На пути к развилке

      День тянулся медленно и противно, как свежая жвачка, прилипшая к подошве. Мо уныло растёкся по парте, думая о высоком. О Хэ Тяне. Сам факт, что мысли опять вернулись к бесячему мажору, уже выводил из себя, но Гуань Шань ничего не мог с ними поделать, оно само думалось.       Не то чтобы ему было больше не о чем поразмыслить, но уёбок засел у него в мозгах, как кривая заноза на самом видном месте. В этот раз Мо пробовал додумать мысли о Хэ Тяне до конца, надеясь, что сможет потом извлечь его из своей головы за исчерпанностью темы.       Вообще думать о нем рыжий начал после победы над девчонкой, опубликовавшей пост в сети. Стоило перестать себе врать и признать, что внимание одноклассников, поубавивших к концу дня градус скепсиса, было не таким противным, как ожидалось. Конечно, Мо все ещё бесили взгляды и шепотки, но не настолько, чтобы немедленно начать крушить. Это скорее как жужжание мухи — бесит, но на скучном уроке хоть есть, за чем понаблюдать. А ещё мнение окружающих заставило задуматься, на что ещё, собственно, способен Гуань Шань.       В последнее время столько всего навалилось, что Мо попросту был не в силах продумывать стратегию поведения и вообще строить более-менее долгосрочные планы, он просто пытался не сдохнуть и не убить никого в каждый конкретный момент времени, не задумываясь, что будет потом. А сейчас ему напомнили, что, если остановиться и включить голову, можно кое-чего добиться и малой кровью. Стоило применить этот способ к мажору — вдруг получится, потому как классические способы борьбы с окружающими на нём не работали.       Классическими способами Мо считал три основных своих преимущества: сила, борзость и отмороженность. И во всех трёх Тянь его уделал. И не стеснялся это демонстрировать, чем бесил до зубовного скрежета. Шань до сего момента бесился бесполезно, а вот сейчас подумал, что, может, и возможно отвоевать позиции.       Преимущество силы точно отметалось. Дворовому пацану, с детства недоедающему, не потягаться с откормленным, тренированным мажором. Судя по подготовке, младшего отпрыска семьи Хэ с младых ногтей таскали к самым дорогостоящим учителям боевых искусств, в то время как Мо шлялся по улицам, учась ныкаться, обходить чужие территории, улепетывать, бычить, держать удар и вставать на ноги, даже если кости трещат. Улица не ринг, здесь сила и техника были редкостью, побеждали те, в ком больше злости и дури. В рыжем нищеброде и того, и другого с избытком. Но работало это только с такими же голодранцами, как он сам, спортсменов из всех окрестных школ единоборств всегда осаждали только стаей. А с Хэ они один на один, поэтому приходилось задействовать другие преимущества.       Борзость не срабатывала по той же причине. Выкрученный на максимум борзометр рикошетил по самому Шаню тяжеленными кулаками Хэ. Придурок не пытался соревноваться, не шёл на попятную, а просто затыкал обнаглевшего гопника самым понятным для него способом.       Признав поражение по первым двум фронтам, Мо всерьёз задумался над третьим. Чем таким можно уделать отбитого на голову мажора? Нассать в дизайнерский дозатор для мыла? Как-то мелко. Наготовить полную кастрюлю еды и разбить ею панорамные окна? Уже лучше, можно попробовать.       Мо принялся рисовать полоски в тетради, прикидывая, во что может вылиться доведение пункта «Отмороженность» до максимума. Самый логичный исход — мажор решит, что настолько бешеные персонажи ему в окружении не нужны, и отвалит. И Мо усиленно надеялся именно на такое развитие событий, игнорируя, как внутри всё холодело, стоило лишь представить, что Хэ на самом деле оставит его, и все вернётся на круги своя. Шаню не будет страшно или тоскливо, и уж точно нисколько не больно. Он хотел во чтобы то ни стало оторвать от себя мажора, как припекшийся пластырь, и чем чаще он будет себе это повторять, тем быстрее в это поверит. И думать о том, почему жажда расставания с мажором неимоверно несёт пиздежом, не будет.       