Сломанные вещи🥀

      Санджи пришел в себя не под своим одеялом. За дни в темноте он привык узнавать вещи на ощупь, потому сразу понял, что колючая шерсть теплого одеяла не с его постели, такое грубо сотканное покрывало было на кровати Зоро. Он испугался того, что лежит в кровати Зоро, даже больше, чем покушения. Под подушкой ведь не было припрятанного ножа для защиты.       Санджи попытался встать, и в голове тут же будто в гонг ударили. Он со стоном упал обратно на подушку. — Эй, здесь есть кто-нибудь? Эй!       В комнате никого не было, и Санджи стало еще неуютнее. Что тогда случилось? Замок цел или спасли только одеяло? Все остальные живы? Козетта, Матиас? Если бы он не был так беспомощен, он бы спас Козетту…       Он с трудом поднялся, от отравления угарным газом все тело болезненно ломило, но он не мог просто ждать, что судьба решит за него, он должен был выжить. Голые пятки коснулись холодного дуба — это точно покои Зоро, он не раз сбегал отсюда, забывая ботинки. Санджи с трудом принялся продвигаться вдоль стены, порой сухо кашляя.       Холод кусал голые ноги, они всегда очень быстро начинали мерзнуть. Это из-за металлических вставок в ступни, легко отдающих тепло, потому Санджи не любил зимы. Ему потребуется гораздо меньше времени, чтобы замерзнуть насмерть на морозе, чем самому последнему слабаку. Вот что не учли эти гении из Джермы, «усовершенствуя» его. — Эй… — начал было он, приоткрыв дверь, но оборвал себя. В коридоре кто-то был. Стоял, недвижимо, но Санджи слышал, как он дышал почти в паре шагов от него. Этот человек все время стоял около двери в комнату Зоро. Ждал, пока Санджи выйдет, чтобы убить его?! Выжидал момент?! Черт, сейчас даже ложка была бы подспорьем. В голове стучало из-за отравления тела, и Санджи чувствовал, как его ведет в сторону. — Что вам здесь нужно?! — смог выдавить из себя Санджи, панически крутя головой. Таинственная личность из подвала обрела телесность, поднялась за ним из самой тьмы, чтобы схватить и уволочь вниз, в сырость и спертый воздух темницы отчаянно вырывающегося Санджи… Сердце колотилось так громко, что в ушах шумело. — Я убью вас, если приблизитесь ко мне! — отчаянно блефовал Санджи. Он был беспомощен, как недельный котенок. Но так просто свою жизнь он не отдаст, не позволит запереть себя ТАМ еще раз.       Мягкий топот по ковру. Молчаливая личность быстро убегала прочь по коридору. У Санджи затряслись колени, он оседал около косяка. — Зачем вы встали! — Козетта подхватила его, подставляя плечо под шатающегося Санджи. Он даже не услышал ее шагов из-за шума в ушах. Этот человек сбежал, услышав Козетту, а не испугавшись глупой бравады Санджи. — Вам надо еще лежать, вы очень сильно угорели. Я помогу. — Как… кто только что… — О чем вы? Дымоход над камином в вашей комнате забился, и весь угар шел в спальню. А двери были прикрыты слишком плотно… Хорошо, что король Зоро вовремя это заметил, а то вы бы так и не проснулись! Он спас вас, и вы проспали двенадцать часов.       «Плотно», хах, судя по всему, кто-то целенаправленно пытался убить Санджи, закрутив бечевкой дверные ручки. Это не Зоро, ведь Зоро его спас. Неизвестный из подвала? Он мог убить его прямо там, внизу… — Вот вода, — Козетта дала ему в руки стакан, и Санджи сделал вид что пьет, набрав воду в рот. А потом упал на кровать, якобы в усталости натягивая плед на голову, и под ним тихонько сплюнул воду между подушками. Если кто-то в замке пытается его убить, чего стоит добавить немного яда в его питье? — Это не моя постель, — сказал он, выбравшись из-под одеяла. — Ну да, король Зоро оставил вас здесь. О нет, вы его не затрудните, он все равно ушел к морю. — К морю? — С другой стороны замка узкая полоса пляжа. Там не плавают корабли и слишком мелко, потому туда почти никто не ходит. Но у короля Зоро там похоронен кто-то близкий. Он всегда возвращается оттуда такой грустный, а потом много пьет. — Да он уже бухает, будто хочет при жизни заспиртоваться, — поморщился Санджи, вспоминая