Греховное падение

Пустота. Вакуум, в который я проваливаюсь, тщетно хватаясь за остатки реальности, лишь сильнее поглощает. Молочно-белое облако, которым вдалеке маячит блёклая полоска света, внезапно принимается пульсировать острой болью в висках. Картинка смазывается, пальцы утопают в разряженном воздухе. Тяжёлые веки поднимаются с трудом. Пересохшие губы, местами слипшиеся от слюны и крови, размыкаются, но связки не выдают и малейшего звука, только какой-то скрежет. - А вот и последний гость,- чей-то мелодичный голос окутывает меня, проникает в ватную уставшую голову, словно нежно лаская. Она невесомо порхает рядом – я уверен, что это девушка – её ладонь поглаживает меня по щеке. С трудом удаётся сфокусироваться. Ноющая боль сковывает всё моё тело. В углу я вижу Ричи, точнее то, что от него осталось. Грим скалится, опасливо косится на меня янтарными глазами-бусинами. Рядом с ним на высоком кресле, восседает девушка. На ней белое лёгкое платье, рыжие волосы спадают волнами на хрупкие плечи. «Рич… » Пёс прижимает к затылку уши, тяжёлый хвост нервно дёргается на полу. У меня ком застывает в горле, а руки словно прожигает раскалённым свинцом. Только сейчас я понимаю, что скован наручниками, а бросив беглый взгляд на оголённые стопы — вижу толстую стальную цепь. - Что это за больные игры? Я больше не ощущаю себя всемогущим демоном, скорее мальчишкой, готовым надрывно предаваться стенаниям, размазывая грязными ладонями солёными капли по впалым щекам. Что-то во мне надломилось, осыпалось остатками искорёженных рёбер вглубь грудной клетки. Ещё там, стоя посреди улицы и пытаясь предостеречь Ричи от необдуманного убийства, я мысленно проклинал себя за неосмотрительность. Если бы не моё безрассудство, возможно, удалось бы замедлить превращение грима в это необузданное чудовище. Если бы не моё тщеславие, если бы не моё неуместно желание ставить на кон чужую жизнь… Впервые за столько сотен лет я действительно испытывал сожаление и муки совести. - Нет, нет, нет,- она пригрозила мне тонким указательным пальчиком,- так не пойдёт. Во-первых, больными играми здесь занимаюсь не я, а вы. Нравится играть с человеческими жизнями, демон? Во-вто.. - Кто ты? Что тебе нужно? Она прикрыла глаза. Губы недовольно сжались в тонкую линию. Она махнула ладонью, гневно сжала подлокотник пальцами, без слов приказывая гриму заткнуть меня. Пёс услужливо поднялся на лапы, прыгнул и лязгнул зубами в паре сантиметров от моего лица. Зловонное дыхание из собачьей пасти и призывное рычание, сковало от ужаса моё тело. Но, даже несмотря на воспоминания о той ночи, на пронзившую мою шею удушающую боль, мне захотелось дотянуться до его щеки. Грим с лёгкостью опрокинул меня, придавил когтистыми лапами к полу. Разум трубил тревогу, ведь ему ничего не стоило в одно мгновение вновь перегрызть мне горло, и на этот раз, я могу больше не очнуться. Но тело помнило иные прикосновения, животную страсть, похоть и желание. Реакция себя ждать не заставила, брюки предательски натянулись в области ширинки. И я, готовый стонать во всё горло и без возможности что-либо сделать, безвольной куклой лежал подмятый под жилистое тело хищника. - Ричи… - Кто ещё любит странные больные игры,- из другого угла комнаты послышался до боли знакомый голос,- у тебя всегда стояк в тот момент, когда тебя пытаются убить? Серьёзно, Каспбрак? - Пошёл к чёрту, Павликовский! - Я уже с ним,- он поравнялся с девушкой, она кивнула, протянула ему ладонь для поцелуя. – Госпожа. Борис коснулся её руки губами, усмехнулся, глядя на меня. Вынув из кармана темно-синий платок, промокнул уголки рта от свежих капель крови. На меня взирали бездонные чёрные глаза, словно… - Ты… отключил человечность? Но тогда… - Ты многое пропустил, дорогой,- он ловко свернул платок, пряча тот в нагрудный карман распахнутого пиджака.