*
Переодевшись, Геральт тихо целует спящую дочь в лоб и едет на работу в хорошем расположении духа. Утро выдалось, откровенно говоря, дерьмовым: он разводится с женой, ему пришлось регулировать зеркала и сидение после драйвера, веки с трудом удается держать открытыми после бессонной ночи, а впереди ещё много трудных разговоров и более трудных действий. Но начало положено, и начало хорошее. По приезде в офис он получает от Лютика сообщение: «Прости за ерунду, что я вчера наговорил. Всегда болтаю лишнее когда выпью 😓» Нервный смешок норовит вырваться наружу, потому что от одного имени парня на экране ночная фантазия возвращается в его воображение со всей яркостью, и эти извинения кажутся абсурдными. Он неоднозначно отвечает: «Не помню ничего лишнего 😉», убеждая себя, что вовсе не флиртует, а просто пытается избавить парня от похмельного стыда за пьяные шутки. Ещё несколько недель назад Геральту казалось, что в нем не осталось никаких эмоций, и он проживает каждый день только ради вечерней встречи с дочерью, и он готов был многое отдать, чтобы вспомнить, как это — быть живым. Сейчас он чувствует столько всего, что даже не может дать название всем своим ощущениям. Мужчина злится сам на себя за то, что не может контролировать свои действия и мысли. Он уже давно забыл про существование зудящего в груди волнения и смущения, заставляющего отводить взгляд, которые бесцеремонно ворвались в его жизнь вместе с Лютиком. До чертиков хочется увидеться с парнем. Написать. Позвонить. Пригласить на обед. Но он понимает, что послезавтра они с Цири идут на его представление, и ему стоит немного остудить голову и упорядочить мысли перед их следующей встречей. Он отвлекает себя единственным доступным способом: с головой погружается в работу. К вечеру Геральт настолько изнурен физически, что по приезде домой засыпает ещё во время заставки киностудии, снявшей мультик, который они с Цири устроились смотреть на диване. Когда девочка расталкивает его и с серьезным видом отправляет чистить зубы и в кровать, он не может сдержать смешок. Йен сегодня вечером дома, поэтому он оставляет Цири на неё и уходит в спальню. Утром он просыпается с улыбкой на лице, но не может вспомнить ничего из своего сна, кроме яркого солнечного света. Весь день он придерживается проверенной тактики: побольше работы, чтобы избавиться от таких притягательных мыслей о предстоящей встрече с Лютиком, и тренировка вечером, чтобы максимально вымотать себя физически. Он не может объяснить самому себе, почему ему так не хочется ложиться в их с Йеннифер кровать, но при этом понимает, что объяснить Цири, почему он спит на диване в гостиной, будет ещё сложнее, поэтому укладывается на самый край кровати и засыпает беспокойным сном.*
За завтраком в день представления Цирилла и её отец выглядят одинаково взволнованными, и Йеннифэр со снисходительной улыбкой спрашивает: — Дайте угадаю, вы вечером идёте в театр? Девочка довольно кивает головой, и Геральт виновато улыбается, отводя глаза. В обед Лютик пишет ему, что если у них получится приехать на час раньше, то он сможет провести их за кулисы — Цири наверняка это будет интересно. Они с парнем не общались с утра вторника, и это сообщение заставляет его млеть. Внезапно он обнаруживает себя заказывающим букет для вечернего представления и мысленно саркастично хвалит себя за восхитительный самоконтроль и холодную голову. Он уже смирился с тем, что безнадежно влюблен, но никак не может простить себе все слабости, идущие в комплекте с влюбленностью. По крайней мере, в этот раз ничего грандиозного — просто красивые белые пионы в крафтовой бумаге. Геральту кажется, что именно они больше всего впечатлили молодого человека в первом букете, который он ему подарил.*
