Сломанные вещи🥀

      Когда Санджи открыл глаза, он опять ничего не увидел. Как в тот момент, когда своевольно шагнул в мир угрюмого Зоро. Подумал даже поначалу, что тот живет в полной темноте, потому такой сыч. А потом поднес руки к глазам и понял — слеп. Как бы аккуратно он не пытался идти вперед по каменистой тропке, чувствуя вдалеке звуки города, но неизбежно упал с большого камня, разорвал одежду и кожу на руке.       А потом появились мальчишки, первый же камень попал ему в висок, и Санджи уже не мог точно слышать, с какой стороны они нападают. Пришлось забиться как крыса спиной к скале и скалиться в ожидании, что рано или поздно они устанут или уйдут. Дальше он доползет до города, по запаху можно будет найти мусорный бак, хоть какую-то еду, ему нужны силы. На подаяния или жалость Санджи даже и не рассчитывал, никогда в жизни ему не сочувствовали. Было холодно, потому нужно будет найти преющий стог сена, в крайнем случае компост, главное — продержаться. Иначе оставшиеся живые пальцы начнут отмерзать первыми на морозе, потому он заботливо прятал их подмышками, пытаясь сохранить жалкие остатки настоящего себя, что оставил ему Джадж.       Но первое его пробуждение ото сна в этом мире оказалось не столь жестоким, не заставило в панике ощупывать отмерзшие конечности. Он лежал на чем-то мягком, а в комнате приятно пахло дымком — судя по звуку, сбоку от него горел костер или недавно растопили камин. Санджи зашарил руками, и выяснил, что лежит под тяжелым одеялом с меховой обивкой. Выбираться не хотелось, но жизнь — это гонка, и тот, кто остановился — выбывает. Он попытался встать, движение отдалось резкой болью в голове. Он схватился за виски и с удивлением ощутил тугую повязку, кто-то перебинтовал его ссадину на виске. Он махнул руками в попытке найти опору и подняться и нечаянно ударил по стоящей на столике рядом с кроватью посуде. Звенькнула тарелка, опрокидываясь на пол. — Вот черт, — тихо выругался он. — Вы очнулись! — откуда-то издалека донесся молодой женский голос. Санджи безуспешно завертел головой, не зная, как обороняться от быстрых легких шагов. — Нет, нет, вы еще должны прилечь. Доктор из города приезжал, сказал, что у вас сильное сотрясение, еще и переохлаждение. Внутренний жар, но он не нашел причину. Маленькие уверенные ладони уложили Санджи обратно в постель. Одна рука скользнула под голову, и он напрягся, но девушка всего лишь помогла ему аккуратно лечь, не усугубляя сотрясение резкими движениями. Пахнуло ванилью и корицей. — Где я? Что… — Замок Джермы, я думала, вы знаете. Король Зоро привез вас позавчера. Все так радовались его возвращению из путешествия и праздновали, так что только я вызвалась присматривать за больным. — Замок Джермы?! Но разве он не принадлежит Винсмоукам? — ляпнул Санджи, забывая, где он оказался. — Вы правы, принадлежал. Я думала, вы знаете, раз у вас на шее эта татуировка. Восемь лет назад король Зоро убил всю королевскую семью Винсмоук. Народ Джермы стал свободен, но вместе с тем — полностью беззащитен перед остальными державами. Местные жители были так растеряны, что попросили его стать их королем и защитить страну. — О. Вот оно как. Так Зоро всех перебил — лично. Санджи видел, как он рассек Джерму надвое, потому охотно верил — Зоро сделал это сам, а отец и вся семья не смогли ему противостоять. Он убил всех, даже Рэйджу… — Вам стало хуже? Вас знобит… — снова прикосновение нежных рук, от которого Санджи вздрогнул еще сильнее. Убийцами всегда оказываются те, от кого ты это меньше всего ждешь. — Вы так слабы. Перед тем, как уснуть, съешьте хотя бы пару ложек супа. Ох, миска опрокинулась… я сейчас.       Легкие шаги прочь, скрип тяжелой двери, лицо Санджи лизнула струя холодного воздуха из коридора. Ах да, это же холодная Джерма.       