STORY 9520

Слэш
NC-17
В процессе
113
автор
Размер:
планируется Макси, написана 141 страница, 13 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
113 Нравится 54 Отзывы 72 В сборник Скачать

end

Настройки текста

вкус смерти на моих губаx. я чувствую нечто, что не относится к этому миру.

***

Слегка сгорбленная фигура стоит на крыше небоскреба, внизу простирается не знающий сна город. Сильный ветер треплет серебрянные волосы и полы длинного плаща. Осень берёт бразды правления в свои руки, заставляя кутаться в тёплые вещи. Холодно. Кончики пальцев ледяные, почти ничего не чувствуют, дрожат. В горле пересохло, а губы стягивает из-за бесконечного их облизывания. Эффект от обезболивающих начинает проходить, поясница и низ живота простреливает адской болью, но Чимин, сжав челюсти, терпит. Ему нужно развеяться. Работы в последнее время совсем нет. Клан вошёл в режим какой-то стагнации, всё отлажено работает, но работы для Чимина нет. Это расстраивает. Теперь нет никакого выхода для его переживаний, нет места для успокоения. Омега перестал ходить к доктору Квону, последний его визит в поликлинику был к Чхве сразу после арены.   — У Вас появился запах, господин Пак, — с радостью начал врач, скрестив пальцы в замок, — поздравляю.   — Запах отвратный, — тихо, морщась, произносит Чимин.   — Что Вы такое говорите? Пре..., — Чхве приходится прерваться на полуслове, ведь глаза, что смотрят напротив, угрожают уничтожить, — хочу предупредить, что такая задержка проявления запаха очень плохо влияет на организм. Вы будете чувствовать периодические боли, вызванные таким поздним приходом запаха. Я выпишу обезболивающие, принимайте, когда боль будет усиливаться, не нужно сразу.   Чимин слушается, но отсчитывает дни, когда таблетки можно перестать принимать. Намджун каждый раз говорит о психотерапевте, заставляя омегу раздражаться.   В голове роем витают мысли, но ни за одну не схватиться. Каждую ночь четыре таблетки снотворного - ритуал. Каждую неделю убивать в подворотнях заблудших людей - ритуал. Каждый день по две-три коричневые таблетки - ритуал. Ритуал его последнего полгода. Все это время он пытается сбежать от ночных кошмаров, Хуана, что преследует на каждом углу, запаха, забившего все поры в кабинете Мин Юнги. Ненависть к себе, своему телу и поступкам изо дня в день возрастает в геометрической прогрессии. Вроде бы нужно положиться на природу вещей, а природа вещей такова: все живое стремится к исцелению. И это касается физических ран, душевных страданий и даже жизненных ситуаций. Но, видимо, и здесь произошёл сбой именно с Чимином. Или может он уже давно неживое?   Холодный воздух пробирается через все слои одежды, прикасается размашистыми движениями к рёбрам. Появляется гусиная кожа.   Тихие шаги за спиной стихают, когда человек останавливается около Чимина. Ничего не спрашивает, лишь делит это мерзкое душащее одиночество на двоих.   — Я устал, — надрывно, с надеждой и вселенской болью. Она не умещается в этом городе, стране, континенте, планете. Если поделить её между всеми жителями этого чертового мира, останется ещё-ещё. А она прижилась, пустила корни в это худое уставшее от жизни тельце. Она опутала воспалённый мозг омеги, что пытается избавиться от неё смертью. Но лавирует лишь на канате, на концах которого лишь обрыв в темную ужасающую бесконечность.   Чимин идёт к выходу с крыши, оставляя за спиной Арона, сжавшего губы от невозможности помочь.   Уже в «родных» четырёх стенах омега ощущает, что таблетки окончательно перестали действовать, оставляя первозданную чистую боль, от которой отнимаются ноги и невозможно сделать вдох без боли. Это его природа.   Длинные пальцы рванными движениями выдавливают болеутоляющие, выпивает - не помогает. Сегодня боли гораздо сильнее и резче, будто скальпелем режут живот рванными движениями без анестезии. Чимин пытается ногтями содрать верхний слой стола. Ничего не помогает. Ничего. Вдруг омега вспоминает, что с очередной партией белых баночек он приобрёл и пакетик с порошком. Продавец сказал, что это гораздо лучше, чем его чёртовы таблетки. Широкие шаги преодолевают путь от кухни до ванной. В тумбе под раковиной, где хранятся все его «лекарства», лежит и его спасение.   Пак разделяет содержимое на четыре ровные дорожки, без промедлений вдыхает одну за другой, по ванной разносится характерный звук. Тело падает прямо на кафельный пол, упираясь о стенку душевой. Сейчас всё должно пройти. Чимин шмыгает носом, растирает ноздри и запрокидывает голову. Чёрт, это должно подействовать.   