репка

И снова они на съемной хате, и рядом дрыхнут еще два тела. Тимур отвоевал себе самый роскошный кусок постели, у стеночки, и даже с подушкой, ко всему прочему он крепко держит половину одеяла и никому его не отдаст. По крайней мере, затуманенный разум убеждает его в этом. Потом одеяло выскальзывает из рук, и Тимур горюет. Холодно, сссука… Где теплая подмышечка Поха? А, хуй с ним, треплется на кухне, обсуждает свое радио. Нет, он молодец. Он делает вещи. Тимур чувствует к нему такое необъяснимо-теплое, что в груди начинает жать. Это сердце, наверно, увеличивается, как в мультиках, и распирает ребра. Он рывком садится, вполголоса говорит, сам не зная, кому: – Только займи мое место, вот только займи… Одно пьяное тело, все же расслышав его голос, сонно посылает нахуй. Щурясь от яркого света, проникающего через дверь, Тимур бредет на кухню, фокусирует взгляд на спине Сережи, кладет руки ему на плечи и говорит: – Я тебе место занял. Пошли спать, пока его не захватили. Сигаретный дым так плотно висит в комнате, что в нем купаться можно. Сережа оглядывается на него, и Тимур чудом удерживается, чтобы не поцеловать его в улыбающиеся губы. Его покачивает из стороны в сторону, и он все тяжелее опирается о плечи Сережи. – Иди-иди, – одобряет крошка Ти, самый трезвый, судя по всему. – Потом все обсудим. Кто б обо мне так заботился, как Хэлл о тебе печется. Сережа кладет ладонь сверху на руку Тимура, встает и смотрит на него – всего мгновение, но этого хватает, чтобы накатило счастье обжигающей волной. Не бывает, чтобы любовь приносила такую радость. Не бывает столько лет подряд. Но Тимур каждый раз в эйфории, когда Сережа рядом с ним. Они перебираются через спящих. Тимур пускает Сережу в угол, закрывает сбоку своим телом от остальных. Одеяло безвозвратно потеряно, но подушка на месте, и они делят ее пополам. Тимур утыкается лбом в загривок Сережи, обнимает его одной рукой. – Не хватает ласки и нежности? – шепчет Сережа. – Холодно, – так же шепотом отвечает Тимур и целует его в ухо. Ему вспоминается, как они однажды спали: Тимур – как нормальный человек, Сережа – развалившись у него в ногах поперек кровати. И Тимур в шутку закинул ноги ему на плечи, а потом заснул, так и не убрав их. Проснувшись, он обнаружил, что Сережа держит его за лодыжку, нежно обхватив пальцами стопу, и ему ничуть не мешает вторая нога Тимура у него на шее. Он спит, и ему хорошо. А еще кто-то из них, видимо, возился, потому что задница Тимура оказалась у промежности Сережи, как в позе перевернутых ложечек, и в жопу утыкался член. Твердый член. И тогда вдруг стало ясно, что никто из их знакомых не целует своих друзей в щеки, виски и уши, не лапает постоянно за грудь и плечи, не хватает за руки. И никого не заводит чужой член. Тимур в тот раз снова задрых, погрузился в приятную негу с неясными грезами, а потом проснулся самым последним: в гордом одиночестве, с утренней эрекцией. И мыслями о Сережке. И с тех пор не он не перестает о нем думать в этом ключе. Поддевать нарочито-гейскими шуточками и следить за реакцией. А вдруг?.. И ружье, бывает, раз в год стреляет. Тимур приникает к спине Сережи всем телом, неприлично жмется к его заднице, но тот лишь бормочет: – Хочешь, за бомбером твоим схожу? – Нет, меня ты греешь… Тимур чувствует ребром ладони ремень джинсов, и ему непреодолимо хочется расстегнуть его, залезть в штаны к Сереже, и сердце начинает стучать чаще, внизу живота становится горячо. У него пересыхает в горле, резко слетает опьянение. Вот черт, черт, черт… Можно тысячу раз отшутиться, он именно это и сделает, как только Сережа попытается отодвинуться, или попросту немного переменит положение, он ведь умеет быть чертовски тактичным… Но тот застывает, словно вовсе не чувствует, как у Тимура встал от тесного объятия. И тогда он, шалея от собственной наглости, от смелости, медленно тянет ремень из пряжки. На ладонь ложится рука Сережи. Он ожидает чего угодно, но Сережа вдруг направляет его руку вниз и прижимает к паху. К члену. Твердому, обжигающему даже так, через джинсы. – Там свет горит еще? – едва слышно спрашивает Сережа. – Давай в туалет съебем. Тимур, стараясь не делать лишних движений, чтобы никого не разбудить, оглядывается. – Там