Как только девушка ушла, Санджи зашарил рукой по испачканной супом тумбочке, панически нащупывая ложку. Она помогла ему раз, станет защитой и теперь, Санджи просто обточит ее еще раз об искусственную кость.       В стороне, где была дверь, послышался шорох, и Санджи быстро спрятал ложку под подушку. Кто-то стоял в дверях и смотрел на него. Это был не Зоро, того Санджи привык узнавать даже не по голосу или походке, а по тяжелой, какой-то мрачной слегка подавляющей атмосфере, что постоянно следовала за мечником. Это был совсем другой человек, но смотрел он на Санджи с не меньшим презрением и отвращением. У Санджи волосы привстали на загривке, он умел интуитивно чувствовать опасность. Человек сделал шаг внутрь комнаты, Санджи подобрался. Он пока не очень хорошо ориентировался в темноте слепоты, но он будет зубами грызть горло за свою жизнь. — Матиас! Закрой дверь, больному нужно тепло! — голос той девушки, теперь казавшийся Санджи неуловимо знакомым, заставил наступающего замереть и замяться на месте. — Зачем ты приходил? Камин горит хорошо, помощь не нужна.       Девушка была уже рядом, Санджи ощутил запах свежего теплого супа, в животе неприлично заурчало. — Нет… я просто зашел проверить, ведь это же Джерма… — забубнил в ответ мужской голос. — Спасибо, что волнуешься за меня, — шорох и звук поцелуя. — Но его привез король Зоро, так что он ничего мне не сделает. — Это выродок из казарм Джермы! — громче запротестовал мужчина. — Да, я видела его татуировки. — Ты что, раздевала его?! — Матиас, не глупи, ему просто нужна была помощь. А теперь иди, — мягкие похлопывания, будто девушка выталкивала мужчину из комнаты. Немного поупрямившись, он ушел. Заскрипела, закрываясь, дверь.       Легкие шаги, и на постель рядом с бедром Санджи опустилась его сиделка. Супом запахло невыносимо. — Вы еще даже с постели не встали, а уже герой-любовник, а место действия — огромный замок, а вы — загадочный незнакомец. Девушка вдруг засмеялась. Санджи давно не слышал, как смеются девушки, потому вздрогнул, едва не попытался спрятаться под одеяло. Чужеродный звук, хотя… не то чтобы Санджи он не нравился. — Вот, скажите «А-а-а», — в губы Санджи ткнулась ложка с супом. Он замер, плотнее сжимая рот. Если это яд? Глупости, его могли тысячу раз убить во сне. Но привычка всегда быть начеку не раз спасала Санджи жизнь. — Что? Слишком горячо? — разочарованно протянула девушка. — Ну-ка, — она убрала ложку от лица Санджи, судя по звуку, втянула в себя немного супа. — И правда горячий, но в Норт-Блю любят горячее. Я подую.       Лицо обдало ветерком и запахом супа, девушка подула на ложку, а потом придвинулась ближе. — Ну же, вот. Я сама готовила, у меня хорошо получается. Как говорит король Зоро, — суп ткнулся Санджи в рот, и поскольку девушка сама провела тест на яд, он позволил себе жадно проглотить первую ложку. Суп был горячий, наваристый, с богатым послевкусием. Санджи даже рот приоткрыл, как это оказалось вкусно. И девушка снова рассмеялась, от чего он опять чуть не запаниковал. — Рада, что вам нравится, не спешите, тут целая тарелка.       И еще ложка, и еще. Санджи никогда не кормили с ложки. Ну, может мама в детстве, но он не помнил. Он чувствовал себя беспомощным, тем более после того, как девушка легко пресекла все его попытки есть самому и легонько уложила обратно на подушки. — Расскажете, как так вышло, что король Зоро вернулся с солдатом из Джермы? Хочу предупредить, в Катана Джерме не любят бывших солдат прежнего короля. Зоро-сама изгнал их всех и запретил помогать, — вздохнула девушка. — Катана… Джерма? — Ага. Ну он же нас освободил, вот его люди и спросили, как нам назвать новую свободную страну. И Зоро-сама пожал плечами и говорит: «Да мне плевать. Сами решайте». Но все хотели получить название от него, и Зоро-сама сказал: «Катана».       «Что за идиот, — обреченно подумал Санджи. — Что же, тем легче будет обвести его вокруг пальца». — Катана… Джерма счастлива без Винсмоуков? — с опаской спросил он. — Конечно! Раньше король Джадж забирал мальчиков для тренировок в армию в семь лет. Меня саму отобрали у матери и привели на королевскую кухню в десять. Теперь никто не отбирает детей у родителей, королю Зоро не нужны солдаты. Он сам кого угодно победит в одиночку. — Так в замке нет охраны? — слишком быстро спросил Санджи и сам прикусил губу: это было чертовски неосторожно. — Нет. Тут почти никого нет, королю Зоро не нужны слуги. Только я осталась, у меня нет дома в городе. Да Матиас, он мой жених и королевский столяр и каменщик. Король Зоро постоянно что-то ломает. Ну и еще совсем немного людей. Остальные живут внизу, в городе. — А вы? — Я единственная осталась на кухне. Потому я, наверное, королевский шеф-повар — Козетта, приятно познакомиться, — опять засмеялась девушка. А Санджи подавился супом и закашлялся.       Козетта принялась хлопать его по спине, быстро говорить что-то, но он не слушал. В голове стоял громкий звон в ушах от собственного крика. Конечно, он не узнал ее по голосу, ведь в его мире Козетта почти никогда не говорила.       «Не смей!» Еще живая Козетта смотрела на него уже безжизненным взглядом. Он пытался дотянуться до нее, но его уронили лицом в пол, а в руку, прямо в центр ладони, Ниджи ради смеха вонзил секиру острым концом. «Дай-ка я преподам тебе, что такое любовь по-королевски, братишка», — лениво, почти со скукой, Ичиджи присел к ногам Козетты, расстегивая ремень на своих брюках. Козетта не плакала, не имела привычки, в Джерме плакать было чревато кому угодно.        А ведь она была даже не виновата, она никогда не давала Санджи и повода, всегда отводила поспешно взгляд, стоило ему встретиться с любым из Винсмоуков. Он сам виноват, что первое, что он натворил, когда ему позволили наконец выйти на свет, — это тайно и безответно влюбился в девушку-повара, которая всего-то подавала им обеды. Совсем не тайно, если братья заметили его легкий румянец при каждом взгляде, совсем не безвредно, если поплатиться за чувства Санджи должна была Козетта.       Санджи бился в бессильной ярости и ужасе, пригвожденная секирой рука приковывала его к полу. Ичиджи было плевать на Козетту, его больше забавляла реакция брата. После стольких лет отец наконец вернул им игрушку. Смотря на Санджи, он задрал юбку Козетты вместе с белоснежным передником. Взгляд у нее был пустой, совсем не такой, как когда она напевала по утрам, расставляя посуду на столе перед завтраком.       И Санджи рванулся вперед в безумии, с криком боли отрывая себе половину пригвожденной ладони. Кусок с тремя пальцами так и остался лежать в луже крови на полу. Плевать на руку, он не позволит им… Всего на секунду, но в глазах Ичиджи промелькнули страх и удивление.       А потом Ниджи легко схватил его за шиворот, не даром его звали Синей молнией. Санджи приложили лицом об пол, обратно в лужу собственной крови. От быстрой кровопотери начинало темнеть в глазах, потому он не видел последующего в деталях. И это оказалось хуже, детали, каждый раз новые, приходили ему во снах, все более жестокие и красочные. Подкрепленные всполохами из памяти. Как Ичиджи надругался над Козеттой, а потом убил. А потом уступил очередь «повеселиться» второму брату, уже с ее мертвым телом.       Рэйджу застала их вовремя, чтобы Санджи зачем-то не успел умереть. Тогда-то отец и придумал модифицировать неудачного сына, если не при помощи генетики, так при помощи техники — половина руки Санджи стала механической, обтянутой искусственной кожей, но все равно навсегда чужой ему. Это было только начало.       