Раз. В голове пустота.   Два. Боль притупляется, хочется встать и бежать.   Три. Чимин лишь прикрывает отяжелевшие веки и расплывается в глупой улыбке.   Боли теперь нет. Как жаль, что в начале этого пути его никто не может спасти. Выдернуть из этой трясины, которая точно его затянет. Забьётся в каждую клеточку изможденного тела и не даст дышать без жажды. В огромной ванной холодной квартиры одинокая фигура ищет свою погибель, ведь и проживать такую жизнь бессмысленно. Без целей, планов на будущее, он живет лишь убийствами и призрачным долгом для клана, который своим то и не считает. Ему каждую ночь снятся кошмары, где его душат, избивают, гонятся по узким коридорам. Чимину ни разу не удалось сбежать. Под сильным воздействием снотворных омега не в силах пробудиться и разогнать сон - досматривает до конца, утром разбитый и ещё сильнее уставший он подбирает ноги к туловищу и гипнотизирует стену, игнорируя накопившееся слёзы. Его жизнь будто кассета, попавшая в руки неумелого пользователя, он каждый раз перекручивает её на один и тот же эпизод, где персонаж мучительно умирает.   Незаметно для себя Чимин отключается, но ненадолго. Омега просыпается от боли в шеи, что неудобно располагается, и прилипающих штанов. Ванна забита его запахом: дыня и персики настолько сладки, что кружится голова, и кажется, если вытащить язык, то можно почувствовать этот вкус на кончике языка. Руками он проводит по своим бёдрам, морщится от отвращения. Поднимается в поисках телефона, боль прошибает все тело, в голове дымка, хочется пить и вдохнуть свежего воздуха. Мышцы отказываются слушаться, мобильный находится на кухне. Часы оповещают о глубокой ночи. Пальцы находят номер Намджуна, гудки тянутся мучительно долго, издеваясь над омегой.   — Да, — наконец-то хрипло раздаётся на том конце, Чимин думает, что если сейчас начнёт говорить, то голос обязательно дрогнет, — Чимин? — альфу напрягает молчание, — Чимин! — тот прикрывает веки от резкого звука.   — Намджун, пожалуйста, — язык проходится по пухлым губам, — приезжай.   — Что случилось? — слышно, как глава поднимается с постели, и кто-то недовольно бурчит.   — Я..., — Чимин пытается сесть, но неприятные ощущения от мокрых штанов не дают это сделать, — приезжай и позвони доктору Чхве. Я не знаю, что делать..., — Намджун отключается, и омега надеется, что альфа не проигнорировал его.   Ноги заплетаются, не давая спокойно дойти до постели, Паку приходится держаться за стены, чтобы не свалиться прямо на месте. Он проклинает свою природу, что ему приходится терпеть это. Стискивает зубы до скрежета и пытается нормализовать дыхание. Намджун скоро приедет. Грудь тяжело поднимается, а руки сжимают в кулаках простынь. Наверное, нужно переодеться, но сил совсем нет. Через пятнадцать минут замочная скважина издает звук, оповещая о прибытии альфы. Намджун влетает в квартиру без промедлений и сразу же жалеет об этом. Запах Чимина входит в каждую пору, затуманивает, закрашивает родственные узы с находящимся здесь омегой. Альфа стоит в коридоре и не смеет сделать шаг вглубь.  Он набирает Чхве, раздумывает пока тянутся длинные гудки. Рука тянется, но он отдергивает её другой. Наконец доктор берет трубку,  глава, не давая шанса себе передумать, называет адрес и закрывает входную дверь с той стороны. Чимин чувствует приход альфы, но стискивает чуть ли не до крови губы, чтобы не издать ни единого звука. Пара капель скатывается с глаз, но омега не обращает внимания . Плевать на всё. Ему больно. Он  ненавидит боль. Ненавидит свою сущность, которая готова лечь под первого альфу. «Шлюха» - проносится в голове Чимина, так ему говорил Хуан. Сейчас он в этом убеждается, проклинает себя, готов изрезать стилетами тело, что рвется хоть к какому-то теплу. Чёрт, чёрт, чёрт. Какая же он шлюха. Наконец с коридора слышны быстрые шаги, в комнате появляется доктор Чхве, он в долю секунды оказывается у кровати.   — Господин Пак? — он слегка бьёт по щекам омегу, чтобы привести его в себя, он лишь болезненно стонет в ответ, чужие прикосновения неприятны, хочется содрать кожу, где касались, — сейчас я Вам вколю обезболивающее, подождите. Бета раскрывает свою медицинскую сумку, набирает десятиграммовый шприц, игла, которого медленно входит в плечо омеги. Чимин лишь спустя десять минут начинает дышать спокойно, его ресницы роняют тень на лицо, они мокрые и подрагивают от долгого напряжения. Омега заснул под воздействием димедрола. Чхве выдыхает, кладет на тумбу у кровати гору таблеток и записку, как их принимать.

