Some Kind of Disaster

      Вей Ин всегда твёрдо верил в то, что будильники — это абсолютно ненужная вещь. По крайней мере потому что они всегда раздражали своим противным звуком, а кроме того всегда звенели очень невовремя. Разумеется, по меркам самого Усяня.       Режим его дня был до боли прост: когда хочу, тогда и сплю. А самое главное — сколько хочу, столько и сплю. По этой причине Цзян Чэн не хотел делить с ним комнату. Он знал, что со спокойным сном можно сразу распрощаться, ведь Вей Ин всегда был слишком шумным.       Сейчас же, великий ловелас возвращался в общежитие на полуспущенных. Он и не подозревал, что центральная дверь открывается только в шесть утра. По хорошему, ему бы ещё погулять часика два, а после заявиться к самому открытию, но мотор в его пятой точке постепенно затухал. Следовало отдохнуть, а ради этого он готов попасть в свои покои, во что бы то ему не стало. Пораскинув мозгами (Цзян Чэн сказал бы: их отсутствием), Вей Усянь пришёл к одному единственному верному решению этой задачи. — Это уродское дерево посадили здесь специально для меня.       Нужно сказать, что дерево это было весьма массивным и далеко не уродским во время своего цветения. Сейчас же, когда листва с него медленно опадала, оно казалось весьма устрашающим. Ширина его ствола была крайне невыгодной для Усяня. Он не мог обхватить его, чтобы хоть как-то залезть повыше. А ближайшая ветка находилась примерно в трёх метрах от земли. Впрочем, он и не из такой ситуации выходил. Пару раз вздохнув, он начал предпринимать попытки покорения этой вершины, в то время, как в его комнате мирно спали Цзян Чэн и Не Хуай Сан. Вспоминая об этом, Усянь тихо ругнулся: — Вот же говнюки, небось поебались там без меня, а сейчас спят и не знают, как я тут страдаю.       Не Хуай Сан чихнул. Информация о его местоположении всё ещё была недоступна голове, однако пришлось разлепить глаза, поскольку он услышал вибрацию своего телефона. Картина маслом: Цзян Чэн храпит, а из уголка его рта течёт маленькая струйка слюны. — Прелесть, — усмехается Не Хуай Сан и поднимает голову с его колен.       Тело прошибает скрипящая боль. Всё-таки, как бы не было удобно спать на коленках Цзян Чэна, все его мышцы затекли. Проходит примерно полминуты, и он находит свой телефон на прикроватной тумбочке. Снимает трубку и шёпотом говорит: — Алло? — Хуем по лбу не дало? — Усянь не скупится на громкость, и Не Хуай Сан отводит руку с телефоном в сторону. — Как тебе ночь утех с моим братцем? Небось уснул с его Цзидянем во рту. — Ты отвратителен, Вей-сюн. Сколько вообще времени, ты видел? — Время четыре часа утра, и я не могу войти в общагу. Я пытался залезть на это уродское дерево, но оно оказалось сильнее меня.       Под тихий храп Цзян Чэна, Не Хуай Сан на цыпочках подошёл к окну, устремляя взгляд вниз. Вей Усянь помахал ему рукой. — Рапунцель, спусти свои косоньки!       Отдалённо послышался чей-то недовольный крик из окна: — Хватит орать, придурок.       Не Хуай Сан как обычно словил испанский стыд за друга. Он всё так же шёпотом сказал: — Как ты предлагаешь мне помочь тебе? Связать простыни? — Открой центральную дверь внизу. — Что?! Ты в своём уме? — он сам не заметил, как вдруг вскрикнул. Цзян Чэн скатился по стене в сторону, наконец-то принимая полулежачее положение. — Ключи у коменданта. Как ты себе это представляешь? — Тогда связывай простыни. — Я не вытяну твою толстую жопу… — Эй, моя жопка, между прочим, очень даже упругая.       