А Козетта в этом мире была жива — смеялась, он никогда не слышал, чтобы та Козетта смеялась, и была счастлива. У нее был жених. А все, в чем была виновата Козетта из его мира — это в том, что истосковавшийся по людям, которые не хотят причинить ему боль, Санджи посмел в нее безответно влюбиться. — Что такое? Лихорадит? — она утирала его лицо салфеткой, когда он закашлялся. Такая заботливая, не страшащаяся говорить с ним. «Потому что Джермы больше нет. Потому что местный Зоро убил Джерму», — подумалось Санджи. Зоро в этом мире в каком-то смысле спас Козетту, а Санджи — убил одним фактом своего существования. — Нет, нет, спасибо, — он осмелился и поймал ее за руку с салфеткой, слегка сжал, она замерла. — Спасибо. Правда спасибо. Я хочу остаться один, прошу прощения. Но мне правда надо, прости меня. Прости… — зашептал он, наверняка, пугая девушку странной реакцией. Но та не задрожала и не стала пытаться вырваться, вторая рука легла уже поверх его руки. — Хорошо, я понимаю. Столько переживаний. Я оставлю попить на столике. Отдыхайте.       И маленькая рука упорхнула из его наполовину мертвой ладони. В каком-то смысле оставшаяся живой часть руки — всего два пальца, все же дотянулись до Козетты. Пусть и через сотню миров.       Легкие шаги, скрип тяжелой двери, и он остался один — слушать, как завывает за окном высокого замка холодный кусачий ветер Норт-Блю.       Конечно, ему опять приснилась та, его Козетта, на полу, когда к ней подтекала лужа из его крови. Он проснулся, тут же зажимая себе рот — быстро освоенная им практика, чтобы не просыпаться в крике и не привлекать лишнего внимания. Все тело будто ломило от жара и холода одновременно. — Вы так плохо спали, — тут же его коснулись маленькие ладони, словно его кошмар продолжался. И эта Козетта сейчас закричит и замолит о помощи, а он не сможет ничего сделать из-за слабости и слепоты. — Все же придется еще раз позвать доктора из города. Я попрошу короля Зоро сходить за ним. Местный доктор не стал бы лечить солдата Джермы, но королю Зоро никто не откажет. — Нет, нет, этого точно не нужно… — он не собирался быть в долгу у этого ублюдка еще больше. Но Козетта уже уложила его обратно в кровать, и он снова оказался слишком слаб, чтобы бороться с ней. — Ой! — на выходе Козетта столкнулась нос к носу с королем. Тот стоял за запертой дверью, непривычно глубоко хмуря брови. Не то чтобы он и раньше улыбался, но теперь был мрачнее тучи. — Король Зоро, ему только хуже. Он может не дожить… — Оставь нас, — коротко бросил Зоро. — Я знаю эту болезнь, я разберусь.       И хотя у Козетты было доброе и трепетное сердце, и она искренне боялась за жизнь таинственного незнакомца, ее вера в короля Зоро была безгранична. И она молча отступила.       Зоро закрыл за собой дверь.       Джерма лежал на кровати. Светлые волосы липли к вспотевшему лбу, закрученные брови слегка подрагивали от приступов лихорадки. Можно было бы принять его за болеющего, нуждающегося в нем Завитушку, если бы не татуировка в форме цифры шесть на шее. Признак того, что перед ним — настоящий Винсмоук. — Чувствуй себя во дворце как дома, — прохрипел еле слышно ублюдок. Он узнал Зоро, и не преминул дерзить. — Это и есть мой дом, Джерма. Не ожидал? Прикончил всю блядскую семейку, так что этот замок теперь мой, а не твой, — рыкнул Зоро. — Надо сказать, убивать их было приятно. — Не благодари, — выдал Джерма, и у Зоро кулаки сжались от ярости. Это — не Завитушка, это просто еще один убийца Винсмоук, просто в другом мире этих ублюдков было на одного больше. Убивающих слабых, добивающих беспомощных, циничных и…       Зоро уже было развернулся, чтобы выйти, как вспомнил, зачем пришел. Джерма же переживает лихорадку адаптации. И без того несладкая штука, она усиливается, если рядом нет никого, кто бы знал твою версию из этого мира. Он думал, что Козетты будет достаточно, она ведь сказала, что прислуживала Винсмоукам. Но паршивец не выкарабкивался из-за других травм и сотрясения, и Зоро очень не нравилось, что Винсмоук умирает против его желания. Он умрет не сам, а когда Зоро решит, что пора.       