***
Фаранхиль закрыл блокнот. Он был из семьи чистокровных, пусть они и не служили в Храме… обычно. Его привела двоюродная прабабушка, определившая в нем большой талант. И конечно же, он слышал историю о нолдэ, отрекшейся от Валар и пришедшей в Храм ради мести за погубленных и обманутых родичей. Говорили, она тайно исполняет великий план, задуманный Первой Смотрящей, определившей дорогу Храма на тысячи лет вперед… госпожа Литиэль была могущественной Видящей, и у нее точно была помощница по имени Данфаэль. И еще бабушка рассказывала — как неподтвержденные среди людей Храма слухи — что Первая Смотрящая вновь и вновь возрождается, а нолдэ ее ждет, чтобы вместе присматривать за Нуменорэ… но наверняка это знали только высшие Посвященные. Мальчик хихикнул и болезненно скривился — голова налилась свинцовой тяжестью. Выходит, теперь он — один из Посвященных… ведь кто еще стал бы почти двести лет назад писать о том, что происходило в первом тысячелетии так, как будто своими глазами видел госпожу Исильмэ — горделивый разворот плеч, серебро волос и черный бархат платья, недобрую кривую усмешку и мрак в глазах? Только тот, кто и вправду видел Великую Ведьму своими глазами, мог написать такой мнемотекст. Только бессмертная… «Будь внимателен к мелочам!» — твердили наставники. Взглянув на встреченную жрицу в первый раз, он решил, что она из чистокровных Орростара или Хьярнустара — там в старых семьях удержались светлые оттенки волос. А мелочи, которые могли бы ее выдать… их не было, и не удивительно — она слишком опытна, чтобы выдать себя. Здорово… Для любого храмового мальчишки госпожа Данфаэль — фигура легендарная, наравне с Лютиэн и Эльвинг. Первую почитали, вторую, признавая, что в той ситуации возможно, другого выхода не было, слегка журили за оставление детей в опасности. Но обе они остались лишь в истории, тогда, как с эльфийкой, что в тайне служит Храму, можно было столкнуться на улицах, разумеется, ее не узнав. И все мечтали об этой встрече, даже сочиняя сказки о том, как таинственная нолдэ кого-нибудь берет в помощники… Вот и он… наткнулся. И узнал только, когда влез в блокнот, оставленный открытым — зачем? Чтобы он прочитал? Или чтобы не прочитал? Чтоб спросил или промолчал? Фаранхиль был далек от предположения, что он — пусть талантливый, но не великий гений, чем-то привлек ее внимание. Гордыня — мать позора, как говорили наставники. Он покривился болезненно, подул на влажные страницы, перевернув сразу четыре или пять. 3123, 3, 4. Остро жалею о том, что не могу скрыть свою личность от Старшей Смотрящей и периодически обязана изображать ушибленную Светом. Принц-наследник попросил (и сестра Руазин подтвердила просьбу) отправиться к Истокам Сириля, они же — королевский Некрополь. «Дабы воспитать принца Фаразона в подобающей верности Свету». Мрак и песок! Я не люблю детей, к тому же, Айвиэль может счесть это вмешательством в свою работу… …Получила подтверждение. Подруга, услышав формулировку старшего наследника, лишь посмеялась: кто еще кого перевоспитает. 3123, 3, 8. …Этот ребенок демона и русалки! Моя нелюбовь к детям огромна, как Менельтарма. При первой встрече он заявил, что будет звать меня «Рингиль», мол, «Данфаэль» звучит нелепо и мне совсем не подходит. …С ним точно что-то не так. Некоторая «ебанутость», как выражается моя до сих пор не найденная госпожа, характерна для всякого, в ком сильна кровь. Последствие развитой интуиции и близкородственных браков. Но это вообще ни на что не похоже. Причем, почти незаметно. С виду — на первый взгляд — нормальный ребенок, бойкий, милый, разве что, умный и развитый не по годам. Но иногда случается нечто… про что, если спросить, он говорит «мне надо», и можно хоть расшибиться, запрещая, он сделает. Втайне. Он не обучался в Храме. Королевская линия, Айвиэль и Руазин готовят противостояние крови. Но это какой-то малолетний ассасин! Он просачивается в любую щель, открывает замки и ломает чары. Точнее, просто игнорирует. Обходит, и я не понимаю, как. 3123, 5, 15. …Выследила его в Некрополе. Это страшное место. Жуткое, хотя, казалось бы — могилы и могилы… мне ли бояться? А все равно пробирает… что-то совсем страшное мы тут накрутили. А он — смеется. Бегает вокруг склепов, бабочек ловит, кувыркается. Доволен и счастлив. Что-то он делает здесь. Не одна лишь игра… чувствую, а понять не могу. Оно… как будто внутри. 