*
В понедельник в офисе он совершенно не может сосредоточиться на работе, и после второй провальной встречи коллега спрашивает у него, всё ли в порядке. Конечно же у него всё замечательно. Ему просто очень хочется поскорее получить какой-то ответ от Йеннифэр, чтобы понимать, что будет дальше с их браком. И его ужасно раздражает то, что её, кажется, это абсолютно не беспокоит – с размышлениями она особо не спешит. Геральт прекрасно понимает, что ему нужно с кем-то обсудить сложившуюся ситуацию и выговориться. У него достаточно неплохие отношения со многими сотрудниками, но абсолютно нет желания пускать кого-то из них в свою личную жизнь. Из-за того, что он сосредоточен на своей семье и работе, никто из его знакомых, с которыми он изредка встречается за ланчем или вечерней выпивкой, не переходит в разряд друзей. После обеда беловолосый мужчина начинает беспокойно расхаживать по своему небольшому кабинету, вспоминая слова Лютика о том, что он с радостью готов выслушать и поддержать при необходимости. Ему безумно хочется написать парню, но он не знает, с чего начать. Дважды набирает текст в телефоне, усевшись на край стола и оба раза стирает, не отправляя. Идёт к офисной кофемашине за очередной чашкой эспрессо, и пока гриндер с шумом смалывает зерна, достает из кармана телефон, набирает и отправляет сообщение быстро – пока не успел передумать, поддавшись какому-то порыву: “Привет. Это Геральт. Ты свободен сегодня вечером?” Его накрывает горячей волной беспокойства, и он безостановочно зарывается пальцами в волосы в ожидании ответа от парня. Чтобы остановить руки от суетливых движений, он берет чашку в одну, а телефон – в другую, возвращаясь к себе в кабинет. Часы и телефон вибрируют синхронно, и мужчина чуть не проливает на себя кофе, резко останавливаясь посреди коридора в попытке увидеть текст на обоих экранах одновременно. “Привет :) Конечно, я заканчиваю репетицию в 17:00. Можем встретиться. У тебя всё в порядке?”. Кровь приливает к щекам, и Геральту хочется снять галстук. Ему кажется, что он сойдет с ума, если у него ещё хоть раз спросят, всё ли у него в порядке. Закрывая за собой дверь кабинета, мужчина опять начинает наматывать круги по небольшому пространству, пытаясь придумать ответное сообщение. В итоге он заверяет Лютика, что у него ничего страшного не произошло, и они договариваются встретиться в баре в центре на пару коктейлей. Предупредив няню, что сегодня ей придется укладывать Цири, он усаживается за рабочий стол и старательно пытается сосредоточиться на семнадцати непрочитанных письмах в почте.*
Когда Геральт паркуется на нужной улице, он сразу видит дожидающегося его молодого человека возле ступеней к цокольному помещению бара. Мужчина заранее побеспокоился о том, чтобы забронировать свой любимый стол в отдаленном от барной стойки углу. Каждый раз заходя в этот бар, он сразу вспоминает, почему ему здесь так нравится. Внутри пахнет хорошим мужским парфюмом: дубленой кожей, еловыми ветками и еле слышно – крепкими сигарами, хоть внутри и не курят. Их проводят к круглому столику у стены, наполовину обшитой панелями из темного дерева и увешанной черно-белыми фотографиями. Прямо над столом с потолка низко свисают светильники со стеклянными плафонами – после второго стакана Геральт обычно цепляет их головой, когда встает, и беззлобно угрожает однажды посрывать их к чертовой матери. Вокруг стола стоит четыре разномастных тканевых кресла, все в разных оттенках коричневого, а на полу постелен слегка затертый бежевый ковер с вычурными узорами. Создается атмосфера курительной комнаты в потрепанном английском особняке, где уставшие джентльмены обсуждают свои мужские дела: скачки, политику и любовниц. – Мне здесь нравится, – усаживаясь в кресло напротив мужчины, актёр увлеченно осматривается по сторонам. – Это ты ещё их выпивку не пробовал, – Геральт улыбается уголком губ, – они