***

  Чимин просыпается на следующее утро разбитый и подавленный, тело также ломит от боли. Как только омега открывает глаза, сразу присаживается, подбирается к изголовью кровати, потому что возле него восседает сам Ким Тэхен.   — Какого черта ты здесь делаешь? — хрипит Чимин, превозмогая слабость.   — Ты в курсе, что нужно есть во время течки? Организм должен же чем-то питаться, а то откинешься раньше времени, —Тэхен разглядывает свою кутикулу, всем видом показывая, что Пак его никак не заботит, — а мой братец так тобой дорожит. Поешь, — кивает на тумбу, на которой стоит поднос с тарелкой.   — Я не голоден, — отвечает, натягивая конец одеяла до самого подбородка. Почему он только в одном нижнем белье?   — Прекрати вести себя, как девственник, я все видел, — Чимин ошарашено смотрит, сжимая кулаки под одеялом, — переодеть то я тебя должен был. Поешь, пока действуют подавители и болеутоляющие — объясняет младший Ким. Чимин терзает нижнюю губу верхним рядом зубов, наблюдая за уходом Тэхена, когда омега оказывается уже у самого выхода гайдзин решает сказать:   — Позвони Чхве, я хочу остановить течку, — Пак обнимает колени, смотрит умоляюще.   — Ты правда этого хочешь? — Тэхен оборачивается, сканирует сжавшегося омегу на кровати, — потом она может начаться неожиданно и идти очень долго, — Чимин кивает, — ладно, за мной есть должок. Я позвоню.   Чхве приезжает через полчаса, долго качает головой в знак несогласия, но вводит укол внутривенно. Вечером омега уже просыпается полон сил и энергии, тянущие боли внизу животу все еще остались. А Тэхён уходит, думая об экстази и кокаине, лежавшие у Чимина в ванной. Он не имеет права влезать в чужую жизнь, но и жизнь то гайдзина ценна для клана, его то и не является. Но ведь избавиться от него было первостепенной задачей Кима, и сейчас нужно просто подождать, пока Пак собственноручно себя убьёт. Тэхён улыбается с грустью в глазах.

***

Чонгуку никак. После того, как ноздри пощекотал сладкий аромат, он не может найти похожий. Перебирает всех омег, всё не то. Ками, что названивает каждую неделю, стоит поперёк горла. От его запаха тянет рвать. Жизнь клана идёт полным ходом, не застревая нигде. Его люди одержали последние две победы на арене, но в эти дни он ни разу не встретил гайдзина. Он больше не присутствует на боях. Альфа считает, что увидеть его - отомстить, распотрошить, убить. Врет сам себе. Нагло. Увидеть его - убедиться, что аромат исходит именно от него и успокоиться. Успокоиться, замереть и пустить себе пулю в лоб, потому что хозяин запаха, что сводит с ума, - враг. Чон не герой любовных романов, где высшее чувство мира побеждает всё: войны, смерти, врагов. Чонгук рождён для клана, он и умрет для него. Это выбито под веками, чтобы не допускал и мысли о другом.

***

Альфа сидит в кабинете, вздыхая, информация не собирается усваиваться, он раздраженно откидывает очередную папку. Хосок влетает неожиданно, открывая дверь с ноги, брат довольный, как чеширский кот, еле сдерживает улыбку. — Сейчас лицо треснет, — говорит Чонгук, ища пачку сигарет и наблюдая за передвижениями брата. — Потому что есть причины, Гук-и, — Хосок плюхается на кресло, широко расставляя ноги, видит ожидающий взгляд брата, но ничего не говорит, лишь улыбка не сходит с лица. — Ну? — в нетерпении и раздраженно подталкивает младший Чон. — Мне сорока на хвосте принесла интересную новость, — Хосок тянется за сигаретой брата, пачка с которыми лежит на столе, закуривает, — угадай кого Ким Намджун ставит на бои? — Опять того хлипенького альфу, который не умеет даже драться? — выдыхает едкий табачный дым. Хосок отрицательно качает головой, — я блять не знаю всех его головорезов. — Пак Чимин, — старший произнёс, младшему не послышалось. — Что? — Что, что? Пак Чимин, — лицо Хосока угрожает треснуть от счастья. — В роли сороки выступает Мин Юнги? — с улыбкой спрашивает Гук, массируя переносицу, сигарета всё ещё зажата меж пальцев. Хосок смеётся. — Да, именно он. — Информация о бойцах не разглашается до самого боя... — Юнги очень любит деньги, а я очень люблю их дарить, — перебивает его брат, — теперь я мечтаю насладиться этим прекрасным зрелищем! — чуть ли не хлопает в ладоши. — А я мечтаю увидеть смерть его, — почти правда. — Для начала поставим кого-нибудь слабого, хочу посмотреть на что способен туз Намджуна, а потом обязательно уничтожим, — пожимает плечами Хосок будто это само собой разумеющееся. — Юнги не смутило, что он омега? — Совершенно нет, я же говорю, Юнги любит деньги, а глава клана Ким, видимо, не поскупился, чтобы его игрушка повеселилась. — Ясно, — тушит оставшуюся сигарету Чонгук и выпрямляет спину, — обсудим шлюх потом, сейчас мне нужно разобраться с чертовым госфондом. — Ладно, я рассказал прекрасную новость, пора и честь знать, — Хосок встаёт со своего места, поправляет брюки, реверанс получается отвратительным, — пока, Гук-и. — Я хотел, чтобы ты мне помог! — кричит брату , который уже стоит в проёме двери и машет рукой в знак прощания, — блять, — шипит, пытается вникнуть в документ, но перед глазами лишь арена и окровавленный омега в белоснежном пиджаке.

