Богема

      Звёзды — это прекрасно. Они, словно противоположность амнезии, хранят в себе странную, но абсолютно немыслимую тайну, о которой никогда не узнаешь. Ведь невозможно даже предположить, какая она: большая или маленькая, бесполезная или вселенски важная… А может, и вовсе только для одного человека?       Стоя на узком кованом балконе, которые были обычным делом для Венеции, и выпуская клубы дыма, Абаккио со скепсисом наблюдал за весьма интересной картиной: двое самых «одарённых» из их компании пытались по-тихому куда-то уйти. Он чувствует, что, вроде как, это его пресловутая вина, что они убегают, но в то же время Леоне лишь с раздражением стряхивает пепел вниз и безучастно подносит сигарету к губам, прикрывая и без того слезящиеся глаза.       Хотелось верить, что постоянные мысли помогут разобраться в себе, а очередная «последняя» сигарета заставит их выстроиться в ряд и выдвинуть вперёд только здравый смысл. И… чуть-чуть чувств. Привести бы в порядок весь бушующий внутри ураган, в котором закручиваются и вдребезги разбиваются осколки эмоций, отражая в них воспоминания и немного мрак.       Задумчиво бросив расфокусированный взгляд на окурок, он не замечает тихие шаги сзади. Или не хочет их замечать.        — Опять? — слышится вкрадчивый приглушённый голос, от которого возникает трепетное желание вздрогнуть. Внимательный глубокий взгляд — капореджиме читает насквозь, уже давно обо всем зная. Леоне стоило бы не забывать, что такая мелочь, как едкий запах его сигарет, может разбудить всегда чутко спящего Бруно.        — Да, — выдыхает Абаккио вместе с дымом. Опять кошмары, опять за старое, опять на балконе, опять задумался.       Буччеллати заспанно хмурится, а затем протягивает ладонь и настойчиво требует его сигарету, на что Леоне кривится, но все же отдаёт ее ему: приказы капо не обсуждаются.       Неожиданно ловким движением Бруно подносит сигарету к губам и, неумело затянувшись, резко, но эффектно выдыхает струю дыма изумленному Леоне прямо в лицо. Его шаг навстречу подобен выпаду, а красноречивый взор и приподнятая бровь таят в себе лишь один безмолвный, но до безумия саркастичный вопрос:       «Приятно?»       Ноющие синяки на ногах подозрительно похожи на отпечатки пальцев, а поцелуй с вязким привкусом смолы утягивает все мысли за собой вниз — в бесконечную кроличью нору.       Безумный неудачник.