Греховное падение

Меня не оставляло то чувство, будто кто-то продолжает меня преследовать. Мягкий шелест чужих шагов то и дело замолкал, стоило мне резко обернуться и посмотреть назад. Сердце заходилось в тревожном ритме, отбивая четкие удары о рёбра. Раздалось рычание, призывное и зловещее, словно предупреждающее меня о скорой кончине. И я, наконец, осознал, кому оно могло принадлежать. Кому должно было выслеживать меня, кто всё это время желал мне смерти. - Тозиер, как это тебя одного отпустили погулять? Я развернулся нарочито, медленно, пренебрегая предупреждениями жнеца. Я не опасался его импульсивности, ссылаясь на собственную неуязвимость. И хотя в прошлой перепалке мне не хило досталось – наши силы никогда не был равны. Припав передними лапами к земле и угрожающе рыча, он смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Желто-зеленые глаза сузились, черная как смоль шерсть на затылке вздыбилась. Острый язык вспенивал стекающую слюну в сгустки пузырящейся пены. - И без поводка вдобавок! Хлопьями пена падала на остывающий асфальт, он стирал её лапами, надвигаясь на меня и озлобленно скалясь. Острые как бритва клыки блеснули в полумраке. Хвост он зажал между задними лапами, уши прижал к огромной голове. Тело его напряглось, сжалось в струну, грим облизнул желтоватые десяти сантиметровые клыки в широко разинутой пасти. - Спокойно, взбешенный мой друг, мы можем обсудить всё мирно! В голове всплывали слова Билла о том, что если он всё же опробует человеческую плоть, то убивать начнёт сугубо ради удовольствия. И он действительно сейчас наслаждался моим затравливанием, ощущая свою возросшую мощь и перевес. Пёс ловко перепрыгнул, замер в метре от меня справа, громко тявкнул. Я не сразу осознал то, что он умело загонял меня в ловушку – тёмный тупик возле мусорных баков. - У нас были разногласия, Тозиер, но ты же знаешь, что я просто шутил, правда? Я упирался лопатками в бледно-зеленую пластиковую стенку. Отступать больше было некуда. Грим не стремился нападать, он рычал, клацал зубами буквально в сантиметре от моих ног, но до сих пор так и не укусил. - Думаешь, победил? Носком туфли я угодил прямиком по собачьей морде. Грим заскулил, отскочил назад, потирая окровавленный нос о переднюю лапу. Его тело задрожало, крупные красные капли он ловко смахнул кончиком розового языка. - Если считаешь, что убить меня будет так легко, то ты и вправду придурок! В руке моей блеснул ангельский клинок. Божественное оружие, призванное защищать падших ангелов. Тех, у которых кроме исцеления и бесконечно долгих дней жизни, ни черта не осталось. Заострённое лезвие предупреждающе чиркнуло об асфальт. Глаза пса сузились сильнее, налились тёмным янтарём. Рычание из игривого превратилось в агрессивное, тяжёлая лапа крепкими когтями прошлась по серой полосе, оставляя чёрные полосы. Его тело сжалось и тут же стремительно выпрямилось. В прыжке ему удалось сбить меня с ног, впиваясь клыками в моё запястье. Клинок с грохотом выпал из рук, вязкая слюна вперемешку с кровью ошмётками стекала прямо на лицо. Под гнётом веса хищника, я обездвижено лежал на земле. Зловонное от падали горячее дыхание обжигало, растерзанное запястье пылало огнём. Я бросил взгляд в сторону, замечая болтающуюся на тонких связках собственную руку с недвижимыми пальцами. Лапы надавили сильнее, пара рёбер хрустнула, резко впиваясь острыми обломками в лёгкие. На моих губах проступила кровавая пена. - Это ещё не всё,- я ядовито усмехнулся, ощущая