***

Завтра у Чимина бой. Он сам этого хочет, Намджун был поставлен перед фактом. Омега надеется, что все мысли останутся в пределах арены, и он выйдет из неё новым человеком. Без проблем с психикой и зависимости. Врёт самому себе. Но лучше так, чем тонуть в омуте своих мыслей. Его запах теперь четко выбивается из ряда других, что придаёт большей неуверенности. Чимин с головой укрывается одеялом и сам себе улыбается – завтра он утолит жажду крови. Пальцы на ногах сводит приятной судорогой от ожидания, а снотворное впервые за долгое время одиноко лежит на тумбе у кровати. Омега засыпает самостоятельно.

***

Арена снова забита до отказа. На экране ставки распределены поровну. Тэхён ёрзает на своём месте, ему здесь некомфортно находиться. Напротив сидит альфа, что держит в руке его сердце и подбрасывает в воздух, не боясь уронить. А сердце Кима хрупкое словно хрусталь. Омега думал заживёт, затянется. Но дыра становится всё глубже и шире, сжирая Тэхена в себе. Время не лечит, время - яд, пускающий себя в его тело порциями. Омега провёл свою течку с альфой, не со своим альфой. Закрыв глаза, можно представить, что раздираешь спину Красного Дракона, не дышать - в комнате витает сандал и мускус, не чувствовать – собственнически обхватывают талию сильные руки с выделяющимися венами. Тэхёну противно от самого себя, поддаться инстинктам и повалить на кровать первого встречного было по-животному. После течки омега сразу же проверился на наличие заболеваний и выдохнул лишь, когда результаты анализов показали «отрицательно». Второй раз он выдохнул, когда узнал о хорошо проделанной работе киллера клана. — Где Чимин? — откашливаясь, спрашивает Тэхен у брата. Ему нужно отвлечься. — Чимин? Не пёс, не оружие... — А как тебе больше нравится? — перебивает омега, недовольно смотря на альфу. — Он сегодня будет на арене, — говорит Намджун и кивает в сторону окна. В следующую секунду ведущий объявляет бойцов. Сначала клан Чон, а после называют Чимина. Без имён и фамилий, только «гайдзин клана Ким». Трибуны в первые секунды пребывают в непонимании и смятении, а после взрываются криками и хлопками. Омеги долго нет, глава начинает хмуриться, думая об очередном срыве. Но, когда все умолкают, тихие шаги раздаются чуть ли не на весь стадион, оглушая присутствующих, наконец прожекторы подсвечивают худую фигуру. — Чёрт, а он горяч, — присвистывает Хосок, за что получает недовольный шик со стороны Гука. Альфа, в свою очередь, сидит скрестив ноги и сцепив пальцы рук в замок, сканирует вышедшего, почти не моргая. Чимин одет во все белое: легкие шелковые штаны, если приглядеться, слегка колышутся, просвечивающая блузка велика, открывает вид на острые ключицы и выпирающую грудную клетку, на шее тонкий бриллиантовый чокер, закрывающий ненавистные цифры. В правой руке любимое сето, в левой родное оружие. Лицо каменное, не источает ни единой эмоции. Наконец в клетке остаются двое. Альфа издаёт мерзкие звуки и машет руками, радуется, что сегодня он выйдет отсюда живым и с мешком денег. Лишь спустя пару секунд Чимин позволяет детской чистой улыбке завладеть своими губами. Противник бездумно кидается на «жертву», Чимин уклоняется. Ещё раз и ещё раз. Когда альфа после двадцати минут «боя», укладывая ладони на колени, пытается восстановить дыхание, омега скучающе смотрит на него. — Шлю..., — слово обрывается на середине, представитель клана Чон за считанные секунды оказывается прибит к стене клетки. Зал вскрикивает, как и тогда, когда Чимин спасал Арона. Рукав блузки разорвался и клочьями весит на левой руке, кровь стекает с пальцев. Альфа хрипит, гайдзин его не убил. Все органы остались целы. Омега медленными шагами подходит