Греховное падение

Я резко обернулся. Она шла не спеша, на губах не тени удивления, брезгливо, сделав шаг в сторону тонкой ножкой, осмотрела тело Эрота. В ледяном взгляде столько могущества, в улыбке, вздёрнутый уголок рта и мягкая тень розовой помады, сдержанность и превосходство. Надменный смешок, игриво поправляет спавшую на лицо багряную прядку волос. Лицо ни на секунду не скривилось, не одной напряжённой эмоции – сплошь расслабленная и удовлетворённая. Расчётливость в искрящихся серых омутах глаз, густой чёрный изгиб ресниц, прямолинейный взгляд. Она просчитала всё заблаговременно, потому и не была обременена смертью Эрота, что меня собственно не удивило. Я искоса посмотрел на Бориса: поджав ноги, он сидел на ледяном мраморном полу, спутанные волосы нитями спадали на лицо, глаза рьяно горели лютой ненавистью. Ричи тоже был напряжён, вздыбленная на загривке шерсть, местами заляпанная кровью, тяжело вздымающаяся грудь. Статика царила в воздухе, но я был рад тому, что съеденное сердце и правда пошло ему на пользу и рана значительно затянулась. - Жаль,- шёлк её голоса осел, растворился в сгущающейся тишине,- у меня были на него большие планы, ну что ж… Она обвела беглым взглядом тесную залу, вновь умастилась в массивном кресле, напоминающем королевское ложе, сложила изящные пальцы домиком на коленях. Сизая дымчатая пелена, вяло ползущая по полу, постепенно сгущалась, становилось сложнее дышать. Лёгкие обжигало - неизвестно какую дрянь она так искусно наколдовала в воздухе -, Борис закашлял, из губ его сочилась мутноватая жидкость, ноги его подкосились. Хаос перевела взгляд с заходящегося в удушье вампира на меня – голубоватый всплеск окатил меня словно девятибалльной ледяной волной. Потянуло ко дну, я упал на колени, хватаясь за горло и ощущая, что захлебываюсь. Расплывчатый взгляд упирался в стену, картинка смазывалась до тех пор, пока не сменилась флуоресцентными вспышками. Кашель, вода булькает в лёгких, я пытаюсь всплыть на поверхность, но что-то удерживает меня в толще воды. Отдалённо приглушённо слышу чужие голоса, слов разобрать не удается. Из глаз льются слёзы, я тщетно луплю раскрытыми ладонями по полу, словно это поможет мне извергнуть солёную жидкость из себя. - Я могу играть с ним столько, сколько захочу,- но её голос я слышу отчётливо. Липкий животный страх сковывает каждую клетку моего тела, пульс в висках ускоряется настолько, что я почти теряю сознание. Кто-то хватает меня за руку, пытается привести в чувства, но я бьюсь будто в эпилептическом припадке, краем ещё не отключившегося сознания понимая, что нахожусь под влиянием гипноза. Я повёлся словно какой-то дурак, мы часто использовали подобные штуки для пыток в аду, но я и не мог представить, что сам буду проходить через такое. Мне казалось, я слышу дождь, беснующиеся всплески волн, и ощущаю напряжённое статическое электричество, проходящее через всё тело. Встряска, такой мощи, что хватило бы с легкостью убить человека. Я ударяюсь лбом, пытаюсь от кашлять воду, которой под завязку наполнены альвеолы. - Эдди… Изнутри что-то превращает в месиво мои кости, сердце колотится где-то в глотке, меня тошнит и тут же следом рвет склизкой жидкостью и кровью. - Отпусти его! Что ты с ним делаешь?! - Он думает, что тонет. Всё просто как дважды два, обычная психосоматическая атака, паническая, если так будет угодно. Я слышу её зловещий хохот, кровь барабанит в висках, ушах, в мозгу. Солёный морской привкус во рту, накрывающие с головой чёрные волны и гребни пены, а после, почти сразу же, меня словно кусок тухлой рыбы выбрасывает на берег и сильно ударяет лицом о песок. Я понимаю, что никакого песка нет и в помине, но вижу лишь то, что мне позволяют увидеть. Чья-то ледяная ладонь ласкает мою щёку, я пытаюсь проморгаться – может влияние хоть немного спадёт -, но уже так сильно выбился из сил, что ничего не выходит. - Прекрати…это… С моих губ срывается скрежет, болезненный стон, когда внутренности совершают мёртвую петлю, и я уже не в силах больше это терпеть. - Что ты хочешь? - Вы просто расходный материал, так что я развлекаюсь. Когда я завершу ритуал и… - Сука… Прекрати это… дерьмо… Я нашёл в себе силы подняться хотя бы на колени, ноги дрожали и подгибались, меня снова вывернуло, и я почти сполз в лужу собственной кровавой блевотины. - Хватит! Что ты хочешь?! Чтобы я и Ричи снова сели на цепь? Хорошо, только прекрати истязать