подступающий к горлу болезненный кашель. - РИЧИ, СТОЙ! Возникший неоткуда Эдвард уже не был похож на того, каким я его знал. От влиятельной и восхитительной похоти, остался только образ: наполненные волнением и тревогой глаза были красными, всклокоченные волосы и распахнутая рубашка – неопрятными и грязными. В его походке больше не ощущалось грации, от него не веяло сексуальностью и развязностью. Эдвард теперь был обеспокоенным мальчишкой со сжатыми в кулаки пальцами и сбившимся от быстрого бега дыханием. Грим замер. Его тело перестало с такой небывалой силой сдавливать мои лёгкие, сильнее пробивая те кусками моих же костей. С трудом мне удалось сделать вдох, стиснув плотно зубы, но сбросить тушу с себя — нет. Похоть коснулась его головы между ушами с такой лаской и нежностью, что я невольно рассмеялся. Грим вновь устремил на меня своё внимание, угрожающе клацнул зубами. - Ричи, не нужно, он не стоит этого,- грим ластился к чужой ладони, зажмурившись и даже урча.- Идём домой. Ну же, Ричард. Идём. Демон губами коснулся чужого влажного носа, почесал пса за ухом, а потом зарылся пальцами в жёсткую шерсть на загривке. Я не мог поверить своим глазам. Тот, кто и замечать грима ранее не желал, теперь сам тянулся навстречу, ластился и ласково целовал Тозиера у всех на глазах. Неужели Хаос, та девчонка возомнившая себя всемогущей, действительно способна вытворять что-то подобное? Я вздрогнул от неожиданности, когда в мой усталый мозг прорвалась единственная фраза: «Просто не шевелись. Я уведу его.» Похоть не смотрел в мою сторону, совершенно не изменился в лице, продолжая отвлекающими движениями гладить пса по голове. Грим же напротив встрепенулся, словно уловил обрывки чужой фразы, взбеленился, с рыком спрыгивая с меня и сбивая с ног уже демона. Он. Все. Слышал. Воспользовавшись положением, я потянулся за клинком левой рукой. От меня так просто не избавится. - Ричи, тише,- он снова коснулся его оскалившейся пасти кончиками пальцев, грима ощутимо затрясло. – Не пачкай руки в его крови. Он не стоит этого. Барбер просто ничтожество. Мой хороший мальчик, ну же, просто идём домой. До клинка оставались считанные сантиметры, но моё чёртово тело не желало слушаться. Я поддел оружие ногой, клинок предательски звякнул, привлекая внимание пса. - РИЧИ, НЕТ! Тозиер оскалился, ощущая как чужие когти впиваются в его лопатки. - Не заставляй меня… Пожалуйста… Он дёрнулся, демон сильнее располосовал его кожу, клочками на асфальт полетела шерсть. - Не надо… Я… я… Не хочу убивать тебя! Прекрати! Ричи с нежностью и безнадёгой заглянул в чужие глаза. «Я тебя тоже. Прости…» Грим впился зубами в чужую шею, перекусывая сонную артерию. Кровь фонтаном хлынула из раны, заливая его помятую шерсть и белоснежную рубашку похоти. Демон конвульсивно дёрнулся в последний раз, ослабшие ладони тяжело припали к земле. Грим сел рядом с чужим телом, с грустью и тоской громко взвыл, задирая выше массивную морду. Нельзя было терять ни минуты. Я, наконец, дотянувшись до клинка, плотно сжал его в пальцах и дёрнулся в сторону, пронзая орудием чужой живот. Пёс заскулил, зарычал, но, ловко извернувшись, перекусил мне вторую руку. Та безвольной марионеткой повисла вдоль моего тела, лишая меня последнего шанса на спасение. Тяжёлая лапа одним движением пробила мою грудную клетку, клыки раздробили остатки костей и податливый хрящ. «Увидимся в аду, ублюдок!» Клыки грима с силой сжали пульсирующее сердце, вырывая его из чужой груди.