В голове Не Хуай Сан прикинул исход первого и второго варианта. Что так, что эдак, ему было не избежать нагоняя от старшего брата. Во-первых, потому что он в очередной раз влип в авантюру с Вей Ином, а во-вторых, потому что они уже в первый день пребывания в Гу Су точно нарушили примерно десяток правил этого места. — Разбуди потного лобка, он поможет тебе. — Не называй так Цзян-сюна, — хотя Не Хуай Сан и старался сказать это с крайнем возмущением, в конце фразы с его уст сорвался приглушённый смешок. — Ладно, я попытаюсь. Подожди немного, ладно? — Поторопись! Я готов сдохнуть от того, как я хочу спать.       Тяжело вздыхая, Не Хуай Сан принял свою участь смертника. Нужно возвращать должок другу, ведь тот часто выручал его. Он решил дать ещё немного поспать Цзян Чэну, принимаясь снимать с подушек наволочки и связывая их между собой. После в ход пошли простыни и пододеяльники. Признаться честно — более глупых манипуляций он не совершал никогда в жизни. Видимо, всё бывает в первый раз.       Разбудить Цзян Чэна — тоже целый подвиг. Нужно либо родиться Вей Усянем, либо устроить третью мировую войну. — Цзян-сюн! Цзян-сюн! Давай вставай, у нас есть дело, — тот и ухом не повёл. — Цзян-сюн, Вей-сюну нужна наша помощь! — он принялся трясти друга за плечо. — Пожалуйста! Он ведь там ждёт… Он ждёт нашей помощи!       Смекнув, что простыми методами тут не обойтись, Не Хуай Сан применил жестокую тактику. Он нагнулся к самому уху Цзян Чэна и сначала тихо-тихо пролепетал: — Цзян-сюн, сюда идёт мой брат, — Цзян Чэн немного чертыхнулся во сне. После этого Хуай Сан уже во весь голос завопил. — Нет-нет, брат, это не то, о чём ты подумал! Цзян-сюн не лапал меня!       Глаза Цзян Чэна моментально распахнулись, а сам он, словно по забвению принял сидячее положение. Уровень адреналина в его крови подскочил до такого, что будь в его пятой точке турбина, то он непременно бы улетел в космос. В ужасе он пытался найти взглядом в комнате Не Минцзюэ, однако встретился взглядом лишь с довольной физиономией Не Хуай Сана. Он добился желаемого. — Доброе утро, Цзян-сюн. — Если обоссаные от страха штаны считаются добрым утром… То и тебе того же, — он бросил мимолётный взгляд на окно, пытаясь хоть примерно определить, сколько сейчас времени. — Будильник не срабатывал. Зачем ты разбудил меня?       Не Хуай Сан виновато почесал затылок, отводя взгляд в сторону. Но стыдно ему было вовсе не перед Цзян Чэном. Если им и удастся помочь Усяню попасть внутрь, то тому определённо не поздоровится. — Вей-сюн вернулся. И мы должны помочь ему залезть в окно, — он кивнул в сторону импровизированного каната из простыней. — Я один не вытяну его вес…       Сон у Цзян Чэна, как рукой сняло. Даже не так: он готов был поклясться, что до тех пор, пока он не вытрясет из Вей Ина всю душу, он никогда не сможет уснуть спокойно. Его ноздри опасно расширились от тяжёлого дыхания, а лицо пересекла улыбка маньяка. — Прежде, чем я решу разбить его морду, хочу уточнить: ты разбудил меня лишь потому, что этому придурку нужна наша помощь? — Я… Э… Да? Нет? Не знаю… — Цзян Чэн испепелял взглядом Не Хуай Сана, из-за чего тот заметно занервничал. — Цзян-сюн, не смотри на меня так, я начинаю тебя бояться. И не нужно опять драться с ним! Каждый мог оказаться в такой ситуации, да и к тому же…       Цзян Чэн уже не слушал друга. Он нервозно соскочил с кровати, подходя к окну и выглядывая из него небезопасно далеко. Внизу, среди рябых веток дерева, он увидел силуэт Вей Усяня. Выглядел он весьма плачевно: точно уставший, с опущенными плечами и растрёпанными волосами.       В глубине души Цзян Чэну было его жаль. Но капля здравого рассудка без устали твердила о том, что этот человек всегда влипает в какие-то неприятности, которые сам он расхлебать не может. И за что это наказание появилось в его жизни? Не помочь тоже не выйдет. Каким-никаким, но Вей Усянь числился братом. — Тц, как бомж обоссанный, — из личной неприязни и особенной вредности, Цзян Чэн решил плюнуть вниз.       