Буря

Сансу нимало не смущало отсутствие лунных дней - она долго болела и так исхудала, что это было неудивительно. Не смущала тошнота от запахов еды - готовили в Черном замке так себе. Даже появившаяся страсть к яблокам - в любом виде: свежем, печеном, тушеном - была для нее одним из последствий путешествия к Дозору. Если какая-то крамольная мысль и касалась ее выздаравливающего разума, то долго не задерживалась, как и все, что касалось Рамси Сноу. Санса твердо решила после разговора с Джоном про письмо, что она уедет в Риверран и перезимует там. Тем более, что вместе с одичалыми приходили слухи об армии белых ходоков, которая вот-вот подойдет к Стене. Джон разрывался на части, а гневных писем от лордов Севера стало еще больше. "Не до меня ему теперь, - думала Санса, пробираясь по темному коридору к своей спальне, похожей скорее на клетку для маленькой птички, зато она была очень теплая. - Попрошу у него пару человек, доеду до Риверррана, а там, глядишь, уломаю Петира отправить Джону на подмогу хоть какое-то войско. Белые ходоки, прямо жуть. Старая Нэн рассказывала про них, и вот - это не сказки". Сказать правду - ее это мало волновало. Встретившись с угрозой вторжения совсем реальных, а не сказочных, чудовищ, не знающих отдыха и милости, она полностью полагалась на Дозор, одичалых, северных лордов - всех, кто в состоянии держать оружие или подвести под копье других мужчин. Они обожают воевать: покричат, поворчат, подерутся напоследок и выступят вместе. Это Север. Особенно, если к этому времени ходоки сметут Стену. В комнатке натопили. Оранжевый огонь в камине тихонько потрескивал. Санса потянулась расшнуровать платье. Шнуровка была по бокам - так удобнее одеваться самостоятельно, ведь служанки у нее не было. Санса вдруг дернулась, увидев свой живот, выпирающий как-то совсем странно - снизу, как будто сам по себе, глянула в зеркало и выпрямилась, отвела плечи назад. Линия спины стала ровной, а живот не ушел. Она выскочила из платья и прямо влипла в зеркало, поворачиваясь и так и эдак. Наконец опустилась на кровать, отчетливо слыша, как сердце танцует в груди причудливый танец, как оно готово выпрыгнуть через горло. " А чего ты хотела, Санса, - отчетливо зазвучал злобный голос в голове, - так бывает, когда мужчина и женщина спят друг с другом. Дети не выбирают, у кого рожаться, а у кого нет. Видишь, даже у Серсеи и Джейме появились, даже трое, и ничего. Хоть брат с сестрой". " Но этого не может быть, - спорил другой голос, - ребенок не может появится после того, что со мной произошло. Так не бывает. Я сама тогда чуть не умерла. Откуда у меня были силы понести ребенка? Да еще и от этого чудовища? Нет, тут что-то не так". Она оделась и на трясущихся ногах пошла будить мейстера. Он, оказалось, еще не спал и согласился осмотреть ее, хотя, конечно, давно у него не было подобных случаев. - Насколько я могу судить, да, госпожа, вы беременны. Да, уже лун три-четыре. Вам нужно есть и меньше появляться на людях. Лучше вас отправить в другое, более безопасное и дружелюбное место. В мягкой повозке, разумеется, не верхом. И лучше пораньше, пока живот не вырос и ребенок не стал биться. Санса лежала на столе, враз оглохнув и ослепнув от боли. "Вот и все. Вот и конец". В нагах зарождалась и поднималась горячая черная волна вверх по телу, еще раз, и еще, и когда достигла головы, Санса потеряла сознание прямо там, скорчившись на мейстерском столе. Она спала и черные волны продолжали накрывать ее с головой, и не выплыть, не вздохнуть, не спастись. Санса билась, искала выход и не находила. Тупик, везде стены и вода. "Если не смогу вырваться, навсегда останусь здесь. Одна. Одна? Может, все сон?" Когда она пришла в себя, был уже полдень. Солнце висело прямо в окне - низкое, мутное, зыбкое, почти растворенное в белесых облаках. Санса привстала, чтобы его рассмотреть получше, но вдруг об окно ударился какой-то безумный ворон и, блестя черным глазом, с растопыренным черным крылом медленно сполз вниз по стеклу. ... Джон сидел перед выросшей еще на пять писем горой, крепко обхватив голову руками. То ли хотел придти в себя, то ли боялся, что голова развалиться от тяжести. Вести со Стены приходили страшные. "Нужно собирать армию. Где ее взять?" Эти две мысли не уходили, крутились, доводили до неистовства. Людей нет, еда заканчивается, Дозор ходит в лохмотьях. На одичалых еще можно положиться, но и они полягут, если Север не соберется. Нужно тащиться за помощью к Хранителю. А Хранителем Севера был Рамси Болтон. И с этим тоже ничего не поделать. "Будь я лордом, ни