Греховное падение

Он смотрел на меня обезумевшим взглядом, полным боли и ненависти. Взглядом хищника, убийцы, наслаждающегося тем, что так искусно загнал свою жертву в угол. Я протянул к нему руку, ощущая как небывалый ужас сковывает мои движения. Кончики пальцев лихорадочно затряслись. Янтарно-жёлтые распахнутые глаза в одночасье вспыхнули кровавым заревом, а после превратились в узкие щёлочки. Ричард напрягся. Тяжёлые стальные мышцы напряглись, тело сжалось как пружина механизма, готовое к нападению. - Ричард... Он прижал уши к голове, щеки приподнялись, обнажая заострённые клыки. С сожалением я осознавал, что в глубинах этого разъярённого взгляда, больше нет того кого я знал. Грим пал, тьма полностью поглотила его. Расплавленное золото хищных глаз затягивало, завораживало и зарождало во мне новые волны страха. Бомба с замедленным часовым механизмом, была готова вот-вот прийти в действие. Эдвард захрипел, застонал. Его сухие губы разомкнулись, на бледно-синеватых створках выступили алые капли крови. Тозиер оскалился сильнее, почуяв терпкий металлический аромат. Жадно потянул носом воздух. Из широко разинутой пасти на пол приземлились хлопья сбитой в пену слюны. - Эдди... Я никогда прежде не касался никого с такой нежностью, терпкостью. Моё сердце, некогда спокойное и чуждое до человеческих эмоций, теперь сжалось в болезненный ком. Мною сейчас управлял страх, лишь усиливающийся с громким призывным лязгом цепей, коими был привязан грим. Звенья бренчали, словно издавали свою песнь - последнюю и смертельную. В углу, нагло усмехаясь, восседал Павликовский. Перед лицом тут же предстала ужасающая картина некого "кровавого воскресенья" - наслаждающийся убийством ребёнка вампир. Растерзанное тельце, превращённое в кровавое месиво. Мне всегда казалось, что я могу оправдать любые поступки, что существует логическая цепочка, приводящая к тем или иным последствиям. Я знал, что Борис вряд ли совладает с эмоциями, что так легко сможет справиться со смертью единственного человека, удерживающего его самообладание на тонкой балансирующей грани. Он не был святым, но машиной для убийства пожелал стать собственноручно. Лишённый опоры и смысла к существованию, он стал на путь, должный быть лучшим по его мнению. - Если он умрёт, пропадёт такой чувственный ротик... Ох, жаль я не успел им насладиться в последний раз,- широкая едкая улыбка расцвела на его губах. Спасаться от себя за возведёнными прочными стенами, отвечать грубостью на грубость - вот чем он старался заглушить в себе боль утраты. Яркие полуденные лучи солнца подбирались плотнее к сидящему в углу вампиру. Без кольца света, позволяющего ему без последствий бродить днём, он рисковал превратиться в прах. И сейчас, когда тонкая полоска почти коснулась его бедра, он рефлекторно отпрянул в тень. Борис не хотел умирать. По крайней мере не так уж просто. - Ты чудовище! Лицезреть на того, кого некогда считал своим другом, было невыносимо. Его добровольное падение в бездну отчаяния, сейчас никак не могло ассоциироваться с тем Борисом, которого я знал. Его взгляд был пуст; он смотрел на меня стеклянными чёрными дырами. Но я был готов поклясться - в глубине их мелькнуло сожаление. - Хочешь сказать, что ты видел во мне что-то иное, помимо этого самого чудовища? - Видел... К чему всё это? Неужто судьба так смело распорядилась нашими жизнями, решив поставить нам шах и мат? Или так было удобно капризному Хаосу, решившему тем самым поразвлечься? Эдвард снова закашлял, согнулся вдовое, устало приземляясь в мои объятия и отхаркивая плотный сгусток крови на мои ладони. Я знал, как опасен яд грима, содержащийся в слюне и вырабатывающийся