Ти. Бля. Я тихо, – шепчет он прямо в ухо Сереже и прикусывает мочку. Сережа, отпустив его ладонь, сам расстегивает ремень, и Тимур, быстро вжикнув молнией, скользит рукой под джинсы, под нижнее белье. Горячий член ложится в руку. Больше, чем его собственный, и толще, но это Тимур еще давно понял, хоть и измерить пришлось только задницей. А понравится ли ему ебаться в жопу? Потому что он об этом всерьез не думал. Он бы предпочел рот. Сережа ничего не говорит, даже, кажется, не дышит, но резко заводит руку назад, кладет ее на ягодицы Тимура и прижимает его к себе еще ближе. За спиной раздается шорох. Что-то невнятно пробормотав, одно пьяное тело переворачивается на другой бок, и у Тимура сердце едва не останавливается. Он замирает с членом Сережи в руке и думает: если ему кто-то сейчас помешает, он разнесет эту хату нахуй вместе с ее обитателями. Сережа стискивает его ягодицу. Бесстрашный… Тимур в порыве смелости облизывает его ушную раковину и медленно, ме-е-едленно начинает двигать запястьем. Его раздражает, что нужно осторожничать. Он хочет лицом к лицу. Он хочет целоваться. Он уверен, что Сережа охуенно целуется. Но все, что остается, – это прижиматься губами к шее и уху, к краю небритой щеки. Он все больше улетает, лаская Сережу. Тот беззвучен, только рука его все сильнее тискает зад и тянет на себя. Тимур беззастенчиво трется членом о его задницу. Он чувствует, что Сережа уже близок: перестал сдерживать дыхание, шумно глотает воздух, и под пальцами, если сжать член у самого основания, бьется мелкий пульс. Тимур прихватывает губами горьковатую кожу на его шее и быстро-быстро дрочит, прижавшись так близко, будто самого себя ласкает, и ощущения – почти такие же улетные. Они, застрявшие друг в друге по локти, еще ни разу не… и Тимур не представлял, каким оно будет… Сережа кончает ему в руку точно так же, как мог бы кончить сам Тимур, бедра едва заметно вздрагивают, член опадает после нескольких неторопливых движений. Тимур отпускает его, и кажется, что он навсегда запомнил эту шелковую гладкость, эту нежную головку, хотя, черт побери, у него и рецепторов столько в намозоленных руках нет, он все половину выдумал, наверное. И тишина становится оглушительной. Тимур осознает, что случилось, лишь сейчас. Насколько они были пьяными? Могли ли их слышать? Они смогут смотреть друг другу в глаза? Сережа медленно поворачивается – сначала на спину и замирает, выжидая, потом – на бок, лицом к Тимуру. Тянется вперед – и впервые целует. Сам. В губы. Колется щетина, непривычно, грубовато, словно Сережка и в этом должен разъебывать, а не только в баттлах, и его рука опускается на член. Тимур кончает позорно быстро. Но ему простительно. Он столько времени об этом мечтал. Утром они, помятые, похмельные, пьют растворимый кофе. Раздражающе бодрый Ти сидит напротив и прихлебывает чай. – Когда успел ранение получить, Серег? – насмешливо спрашивает он. – Чего?.. – удивляется Сережа и зачем-то смотрит на свои руки. Ти молча похлопывает себя по шее. Сережа касается горла кончиками пальцев. И лишь тогда Тимур замечает засос, оставленный этой сумасшедшей ночью. – Пачука, сволочь, засосал моего мужика! – возмущается Тимур. – Серый, как ты мог? – Это слепень цапнул, – на полном серьезе оправдывается Сережа, и его извиняет только то, что с похмелья он тот еще тугодум, - ты ж окна все рахлебянил, Тем… Ти дергает кончиком губ в улыбке и опускает взгляд в свою чашку. – Да ладно. С вами сразу все ясно было. С первой же вашей встречи. Тимуру кажется, что его мешком по затылку стукнули. Сережа сглатывает. Кто разберет, о чем он думает? Тимур вот размышляет, что ему ничего не было ясно. Он все поздно понял. А как Серега догадался? У него ведь тоже от обнимашек встал, будто он давно этого хотел. – Тем, не пизди, – начинает было Сережа, но Ти с насмешкой поднимает на него глаза: – Не ссы. Вы ж мои братаны. Оба. А теперь нахуй идите, пока остальные не проснулись. Он все улыбается, и Тимур хочет обнять его, только без того продолжения, которое случилось с Сережей. Но гораздо важнее сейчас и вправду как можно скорее свалить туда, где никто их не будет отвлекать друг от друга. И короткий взгляд Сережи говорит, что он полностью с Тимуром солидарен.