Мо не был склонен к самообману, но здесь тот был необходим. Потому что то, что скреблось в грудине, было самой тупой и бесполезной для пацана вроде него дрянью — надеждой. На защиту, на покой, на возможность пожить, а не выживать. На дружбу и понимание. И на что-то ещё, чему Шань названия не знал и знать не хотел, потому что от этого становилось жарко и начинало тянуть в животе. То, что заставляло следить за хищнически быстрыми движениями крепкого сильного тела, ловить тяжёлый взгляд, вслушиваться в тягучие интонации уверенного голоса. Липнуть взглядом к парню, которого ненавидишь. Просто к парню. В лучшем случае, эта больная тяга могла быть восхищением или завистью — Шань любил крутость и силу, как все пацаны. А Хэ объективно крут, каким бы ублюдком не был, тут не поспорить. Про худший вариант Шань отказывался думать. Запер его в самом дальнем и тёмном уголке своей дурной башки и каждый раз взрывался, стоило очередному выебону мажора найти там отклик.       Он и сейчас не станет об этом думать. Досидит урок и придумает такое лютое дерьмо, что все мажоры во главе с Хэ Тянем будет обходить конченого рыжего по широкой дуге.       Урок прошёл, перемена и следующий урок тоже, вплотную приблизилась очередная встреча с Хэ Тянем, а рыжий ничего лютого не придумал. Все казалось либо мелким, либо глупым, либо бесполезным. Выйдя на школьный двор, Мо лихорадочно забегал глазами по округе в бесполезных поисках вдохновения. Вот-вот на плечи ляжет тяжёлая рука, а идей, как бы её сбросить раз и навсегда, на горизонте не наблюдалось.       — Рыжик! — упавший на плечи вес был не таким большим и даже вполовину не настолько раскалённым, как ожидал Мо. Он даже выдохнул немного, отвернувшись от воодушевлённого очередной ёбанью Цзяня. — Давай после уроков будешь с нами гитарой заниматься!       — Я работаю, — не глядя соврал Шань, продолжая изучать местность.       Может, повесить Цзяня на забор? Не, в процессе от воплей оглохнуть можно нахрен.       — Врешь, — подал голос Си. — Тянь выяснил твое расписание.       — На хуй пусть себе его намотает, — огрызнулся рыжий. — Смены меняются.       — Рыжуль, ну не будь залупкой!       Мо аж голову повернул, чтобы взглянуть на суицидника.       — Это твое предсмертное желание?       — Ну что ты за… блядь! — Цзянь редко сныкался за спиной Си.       — Чё нах?       Блондин лихорадочно затряс головой.       — Там Цю Гэ! — он ткнул пальцем в сторону ворот. — Никак не отстанет!       Мо проследил за направлением дрожащего в праведном гневе бледного пальца Цзяня и на самом деле увидел качка, вальяжно привалившегося к мотоциклу. К самому охуенно прекрасному мотоциклу, какие приходилось встречать на своем убогом жизненном пути Мо.       — Я резко передумал, — не отрываясь от чуда техники, бросил Шань. — Если задержите Хэ Тяня, научу вас играть.       Цзянь аж на месте подпрыгнул, не высовываясь, однако, из-за спины Чжэнси.       — А ты что задумал?       — Прокатиться, — отмахнулся Мо, прикрывая голову капюшоном.       Ещё не оформленная идея гнала вперёд, сердце предвкушающе застучало. Уделать говнюка на глазах у всех, подтвердить свой внезапный статус крутого перца, с которым лучше не связываться. Перестать быть непонятным придатком к мажору. Шанс, который нельзя просрать.       Мо стремительно рассёк поток галдящих школьников и выскочил прямо перед амбалом. Тот только скользнул равнодушным взглядом, узнавая, и продолжил сканировать местность на предмет своего подопечного. Мо особого внимания и не ожидал и тратить время на расшаркивания не стал.       — Прокати кружок, и я буду каждый день сдавать тебе Цзяня.       