3123, 5, 20. Айвиэль со своей программой идет в болото. Я покажу ему основы, наши основы. Пока не убился, ибо неостановим. 3124, 7, 7. В Арминалет назначен большой прием. Похоже, государь убедил разозленного младшего сына вернуться и вправил мозги старшему, чтобы тот держал свое эрувианство при себе. …Маленький принц всех восхитил и умилил. Почти всех. Не устаю поражаться тому, как он преображается из демона в цветочек. И обратно. Сперва он очень мило беседовал с принцессой — вежливой, но явно усталой и раздраженной. По мере развития разговора девочка успокоилась и заулыбалась, даже смеяться начала. А потом, когда старший наследник Андуниэ подошел и завел беседу в покровительственном тоне, поманил пальчиком, и когда Элентир наклонился, тихо посоветовал пойти заняться другими делами. Практически воткнув ему в шею женскую шпильку. Откуда взял? Глаз ведь не спускала! Причем, такие умения у шестилетки меня уже не удивляют… 3125, 9, 8. То, что происходит на Острове, официально называется «гражданской войной». …Он рискует. Сильно рискует, но даже намеком не показал, что я могу помочь. Мрак и песок… он как-то выискивает этих сирот… Принц — предводитель уличной банды. Когда я спросила, зачем и почему бы просто не сдать этих детей Храму, он заявил, что так отдыхает. В простой обстановке подальше от всех этих сложносочиненных физиономий и трепетных личностей. Трепетных. Придворных Арминалет. Хотя, на его взгляд, возможно… у моего принца во рту не то, что змеиный язык. У него там мешок скорпионов. И придерживает он их только с сестрой и родителями, остальным же щедро раздает ядовитых тварей и называет это «говорить правду легко и приятно, особенно, когда ты принц и тебе за нее ничего не будет». У него вообще слишком много этого «я принц». Причем, он способен запросто пренебрегать всеми привилегиями титула, спать в грязи, рядиться в рванье, и наравне со своей шайкой убегать от стражи… а после чинно и с достоинством ходить по дворцу, одаряя улыбочкой вельможу, в которого еще вчера из-за угла метнул гнилым помидором. Возможно, с возрастом это пройдет. 3128, 2, 1. Он все еще зовет меня «Рингиль». И я уже привыкла к тому, что он может меня так звать. 3130, 6, 10. Меня назначили духовницей постфактум. Когда я спросила, что за странные отношения у него с наследниками Андуниэ — видно же, что младший для него вроде мебели, а старшего сожрать готов, он завел глаза, соорудил на лице нечто сложносочиненное, и ответил, что «эта парочка мне кой-кого напоминает. Старшего я когда-нибудь убью, он мешает, а младший… безвреден и не видит ничего, кроме того, что может понять, а понять он может немного. Пусть живет, он милый». Потом посмурнел и добавил: «но второй раз я так не ошибусь». И был при этом абсолютно серьезен. Мне кажется, что я чего-то не понимаю. Но по крайней мере, он мне доверяет…***
Завороженно всматривающийся в образы прошлого мальчишка восхищенно вздохнул, не обращая внимания на нарастающую головную боль. Подумать только… если он не ошибается… это же сам государь Ар Фаразон! Таким он был с раннего детства… «безжалостный, стремительный и опасный». И госпожа Данфаэль была его наставницей, и наверняка сопровождала в делах… Он больше не задумывался о том, дозволено ли ему это знать, и что он станет делать с этим знанием. Просто смотрел, чувствуя подкатывающий к горлу комок восторга — смотрел глазами древней нолдэ, смотрел на него — мальчика с нежным лицом, ясным взглядом и острой улыбкой, за которой, казалось, таятся клыки. Государь… в страстном порыве Фаранхиль прошептал воззвание Силам Извечной Тьмы — о даровании удачи. И перевернул страницу.