Меткость всегда была его сильной стороной. Способности не подвели: попадение точно в цель. Вей Усянь сначала протянул руку вперёд, вероятно, думая, что начался дождь, а после поднял голову вверх. — Господь всевышний, это твоя святая вода омыла мою грешную голову? Чем я заслужил такую милостыню? — несмотря на то, что быть оплёванным, крайне неприятно, Вей Ин был рад, что Хуай Сан смог разбудить Цзян Чэна. Теперь ему точно удастся попасть внутрь. — Может, ты и от грехов меня очистишь? Я хорошо исповедовался сегодня ночью. — Не беспокойся, я избавлю тебя от всех грехов, упокоив на том свете, придурок.       С горем пополам, им удалось удержать Вей Ина, и вот уже через пару минут, тот запачкал белый подоконник своими грязными кедами. Ротозеи, которые проснулись в столь ранний час (кто-то просто для того, чтобы покурить в форточку, а кто-то из любопытства желающий взглянуть на тех, кто нарушал тишину этим утром), не упустили возможности заснять это «покорение Эвереста» на телефон. Завтра Усянь проснётся звездой Ютуба. Если вообще проснётся… — Придурка кусок, — Цзян Чэн по своей широкой душе отвесил смачный подзатыльник брату. Не Хуай Сан тут же мягко подхватил под плечо пострадавшего и отвёл в сторону, чтобы тому не досталось больше. — Мы здесь меньше суток, а ты уже опозорил нас, как мог. Что я должен сказать матери? — Что я всю ночь был паинькой и мирно сопел в подушку, разумеется, — улыбнулся Вей Ин. — Знаешь, за такое спасение моей шкуры, я даже переименую тебя в телефоне. — Сукин сын, ты ещё и шутишь?       Цзян Чэн хотел было вновь ударить его, но Не Хуай Сан стал живым щитом. Усянь был счастлив, что их Незнайка всегда оказывался в нужное время в нужном месте, ведь если бы не он, смерти было бы не миновать. Уж кого-кого, а Хуай Сана Цзян Чэн и пальцем не тронет.       Зная, что только ему подвластно усмирить пыл будущего главы ордена Цзян, Не Хуай Сан вновь пустил в ход свои особые методы. Он глупо улыбнулся, точно щенок, виляющий хвостом перед новым хозяином, после крепко сжимая Цзян Чэна в нелепых и крайне неуместных объятиях. Тот на секунду опешивает. — Т-ты чего это? — не то, чтобы его крайне редко обнимали… Но это всегда вызывало у него волну смущения. Особенно, если такие телячьи нежности к его персоне проявляли в присутствии посторонних. — Цзян-сюн, спасибо за вечер. И за помощь Вей-сюну, конечно! — он поднял голову, чтобы поймать взгляд Цзян Чэна, но тот старательно прятал его. — Да я… ничего такого и не сделал, — сдавленно и крайне смущённо выдавил тот. — Сделал! Просто Вей-сюн не умеет благодарить тебя за помощь, но я уверен, что он на самом деле хочет сказать тебе большое спасибо. Так ведь? — Ага, — Усянь, если бы не хотел спать слишком сильно, точно бы выбросил что-то в своём духе прямо сейчас. Но он лишь воспользовался случаем, падая на долгожданное ложе и утыкаясь носом в подушку. — Не могу поверить, что я наконец-то лёг…       Вдруг опомнившись, Хуай Сан отпустил Цзян Чэна из своей стальной хватки, немного нервничая. Тот всё ещё пытался самостоятельно выйти из состояния оцепенения. — Мы столько шума подняли. Брат, конечно, спит, как убитый, но мало ли… Боюсь представить, что он со мной сделает, если узнает, что я ночевал не в комнате. Так что, думаю, я пойду. — Попутного ветра, — почти засыпая пробубнил Усянь. — Ты бы хоть обувь снял, — закатил глаза Цзян Чэн, постепенно возвращающийся к реальности. — Тебя проводить? — обратился он уже к другу. — Не беспокойся, не потеряюсь, Цзян-сюн, — Не Хуай Сан мягко улыбнулся, после поспешно принимаясь открывать дверь. — На этаж выше ведь просто подняться.       Цзян Чэн на секунду смутился. Действительно, чего это он… Это всё эти телячьи нежности повлияли на его авторитет неприкосновенной ледяной сучки.       