клянутся, что подают тридцать видов джина. По крайней мере, у них есть с десяток коктейлей на джине, и те, что я пил, были действительно хороши. – Честно говоря, я не сильно разбираюсь в алкоголе. – Ну тогда я возьму на себя дерзость заказать для нас двоих. Получив покорный кивок головы в качестве ответа, мужчина просит у подошедшего официанта традиционный Гимлет для себя: он не любит, когда в его алкоголе слишком много примесей, и Кловер клаб для парня. Почему-то он уверен, что коктейль с малиной и сахарным сиропом придется ему по вкусу. Коктейль, который ставят перед молодым человеком, ярко-розовый и подается в чаше для шампанского. – По виду просто идеально, – он усмехается. – Что здесь? Это что-то ягодное? – Да, малина. Попробуй. Мне интересно узнать, угадал ли. Возвращая бокал на стол, Лютик довольно кивает. – Меня так легко разгадать? – Я просто внимательный наблюдатель, – твердо приняв решение знатно выпить и хорошенько выговориться, Геральт за один глоток выпивает половину своей порции и меняет тему: – Я предложил Йеннифэр подумать о разводе. – И что она сказала? – в кресле напротив него Лютик настороженно выпрямляется. – Сказала, что подумает. – А что ты хотел услышать? – В каком смысле? – Это как с монеткой. Когда ты её подбрасываешь, пока она ещё в воздухе, ты уже чувствуешь, какую сторону хочешь увидеть. И истинное решение принято до того, как монетка падает. Так и с вопросами. Когда мы их задаем, в момент тишины перед ответом внутри себя мы уже точно знаем, что хотим услышать. Чтобы избежать ответа, беловолосый мужчина допивает свой коктейль и подзывает официанта. Он просит чистый двойной скотч с учетом того, куда движется их беседа. – Ты не должен мне отвечать вслух, просто себе самому признайся, чего ты ожидал от разговора с ней. Откидываясь на спинку кресла, Геральт внимательно рассматривает плитку на стене напротив. Честно признается сам себе: он хотел, чтобы Йеннифер предложила развод. Чтобы это было её решение, которое он благородно и с достоинством бы принял. – Кажется, я ожидал другого, – с грустной улыбкой он возвращает взгляд на парня и берет со стола поданный ему скотч. – Ты постоянно повторяешь, что ваши отношения тебя не устраивают, но какими бы ты хотел их видеть? Геральт задумчиво помахивает стаканом, заставляя кусочки льда тихо стучать о рифленое стекло. – Знаешь, один знакомый журналист когда-то сказал мне, что для него рай на Земле – это работать днём в одиночестве, предвкушая вечер в приятной компании. И я с ним в этом полностью согласен, кстати говоря. Так вот для Йеннифэр рай на Земле – это работать до изнеможения, раздаривая себя всем вокруг и знать, что дома её ждут в любой момент, когда она захочет вернуться. Он прерывается, видя, что Лютик закончил со своим коктейлем, и жестом просит официанта повторить. – И если с Цири это работает: она всегда рада видеть маму и не жалуется на недостаток внимания, то мне... – он замолкает, пытаясь подобрать слова, – я так не хочу. Не хочу терпеливо ждать на задворках, пока ко мне соизволят снизойти. Хочу быть важной частью чьей-то жизни, – мужчина пожимает плечами, будто говоря: вот такой вот я, что поделать. - Я тебя понимаю. Но всё-таки считаю, что ты должен приложить какие-то усилия и дать ей шанс. Прояви внимание первый. А то сейчас выходит, что ты требуешь действий исключительно от неё. Немного неприятно признавать, но здравое зерно в этих словах есть, и мужчина обещает, что попробует.*