Зоро двинулся к нему, грузно стуча сапогами. Рука Винсмоука скользнула под подушку, вынимая оттуда очередную ложку уже с немного заточенной ручкой. Он направил ее на Зоро в оборонительном жесте. Примерно такой он проткнул шею мелкому Зоро, чуть не прикончив, едва успели найти Чоппера в ближайшем мире. — Да где ты их берешь! — Зоро со злостью выхватил ложку у беспомощного слепца и сунул ее в карман, плюхаясь на дубовое кресло у камина. Санджи покорно отпустил, дефицита в ложках в этом замке не наблюдалось, другую украдет.       Санджи напряженно вслушивался в звуки комнаты: ветер, треск камина, мерное дыхание Зоро. Что ему нужно? Он пришел допросить его, убить, потребовать оплаты за кров? — Эй, что тебе… — Хр-р-р-р! — к тому моменту, когда он решился спросить, по комнате разлетелся зычный храп нового короля Джермы.       Так он пришел мешать ему спать, это пытка такая, понял Санджи. Вот ведь садистичный ублюдок. Но через полчаса его тело перестало трясти от лихорадки, и он уснул под невыносимые рулады Ророноа Зоро. Утром он проснулся слабым, но уже здоровым. — Вот так, чувствуете лепнину под пальцами? — Козетта направила его руку к стене.       Конечно Санджи чувствовал, он знал это место — коридор в королевских покоях, чья дорогая отделка и высокие потолки строились не для того, чтобы восхищать гостей. Просто Винсмоуки считали своим правом пользоваться максимальной роскошью, как короли. — Если держаться стены, то следующая дверь будет в покои короля Зоро, мы отапливаем только один этаж со спальнями, — объясняла Козетта. — А в другую сторону лестница, аккуратно, если пойдете, держитесь за перила. Под лестницей вход в кухню, я там работаю. Если я срочно потребуюсь, я буду там. — А можно… — сердце Санджи вдруг замерло от горького осознания. Теперь он слеп, и даже если ни один из Винсмоуков не застукает его на кухне, и он может проводить там сколько пожелает времени, он больше ничего не увидит. Ни цвета спелых яблок, ни оттенка свежеподжаренного мяса. Санджи читал о нем в кулинарных книгах, которые доставались ему в подземелье, читал и запоминал. Когда-нибудь он попробует приготовить хотя бы что-то. Тренироваться в камере в кулинарии ему не дозволялось, особенно после его попытки вскрыть шлем заточенной вилкой. Сколько бы он ни просил и ни плакал, а тогда он еще умел плакать, решение так и не было отменено. О своей детской мечте Санджи мог читать только в книгах. А теперь он слеп, практически лишен правой руки, и не может даже съесть тарелки супа, не пролив половины. — Что можно? — участливо спросила Козетта. — Можно мне просто так зайти. Я… люблю запахи готовящейся еды, — все, что ему сейчас оставалось. — Конечно, мне там порой так одиноко. В замке мало людей, а Матиас часто занят по хозяйству. Мне скоро готовить ужин, хотите — проведу вас на кухню? — доверчиво предложила Козетта. Будто не было в ее жизни жестокой тирании Джермы, не было солдат из непобедимой армии, которые могли схватить ее по капризу любого из Винсмоуков. Неужели она не боится его, потому что Санджи сейчас настолько слаб? — Нет. Он мне нужен, чтобы с ним поговорить, — раздался голос Зоро. Санджи слышал, как тот поднимается по лестнице в том конце коридора, но надеялся сбежать раньше вместе с Козеттой. — Король Зоро! — та всегда искренне радовалась при виде мечника. А насколько Санджи помнил, лицо у того к радушию не располагало. Так что, быть может, местная Козетта просто до