Он уезжает из офиса пораньше, чтобы забрать Цири из дома и приехать к театру заранее. Поднявшись к служебному входу, он набирает номер парня. — Привет, — дверь открывается, и перед ними стоит Лютик, уже в своем костюме и с гримом на лице, только берета с пером не хватает для завершения образа. — Приготовьтесь к разочарованию, — распахивая дверь пошире, парень пропускает их внутрь, — закулисье совсем не такое, каким вы себе его представляете. Заходя в темный коридор, Цири оглядывается с немым благоговением, будто её допустили до святыни. — Я думаю, мы не будем ждать окончания представления, — мужчина протягивает актёру букет, — это тебе. — Ты не обязан каждый раз… — Я знаю, — Геральт прерывает его с серьёзным лицом, — что не обязан. — Спасибо. Сдержанно улыбаясь, парень принимает цветы и ведет их к лестничному пролету. Поднявшись на один этаж вверх, они попадают в какой-то дивный новый мир. Не то чтобы у Геральта были какие-то определенные ожидания по поводу театральной гримерки, но это явно не то, что он представлял. В просторном помещении шумно и многолюдно. Под стенами стоит около десятка туалетных столиков с зеркалами. Несколько диванов с разномастными подушками и множество плюшевых зверей: всех видов и размеров. Актёры помогают друг другу влезать в костюмы, кто-то вносит финальные штрихи в прическу или макияж, кто-то — прогоняет напоследок свои реплики. Он чувствует себя перегруженным информацией, но его дочь, держащая его за руку, с упоением впитывает все цвета и звуки вокруг. Первым делом, поставив цветы в вазу к нескольким другим букетам, Лютик подводит их к красивой девушке с темными волосами в пышном платье. Он кладет руку ей на предплечье, привлекая её внимание, и представляет актрису: — Это Присцилла, моя лучшая подруга. — Я Геральт, это моя дочь Цирилла, — мужчина пытается выглядеть дружелюбно, несмотря на легкую растерянность, и протягивает руку. — Наслышана, — девушка смотрит на него высокомерно, игнорируя предложенное рукопожатие и краснеющего рядом Лютика. — Мы очень рады познакомиться! — Цири единственная, кто не замечает напряжения в разговоре, и набрасывается на Присциллу с расспросами о её костюме и персонаже. Тем временем парень наклоняется к Геральту и шепчет: — Я не говорил ничего плохого, честное слово, она со всеми такая. Но это пока вы не пообщаетесь побольше. Несмотря на заверения, Геральту всё равно кажется, что девушка явно не горит желанием общаться с ним ни больше, ни меньше, но он упорно не понимает, чем заслужил такое отношение. Когда Цири получает от Лютика предложение примерить какое-нибудь платье, девочка напрочь забывает про Присциллу, и Лютик подводит их к стойкам с костюмами, возле которых суетится молодой смуглый парень. — Истредд, — актёр отвлекает его, — а не мог бы ты одолжить нам что-нибудь грандиозное ненадолго для этой восхитительной юной леди? — он указывает на светящуюся от счастья Цири, и Истредд задумчиво прищуривается на девочку. — Думаю, у меня найдется кое-что более-менее подходящее. Платье, которое молодой человек достает с задних рядов костюмов, выглядит роскошно. Пышные юбки, кружево, бисер и блестки. Оно очень маленького размера, хотя всё равно явно велико на Цири, потому что в театре нет девушек детского размера, но это ни капли не расстраивает девочку. Она натягивает пышные юбки поверх своего сарафана и светится от счастья. Глядя на неё, Геральт чувствует, что не боится ничего из того, что будет с ним дальше, потому что у него есть эта восхитительная девчушка, ради которой он существует. Рассеянная улыбка расцветает на его лице, когда голос дочери возвращает его в реальность: — Пааап, сфотографируй нас с Лютиком в костюмах! Надевая на голову свой берет с пером, парень опускается на одно колено возле девочки и изящно подает ей руку. С трудом сдерживая смешок, Цири кладет свою руку в раскрытую ладонь и сгибает ноги в шутливом реверансе, придерживая пышную юбку. Картина невероятно комичная, особенно с учетом всей серьёзности выражения лица актёра, поэтому Геральт не может унять свою улыбку, доставая телефон из кармана. Он делает несколько кадров, и дочь подскакивает к нему, путаясь в длинном подоле платья: — Давай теперь я вас сфотографирую. Отбирая телефон у отца из рук, Цири легонько толкает слабо отнекивающегося мужчину в сторону Лютика, пока он встает и отряхивает бриджи. Молодой человек беззаботно прижимается к его боку, приобнимая за плечи. Чувствуя напряжение во всем теле, Геральт не знает куда деть руки и растерянно смотрит прямо перед собой. — Улыбочкуууу! — девочка заливается хохотом. — Папа, ты такой смешной вышел, давайте еще раз. — Цири, хватит, пожалуйста, нам уже пора идти в зал. Геральт отходит и оглядывается на парня, надеясь на поддержку, но тот молчит, и смотрит с легким недоумением. Почему-то мужчина чувствует себя виноватым, но до того, как он находит нужные