Цю обратил на него колкий взгляд светлых глаз, осмотрел с ног до головы, как рентгеном просветил, и усмехнулся.       — Смотри только, не обделайся.              Время после уроков всегда особенно напрягало Хэ Тяня. Каждый раз дико хотелось по-тихому улизнуть, но никогда не получалось. Именно после уроков из окружающих вырывалось всё, что они копили целый день. Приходилось цеплять на себя самую вежливую улыбку и отвечать на надоевшие или, наоборот, неожиданные вопросы, отклонять приглашения на очередную тусовку/игру/посиделки/прогулку (нужное подчеркнуть, а лучше нахрен вычеркнуть) и обязательно поблагодарить за проявленный к его персоне интерес.       Раньше внимание окружающих казалось очень удобным. Можно было потянуть время до возвращения в пустую студию, создать иллюзию не-одиночества. Сейчас, конечно, студия оставалась пустой, и одиночество особо никуда не делось, но вот повода задерживаться в толпе одноклассников у Хэ больше не было, потому что после уроков он кое-кого ждал. Точнее, вылавливал, потому как дурная голова Тяня решила зафиксировать все его помыслы и стремления на единственном человеке в школе, избегающем общества самого популярного парня всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Окружающие теперь только задерживали на пути к вёрткой и самовольной цели.       Многочисленные уловки Мо по избеганию нежелательных элементов, конечно, впечатляли, но Тянь бы предпочел просто пойти домой и…       На этом Хэ стопорился. Он пока не окончательно понял, чего хотел от Шаня. Рядом с ним в его обычно стройных и логичных мыслях поселялся сумбур, регулярно сбивающий и без того невнятный курс их отношений. Тяню нравилось сидеть рядом, пока рыжий готовил, слушать скупые рассказы и простые рассуждения. Спорить и доводить тоже нравилось, но не так, как просто мирно проводить время. К сожалению, Мо его стремления не разделял, воспринимая любую попытку к сближению в штыки. Хэ его не винил — сложно доверять парню, который начал знакомство с таскания за шкирку, ударов под дых и принудительного запихивания языка в рот. Но Тянь не из слабаков. Он твердо решил, что завоюет доверие дворняжки, даже если придется жизнь на это положить. Бедняга рыжий, по сильно приблизительным расчётам, должен был сначала покориться силе, затем смириться, привыкнуть, и потом уже начать доверять. А чтобы всю эту цепочку привести в действие, нужно сначала объект отыскать.       Хэ очень гордился тем, что научился быстро выцеплять взглядом яркую макушку в толпе, даже когда её обладатель усиленно пытался сныкаться. Но похолодание резко увеличило уровень сложности его каждодневного квеста, потому как рыжий завел привычку прятать яркую шевелюру под капюшон. Первые пару раз Хэ его легко вычислил, когда вместо единственной рыжей головы нашел в толпе единственный капюшон. А потом все больше одноклассников стали покрывать головы, и оказалось, что Мо вовсе не единственный школьник своей комплекции, который носит дешёвую типовую одежду. И будто Хэ мало было по несколько раз объёбываться и пугать своими медвежьими обнимашками левых парней, так ещё и Шань вдруг решил проявить свои навыки уличного мимикрирования. Рыжий гопник, оказывается, ловко умел менять походку и осанку, полностью сливаясь с окружающими, и мог быстро и бесшумно рассекать толпу, словно сраный ниндзя. Крайне полезный навык, когда форсишь по чужому райончику, но невероятно бесящий и вместе с тем восхищающий тех, кто стремился рыжего ниндзя схватить. Хэ всерьёз начинал задумываться об установке следящего устройства в серьги Мо. Или о паре дизайнерских толстовок с проблесковыми вставками, на худой конец.       В свете порванной Цзянем одежды рыжего, последний вариант казался даже осуществимым, и Хэ усиленно его обдумывал, пробираясь через толпу разбегающихся по домам школьников и сканируя её на предмет одной угрюмой рожи.       