чертиков странная и лишена чувства самосохранения. — Хорошо, ужин будет готов в восемь, — по ее голосу было слышно, что она улыбается. И она оставила Санджи наедине с новым владельцем замка. — Пойдем, — Зоро беспардонно толкнул Санджи в плечо, в противоположную от лестницы сторону. — Лучше сейчас, чем когда ты сопрешь в кухне еще пяток ложек и сырный нож. Слегка спотыкаясь о мягкий ковер, Санджи пошел, пытаясь отслеживать маршрут левой здоровой рукой по лепнине на стене. Он затормозил, когда рука соскочила с дорогой отделки на деревянную дверь. Зоро молча втолкнул его внутрь комнаты, очевидно — королевские покои.       Санджи остановился, спиной вслушиваясь в недовольное топтание, Зоро запер дверь на замок и сейчас пялился на его спину. Неприязненный взгляд жег лопатки. Санджи слеп, его рука сломана, но, черт возьми, если он позволит этой катане вместо мозгов взять верх над ситуацией. — Что, король Джермы желает потрахаться? — спросил он, выпрямляя спину. — Король Джермы и наследник прошлой королевской династии. «Прямо как в романе», как сказала бы Козетта. — Девчонку если тронешь — заживо освежую, — рыкнул Зоро. Санджи изогнул бровь, стараясь выразить без взгляда, одной позой, максимум отвращения. — Простолюдинку? Я не увлекаюсь скотоложеством, — никому не следует знать его хорошего отношения к Козетте. Та уже поплатилась за любовь Санджи однажды жизнью. Он должен показать, насколько она ему безразлична. — Ублюдок, — Зоро грубо толкнул в плечо Винсмоука, тот едва устоял на ногах. Завитушка никогда не позволил бы себе таких слов о женщине, тем более — о поваре. Но этот был поддельным, лже-Санджи, и все, что у него было от Завитушки — это лицо. — Давай обойдемся без долгих моральных диспутов. Ни тебе, ни мне наши политические разногласия не интересны, — слепой Джерма держался так, будто это его, а не Зоро комната. Уверенно прошагал в середину и принялся расстегивать рубашку.       Зоро стоило бы проткнуть его катаной и выкинуть прямо из окна в пропасть — замок нависал над скалой. И забыть о том, как он поддался слабости и сделал это с ним раз, на матрасе в трюме Ковчега. Лишь потому, что у него было такое же лицо, как у Завитушки. Только дальше было что? Уже не восемь лет, а вся жизнь одиночества и тоски, лишенная даже кратких минут, когда он может забыть обо всем, вообразить, будто его, один на все миры, Завитушка жив, и ничего непоправимого не произошло. — Наоборот. Застегни рубашку, — рыкнул Зоро. Он попользуется этой возможностью еще немного. Только не желает видеть мерзких татуировок, такие же были на искалечивших Завитушку Винсмоуках. Джерма-Санджи с таким же нечитаемым лицом принялся спокойно застегиваться обратно. Зоро толкнул его к кровати, стоило ему справиться с воротом. Санджи умел отключаться во время секса — благоприобретенный навык, который помог ему не сойти с ума, механизм приспособления, чтобы выжить. Вот и сейчас он просто думал о Козетте, о том, как пахнет сегодня на кухне. Интересно, она согласится поиграть с ним в игру, и разрешит угадать блюдо по запаху? Санджи совсем не знает, как пахнут блюда во время готовки, ему не дозволялась даже показываться на кухне после того, как братья доложили отцу о Козетте. Будто преступлением было полюбить ее, а не убить и изнасиловать.       Зоро не особо отвлекал его от мыслей, дышал где-то там над ним. И Санджи впервые подумалось, что ведь он для Зоро то же самое, что Козетта для него. Человек, погибший в другом мире, чья смерть глубоко вонзилась в душу, но теперь встреченный повторно. Вот только Санджи не презирал Козетту. Наверное, он не стал бы презирать ее, даже если бы в этом мире оказалось, что она жестокая убийца или предатель. Как он мог ненавидеть хотя бы кусочек ее, и плевать правильно это было или неправильно.       