После второго коктейля Лютика и третьей порции выпивки Геральта от первоначальной серьезности в их разговоре не остается и следа. Парень в красках рассказывает, как сегодня на репетиции почти упал со сцены, споткнувшись о суфлерскую будку. – Я вообще не понимаю, почему её всё никак не уберут, в нашем театре уже лет пятнадцать как нет ни одного суфлера! – он очень забавный в добродушном гневе. Размахивает руками, жестикулирует и Геральту кажется, что мимика актёра демонстрирует большее количество эмоций за десять минут, чем некоторые люди испытывают за свою жизнь. Удобно откинувшись в кресле, расслабленный от алкоголя, мужчина от историй Лютика смеется так много, что у него с непривычки начинает сводить скулы. К полуночи молодой человек говорит, что им, наверное, пора бы ехать по домам. По красным пятнам на щеках и шее и немного расфокусированному взгляду заметно, что он ощутимо опьянен. Когда приносят счёт, Лютик пытается достать свой кошелек, но мужчина жестом его останавливает. – Всё на мне... Ты сегодня был моим семейным консультантом, и пара коктейлей, – это меньшее, что с меня причитается. – Не самое худшее, что я делал ради бесплатной выпивки, – Лютик кокетливо улыбается, но тут же закрывает лицо ладонями, машет головой и сдавленно бормочет: – Чёрт, давай сделаем вид, что я этого не говорил. Геральт списывает на скотч вспышку жара в паху и подмышках после мысли о том, что парень мог делать ради бесплатной выпивки. Расплатившись, мужчина вызывает драйвера. Он ненавидит, когда кто-то садится за руль его машины, но ему совсем не хочется ехать завтра в офис на такси и возвращаться за ней к бару. Вставая из-за стола, Геральт по традиции вписывается головой в стеклянный плафон светильника и беззлобно пихает его рукой, заставляя качаться как маятник, бормоча ругательства себе под нос. Актёр заливается хохотом и заботливо поглаживает белые волосы Геральта в месте удара, заставляя его растерянно улыбнуться в ответ. Молчаливый водитель быстро прибывает на место, берет у Геральта ключи и садится на водительское сидение, пока двое мужчин устраиваются сзади. Наблюдая за тем, как драйвер поправляет зеркала и регулирует сиденье, Геральт ревниво хмурится, но его быстро отвлекает пьяная болтовня Лютика. Алкоголь продолжает вытягивать из парня легкомысленные шутки: – Так непривычно, что меня после вечера в баре везут ко мне домой, – он смеется, запрокидывая голову, и опять стыдливо прячет лицо в ладонях. – Если хочешь, можем отвезти тебя к кому-то другому, – мужчина подыгрывает. Лютик приподнимает брови и дерзко улыбается, поэтому он продолжает: – К себе не могу, у меня жена и дочь дома. Они оба смеются над шуткой, но Геральту почему-то кажется, что воздух в салоне потяжелел, и волоски на его предплечьях немного приподнимаются. На несколько сантиметров приоткрывая окно, он глубоко вдыхает прохладный ночной воздух, чтобы унять дрожь в груди и легкое головокружение.*
Водитель заезжает во двор около дома актёра, и Геральт выходит из машины вместе с парнем, чтобы дойти с ним до парадного. – Ну, я наверное пойду, – Лютик звучит как-то неуверенно, будто спрашивая разрешения. – Там внутри, кстати… в баре… там пахнет тобой, – внезапно тихо добавляет. – В смысле? – мужчина пьяно улыбается. Зажмурившись, Лютик машет руками и головой: – Опять глупости, забудь. Спасибо за вечер. – Ты до квартиры дойдешь? Может тебя провести? – Нет, – парень старается держаться ровнее. – Не нужно. Провожать не нужно, я дойду. Парень выглядит перепуганным, и Геральт внимательно смотрит ему в глаза. Вроде бы Лютик не настолько пьян, чтобы упасть в парадном, поэтому мужчина согласно кивает, желает ему спокойной ночи и возвращается на пассажирское сиденье своей машины. Проведя взглядом спину парня, скрывшуюся за дверью парадного, он устало устраивается на подголовнике сиденья и прикрывает глаза.*
