Полумна Лавгуд и дневник Темного Лорда

Злость. Это было его первым осознанным чувством. Но на кого он злился? На какую-нибудь другую сиротку? Или на кого-то из взрослых в приюте? А может, просто на весь мир? Он помнил, что чувство злости никогда не покидало его в детстве. По мере того, как он становился старше, уже направленная злость росла вместе с ним. Он злился и ненавидел конкретных детей. Злился на учителей и обижался на них. А когда узнал о своей матери, как он оказался в приюте, возненавидел и ее. Затем ему открылась правда о роли его отца во всей этой истории, и к нему он почувствовал еще большую ненависть. Но вместе с этим он ощутил нечто новое — тоску. Тоску по матери, умершей из-за него. Он стал чуть меньше ее ненавидеть. Возможно, даже как-то по-своему любил. Время шло, и он чувствовал все больше. Теперь в нем были отвращение, презрение, решимость. В нем возникла жгучая потребность заставить мир страдать так, как страдал он. Как страдала его мать. Он ненавидел магглов за все то, что ему пришлось пережить. Он ненавидел чистокровных волшебников за то, что они считали себя лучше него. И тогда он нашел свою цель. Нашел способ отомстить всем. Убить магглов и магглорожденных. Раздавить чистокровных, заставить их встать перед ним на колени и дрожать от страха. Первое убийство далось ему легко. Не было ни сомнений, ни сожалений. Просто жизнь покинула очередное тело, а душа раскололась надвое. Ничто больше не имело значения. Это была победа. Успех. Так он создал свой первый крестраж. Дневник. Часть его, навсегда оставшаяся в Хогвартсе, поглощенная чувством ненависти. Когда после атаки на Поттеров его основное «я» ослабло и было вынуждено скрываться, часть души внутри дневника впервые почувствовала одиночество. Долгие годы с ним никто не разговаривал. А потом появилась эта девчонка. Уизли. С ней было легко. Она так отчаянно хотела, чтобы ее выслушали и поняли. Том почувствовал удовлетворение. Его решимость возродилась. Дело всей его жизни продолжалось. Освободить монстра. Сеять страх, ненависть, смерть. Отомстить всем. Но все рухнуло в одночасье. Появилась Полумна. Он снова почувствовал злость. Злость и раздражение. Его миссия была под угрозой срыва. Он ненавидел эту девочку. Хотел, чтобы она исчезла, говорил ей об этом снова и снова. Но она была упряма. Никогда не шла у него на поводу. Слушая весь ее бред, он впервые почувствовал замешательство… недоумение. Изумление от того, что на свете существовал кто-то настолько странный. Время шло, и замешательство сменилось любопытством и весельем. Он стал с нетерпением ждать разговоров с ней, предвкушал очередную нелепую историю, которую она ему расскажет с неизменным детским восторгом. Временами раздражение возвращалось, но оно часто смешивалось с другими чувствами, такими как беспокойство. Он беспокоился за нее, когда она попадала в какие-то передряги. Боялся за нее. Впервые испытывал страх за кого-то, кроме себя. В моменты, когда она к нему прислушивалась или просила совета, он чувствовал гордость. Удовлетворение. Это было нелепо и неразумно, но он ничего не мог с собой поделать. Два года она писала в этот дневник. Два года она была его единственной собеседницей. Уже на протяжении двух лет Том был охвачен непреклонным вихрем, коим была Полумна Лавгуд с ее яростной решимостью, смекалкой, неиссякаемым источником надежды и сострадания. С ее странными идеями, уникальным взглядом на мир, видящим добро во всем. Даже в нем. Ее непоколебимый дух каким-то образом умудрялся раскрасить все вокруг яркими красками. Он будто заново открыл для себя магию. Он ощущал удовлетворенность, облегчение и какое-то странное чувство спокойствия. Вопреки всем своим прежним убеждениям и установкам, он чувствовал сострадание, сочувствие и привязанность. А еще Том осознал, что впервые за очень долгое время, а может, вообще впервые в жизни, он был счастлив. Часть его по-прежнему хотела вырваться на свободу. Часть его кричала о том, чтобы вернуться к тому, что было. Когда в жизни была лишь одна ясная и непоколебимая цель — сеять ненависть и злость, те чувства, которые он так хорошо знал. Но сейчас он был счастлив. Необъяснимо, непонятно, но абсолютно точно счастлив. И он ни за что не позволит этому новому чувству покинуть его. … Том… Ты правда Волдеморт? Я Том, Полумна. Твой Том.