Рингиль

      — Что ты видишь? — спрашивает Смерть.       Он молчит, рассматривая ее лицо, не вслушиваясь в мягкий голос. У Смерти знакомые глаза — знакомые, но чужие, чуждые, будто серебристая зелень вокруг зрачков — лишь ряска над черной бездонной трясиной.       — Что ты видишь? — снова спрашивает Смерть.       Он молчит.       Зачем он вернулся? Почему сюда? Он не хотел.       Почему такое случилось именно с ним? Он не знал.       Почему, вернувшись, он открыл глаза среди врагов, среди слуг Света, потомков тех, кто убивал его собратьев, учеников Тано? Почему не в Эндорэ? Вернувшись туда, он бы помог Ортхэннэру и тем, кто выжил, сохранять память Тьмы…       Но нет — он осознал себя в земле, озаренной Светом, когда под звон храмового колокола, когда люди сходились на праздник и сама верховная жрица посетила гавань, дабы сказать приветствие новому году…       Он помнил — как строгий облик в белых одеждах размылся, явив знакомое лицо. Да, это была она, Дева-Полынь, память и знание, печаль и надежда, горькая мудрость и вечная юность в перерождении… но почему он видит на ее груди рану? Словно удар меча с окаймленными кровью краями, а внутри — сосущая пустота, и лицо… все то же лицо, но неуловимо чуждое и невыносимо жуткое в застывшей на нем благожелательной улыбке… страшнее лика Короля Манвэ, окутанного мертвым сиянием…       Что же она сотворила с собой? Разве этому учил Тано? Как можно было так… предать себя!       Но его глаза не лгали — Эленхел, принявшая чужое имя, творила чудовищные вещи, не дрогнув сердцем, не имея ни тени сомнения. Она… Линнэр даже не сразу смог в это поверить… она смогла склонить на свою сторону внучку Финвэ!       О Тьма, о Эа… неужели Эленхел не видит рек крови, что прольет эта нолдэ на пути к цели? Что она уже безумна, как Феанаро? Не видит… или видит и знает, но это ее не трогает?       А теперь он стоит перед ней, как стоял его отец в Круге Света перед тронами Валар. Стоит и ждет приговора. За спиной ледяным сиянием — дева, подобная клинку, подобная слепящему блеску Таникветиль…       — Что ты видишь?       — Смерть, — отвечает он, наконец, утомленно прикрывая глаза. Пусть будет, что будет — он видит, как нолдэ за его спиной заносит меч. Так было не раз, так будет и сейчас…       Мгновения текли мутно-кровавыми каплями. И в тишине прозвучал смешок…       — Чья это смерть?       — Моя… — отзывается он. Что они медлят?       — Опиши, — мягко предлагает голос. — Как она выглядит?       — Меня убьют мечом, — равнодушно говорит он.       — Опиши ту, кто тебя убьет. Как она выглядит? Во что одета?       — Мифрильная броня, белая накидка. Косы скручены вокруг головы. Мифрильное ожерелье на груди.       — Вот это ожерелье? — спрашивает Смерть, протягивая на ладони…       Он тихо, судорожно вздыхает, не удержавшись, узнавая работу Гортхауэра.       — Да…       — Ну и как же оно может быть одновременно в моей руке и на груди госпожи Даннафэль?       Он растерянно моргает.       — Обернись, — улыбается Смерть. — И посмотри внимательно.       Он оборачивается, вздрагивает, натыкаясь на взгляд нолдэ. Ее волосы распущены и прикрыты серебристым платком, на ней строгое белое платье и верхняя мантия. Ее глаза спокойны — словно ровная хмарь осеннего неба, только в зрачках дрожит белый отсвет…       — Если ты уже успокоился, — говорит Смерть… нет, ее зовут Эленхел. — То давай выпьем чаю и поговорим.              — Преимущества совместной работы позволяют не только свалить вину за провал на другого, но и взглянуть на ситуацию с разных сторон! — возгласила Литиэль, подняв палец. — Главный твой недостаток, малыш, это излишние эмоции, не позволяющие оценить ситуацию трезвым рассудком.       Малолетний черный хлюпал носом и кивал, вцепившись в чашку с чаем. Даннафэль с любопытством разглядывала это существо — душу эльда, искаженную Морготом и угодившую в человеческое тело, кстати, интересно почему?       — Разве вы не должны после смерти уходить… куда там вам пообещал ваш учитель?       Мальчишка диковато покосился на нее, вздрогнул, поведя плечами, как будто мерз.       — А ведь интересный вопрос, — заметила Старшая жрица. — Скажи мне, что ты помнишь о времени между смертью и новой жизнью?       Видящий задумался, сгорбился, повертел в руках чашку. Вздохнул.       — Мало, что, — прошептал он. — Холод, тоску, туман… я словно бродил в тумане, и там было страшно и пусто.       — Занятно… со мной было то же самое. Я помню четко, как бродила в тумане, а после вышла здесь.       — Значит, ни в чертоги Мандос, ни на Пути Людей вы оба не попали, — подытожила Даннафэль. — Что означает, либо ваш Учитель немного… ошибся, либо вы где-то по пути заблудились. Либо вам просто не хватило сил — там же… в тех записках говорилось, что Арду окружает Пустота.       — Значит… все было зря? — мальчишка приготовился плакать и эллет положила руку ему на плечо. Не слишком приятно — она не любила лишних контактов, да еще с черными, но, если он снова устроит истерику, это будет еще неприятнее.       — Мальчик, если первая попытка не удалась, это не повод сдаться и опустить руки. Я не люблю вашего Учителя, правда — но мы идем по одной дороге. И если надо — я буду подставлять плечо, буду поднимать упавших… пинками в том числе. Мы не в том положении, чтобы тратить время и душевные силы на эти длинные обмены пустыми фразами, как в книге. Кстати, они и правда происходили, или это фантазия? — уточнила она. Литиэль кивнула, разведя руками — мол, да, было и такое.       — Стоит заметить — я сама не стремилась тогда за пределы мира, — прибавила она. — Я хотела вернуться и завершить работу, и еще… неважно. Все равно этого мало, чтобы делать выводы. Что ж, Линдир…       — Линнэр.       — Нет, малыш, в этой жизни ты Линдир без оговорок — если, конечно, хочешь сделать для Тано и Арты что-то толковое, а не просто умереть, «открыв глаза» паре-другой человек, которые ничего не решают. У меня есть план — и либо ты этому плану следуешь, либо… фьють… — Литиэль изобразила пальцами сворачивание шеи.       — Но это не изменит моего видения…       — Ох, Тьма, никаких сил не хватит на это… ты еще не понял? Для нас теперь смерть — лишь остановка в пути! Убьет — вернешься, не говоря уже о том, что причин для твоего убийства может быть больше, чем ты себе вообразил… подумай, куда тебе еще? В Эндорэ еще добраться надо, не в Валинор же…              — Договорились все-таки, — вздохнула аданет, когда ее бывший сородич, упившись чаю с сонными каплями, задремал в просторном кресле. — Ты хочешь что-то спросить?       — Мальчишка не кажется мне надежным союзником, — эллет пожала плечами, предлагая жрице пояснить свое решение.       — Но лучше он будет союзником и принесет хоть какую-то пользу, чем без толку болтается в округе. А то еще проповедовать начнет, собъет нам курс… а что ненадежен — так это временно. Когда ты утешила его, я разглядела столько интересных возможностей…       — Поясни.       — У Гортхауэра во времена войны в Дортонионе собрался личный отряд. Волчья стража назывались… мальчики и девочки из разоренных северных селений, которые хотели мстить больше, чем жить. Конечно, все они считались воинами Твердыни… но в первую очередь это были воины Гортхауэра. Они стояли наособицу среди учеников Тано и исполняли приказы в первую очередь от своего командира.       — Здесь нет войны.       — Будет. Конечно, тебе не нужен боевой отряд прямо сейчас, но тебе нужны свои люди, и не отпирайся. Ты на самом деле очень многое везешь на себе, многое для человека. Тебе нужен помощник, чтобы высвободить время для твоего собственного развития.       — Он же нихрена не умеет.       — Научи. И будет уметь, как ты. Он способный на самом деле, только… — аданет внезапно рассмеялась. — Вот уж не думала, что назову мусором слова Тано. Ох… — она согнулась, прикрыв лицо руками. — Но правда ведь… как же так…       — На этом месте было злорадное удовлетворение, — объявила Даннафэль. — Ты пила зелье?       — Оно уже не справляется. Я пропиталась этим зельем до костей. Мне пора на покой, Даннафэль. Мне пора завершать дела этой жизни. Истерический припадок посреди проповеди испортит мне репутацию.       — Сколько у нас времени? — спокойно уточнила эллет.       — Три десятка лет — предел. За это время мне нужно успеть…       — Нам, — поправила нолдэ. — Мы союзники и успевать будем вместе, — она бросила короткий взгляд на спящего в кресле чернеца. — Я возьму мальчишку, хоть и не знаю, как и чему его учить. Верю, что ты не дашь дурного совета, хотя и думаю, что храмовая школа справилась бы лучше… а ты за эти тридцать лет найдешь себе преемницу, завершишь свои секретные записки, удостоверишься, что вернешься туда, куда хочешь, и объяснишь мне, где и как тебя искать. Это все, над чем тебе нужно работать сейчас — со всем остальным прекрасно справятся младшие жрицы — и я. Для тебя оно… вторично. Понимаешь? — Даннафэль аккуратно взяла тонкие запястья с темными жилками, просвечивающими сквозь сухую, как палый лист, кожу. Заглянула в зеленовато-серые глаза. — Тебе все равно не хватит на все одной человеческой жизни. Но у тебя есть следующая.       Литиэль вздохнула, внезапно прислоняясь лбом к ее руке.       — Кажется, я начинаю понимать, почему из многих тысяч выбрала именно тебя.