слова, Цири пожимает плечами, протягивая ему телефон. Пока Цири выбирается из платья и возвращает его костюмеру, её отец возвращается к Лютику. — Если ты не против, мы можем тебя подвезти домой после спектакля, — задержав дыхание, Геральт ждёт ответ, потому что понимает, что несколько минут под парадным — это единственная для них возможность для разговора наедине сегодня. — Не против? — парень переспрашивает с улыбкой. — Я буду очень рад. Расслабив плечи, мужчина улыбается в ответ: — Тогда мы будем ждать тебя возле машины, когда ты закончишь. Лютик провожает их к выходу в сторону зала, и после того, как Цири бодро желает «Ни пуха, ни пера», её папа сжимает рукой плечо парня и кивает с легкой улыбкой, чувствуя, как он немного приподнимается на пальцах навстречу его ладони. Они уселись на свои места, и, в ожидании начала, мужчина достает телефон из кармана и открывает последнюю фотографию. Как Цири и сказала, он выглядит забавно: потерянно и будто не в своей тарелке, особенно по сравнению с парнем рядом с ним — искренне улыбающимся и так свободно льнущим к нему. Взгляд Геральта растерянно блуждает между голубыми глазами, гладкими кудрями под бархатным беретом и обворожительной улыбкой. Чувствуя, как нарастающее возбуждение спускается из груди к животу, он быстро блокирует экран и возвращает телефон в карман брюк.*
Цири очень тихо сидит во время всего представления, но вскакивает на ноги и хлопает в ладоши изо всех сил под конец. Как и было обещано, они дожидаются Лютика: девочка в своих раздумьях сидит на заднем сидении, пока её отец бездумно листает новости на экране телефона, облокотившись на капот машины. Он замечает Лютика только когда тот подходит почти вплотную. У него в руках два объемных пакета, и Геральт отбирает их из рук парня и уходит к багажнику. — Сказал бы что тебе нужно помочь, — мужчина возмущается, возвращаясь к водительскому сидению. — Да ладно, они не тяжелые, — Лютик улыбается немного пристыженно. — Просто некоторый реквизит и элементы костюмов мы иногда приносим из дома. — Нам, наверное, стоило предложить Присцилле поехать с нами? Я совсем забыл, что вы живете вместе, — Геральт случайно вспоминает, что явно произвел не самое лучшее впечатление на подругу Лютика. В ответ парень только отмахивается: — У неё куча планов на вечер. Кто-кто, а уж Цилла явно найдет, как добраться домой. Они замолкают, и, выруливая из парковки, мужчина едет в сторону дома молодого человека. Первой нарушает тишину Цири, до этого задумчиво выглядывающая в окно на заднем сидении. — Я не понимаю, — заявляет она. — Почему он обязательно должен был влюбиться в кого-то другого, чтобы чародейка смогла снять магию джина? Геральт не сразу понимает, о чём она говорит, но парень будто ждал этот вопрос о концовке спектакля. — Дело в том, — начинает объяснять Лютик, — что некоторые вещи могут создавать внутри нас пустоту. Такую пустоту, которую если не заполнить ничем, человек просто потухнет: ему станет грустно и не захочется жить. Если бы она просто сняла чары джина, то от дыры внутри него, которая бы образовалась на месте его любви, он бы не смог существовать. Её обязательно нужно было заполнить новыми чувствами. Внимательно вслушиваясь в слова парня, Геральт сбавляет скорость и периодически отвлекается от дороги. Все трое подскакивают от звука автомобильного сигнала — незаметно для себя, мужчина занял половину соседней полосы, блокируя машину, едущую за ним. — Виноват-виноват, — возвращаясь в свою полосу, он миролюбиво поднимает ладонь в ответ на поток брани от водителя «Лэнд Крузера», обгоняющего его слева. Оба его пассажира смотрят на него немного шокировано, и он с извиняющейся улыбкой признается: — Заслушался.*
