Греховное падение

Павликовский спустился в полу затопленный подвал и вынес оттуда лопату. Я пристально наблюдал за его ссутулившейся фигурой издалека, чтобы по возможности уберечь от необдуманных поступков. Вдруг ему в голову взбредёт пойти к её родственникам, дабы извиниться. Привыкший видеть в нём силу и любоваться его грацией, сейчас я был крайне разочарован – даже блохастая исхудавшая бродячая псина на его фоне выглядела бы солиднее. Мне хотелось подойти, встряхнуть его за плечи и закричать ему в лицо о том, что он забывается, что никакой он не герой и что всего зла вокруг не искоренишь! Стремиться к справедливости для нас было уже поздно. Он припозднился, лет так на двести. Борис монотонно рыл глубокую яму, утопая некогда вычищенными носками туфель в вязкой глине. Полы его дорогой рубашки разошлись в стороны, обнажая яркие синеватые пятна на коже и кровавые засыхающие разводы. Сотрясаясь от рыданий он упал на колени, продолжая копать уже руками. От натуги он ломал ногти, длинные худые пальцы откидывали куски грязи на поверхность. Осунувшиеся плечи вампира вздрогнули. Вампир на мгновение застыл, прежде чем подняться на ноги, кажущиеся ватными и тяжелыми, и запятнанными руками прижать к себе тело ребёнка. С трепетом и нежностью он погладил её по спутанным волосам, словно собственное дитя. «Ты чудовище… И ты делаешь из меня такого же беспощадного монстра…» Я устало закатил глаза. Горбатого могила исправит. «Не забывай о своей сущности, Павликовский. Ты всегда был монстром.» Он уложил её на дно сырой могилы. Сорвав растущий возле дерева белоснежный цветок, вложил тот в сложенные на груди тонкие пальчики. С каждым движением лопаты маленькое тельце скрывалось под земляной насыпью. Эта место будет посмертно хранить нашу страшную тайну, о которой, я надеюсь, ещё не скоро узнают родители этой некогда милой девочки. Изувеченной ладонью он сжал черенок лопаты, с размаху бросив тот в отдалённые кусты. - Ты знаешь, для чего всё это было! Прекрати винить меня в том, что я спас тебе жизнь! Он горько усмехнулся, поравнявшись со мной: - Это я спас тебе жизнь, а ты взамен отнял чужую,- он сильно сдавил моё запястье пальцами, которые всё ещё трясло от мелкой дрожи.- Ты убил невинную девочку… ты… - Я ВЫТАЩИЛ НАС ИЗ ПОЛНОЙ ЗАДНИЦЫ! А ТЫ ТОЛЬКО И МОЖЕШЬ, ЧТО ЗАКАТЫВАТЬ ИСТЕРИКИ! Хлёсткая пощечина прилета к его впалой щеке. Какими бы не были наши отношения – я не опускался до рукоприкладства. Скорее всего, лишь потому, что мне было глубоко наплевать на Бориса. Но сейчас моё самообладание трещало по швам. Почему он ничего не понимает? - Мы бы сдохли в этой преисподней,- я вцепился в воротник его порванной рубашки обеими руками.- Нам нужна была эта кровь! Эта была обычная глупая девчонка, кусок мяса, приди уже в себя! Вспомни, наконец, кто ты на самом деле! Он смотрел словно сквозь меня. - Что это…за… Я оторопел. Павликовский словно в пьяном бреду кружил по комнате. Расстёгнутая на груди рубашка обнажила окровавленную кожу. - Эдди! Он пошатнулся, неловко оступился на лестнице, приземляясь на чьё-то тело. Он жадно потянул носом воздух, впиваясь с таким рвением в чужую шею, что не выдержали сухожилия. Вампир рассмеялся, наблюдая за тем, как к моим ногам катится голова какого-то мальчика… - Мне было ску-у-учно! О! Пойдем со мной! Он подорвался, подбежал, хватая за запястье скользкими и липкими руками. От него за версту разило кровью, металлический привкус навязчиво осел на кончике моего языка. И тут я понял, что он был пьян вовсе не от алкоголя… Он бодро открыл дверь, заставив меня пошатнуться от ужаса: на столбы нашей кровати как на пики были насажены головы детей… - В том то и дело, что для тебя любая жизнь просто кусок мяса. Конечно же, кроме твоей. Он холодно усмехнулся, сбрасывая мои руки. - Ты не справишься,- вампир поравнялся со мной, одёргивая за плечо.- Уж точно, если не послушаешь Уильяма. Ричи болен, он будет превращаться в чудовище, погрязнет во тьме. Твоё безрассудство его убьёт! - Тебя же не убило. - Эдвард! - Прекрати беспокоиться о том, что тебя не касается, Павликовский! Иди, заботься лучше о своем мальчишке и не лезь в мою жизнь. Я брезгливо сбросил со своего плеча чужую руку. - А ты прекрати играть с чужими судьбами! Ты уничтожишь его, помяни моё слово, Эдвард. - Пошёл,- я наклонился вплотную к его лицу, гневно выцеживая сквозь зубы,- к чёрту. Ну что же, раз никто из этой команды в полной мере не осознаёт происходящее - придётся брать всю ответственность в свои руки.