после начала трансформации, но никогда с подобным не сталкивался. Даже демоническая кровь не позволяла похоти регенерироваться быстрее. Мы все потерпели поражение... - РИЧИ СТОЙ! Грим стоял оскалившись, из его пасти капала розоватая слюна. Он обернулся на мой голос, нехотя разжал стальную хватку. Грузно на асфальт, рваными ошмётками, упали остатки чужого сердца. - Что... что ты... наделал... Под тяжёлыми лапами грима хрустели остатки костей. Грудина ввалилась внутрь, заставляя пса увязать все глубже в горячем нутре. На секунду мне показалось, что он ехидно усмехается глядя мне в глаза. Пёс, решивший что я не стою его внимания, склонился ниже и снова принялся лакать вытекающую толчками кровь из остатков, некогда являющихся сердцем. - ПРЕКРАТИ! Грим поднял на меня разъярённый взгляд, смахнул гладким языком кровавые сгустки с носа. "Убирайся!" У подножия чужого тела лежало ещё одно. Бледное лицо Эдварда становилось синюшным, шея была грубо повёрнута набок. - Держись... - А ты его трахни, глядишь и поможет,- оскалился Павликовский.- Мне тут птичка напела, что он в пассивы заделался. Правда, псина? Грим плотоядно зарычал, шерсть на загривке вздыбилась. "Я бы посоветовал тебе заткнуться, кровосос. Ты не в самом выгодном положении сейчас!" Вампир громко рассмеялся, соизмеряя пса взглядом полным ненависти. - Ух ты, наша красавица в теле чудовища, теперь и по ментальной связи общаться умеет? И как ощущения? Саркастичные аплодисменты прервал наш новый гость. Я устало повернул голову на звук приближающихся шагов. Это был никто иной, как брат Барбера, кажется, тоже Стэн. Его я точно не ожидал сейчас увидеть, правда по моему лицу этого увы не скажешь. Я всегда был наблюдателен к деталям, потому сейчас его поведение, как и образ, показались мне странными. Сегодня на нём вовсе не белоснежный костюм, как при первой нашей встрече. Теперь он запятнан красными разводами. И что-то подсказывало мне, что это вовсе не вино. - Что случилось? А если он обнаружил тело Барбера и теперь начнёт задавать вопросы? Я не уверен в том, что смогу честно на них ответить. Мне помниться, что я поручил своим помощникам замести все следы. Сейчас ни в чём нельзя быть сто процентов уверенным. Я напрягся. Его улыбка настораживала, но сильнее напрягал витающий в воздухе сладковатый запах. Слишком знакомый запах. - Если ты сейчас начнёшь извиняться за смерть Барбера, то не стоит,- он подошёл к столику, плеснул на дно стакана немного виски, словно смерть брата для него была обыденной вещью. - Он заслужил гнить в аду. Не беспокойся. Значило ли это, что ему плевать? Или то, что он каким-то образом тоже мог оказаться под влиянием? Он усмехнулся, сделал глоток и поморщился. Аромат ванили в помещении усиливался, принялся заполнять все ниши вокруг. Предательски закружилась голова. Что-то в этом парне мне определённо не нравилось. Это даже не его манеры, хотя ему было откуда понабраться, не его тембр голоса... И лишь когда чужие глаза, на мгновение встретившиеся с моими, вспыхнули зелёным я понял - передо мной стоял вовсе не человек. - Вы были близки... Полагаю ты должен быть удручён его смертью, ангел? Тонкие пальцы сжали хрусталь сильнее, он сделал несколько вращений по кругу, прежде чем осушить спиртное до дна. - А ты прозорлив, жнец. Знаешь,- с грохотом он поставил стакан обратно на столик, демонстрирую своё раздражение,- я бы сказал, что сожалею, но... Он сделал пару шагов в мою сторону, заведённая за спину рука слегка задрожала. Но я был слишком опрометчив, и лишь в последний момент заметил мелькнувший в его ладони ангельский клинок. Лезвие резким ударом вошло мне в живот. - Не стану. Прощай, Билли.