- Пока ты играл с гримом в зоофилию, я убил своего кормильца, отключил человечность, потом съел ещё очень много людей, даже одну красную шапочку! Вампир буквально сиял, повествуя мне о своих прегрешениях, словно каждым из них по-настоящему гордился, а потом и вовсе подошёл ко мне вплотную, оттаскивая грима от меня за ошейник с шипами и впиваясь острыми когтями мне в шею. - А еще, советую сразу раз и навсегда запомнить – Госпожа Хаос, не любит когда ей перечат и, уж тем более, когда её перебивают,- хлёсткая пощёчина обрушилась на мою щеку. - А ты теперь её прихвостень, да упырь? Мне хотелось плюнуть ему в лицо, но всё во рту пересохло. Тот Борис, которого я знал, был выдающимся. Он не перед кем не пресмыкался, отвергал королей и прочую знать, занимающую важные правящие посты. Был знатоком своего дела, ценителем искусства и ненавидел бессмысленное насилие. Он был влюблён, окрылён желанием сделать лучше этот странный порочный мир, но лишившись своего ориентира, высвободил на волю единственное, что я возненавидел в нём двести лет назад – самодовольного придурка. - А ты подстилка нашей собаки, но я же молчу,- он холодно усмехнулся, но скрыть своё раздражение от меня ему не удалось. Я слишком хорошо его знал. Расклад был явно не в мою пользу. Ричи окончательно утратил человечность, либо Хаос сумела её заблокировать; Борис тоже отключил человечность и стал сущей скотиной, вряд ли добровольно желающий освободить меня. Барбер мёртв, как и мои демонические способности, кажется. 3:0 Эдди, 3:0... - Ты готов меня выслушать, Эдди? Чужой голос раздражал, меня буквально пробило током. - Эдвард,- мне хотелось зарычать, властно впиться когтями в чужое горло, подавить натиск. Только всё что я мог – озлобленно скалится сидя в углу словно побитый щенок. – Что вы сделали со жнецом? Единственным, кто по счастливой случайности мог бы освободить меня, должен был стать хотя бы Билли. Но что-то подсказывало мне, что в планы Хаоса его присутствие не входило... С грохотом в комнату отворилась дверь, впуская потоки свежего уличного воздуха. Я жадно вдохнул, всё это время мне казалось, что я нахожусь в затхлом подвале. - Билли немножечко сдох,- я обернулся на чужой голос и застыл. Размётанные на голове пушистые кудри, белоснежный идеально выглаженный костюм и горящие ненавистью болотно-зелёные глаза. - Простите, что вот так вторгаюсь, Госпожа,- он ловко без зазрения совести коснулся её губ, щеки Хаоса зарделись румянцем. – А вот и ты, мой прелестный демонёночек. Острый ангельский клинок блеснул в его ладони. Ловко пересекая комнату, он приставил остриё к моему горлу. Зеленые глаза уставились на меня, тяжёлые крылья грузно сложились за его широкой спиной. Ангел. Черт, как я мог сразу не догадаться о том, с кем заключаю дурацкий контракт! Ваниль, странный блеск поникших глаз в тот день, силовое поле, часть которого коснулась моих рук, стоило зарыться в его волосы. Тогда мне казалось, что аромат Барбера на нём совершенно по другой причине, но как я ошибался! И судя по тому, с каким трудом он сдерживается, чтобы не проткнуть моё горло… - Я всё помню, Эдди. До единого секунды, до каждой ссадины, синяка,- клинок прочертил по моему лицу,- пореза. Помню, какой ты напыщенный ублюдок. Или тебя лучше называть «Повелитель»? - А тебя лучше называть пернатый? Мне стоило бы извиниться. Умолять о прощении на коленях, держа его за руку трясущимися ладонями, но я не смею. И никогда бы не посмел перед кем-то пресмыкаться. Единственный, перед кем я опускался и обнажал свою чёрную как смоль душу, был Тозиер. Я бросил уставший и полный грусти взгляд в сторону пса. Грим свернулся клубком у подножия королевского трона, прикрыв веки, но всё ещё сохраняя бдительность. Больше я не преклоню колен. - Дерзкий, да? – ледяная гладь клинка скользнула вниз, очертила выступающие острые ключицы. Пуговицы с рубашки грохотом осыпались на пол. - Я же смертельный грех. Или мне стоит бояться какого—то неоперившегося птенца? Я был виновен в том, что натворил, и если мне предстоит кровью искупить свою вину, то так тому и быть. - А я Бог, демонёночек. Чего так глазки то округлил? Удивлён, что ты трахнул не просто ангелочка, а до уровня божества дотянул? Поздравляю! А вот и награда за первое место. Клинок резко и наполовину вошел в мой живот. Острая боль пронзила внутренности, словно от раскалённого железа. Ангел усмехнулся, ловко провернул орудие внутри. Я закашлялся, тонкая струйка крови потекла по подбородку. - Эрот, прекрати. Я не разрешала тебе убивать его! - Он не примкнёт к нам, милая, я не позволю! - Здесь я решаю! Его пальцы затряслись, моя кровь уже пропитала белоснежные манжеты. Стиснув зубы, он вынул клинок. Рана принялась затягиваться, но очень медленно, толчками выплёвывая наружу булькающую красную жидкость. - ЕСЛИ ЗАДУМАЛ УБИВАТЬ, УБИВАЙ! ТРУС! - Ты будешь умирать медленно и мучительно,- улыбка сошла с его губ. Он пнул меня носком туфли по бедру и, напоследок презренно со измерив меня взглядом, подошёл к девушке, вовлекая ту в поцелуй.