Когда он уже почти дошёл до проезжей части, на плечи упал нехилый вес. Хэ натужно ухнул и озадаченно посмотрел на двух светлоголовых идиотов, повисших на нем, как коалы на эвкалипте, с пугающе решительными лицами.       — Так соскучились?       — Да, — подтвердил Цзянь и для верности подтянулся на его плечах и обхватил ногами. Чжань, наоборот, сполз пониже, обхватил поперек живота, прижимая его руки к бокам, и обвил ногами ноги. Тянь пошатнулся, но устоял. — Пиздец как.       — Я, конечно, пиздец польщён, — натужно ответил Хэ, пытаясь высвободиться без ущерба для дебилов и окружающих зевак. — Но меня рыжий ждёт.       — Подождёт, — успокоил его Си, усиливая хватку.       — Может, он сам тебя найдет, — Цзянь подтянулся ещё и напряжённо уставился в краснеющее от натуги лицо жертвы. — А пока мы тоже хотим тебя потискать.       Толпа уже откровенно веселилась. Тянь, пыхтя, сделал пару микрошажков по направлению к клумбе, намереваясь рухнуть в неё вместе с грузом, логично рассудив, что отбиваться от придурков проще, если не приходится бороться с силой притяжения.       Мощный рёв мотора разогнал толпу. Хэ вскинулся, сразу узнавая мотоцикл А Цю. Чёрной стрелой он нёсся на них. Цю резко заложил вираж прямо перед Хэ, застывшим с друзьями на плечах. Сердце Тяня пропустило удар, когда прямо перед ним мелькнуло ехидное лицо Мо. На вираже рыжий свесился с пассажирского сиденья, почти царапая незащищённым коленом асфальт, высунул язык и ткнул оттопыренным средним пальцем в ошарашенное лицо Хэ.       Мотоцикл выровнялся и помчался прочь. Шань выпрямился во весь рост на подножках, одной рукой удерживаясь то ли за спину, то ли за шлем водителя, то ли вообще за воздух, вскинул кулак вверх и огласил округу хриплым победным кличем. Толпа взорвалась восторгом и улюлюканьем, братаны рыжего запрыгали на месте, восхищённо матерясь. Один Хэ стоял в полном шоке, даже не пытаясь сглотнуть бьющееся в глотке сердце. Цзянь и Чжань с него слезли, по инерции вцепившись в его плечи, и потерянно смотрели вслед пропавшему за поворотом мотоциклу.       — Ты поэтому не пускал его кататься? — уточнил И.       — Ага. — отозвался Хэ.       Тут он немного приврал, но на более внятный ответ сил не хватало. Мысли лихорадочно метались от «Уволить Цю к хуям» и «Если разобьётся — убью обоих» до «Малыш так крут» и «Только бы не встал». Ощущение, что его только что уделали, мешалось с восхищением, тревогой за сохранность идиота и бездумной ревностью. Теперь вся школа признает запредельную крутость рыжего гопника, играющего гранж и способного удерживаться на мотоцикле на полном ходу только силой своей борзости. Хэ категорически не хотел делиться таким Мо с кем бы то ни было, но рыжий умудрился лишить его выбора, что не могло не вызывать гордости за малыша. Обычно Тянь все решал за него, но, кажется, эти времена прошли.       — Побежали, — первым отмер Си. — Знаю, где они проедут.              Скорость пьянила, зажигала кровь в венах чистым, незамутнённым восторгом. Раскалённый железный зверь под ногами оглушительно ревел, проносясь по полупустой объездной. Каждый манёвр между ленивыми легковушками подкидывал желудок к горлу, сбивал центр тяжести, едва не сбрасывая с сидения. Приступ эйфории накрыл и не отпускал. Хотелось орать во всё горло, но зубы словно свело судорогой от напряжения. Шань едва держался в пассажирском сидении, вцепившись в скользкую кожанку водителя. Громила будто слился с мотоциклом, и вместе они пытались сбросить со своих дорогих боков прилипший отброс, но Мо вцепился намертво. Его было не напугать скоростью и дикими виражами, когда приходилось прижимать беззащитные колени к раскалённой стали, чтобы не чиркануть ими по асфальту.       