к приговорённому, натяжение сухожилий ослабевают, теперь они тащатся по полу. Свободная рука пытается достать своего палача, но перехватывается белоснежным сухожилием и с громким хрустом ломается. Зал прикрывает рот ладонью. — Не нужно резких движений, — снова эта улыбка. Кончик сето в правой руке отводит контуры стилетов, поднимается к лицу. Глубоко входит в пару мест на лице, кровь стремительно начинает течь. Чонгук трогает кончиками пальцев свой шрам на щеке, сглатывает, — я не буду тебя убивать, ладно? — улыбка. Хосоку не по себе. — Ла... ладно, — наконец хрипит альфа после двух минут молчания, омега терпеливо ждал. Сето кончиком заставляет лицо приподняться за подбородок. Альфа испуганными и молящими о пощаде глазами смотрит на гайдзина. Плачет. — Я пошутил, — легко произносит Чимин, а после слышен звук, как сето пробивает адамово яблоко, хрящ горла с хрустом поддаётся острию. Альфа захлебывается, кажется, уже умер. Омеге недостаточно. Он проворачивает оружие на сто восемьдесят градусов, наслаждаясь звуком прорезания горла. Голова противника безвольно падает вниз с открытыми глазами. Чимин недоволен. Мало крови. Ему не хватает. Он достаёт сето из отверстия, что сам сделал, и протирает о вещи убитого. Брезгливо осматривает своё оружие и молча идёт на выход из арены, под гробовую тишину зала. Кровь с глухим звуком разбивается о бетонный пол, падая с кончиков пальцев. На экране выведена сумма, которую сегодня заберёт с собой клан Ким. В помещении раздаётся мерный тик часов. Главы клана Чон неотрывно смотрят на тело, под которым расплывается красное пятно. Всё больше и больше. Первым отмирает Чонгук, поправляя ремешок наручных часов. Альфа встаёт с кресла и идёт к выходу, уже там его настигает вопрос брата: — Чонгук, ты же найдёшь способ, как уничтожить его? — Хосока ещё не отпустил восторг увиденным, он наблюдает за этим второй раз, но ощущения будто первый. Он омегу недооценил. — Обязательно, — бросает Гук и выходит прочь, оставляя старшего наедине со своими мыслями. А Чимин сразу после боя, зайдя в выделенную специально для него комнату, падает на пол от бессилия. Приход течки и появления запаха его ослабили, кружится голова. «Я недоволен.» — голос Хуана. Чимин впивается в волосы у корней, оттягивая. Нет. Только не сейчас, пожалуйста. Нет. Кровь размазывается по левой стороне лица. Омега пытается глубоко дышать. «Ты ослушался меня.». Нет, нет, нет. Он все делал, как говорил глава. Чимин так хотел повеселиться, поэтому участвовал в боях. Пожалуйста, эта маленькая его прихоть. Больше никогда. Он не ослушается. «Тебя нужно наказать!» — Нет! Пожалуйста, не нужно. В глазах слёзы, грудную клетку обвивает колючая проволока. Легкие залили жидким железном, не вдохнуть. Пожалуйста, прекратите. Один стилет разрезает правый рукав, впиваясь в мягкую плоть. Он сам себя накажет. Сам. Лезвие полосует правую руку. Один. Прощение за непослушание. Два. Обещание исполнять в будущем всё по приказу Хуана. Три. Доказательство его преданности клану. Лишь после третьего глубокого пореза Чимина отпускает. Он рвано дышит, размазывает по полу свою же кровь. Она гнилая. Он весь гнилой. Наконец омега встаёт с пола, вытирает мокрые руки об себя же. Блузка полностью перекрасилась в красный, а штаны заляпаны в некоторых местах. Он нащупывает в своей аптечке спасительный пакетик. Четыре дорожки. Четыре шага до освобождения. После Чимин накидывает на себя плащ, прикрывая запачканные руки, выходит из комнаты, натыкается на Арона. — Не нужно меня ждать, — слегка недовольно говорит. — Это... — Приказ Намджуна, я в курсе, — омега резко перебивает альфу и начинает двигаться по длинному коридору, слушая шаги за спиной.