Не Хуай Сан в сотый раз попрощался, а после сверкнул пятками. Только Вей Усянь сладко похрапывал, прижимая к щеке край одеяла. К слову, он так и не снял обувь. Да и зачем, если и так удобно? В голове Цзян Чэна мельком пробежала шальная мысль о том, что он может с лёгкостью выбросить это спящее тело в окно, однако нотка здравого рассудка кричала о жалости к нему. Одному чёрту известно, где он шатался всю ночь и в какие неприятности мог влипнуть. — Кусок недоразумения, — с нескрываемым раздражением рыкнул Цзян Чэн, а после всё же решил достать из-под кровати свой телефон.       Он ещё не подозревал, что из-за падения, у того треснул экран.       Ко всеобщему удивлению, учебный год начался на редкость спокойно. Можно сказать иначе: было слишком странно, что приключения закончились на той неувязанной ночи. То ли святая троица повзрослела, то ли правила этого учебного заведения всё же выполняли свою функцию и надёжно сдерживали в узде пыл первокурсников. Это не могло продолжаться вечно. К такой скукотище Вей Усянь явно не был готов. Именно поэтому в его больной голове мало-помалу созревал ужасающе гениальный план.       Шило в одном месте всегда мешало ему спокойно жить. Иногда он компенсировал недостаток внимания к собственной персоне, намеренно выводя из себя Лань Чжаня, который, как и предполагалось, оказался их однокурсником. Более того, Вей Ин знал, что младший из нефритов Ланей был слишком правильным, и такие «друзья» явно не придавали его персоне солидности. Это было лишней причиной для доставаний. Он намеренно занял место прямо за его широкой ровной спиной. Так и учитель не увидит, что он занимается чем угодно, но не учёбой, и можно лишний раз потыкать Чжаня ручкой. А это очень увлекательно. Если ткнуть ручкой, к примеру Цзян Чэна, то в первый раз он стерпит, а вот со второго раза он приходит в ярость. Лань Чжань же был таким человеком, который сначала терпит-терпит, а потом ещё раз терпит и терпит. Но в один момент он… Терпит. — Лань Чжань, — Вей Усянь с особым усердием тыкал того в спину на пятиминутном перерыве между парами. — Лань Чжань.       Тот с каменным выражением лица обернулся. — Чего? — Ты придёшь на мою тусовку? — Нет, — Ванцзи не думал ни секунды. Он знал, что ничего хорошего Вей Ин не предложит. — Но ведь ты даже не спросил, когда и где она будет.       Не Хуай Сан, который наконец-то встал со своего места и довольно потянулся, тут же заинтересованно втянулся в их разговор. — Так, а что тусовка? Где? Когда? Я в деле.       Цзян Чэн подозрительно покосился на них. — Ничем хорошим это уж точно не закончится. — Тогда я точно в деле! — с ещё большим энтузиазмом пролепетал Хуай Сан.       План Вей Ина был не столько грандиозный, сколько бунтарский. Проще говоря: он нарушал все существующие правила. На этих выходных многие адепты должны были уехать домой, а это означало, что общежитие будет практически пустым. Не собрать тусовку в своей комнате будет самым главным грехом жизни Усяня. Ему просто-напросто хотелось отдохнуть от этих нудных преподавателей и обыденной рутины в виде домашних заданий (которые он на самом деле никогда не делал).       И как бы сильно Цзян Чэн не пытался вразумить Вей Ина, всё было тщетно. Логичные аргументы не убеждали его, а угрозы уже давно перестали действовать. — Если хочешь, можешь избить меня до полусмерти, — абсолютно серьёзно сказал Усянь. — Я даже не буду сопротивляться. Но тусовку я закачу даже если мой труп будет отдыхать в гробу.       Тяжело вздохнув, Цзян Чэн в последний раз спросил: — Тебе действительно настолько неймётся? — Ага.       Они оба понимали, какие проблемы им потом предстоит решить. Но ведь молодость бывает всего один раз, верно? — Чёрт с тобой. Я в деле.       Да начнётся веселье!