— Дорогая, посиди пару минут в машине, я помогу Лютику с пакетами. Девочка покорно кивает, и Геральт идет к багажнику. Пока парень открывает дверь в парадное, придерживая ее, чтобы Геральт с пакетами в обеих руках мог пройти, мужчина спокойно говорит на ходу: — Мы с Йеннифэр разводимся. В ответ он слышит только звук захлопывающейся за собой металлической двери. Лютик обгоняет его, чтобы вызвать лифт. Пока кабина спускается с верхних этажей, парень находит в себе подходящие слова: — Я рад… Что ты принял это решение. Точнее, я рад, что ты… — он прерывисто выдыхает, поднимая глаза к потолку. — Сделал то, что хотел. Я надеюсь. Они заходят в лифт, и Геральт только кивает, не встречаясь глазами с молодым человеком. Всё, что он планировал сказать, разлетелось на мелкие потерянные кусочки в его голове. Подъем на одиннадцатый этаж длится дольше, чем мужчина может выдерживать эту натянутую тишину, и он тихо признается: — Ты сыграл важную роль в принятии этого решения. Двери открываются, и парень торопливо подходит к входной двери в квартиру прямо напротив лифта. Опустив пакеты на пол возле коврика, Геральт распрямляется. — В некоторые моменты мне становится безумно страшно, и я начинаю сомневаться. Я не хочу сомневаться. Мужчина аккуратно кладет ладонь на щеку замершего парня. Отсутвие привычной полоски обручального кольца немного режет взгляд. То, как Лютик жмется к прикосновению и прикрывает глаза, кажется ему явно хорошим знаком, но выровнять загнанное дыхание он всё равно не может. — Геральт, — парень накрывает его ладонь своей и скользит потерянным взглядом от глаз к губам беловолосого мужчины. — Не сомневайся, прошу. Неизвестность — это страшно, я не спорю. Но если ты сделал то, чего тебе действительно хотелось, то это решение было правильным. Рациональное «как лучше» — это не всегда то, что нам нужно. Пальцы парня проскальзывают между его собственными, и тихий голос заставляет мужчину умиротворенно расслабить плечи. Геральт внимательно смотрит на переплетение их ладоней, и, поддавшись порыву, кладет свободную руку актёру на талию, еле ощутимо притягивая Лютика немного ближе к себе. Тот опускает глаза, не выдерживая остроты откровенного взгляда, но не отстраняется, не отпускает руку и послушно приближается. Немного смелея, Геральт наклоняется к его лицу, поглаживая большим пальцем уголок его губ и пытается убедить себя в реальности этого момента. Он чувствует, как тело парня дрожит от желания и прижимается носом к его носу, закрывая глаза. Ему хватит одного движения для поцелуя, но он хочет растянуть момент. Они стоят, прижавшись друг к другу, посреди коридора, и Геральт слышит голоса людей в соседних квартирах. Где-то шумит то ли блендер, то ли дрель. Слышно детские крики и топот. Он приближает свои губы к губам парня, чувствуя, как внутри всё замирает в тягучем предвкушении, которого он не чувствовал почти десять лет. Ему хочется прожить ещё не меньше десяти лет в этом мгновении. Но за миг до того, как их губы могут соприкоснуться, парень слегка поворачивает голову, подставляя под поцелуй горячую щёку. Мужчина скользит губами по гладкой коже, когда Лютик поднимает вторую руку и зарывается ей в волосы на его затылке и крепко прижимается щекой к его щеке, виском к виску. — Мне совесть не позволит поцеловать женатого мужчину, — его шепот звучит отчаянно, но твёрдо. Волоски у Геральта на руках вздыбливаются от ощущения влажного дыхания на коже. Вожделение пьянит и умоляет проигнорировать услышанные слова. Их тела прижаты почти вплотную, и он чувствует, как под его раскрытой ладонью жар приливает к щекам Лютика. Ему до горечи в горле стыдно, но он готов вернуться назад во времени на тридцать секунд и повторить это ещё раз. Парень отстраняется, убирая его руку со своего лица и закусывает губу. — Иди, — он легонько толкает Геральта в грудь. — Пожалуйста. Цири ждёт. Не отрывая глаз от расширенных зрачков Лютика, мужчина медленно пятится к лифту. Не глядя, нащупывает кнопку и заходит в открывшуюся кабину. — Спокойной ночи, — парень продолжает молча удерживать его взгляд, пока дверцы не смыкаются с тихим стуком. Геральт закрывает горящее лицо руками и, сгибаясь пополам, сдавленно стонет в собственные ладони. Пока лифт спускается на первый этаж, он наматывает круги по тесной кабине. Его рубашка напрочь промокла в подмышках, а руки мелко дрожат. Как мальчишка нецелованный, мысленно ругает себя он, уничтожая укладку, безостановочно зарываясь пальцами в волосы. Он почти выбегает из парадного и громко хлопает дверью, забираясь в машину. — Пап, всё хоро… — начинает Цири, обеспокоенно высовываясь вперед с заднего сидения. — Да, всё хорошо, дорогая, — он прерывает дочь, слабо улыбаясь ей в зеркало заднего вида, и выезжает со двора. Этой ночью он ложится спать на диване, наплевав на возможные последствия, и прикидывает в голове, сколько может занять бракоразводный процесс при удачном раскладе.