***

Тэхён, задержавшийся из-за телефонных звонков одного его клуба, быстро идёт к выходу, не обращая внимания на других людей. Пальцы порхают над клавиатурой телефона, печатая смс, а глаза напряжённо бегают с одной строчки на другую. Охрана тащится где-то сзади. В один из клубов не осуществили поставку алкоголя, сегодня пятница - людей в клубе будет битком, а сам владелец в Мейле за несколько часов езды до места. Омега недовольно рычит и врезается во что-то тёплое, вскрикивает от неожиданности и норовит упасть, теряя равновесие. Но чьи-то руки хватают тело за талию, ставя ровно. В нос бьёт знакомый запах. Ким тут же начинает выбираться из кольца рук, одновременно пытаясь непреднамеренно продлить эти незамысловатые объятия. Со стороны это выглядит смешно, Тэхён словно ребёнок, разрывающийся между двумя вариантами. Хосок улыбается, пропускает в каждую клетку его родные жасмин и розу, но сразу же напрягается из-за десяток нацеленных на него пушек. — Детка, скажи своей охране опустить оружие, — низко хрипит альфа, склоняясь над ухом омеги, тот крупно дрожит и мысленно молит, чтобы колени не подгибались и держали его, — Тэ? — а Чон все чувствует. Чувствует, как действует на Кима и бесстыдно пользуется этим. — Отпусти меня, — наконец Тэхён приходит в себя и бьёт альфу по груди, заставляя ослабить хватку. Омега выскальзывает, Хосок пытается сдержать разочарованный вдох, смотрит на взъерошенного словно маленький цыплёнок омегу, и сердце начинает биться, заставляя улыбку настоящую, не фальшивую, что он дарит всем всё это время, появиться на лице. Тэ чуть ли не плюётся и поправляет лёгкую блузу на себе, даёт отмашку своим парням, чтобы те опустили оружия. — Давно не виделись, — начинает Хосок, пользуясь моментом, чтобы запомнить все черты омеги. Он их всегда знал, но сейчас, спустя полгода разлуки они кажутся совершенно новыми. — будем играть в молчанку? — изгибает бровь, — не веди себя, как ребёнок, Тэ. — Блять, прекрати меня так называть, — пыхтит, — я не рад тебя видеть, — Тэхён сжимает настолько сильно телефон, что он угрожает вот-вот переломаться. — А я очень рад видеть своего Тэ. — Пошёл нахуй, — омега лишь договаривает эту фразу, как его впечатывают в стену, больно приложив затылком. — Что за грязные словечки вылетают из этого ротика? — большой палец проходится по плотно сжатой нижней губе, глаза Кима смотрят зло, пытаются испепелить лицо напротив. Охрана Чона подняла оружие на других, чтобы те не двигались, — кажется, кого-то снова нужно перевоспитывать. — Да пошёл ты, — по-змеиному шипит омега, пытаясь вырваться. А Хосок игнорирует, проводит носом по основанию шеи, втягивает аромат Тэхёна, от которого кружится голова. Альфа не сдерживается и проводит языком полосу до самого уха, Ким в руках каменеет и, кажется, задерживает дыхание. — Ты все такой же сладкий, Тэхён-и, — произносит напоследок и отстраняется, — уходим, — говорит своим и быстро скрывается за поворотом, оставляя омегу вновь собирать себя по кусочкам. Для альфы это не больше, чем игра, для Тэхёна навеки разбитое сердце. Омега проводит кончиками пальцев по влажному месту на шее, проклиная себя. Отчитывает всю охрану и угрожает смертью, если глава узнает о его встрече с Красным Драконом, те лишь молча склоняют головы в знаке понимания.