Драйвер паркует машину и возвращает ключи Геральту. За короткий путь от парковки до дома он немного приходит в чувство. Старается очень тихо зайти в квартиру, чтобы не разбудить Цири и Йеннифэр – если она уже дома. В спальне он видит Йен, готовящуюся укладываться в кровать. На ней шелковая пижама глубокого фиолетового цвета, и в вырезе майки на тонких бретелях видно манящую ложбинку между упругих грудей. У них не было секса чертовски давно, и, возможно, Лютик это и имел в виду, когда говорил, что ему стоит проявить внимание, проявить инициативу, или что он там должен был сделать. Проходя через комнату, Геральт приближается к жене и приобнимает её: – Привет, – тихо шепчет ей в губы. С готовностью приоткрывая рот для поцелуя, она чувствует алкоголь в его дыхании и дразнит с улыбкой: – Хороший вечер в приятной компании? Ему трудно не согласиться с этим утверждением, и он просто целует её. Чувствует сладковато-мятный привкус зубной пасты на её языке. В голове приятно шумит от выпитого, и рука Йеннифэр со знанием дела мнет его член сквозь ткань брюк. Он позволяет комнате нестись в мягком полукруге, закрывая глаза и усаживаясь на кровать под давлением её рук на плечах. Свободно падая на покрывало, он наслаждается ощущением мягкого матраса под спиной и раскидывает руки в стороны. Звук расстегивающейся молнии на брюках возбуждает, кажется, даже сильнее, чем прикосновение тонких пальцев сквозь белье. Чувствуя влажное дыхание на животе, он приподнимает бедра, позволяя жене стянуть с него брифы до колен. Приятная нега охватывает всё тело одновременно с размеренным горячим давлением вокруг члена. Перед глазами хаотично танцуют разноцветные пятна, голова кружится, и он пускает свои мысли в беспорядочный гудящий поток, отдавая тело на милость удовольствия от знакомых прикосновений. Спустя два удара сердца среди цветных пятен и точек его мысленного взора ниоткуда возникает образ “Кая”, который он так много раз видел на сцене. С этими восхитительными густыми ресницами и румянцем на щеках, с трогательно спадающими с плеч подтяжками. Он представляет, как легко было бы просунуть ладони в глубокий вырез свободной рубашки, раскрывая её, оголяя грудь, покрытую мягкими волосками, и припасть поцелуями к горячей коже парня, сжать пальцами соски, заставляя его дрожать под прикосновениями... На долю секунды он довольно улыбается своему воображению, но немного запоздалые стыд и шок от дерзости мгновенного порыва почти сразу заставляют его распахнуть глаза. Он резко садится на кровати, сжимает руку на плече Йеннифэр, останавливая её, и отстраняет от себя. Аккуратно выпуская его член изо рта, Йен поднимает взгляд на побледневшее лицо мужа и с тревогой спрашивает: – Что-то не так? – Перепил. Тошнит, – он сдавленно врёт и быстрым шагом идёт в ванную, натягивая брюки на ходу. Он стоит под прохладным душем ещё долго после того, как опьянение грациозной волной перетекло в назойливую пульсацию подступающего похмелья в висках. Зубы стучат, в голове ни одной сознательной мысли – только дикое смятение и немного страха. Он чувствует, что очень многое в его жизни должно поменяться, и не уверен, что готов к этому. Когда Геральт возвращается в спальню, Йеннифэр уже заснула, лежа на боку на своем краю кровати. Она оставила ночник с его стороны включенным, и от одного взгляда на жену у него внутри всё сжимается от болезненного чувства вины. Выключив ночник, он укладывается в кровать и разглядывает потолок. Попытавшись рационально подойти к проблеме, мужчина безуспешно убеждает себя, что это просто кризис среднего возраста, мимолетный порыв пьяного возбуждения, и сейчас отпустит. Только вот при мыслях о Лютике внутри сладко млеет, и он понимает, что не чувствовал такого уже много лет. Он совсем в другом свете видит все их встречи и не может понять, как его угораздило влюбиться в паренька на десять лет младше него, и, больше того – как он сразу этого не понял. Пока Геральт мучительно перебирает в голове все возможные варианты действий, время тянется со всей скоростью бессонной ночи. Признаться Лютику. Признаться Йеннифэр. Молчать и молиться, чтобы отпустило. Молчать и страдать. В какой-то момент даже молчать и наслаждаться. За несколько часов до рассвета он тихо и обреченно воет, вжимаясь лицом в подушку, – чтобы не разбудить жену. Все решения приняты, только вот сон всё равно не идёт.