его, прошу, прекрати! Расходный материал, как грустно и банально. Я ощущал себя куском мяса, ничтожеством, наверное, именно это чувство приходило каждый раз к душам, которые я пытал всеми изощрёнными способами. Карма та ещё сука, пришло время расплачиваться по счетам. Она поднялась с кресла, тьма вокруг сгустилась, воздух наполнился озоном. В уголках её рта застыла усмешка. Мне, наконец, удалось сделать вдох, я вытер губы тыльной стороной дрожащей ладони. Я видел, как в её руках материализуется какой-то предмет, но не мог разобрать отчётливо какой. Она в спешке подошла к Борису, резко впилась бледными пальцами в его горло. - Я хочу, чтобы вы все передохли,- кол из белого дуба вошёл в чужой живот под углом, она надавила, наслаждалась тем, как движутся его побледневшие губы, пытаясь урвать воздух, как пальцы Бориса семенят в воздухе, но так и не могут дотянуться до её руки. Я дёрнулся, но сил подняться не было. Взвыл и зарычал от беспомощности, забарабанил ладонями по полу, пытаясь привлечь хоть как-то её внимание. Ричи, уже порядком окрепший, крался к ней с боку. Сейчас он единственная надежда на наше спасение, она не должна была его услышать. - Убьёшь нас – придут следующие. Думаешь, ты так легко победишь? Ты просто зазнавшаяся тварь, не более,- я оскалил обрамлённые кровью передние клыки, пальцы напряглись, за спиной хлёстко ударил шипастый кончик хвоста. – Ты не Бог, ты не миссия, не будет никакого исцеления. Ты бессильная, тупая сука. Она замешкалась, гневно зыркнула в мою сторону, прекратив на мгновение экзекуцию над Павликовским. Ричи бросился в атаку, в один прыжок грим поравнялся с замешкавшейся девушкой, клацнул зубами. Перекушенная ладонь, зажимающая кол, безвольно повисла на тонких жилах. Она заревела, встрепенулась, поднялся сильный порывистый ветер, раздались раскаты грома. Рядом с трупом Эрота валялся окровавленный клинок, пока Ричи метался вокруг визжащей и мечущей молнии девушки, мне нужно было достать оружие. Борис затих, я молился только о том, чтобы дерево, когда он приземлился на живот, не вошло глубоко, а если и вошло то не расслоилось, была вероятность того, что вынуть осколки у меня не получится. Грим рычал, кусал её за ноги, тявкал, получая то и дело сильные ожоги, но самого важного достиг - привёл её в состояние полного раздрая. Хаос металась за ним по кругу, всклокоченные волосы топорщились в разные стороны, сеяла проклятиями и молниями из глаз. Мы сработали на редкость слажено – грим бросился, толчком в спину опрокинул её на меня, лезвие выставленного мною клинка вошло в напряжённый живот. Я скинул её на спину, провернул лезвие, трясущаяся ладонь вцепилась мне в запястье. - Убей её! Грим оскалился, впился клыками в пульсирующее горло, раздался хруст разорванной трахеи. Меня захлестнуло адреналином, я сильным ударом раздробил ей грудину, освобождая путь для Ричи, крошево костей обрушилось внутрь. Пёс сдавил клыками прыснувшее кровавой пеной сердце, вырывая с корчащимися сосудами. Я не мог успокоиться. Сердце колотилось от выброса адреналина. Я зубами отрывал куски её плоти, когтями вдавил внутрь черепа глазные яблоки – сосуды лопнули, прыснула сочная жидкость. И лишь когда грим отчётливо заскулил, засеменив лапами, и обрушился мордой на мраморную плиту, меня, наконец, отпустило. - Ричи? Его затрясло, словно в горячке, лапы задрожали, янтарные глаза закатились и поблекли, из пасти выпал язык. Он дышал прерывисто, через раз, мне оставалось надеяться на то, что так его организм просто пытается оправиться от долгого влияния. Я погладил его промеж прижатых к затылку ушей, ощущая как от волнения гулко стучит собственное сердце. Застонал Борис, постарался перевернуться. Мне удалось остановить его, хватаясь за острое плечо. Дерево вонзилось глубоко, пробило средостение и почти достигло сердца. - Ты везучий сукин сын, Борис,- я вынул кол, осмотрел рану, прислонил к его обветренным губам своё запястье. На этот раз он рассудил здраво, и сопротивляться не стал, жадно вгрызаясь и делая прерывистые глотки. Веки дрогнули, он отстранился, лизнул по следу от собственного укуса кончиком языка. Какое-то гнетущее чувство не стремилось покидать меня. - Мы победили? Произнёс он с толикой надежды в голосе, с нежностью и тревогой потянулся ладонью к моей щеке. - Хрен его знает,- я полностью выбился из сил, сползая рядом и уже не веря в то, что это грёбанное безумие и правда закончилось. А закончилось ли?