***

Чимин едва просыпается утром, читает сообщение от Джуна, что омега через пятнадцать минут должен появиться у него в кабинете и уже ненавидит этот день. Перевязка на правой руке за ночь прилипли к ранам, доставляя боль при снятии. Пак самостоятельно накладывает новый бинт, накидывает пиджак и уже через сорок минут стоит в кабинете Намджуна. — Как себя чувствуешь? — Отлично, — омега проходит к окну, разглядывает маленьких человечков, бегущие по своим делам, — ты меня вызвал поговорить о моем самочувствии? — Нет, — альфа кладёт на стол чёрный чемодан, в котором обычно хранят деньги, — я вызвал тебя, чтобы отдать твою часть за бой, — пальцы поднимают крышку. Зелёные купюры ровным рядом лежат в три слоя, глава кладёт на стол ровно половину. На столе образовывается гора их денег, — твоё, — кивает на неё. — Ты же знаешь, что я не за деньги выходил на арену, — у Чимина взгляд равнодушный, он снова наблюдает за людьми. — Знаю, но хочу, чтобы ты забрал. — Переведи мне их на мой счёт, раз уж тебе приспичило, не люблю наличку, — смотрит прямо в глаза альфы, — ты же знаешь. Намджун встаёт со своего кресла, вплотную подходит к Паку, смотря сверху вниз, не разрывая взгляда глаза в глаза, выдергивает правую руку омеги и рывком поднимает рукав пиджака. Чимин шипит. Оба наблюдают, как на поверхность белых бинтов просачивается кровь: Пак закусив губу, альфа с немым вопросом в глазах. — Что с рукой? Тебя не тронули на арене. — Порезался о кухонный нож. — Блять, прекрати. — Это ты прекрати играть в заботливого отца, ты же вроде мой хозяин, а не родитель! — выдёргивает руку, отчего кровь сильнее проступает, — зачем ты меня вызвал? Не для денег - это точно, зачем? — Намджун молчит, а у Чимина итак паршивое настроение падает куда-то ниже плинтуса, пробивает дно. — Давай ты будешь более веские причины для моего прихода подбирать, а не то, что тебе захотелось погладить своего ручного пса! — Прекрати истерить! — Намджун кричит, а омега снова сам себе усмехается - альфа его никогда не поправляет. — Пошёл к черту! — Чимин разворачивается и пытается уйти, но рука, что схватила мертвой хваткой локоть и впечатала в грудь, не даёт этого сделать. — Прекрати истерить, — на грани рыка произносит Джун, — когда остынешь, сообщи мне. А сейчас я тебе говорю, что у тебя в ближайшее время будет ещё два боя. Не подведи меня, — отпускает, а Чимин начинает дышать. «Не расстраивай меня.» — издевательская улыбка Хуана встречает его, когда омега выходит из кабинета.

***

Второй бой проходит по сценарию первого, всё просто, никакого сопротивления. Только изучающий взгляд Чонгука и задумчивый стук пальцев по столу - должны насторожить. Клан Ким вновь забирает ещё большую сумму, потому что образ неизвестного омеги всем нравится. Народу же лишь хлеба и зрелищ, а последнее Чимин устраивает всем на пять с огромным плюсом.

***

Снова пятница. С последнего боя прошло два месяца. Чимин стоит посередине комнаты, где он был как зритель на самых первых боях, смотрит на арену и представляет, что он – зверь в цирке, веселящий народ. Противно. Но омега ведь сам захотел. Впервые это был его выбор, и он так оступился. Заходит официант, что меняет бутылки из-под воды на столике. Зачем? Они ведь полные. Чимин лишь кивает в знак благодарности. Подходит к столику и открывает первую попавшуюся бутылку, выпивает почти половину. Взгляд падает на часы. Через пятнадцать минут бой, а у омеги все органы скрутились в тугой узел. Он вдыхает-выдыхает, вновь отпивает. Когда до выхода на арену осталось пять минут, он выходит из комнаты, бросая пустую бутылку в мусорное ведро. По пути к клетке Чимин встречает главу клана. — Удачи. — Она мне не понадобится, — не благодарит, потому что, правда, не нужна. — Всё равно, — Намджун хлопает омегу по плечу, давая пройти. Ведущий объявляет бойцов. Чимин уже давно в клетке, а боец от клана Чон не спешит показать себя публике. Когда Юнги подходит к бете, что объявляет о начале, гайдзин напрягается. Ведущий, чьё лицо покрылось испариной и непониманием, произносит лишь одно имя: — Чон Чонгук. Чимин вдыхает полной грудью, опускает обе руки, его стилеты в боевой готовности, а сето немного холодит руку, он выдыхает, выпуская невидимый пар. «Выйду из арены, только если выиграю, то есть убью противника» - думает, а осознание того, что глава клана Чон выйдет отсюда живым жжётся слева, не у сердца, точно не там. Пак смотрит на своего соперника, и земля уходит из под ног, планета сходит с орбиты, ад раскрывает свои врата и утягивает Чимина в своё жерло, потому что напротив, правда, стоит сам Чонгук. «Мне не выжить»- проносится в голове, сето в руке уже не так уверенно держится, а стилеты норовят оборваться от сухожилий и вообще оторваться от тела. В голову набили будто вату, а ноги едва держат тело. Что происходит?