***

Счастье длилось не долго. Должного плана по спасению наших задниц, конечно же, не было. К тому же, пока Павликовский предавался своим страданиям, а Ричи боролся с желанием раскопать могилу девчонки и сожрать её сердце, явились те, кого мы не ждали. И, кажется, моему освобождению они оказались не рады. Некогда миловидное лицо рыжеволосой девчушки вмиг искривилось. Я пытался держать обоих ребят в поле зрения, но в итоге потерял из виду Ричи. - Предатель! - Хаос зашипела словно змея, уставившись на вампира. – Никто и никогда не смеет обманывать меня безнаказанно! Я услышал призывное рычание и обернулся на звук. Роняя вязкие хлопья пены из пасти, пёс готовился к атаке. Он прижался всем телом к земле, поджал хвост. Чёрная как смоль шерсть вздыбилась на загривке. Видимо эта дьявольская сука снова забралась ему в голову! Нужно было что-то срочно предпринять, может мне удастся достучаться до его сознания. Я посмотрел гриму в глаза. Янтарная радужка потемнела, стала почти медной, лишённой признаков человечности. «Ричи, послушай меня, ты можешь с этим бороться. Просто постарайся! Ради меня…» Как никогда мне хотелось верить в лучшее, что вот сейчас он поднимет на меня подпалую морду и снова что-то мысленно произнесёт, но грим молчал. Оскалившись он обнажил клыки. - Он не слышит тебя,- ехидно усмехнулся Эрот,- потому что лишь нам под силу полностью контролировать его сознание. Хочешь, покажу ещё один фокус, Эдди? Этот петух начинает меня не на шутку раздражать. Самое ужасное в том, что из здравомыслящих здесь и вовсе остался только я. Борис погрузился в некое подобие транса, покачиваясь из стороны в сторону. Позади продолжал напирать грим. Он двигался медленно, но уверенно, хотя и не стремился нападать, словно игрался. Травля… Меня просто пытаются запугать… - Если переключить кое - что в мозгу вампира,- он в одно мгновение оказался около Бориса, приставляя к его горлу клинок,- можно получить орудие для убийства. А ты ведь был так уверен в том, что сможешь нас обмануть, сладкий… Больные игры Эрота продолжались. Я видел, как меняется взгляд Павликовского, стоит тому лишь щёлкнуть пальцами, как он безвольной куклой, приоткрыв рот, позволяет себя пошло и глубоко целовать. Клинок легко вскрывает грудную клетку, ломает кости. - Я ведь могу с легкостью вырвать ему сердце,- тонкие пальцы проникают в горячее нутро, пока вампир сотрясается и стонет от боли, но при этом не оказывает и малейшего сопротивления. Я отвернулся. В голове лихорадочно семенили мысли, а перед глазами рисовалась картина нашего провала. Мы не готовы. Просто не готовы! Я пытался собраться, придумать какой-нибудь план, но скрежет зубов Ричи и стоны Бориса мешали мне сосредоточиться. Вот только первой не выдержала Хаос. Она гневно и обиженно топнула ножкой, словно плаксивая девчонка, которую не берут играть ребята по старше. - Мне надоели эти игры, и ты мне тоже надоел. Взять его, грим,- самодовольно усмехнувшись, Хаос взмахнула ладонью, поправляя выбившуюся за ушко прядку волос. Пёс громко зарычал, в прыжке сбил меня с ног, придавил животом к земле. Я мог бы сопротивляться, но боялся сделать Ричи больно, ощущая в полной мере себя беспомощным. Все это время мне казалось, что я на правильном пути, что излечившись я буду на шаг впереди. Все полетело к чертям. Вязкая слюна приземлилась мне за ухо, тяжёлое дыхание опалило кожу. - А ты, моя марионетка,- Эрот отодвинул от чужого уха кудрявую прядку,- пойдешь и убьешь всю семью той самой захороненной девочки на раз, два… - ОТПУСТИ ЕГО! Мне удалось сбросить с себя пса. С визгом тело грима отлетело в сторону, ударяясь спиной о ствол дерева. Прости меня, Ричи, прости меня… У меня была лишь доля секунды, чтобы вырвать Бориса из цепких рук обезумевшего божка. Эрот расплылся в улыбке. Я узнал её: самодовольная, едкая… так я смотрел на каждого, кого считал ничтожеством, расходным материалом. «Ты не успел,- прошептал он одними губами» - Три,- щелчок и едкий смешок озарили всё вокруг. Взгляд Павливского поник, в уголках глаз проступила серая сосудистая паутина. Когда он поднял на меня взгляд, то с презрением рассмеялся. Улыбка убийцы застыла на его губах. Эти твари просто отключили его человечность. Они вернули того, кого последние двести лет я сам боялся пробудить – потрошителя.