Но Зоро презирал его всей душой, пожалуй, в его сердце было только два сильных чувства — тоска по тому, другому, давно мертвому Санджи из этого мира. И ненависть к Санджи Третьему принцу. Эти два чувства как-то уравновешивали все и не давали Зоро прикончить его на месте.       Неужели Санджи из этого мира был так хорош? Недостижимый идеал святости, к тому же канонизированный после смерти? Чем он заслужил то, что сильнейший из всех встреченных Санджи людей годами тоскует по нему? Никто и никогда не тосковал по Санджи, и он чувствовал жгучую несправедливость и обиду. Ему никогда не получить и толики того обожания. — Славься Джерма, — вдруг брякнул он. Он просто хотел испортить Зоро момент, вырвать его из мечты о своем непогрешимом Санджи. Лозунг произвел должный эффект, Зоро с гневом оттолкнулся от него, зло ударяя по кровати рядом.       Он никогда не бил Санджи во время секса, видимо, не мог ударить своего Завитушку, а их лица были так похожи. Потому Зоро сейчас ничего ему не сделает, внутри Санджи мстительно торжествовал. — Ублюдок, отправить тебя назад в родной овраг под скалой? — в голосе Зоро клокотало бешенство. Сладкие звуки для ушей Санджи. — В нашем договоре не было пункта, чтобы я молчал, — довольно выдал он. Жаль, что он не видел, как мечника перекосило прямо во время секса. — Тогда в нем и не было пункта на нормальную кровать и комнату с камином. Отправлю тебя на нары в местное подземелье, говорят, в Джерме они глубокие, — рыкнул Зоро.       И Санджи забыл, как дышать. Нет, нет, нет! Только не спастись от гибели Джермы, не сбежать с чужого корабля от верной казни, ни пережить день на холодной скале под градом камней, и все это на пути к новому заточению в той же самой камере?! — Нет, я пошутил, — быстро выпалил он. Сердце его билось как сумасшедшее. Он был жалок, так быстро сдаваясь, но если Зоро кинет его опять в подземелье, не много пройдет времени, прежде чем он опустится до того, чтобы умолять выпустить его в обмен на что угодно.       Зоро, кажется, услышал чертов страх в его голосе. — А я нет, — сказал он вкрадчиво. Санджи нервно сжал простыню и снова отругал себя: он не видит Зоро, а тот легко читает его реакции. Он должен владеть собой, не показывать слабости. И ни за что не оказаться снова внизу. Больше никогда. — Ладно, ладно, давай установим правила игры. Я не трогаю здесь никого, веду себя как из касты неприкасаемых, ты не лишаешь меня комнаты. Я привык к роскошной жизни, — снова соврал он. Зоро не должен знать, что он не боится лишиться привычной роскоши, он боится вернуться в привычное подземелье.       Зоро долго молчал в ответ, и Санджи старался не дрожать, пока ждал решения. Ублюдок не должен думать, что Санджи от него зависит, что он чего-то боится. Показать слабость — отдать себя в чужие руки, братья хорошо научили его этой истине. И никогда не гнушались повторить урок, стоило Санджи хоть на минуту забыться. — Даю тебе еще один шанс. А сейчас — проваливай, — буркнул наконец Зоро. И это значило — Санджи победил, а его братья преподали ему ценный урок, как оказалось.       Санджи грубо столкнули с кровати. Он неловко свалился на бок, еле двигающейся рукой нащупал брюки, неловко принимаясь натягивать их в темноте слепоты. — Долго мне еще ждать? — Зоро был очень раздражен, и Санджи поспешил наощупь прочь, решив не искать ботинок, пусть полы в Джерме и были ледяными. Все равно его ноги не были настоящими.       Следуя лепнине на стене, он добрался до своей комнаты, с трудом нашел окно на дальней стене распахнул его, вырывая шпингалет с мясом. Некогда было ждать, он должен был как можно скорее вдохнуть свежий воздух и ощутить ветер с моря в лицо. Сказать себе, что все это настоящее и что он никогда больше не вернется в подземелье.