***

Я снова проваливался в пустоту. Рана на животе не стремилась затягиваться окончательно, потому я терял слишком много крови. В бреду я с трудом понимал, куда меня переводили, ведя за впивающиеся в кожу наручники. Но когда идти удавалось с трудом и ватные ноги переставали держать равновесие, тащили меня уже волоком, вовсе не задумываясь о том, что могут окончательно переломать мне руки. Боль становилась невыносимой. Края раны пекло, затекшие перепачканные в крови и грязи запястья посинели и опухли. Когда вдали замаячила крыса, я взмолился о том, чтобы она закончила мои страдания. Но почуяв кровь, она лишь мельком прошмыгнула мимо, поджав хвост и запищав. Из-за усталости меня постоянно клонило в сон, но кое - что уловить мне всё же удалось – тонкая полоска света из маленького окошка под самым потолком оповестила меня о наступлении то ли утра, то ли раннего вечера. - Просто уже убей меня, хренов членосос! Дверь скрипнула, но сил на то чтобы обернуться у меня не осталось. Да и что мне терять? Если для очередной порции издевательств вновь явился ангел, может моё тело наконец не выдержит. Что за хрень с моей регенерацией? Или он именно так решил меня наказать, просто бросив в подвале гнить заживо? - У них на тебя другие планы. И если они узнают, что я сюда спустился, меня посадят рядышком,- по ступеням вниз чуть слышно спускался Борис. - Пришёл глумиться? У меня нет сил с тобой препираться. Извольте. - Вообще-то, я пришел помочь тебе скорее восстановиться, но если тебе моя помощь не нужна… - Стой… Он усмехнулся, сел со мной рядом, закатывая рукав чёрной рубашки выше. - Зачем ты мне помогаешь? Он пожал плечами, помогая мне сесть, острый черный коготь вспорол кожу. Почуяв свежую кровь, я жадно облизнул потрескавшиеся губы, а когда к ним прислонили запястье, то сразу же сделал несколько глубоких глотков. Солоноватая жидкость сползла вниз по горлу, тут же обратно накатывая тошнотой. - Она блокирует твои способности, потому ты так долго восстанавливаешься. К тому же, напыление ангельского клинка не даёт ране затянуться, всё осложнено еще и тем, что ты с прошлого раза не оправился. Но Эрот будет убивать тебя медленно, так как желает мести. Натворил ты дел, Эдди. Я делал глоток за глотком, превозмогая попытки желудка выплеснуть наружу всё содержимое. Когда тошнота стала не выносимой, я облизнул губы, прислоняясь спиной к холодной мокрой кирпичной стене. - Так к чему все это благородство? Неужели чувства двухсотлетней давности проснулись? Запястья перестали так нестерпимо ныть, похоже ткани начали атрофироваться, но мне все еще хотелось попросить Бориса снять с меня наручники, чтобы хотя бы убедиться в отсутствии некроза. - Я допустил ошибку, которую никогда не смогу исправить. Сейчас единственное что я могу – играть по её правилам. Я ей интересен ровным счетом так же, как и Ричи, потому она не станет обращать внимание на то, включена моя человечность или я все та же первосортная машина для убийства. А вот тебя она считает опасным, потому и не даёт возможности восстанавливаться. Надеется на то, что ты примкнешь к ним. К её плану по «исцелению». Он сел рядом, неожиданно для меня вдруг коснулся губами моим изувеченных рук, а позже и вовсе положил голову на плечо. - У тебя есть возможность всё исправить. Тебе просто нужно помочь. Прости, я не могу находиться здесь долго, иначе она хватится,- он поднялся на ноги, отряхнул брюки от пыли. – Я приду завтра, чтобы ещё раз тебя покормить. Я молча кивнул. У меня есть возможность все исправить? Ричи можно снова сделать обычным? Это безумие можно остановить? Но как? - Эдди… -Что? - Я всегда любил тебя. Не только двести лет назад,- тяжёлая подвальная дверь со скрипом захлопнулась.