***

Чимин стоит на коленях посередине арены, его левая рука прибита с помощью стилетов к бетонному полу, намертво, а от рукава рубашки не осталось ничего, крови очень много и она везде, стекает глухими ударами, сето сиротливо лежит у противоположной стены. Губы испачканы в его же крови, она стекает по подбородку, он кашляет и кровь заполняет полость рта, струйки срываются по шее, вниз, к груди. Всё. Бой окончен. Он проиграл. Осталось только провести смертную казнь. И он избавится, освободится. Чимин мягко улыбается Чонгуку, что стоит напротив, держа в руках катану, и тихо проговаривает: — Пожалуйста, убей меня быстро, — в ответ омега видит псевдотеплую улыбку альфы, а потом его глаза расширяются, потому что: — Глава клана Ким, для вас Пак Чимин мёртв, но я забираю его себе, как трофей, должен же я что-то получить за свою победу над вашим гайдзином, — отданный микрофон падает на центр арены с характерным звуком, оглушая всех. — Нет! Нет! Нет! Ты не посмеешь! — чиминов крик раздаётся по всей арене, он находит последние силы, один за одним стилеты возвращаются в руки, ему стоило неимоверной боли, а раны с новой силой начали кровоточить, он сглатывает собственную кровь, — ты убьешь меня здесь, я не уйду отсюда живым! Он поднимает свою руку, стилеты летят со скоростью света, ровно три, ровно в цель, ровно в Чонгука. Чимин не позволит себе жить, это позор! Он умрет на арене, умрет в битве. Не станет «трофеем» одного самодовольного ублюдка. Пусть лучше ему оторвут руки, ноги, его тельце будет брызгать кровью во все стороны, пусть хоть вороны растащат его тело по всей стране, по всему материку. Ему плевать. Лишь бы не жить после своего поражения. А Чонгук с жалостью смотрит на еле стоящего перед ним омегу, в нём сила его восхищает. Заставляет его захлебываться, не кровью, жидкой патокой неизвестного происхождения. Альфы, что на арену здесь становились, проигрывали и вставали на колени спустя минут десять, о прощении молили. Но не он. Омега с ним дрался почти сорок минут, его стилеты тронули Чонгука раз сорок, лишь десять глубокие раны оставили. Ему тоже тяжело, но он не показывает вида. В его руке катана, на лезвии которой виднеется алая кровь омеги, он смотрит на неё с сожалением, потому что не хотел причинять боль, но с этим омегой только так, поставить на колени тогда, когда он истекая кровью опустит руки. Чонгук думал всё, но Чимин нашёл в себе силы, откуда они только у него берутся, и поднимается на ноги, альфа видит три острых стилета , что норовят влететь в его глазницу, его губы трогает улыбка, он поднимает катану, стилеты аккурат врезаются в ребро, и с мерзким звуком, металл о кости, отлетают снова. Чимин не успел, кажется, моргнуть как его снова оттолкнули к стене, из лёгких выбился воздух, трудно дышать, он опускает голову, всё, это была его последняя атака, сил нет совсем, может быть хватит на один маленький удар, но не факт, он чувствует Чонгука слишком близко к себе и медленно поднимает голову, встречается с бездонными чёрными омутами, видит как протягивает альфа руку к его шее, чувствует как пальцы начинают развязывать шелковый бардовый платок, хочется кричать, но лишь: — Нет... пожалуйста, не делай этого..., — Чимину впервые хочется плакать, он прошёл не одно сражение, видел тысячи-миллионы смертей, сам же измывался над людьми, вырывал их сердца почти голыми руками, он никогда никому не показывал себя слабым, это непростительно. На арене оглушающая тишина, шелковый платок скользит нежно по паковской шее, опускается комочком около ног, он чувствует горячие пальцы альфы у основания шеи и слышит чёткое спокойное: — 9520, ты мой трофей в этой войне. Пальцы Чонгука проходятся по выжженным цифрам на основании шеи Чимина. Он кожей руки чувствует горячие слёзы, что стекают по щекам и смотрит на окровавленные губы, что сжимаются, пытаясь не издать всхлип. Рука с катаной резко делает движение влево, а после произносится истошный крик на всю арену. Даже Ким Намджун, глава клана, вздрагивает от него, ошарашено смотрит вниз на своего главного воина, на хрупкого омегу, который пытался произвести последний удар одним стилетом в спину соперника, но Чонгук безжалостно разрезал сухожилия, что соединяет оружие с телом. Молодец, Чимини, хорошая стратегия, подпустить соперника к себе, а потом сделать последний удар, но ты проиграл, твой соперник поставил шах и мат тебе и всему клану Ким. Руку будто пустили в измельчитель, ему хочется кричать, но он кусает губы из последних сил, скользит вниз по стене: — Пожалуйста, убей меня! — Нет. Это приговор. Его ад раскрыл для него врата, и он спускается вниз по ступенькам, чтобы увидеть на троне его. Личного дьявола. Он прикрывает глаза, вдыхает запах крови и падает в бездну. К черту. Всё к черту. Крышка гроба закрывается.

***

Чимин никогда не узнает, что этот день Чонгук строил буквально по кирпичику. Было продумано и схвачено всё. От пробуждения сегодняшним утром омеги до его глотков из бутылки, что принёс официант, где была огромная доза аминазина.
Примечания:
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.