Мо вошёл в раж. Отклонялся, держа собственное равновесие, привставал, бесцеремонно опираясь на стальную, как сам мотоцикл, спину водителя. Ловил резкий до боли ветер на лице, под задирающейся от скорости толстовкой. Глотал чистый адреналин огромными глотками, словно силясь насытиться им на всю жизнь. Ревущий поток воздуха выбивал из головы все мысли, весь мусор, всё дерьмо. Оставлял только важное, чистое, нервно звенящее, как до предела натянутая струна. Тронь, и с оглушительным звоном лопнет. Упоительно до боли, настолько, что Мо забывал дышать.       Резкий полицейский сигнал выбил из кокона ветра и скорости. Рискуя свернуть шею, Мо обернулся, оценил ситуацию, наклонился к водиле, фактически ложась на его спину, и доложил, перекрикивая рёв мотора.       — Патрульные! Превышение и я без шлема!       Тот дёрнул плечами, что на громильском должно было означать понимание. Шань приподнялся, разглядывая трассу впереди и окрестности. Сигналка сзади отозвалась особенно возмущённо. Со стороны школы к пригорку впереди катились смутно знакомые фигуры. Сердце испуганно стукнуло, предостерегая, но Шань пошёл наперекор собственной трусости. Если жестить, то до победного.       Мо лёг на горячую спину качка и проорал куда-то в шлем.       — Сбрось скорость у того забора!       Здоровяк чуть повернул голову, видимо, принимая команду, и перестроился в крайний ряд.              Бег по пустынной тропке под трассой здорово бодрил. Хэ нёсся вместе с Цзянем и Чжанем, напряжённо прислушиваясь к гулу машин наверху, каждую секунду ожидая услышать то самое «Врум-врум!». Тянь был стопроцентно уверен, что Мо соскочит где-то по пути, но не имел ни малейшего понятия, где этот путь будет пролегать. Откуда это знал Си, он спросить не успевал. Чжань нёсся во главе их небольшого отряда с не самым уверенным видом, но не останавливался, и Тяню только и оставалось, что следовать за ним.       На подходе к трассе они наконец услышали рёв мотоцикла.       — Блядь, — Си резко замер. — Там нет тротуара!       — Перебежим через овраг! — сгенерировал очередную гениальную идею Цзянь и перепрыгнул через ограждение, отделяющее подножье небольшого пригорка от трассы.       Шум мотора стремительно приближался. Тянь задрал голову и увидел рыжую макушку, с огромной скоростью несущуюся вперёд. Тянь прибавил ходу, нацелившись перехватить мотоцикл на съезде. Каким образом остановить их, Тянь придумать не успевал, оставалось только выскочить прямо на проезжую часть и надеяться на реакцию Цю и тормоза мотоцикла.       На трассе цель вдруг начала сбавлять ход, а рыжая голова подозрительно поднялась. Хэ мысленно выматерился и помчался к ограждению, не чуя ног.       — Он же не собирается?.. — сорвано прохрипел позади Цзянь.       Ещё как, блядь, собирается. Хэ в несколько прыжков добрался до пригорка, не сводя глаз с поднявшегося на ноги прямо на пассажирском сидении рыжего.       — ХЭ ТЯНЬ!       Мо сиганул с мотоцикла на парапет и сразу вниз.       Прямо в раскинутые руки.       Хэ не успел как следует упереться ногами в склон, Шань сбил его на полном ходу, и они кубарем покатились вниз. Каменистая почва раздирала Тяню то спину, то ладонь, которой он прижал к груди горячую рыжую голову. Наконец, они затормозили плечом Хэ об кочку, от удара он расцепил руки, беспомощно раскинувшись на земле. Тянь тяжело дышал, лёгкие резало, а перед глазами кружилось. Весь мир словно сузился до нависшего над ним лица Шаня и шальной, пьяной улыбки на его губах. Не в силах отдышаться, Хэ во все глаза таращился на эту улыбку и горящий, бешеный взгляд.       