Оно того стоило

Блинчики у Саши сгорели, вонь стояла на весь дом. Из комнат выползали недовольные. — Саша решил нас спалить! — это из-за того, что я его бас вчера уронил нечаянно. — что ты сделал?! А Кикир буквально кашу из топора им сварил, ведь в доме остались только мука да яйца, а от яичницы всех уже воротило. Он решил сделать хорошее дело, а получился запах гари, переведенные продукты и обожженный палец. Короче, хотел как лучше, а получилось как всегда. — теперь вообще жрать нечего, — сокрушается Юра, выползший из спальни последним. — ну-ка не нудите, Саша хоть что-то сделать решил, — сразу успокоила всех Никитина, — может блины даже вкусными получились? Но Паша их пробовать не решился, Дима сказал, что если барабанщик отравится— никакого альбома не будет, а духовики спали все еще сладким сном в дальнем крыле дома, куда запах гари не распространился. Смирнуха оторвала кусочек от самого верхнего блинчика, отправила его в рот. Старалась не морщиться, пока уже насупившийся Саша смотрел на нее с надеждой. — могло быть и хуже, — выдавила девушка. Паша прыснул, а Саша бросил лопаточку на пол и вышел курить на крыльцо, яростно хлопнув входной дверью. — что тут за вопли? Даня выглядел комично спросонья. Розовые щечки, спутанные ресницы, задранная штанина пижамы и убранная за ухо сигарета. В доме уже кипела жизнь. Парни собирались в магазин, девушки убирали последствия Кикировской готовки, казалось, никто не заметил хмурого директора на пороге. Не найдя глазами нужного человека, Даня отправился в гостиную, а затем и на улицу. В домашних тапочках на припорошенном снегом полу было холодно, а без куртки приходилось ежиться, пытаясь сохранить тепло. Закурить с первого раза не вышло, пальцы приморозило уже, они тяжело сгибались. Но всё-таки зажечь сигарету получилось, дым смешался с паром изо рта. — Санечка, где ты вообще эти валенки взял, а? Тот дернулся, обернулся резко, да с таким выражением на лице, что хоть сейчас на собственном ремне вешайся, настолько зло на него посмотрели. Кудряшки падают на лицо, зеленые глаза бегло проходятся по Мустаеву. — ты если простудишься, я с тобой в одну постель не лягу. — мы неделю как по разным комнатам спим. — сам виноват. Спорить было сложно, да и не хотелось вообще-то. Как-то утро не задалось с самого начала, а тут еще и разборки. Блины даже не так жалко уже было, ребята в магазин уехали, без завтрака не останутся, но такое гаденькое ощущение внутри осталось. Будто за ним сейчас не Даня стоит, а кто-то максимально неприятный. Будто его не обнимают мягко за пояс, а по ребрам бьют со всей силы. Напряжно это было все, хотелось расслабиться, но даже это толком не получалось, потому что сигареты были гадкими на вкус и дрожащий от холода Даня который все никак не уйдет только сильнее из себя выводили. — иди в дом. — пойдем вместе. И Кикир повинуется едва ли не впервые Дане, оставляет короткий поцелуй на красной от холода щеке и утягивает в дом. Со второго этажа был слышен храп Вадика, в камине потрескивал огонь и по совместительству единственный источник света в комнате сейчас, с кухни доносились разговор Анечек, никого не было больше. Конечности парней лениво переплетались пока они лежали на диване под ворохом пледов, Даня шарил рукой под Сашкиной майкой, второй рукой кудряшки накручивал. — вы, блять, еще потрахайтесь тут, — Вадик скатывается с лестницы и бросает на парней недовольные взгляды.  — ты завидуешь просто, — парирует Альтаир, спускаясь вслед за ним.