в жизнь не дал ему ни одного воина. Жесток, высокомерен, сам себе на уме. Только этот ублюдок с грамотой Болтона еще и муж Сансы. Уже и с законным наследником". Да, видеть раздавленную Сансу было тяжело. И понимать, что она сама связала себя этими нитями, не справилась и запуталась. Джон поцокал: хоть она и уволокла в свой закуток кувшин с лунным чаем, Джон не верил. Санса не такая. Она в мать, в отца: те воспитывали наряду со своими детьми и бастарда, и заложника, какие бы чувства иногда те у них ни вызывали. Как могли воспитывали. Рамси Болтон навсегда будет ей законным мужем в глазах северян, законным отцом ее детей и будет владеть ей так, как ему вздумается. Он, конечно, зверь, но не болван. Терять такую жену ох как не хочется. Сансе придется действительно бежать подальше и молиться, чтобы он поскорее упал с лошади и разбил себе башку. "Или чтобы Ходоки прорвались и искромсали его на ошметки, - Джон грустно улыбнулся и уперся лбом в камин. - Вместе со всеми нами". ... Рамси Болтон чуть не изошел слюной от бешенства, когда царапал письмо в Черный замок. "Ведьма, сбежала к этому бастарду. Ну ничего, все равно никуда не денешься. Не за Стену же ты пойдешь..." После бури он рыскал по лесу, пока не отморозил два пальца на левой руке и еще парочку на ногах. Не верил, слишком все хорошо сложилось для девчонки. Он бы добрался и до Последнего Очага, и до Черного Замка, и наплевал бы, что люди за спиной падали в сугробы ростом с человека. Санса должна была вернуться в Винтерфел вместе с ним, никак иначе. Никаких Джонов Сноу, никаких Амберов. "Она же привязана ко мне, как по-другому? Она моя жена. Эту нить не развяжешь. Я же чуть не схватил ее, стерву, - он злобно дернул поводья, видя что лошадь заваливаеться на бок, и полетел вместе с ней в сугроб. Выбрался, весь в снегу и грязи. Капли потекли по жесткому подбородку и полились за шиворот, и тогда он выполз наверх, и, представляя, как будет веселиться Русе (да, отец и такое умел, просто нужно наблюдать за ним также остервенело как Рамси) долго ругался, обращаясь прямиком к богам. Он чувстовал ее, эту нитку, между ним и Сансой. Иногда чувство пропадало, но ненадолго. Днем было не до этого - после кончины отца пришлось всерьез взяться за свое кастелянство, за войско, чтоб после смерти Русе не расшаталось и не пошло скитаться на юг, вникать, сколько запасов есть, сколько нужно добрать на время осады. Да, отец говорил, конечно, что хватит надолго, но когда это было... К Зимнему городку шли вереницы повозок со скарбом, и, как бы Рамси ни грозился про себя поджечь городок к чертям, он понимал - разобьют палатки у стен, но не уйдут. Холод гнал зверье на юг, люди бежали вслед. Больше всего ему хотелось отстроить псарню и опять взять щенков. Рамси даже наметил, какие деревья в Богороще пойдут на доски. Именно оттуда, там ведь так любила бывать Санса. В отместку. Но теперь почти основным его развлечением стала настоящая охота - нужно было бить зверя, пока тот не ушел дальше. "Санса была бы довольна, - подумал он однажды, въезжая во двор вслед за возом с битой дичью. - Она вечно носилась, что мы людей не прокормим. Прокормим весь Север, если надо". Иногда вспоминался и отец. Насмешливый такой, холодный. Молчаливый. Таким Рамси не стать, конечно, уже. Это смертельно скучно: держать себя в руках. Но теперь было ясно, чего отец так с этим носился. Оказывается, признанная власть выматывала. Ее надо было держать. Каждому было плевать, у всех забот выше крыше, а тут еще и Рамси Болтон, ублюдок Русе, нарисовался. Хранитель, видите ли. И Русе ведь учил: не перегибать. Не свежевать всех сразу. По одному, пока не станет тихо. "Интересно, если вдруг чего, они придут ко мне преклонить колено? Эти лорды такие ... непостоянные. Но, надо сказать, если честнейший Нед Старк как-то с ними справлялся, то я и подавно". Санса появлялась к ночи. Когда все замирало, и только вода гудела в стенах да камин трещал. Ему виделись ее волосы - рыжие, длинные, до того места, где спина перестает быть спиной. Нежно-голубые глаза, красивые, продолговатые. И все она вспоминалась мягкой, сладкой, желанной. И он знал, знал - сейчас и Санса думает о нем. Помнит. Да, он был ей в их браке отвратителен и физически, и вообще, Рамси ведь не дурак. Стала бы она тогда жечь ни в чем не повинных собак и бежать без оглядки. Может, он бы и сам отпустил ее. Подумаешь, девчонка Старк. У него войско, Винтерфелл, свобода делать что заблагорассудиться, если приспичит. Но эта нить держала и его, их обоих. И Санса спалила его девочек. Этого прощать нельзя.