Мо тоже задыхался, его трясло от переизбытка адреналина. Он сидел верхом на Хэ, трясущимися руками уперевшись в землю по сторонам от его головы, ухмыляясь ему в лицо так близко, что достаточно было чуть потянуться вверх и почувствовать эту шальную улыбку. Его тепло, заполошный пульс на губах. Мо тяжело дышал на нём, глядя прямо в глаза огненным взглядом, и Хэ понял, что не сможет отдышаться. Что сейчас накроет, и он попросту сгорит под этим ожившим куском личного адского пламени.       Тянь через силу сглотнул пересохшим горлом и быстро облизал губы. Зрачки Мо непроизвольно дёрнулись за этим движением и залипли на приоткрытых в бестолковой попытке урвать хоть немного воздуха губах. Не осознавая, что делает, Тянь еле-еле приподнялся к его застывшему лицу, задержав дыхание так, что в глазах пульсирующе потемнело, в такт бешено рвущемуся наружу сердцу. Шань не шевелился, приоткрыв рот, и словно тоже перестал дышать. Замер, как кролик перед удавом, только зрачки часто пульсировали и капелька пота катилась по виску.       Тянь словно неотвратимо нёсся в бетонную стену в суперзамедленной съёмке. В звоне недостатка кислорода мигали панические лампочки «Остановись! Тормози, не делай этого! Не херь всё, чего добился с ним! Кто-нибудь, остановите их!»       — Рыжий! — вопль Цзяня заставил так резко сбросить оцепенение, что поток воздуха с силой хлынул в глотку. Хэ с шумным вдохом выгнуло, и только благодаря этому рыжий ткнулся губами в кадык, когда неуёмный И прыгнул ему на спину. — Ты живой, скотина долбанутая!       — Да чего мне сделается, — задыхаясь, проговорил Мо в шею распластанного под ним Хэ.       Горячее, надрывное дыхание обожгло кожу. Тянь готов был благословить вопли Цзяня и его вертлявую тушу на своих ногах за укрепление выдержки. Если бы не третий лишний, ослабевшие от погони и близости Мо гайки точно сорвало бы. А о том, что рыжий не дёргался, как загипнотизированный прикипел взглядом к его губам, Хэ предпочёл пока не думать.       — Ты был так крут! — Цзянь не выпускал свою жертву, повиснув у ослабевшего рыжего на спине. — Я тоже так хочу! Тогда точно скину Тяня с верхушки рейтинга красавчиков.       — Можешь попытаться, — Хэ осторожно положил ладонь на взмыленный загривок Мо, всё ещё пытающегося удерживать себя на весу дрожащими руками.       Тот предпринял вялую попытку скинуть чужую руку, словно сонный пёс, но быстро сдался.       — Даже думать об этом не смей, — карающий пинок Чжаня прилетел незамедлительно.       По инерции Цзянь влепился в Мо и тот со сдавленным «Бля!» окончательно распластался по Тяню, вжавшись лицом в его шею. Рыжий тут же начал брыкаться, но Цзянь и Тянь, не сговариваясь, вцепились в него на манер бутерброда, не давая встать. Шань вопил, сучил ногами, бодался и взывал к помощи Си. Тот с невозмутимым видом посмотрел на них сверху вниз, назвал «Свинками в луже», сообщил, что домой с ними такими не пойдёт и даже гордо развернулся, чтобы уйти.       — Не бросай меня, Сиси! — возопил Цзянь и попытался рвануть вслед за другом, но тут же сам впечатался в землю совместными усилиями привычно раздражённого Мо и ехидно ухмыляющегося Хэ.              Пока совсем молодой патрульный дрожащими пальцами выписывал штраф за превышение и езду без шлема, А Цю задумчиво наблюдал за вознёй мелюзги под пригорком. Патрульный поспешил отдать бумажку обнаглевшему водиле, не потрудившемуся даже слезть с мотоцикла, и скрылся в безопасности патрульной машины. А Цю и бровью не повёл, спрятал бумажку в карман и продолжил размышлять.       Обычно он не лихачил с пассажирами, по своим меркам, но борзый оборванец так сильно напомнил кое-кого в юности, что Цю просто не сдержался, проверяя его на прочность. И умудрился даже не перегнуть. Наблюдая за расшалившимися подростками внизу, разделившимися на пары, чтобы повалять друг друга в земле, Цю снова отметил, как отношения рыжего голодранца и младшего Хэ похожи на то, что было у того самого кое-кого… ещё кое с кем.       Цю достал телефон.       — Интересный дружок у твоего брата, Чэн.