вчерашнюю ночь и запах ненавистного ягодного пойла от Зоро. Козетта грустно вздохнула. — Королю Зоро очень грустно. Я бы хотела сделать так, чтобы он не грустил, но я не знаю, как. Когда он вернулся после стольких месяцев путешествий и привез вас, я думала, что вы подружились, и что ему уже лучше. Но я… — Козетта вдруг замолкла. — Ошибалась? — помог ей Санджи. — Ничего страшного, Козетта. Я знаю, что король Зоро меня не выносит, здесь все презирают все, что касается Джермы. Это не ранит меня, ведь я ничем не причастен к гибели его накама. Вот только он этого не понимает. — Он поймет, он очень справедливый! — Козетта была все же очарована своим королем-алкашом. Санджи иллюзий не питал, но готов был убить любого, кто вздумает поносить Зоро, потому что это могло расстроить Козетту. — Я уверена, король Зоро скоро поймет, что не все из старой Джермы плохие. И все жители города тоже! Мы с вами их переубедим, я начну с Матиаса! — восторженно заключила Козетта. Ах, Матиас. Пахнущий сосновой стружкой перед ужином Матиас, этот еловый аромат был в комнате Санджи, когда тот засыпал — горели дрова в камине. — Мне посидеть с вами? — Нет, нет, к чему такие хлопоты! Лучше я с нетерпением подожду обеда… или ужина от вас, Козетта, — помотал головой Санджи, отсылая ее. Он сейчас слаб и слеп, лучше ему не травить хищника, пока он болен, и не занимать излишне внимание Козетты. «Дымоход забился». Так вот как выглядит твоя ревность, королевский столяр и каменщик Матиас.       Зоро сидел прямо на песке и смотрел на хмурое небо над морем. В Норт-Блю оно всегда было такое — сероватое, неспокойное, совсем не напоминающее чистые голубые глаза Завитушки, те были точно в тон неба Ист-Блю. А смазанным серо-голубым смотрел Джерма — с угрозой и одновременно недоверием. Отчего его взгляд был таким же туманно-хмурым, как грозящее снова холодным снегом и ветрами небо над островом, где умер Санджи. — Я вернулся, — Зоро прижался плечом к большому белому камню, поставленному на пляже, чтобы Завитушка всегда мог смотреть в так любимое им море. Его прах, конечно, развеяли по морю с борта СанниГо, все воды рано или поздно встречаются, и так воды могли унести его в так и не обретенное Олл Блю. Но Зоро все равно поставил камень. Робин его поддержала, думая, видимо, что это позволит Зоро прекратить постоянный внутренний диалог с коком, ограничив их разговоры этим местом. Но Зоро просто начал ходить сюда чаще. — Как там Рыжая? Небось рад ее встретить, эро-поварешка. Она-то уж точно нашла дорогу к тебе, она же навигатор. Это я боюсь потеряться по дороге.       Воспоминания накатывали волнами. Теплые закаты на выскобленной до скрипа палубе СанниГо, короткое тепло, когда Зоро принимал из рук Завитушки тарелку за ужином и их пальцы случайно, а может и нет, соприкасались. Молчаливые пять минут у перил, когда кок просто курил и смотрел на море, а Зоро молчал рядом. И их единственный поцелуй в Вороньем гнезде, не случайный, и не робкий, а будто Завитушка наконец прибрался у себя в голове и пришел заявить, что теперь будет так. И он так улыбнулся после этого поцелуя… словно обещал, что дальше все будет еще лучше. А потом пропал из-за долбанных Винсмоуков, не предупредив никого, куда отправляется. Не предупредив Зоро. И второго поцелуя никогда не случилось. — Знаешь, тут случайно в Джерму притащился другой… Санджи, — с неохотой выдавил Зоро, ему было трудно называть того ублюдка именем кока. — Винсмоук. И я понял, каким невероятным счастливцем я был, что жил в мире, где ты вырос и стал таким, каким я тебя знал. Потому что знаешь, ты оказался неповторим, только не возгордись там себе, кок, — крякнул Зоро и чокнулся бутылкой с камнем. Выпивка на вкус была полное дерьмо и не помогала. После вынужденной трезвости на Ковчеге, ведь нужно было присматривать за салагами, то и дело лезущими в пекло, окунуться снова на несколько лет в беспробудные пьяные будни не выходило. Пьяным Зоро чувствовал себя еще гаже, вспоминая десятки счастливых других Зоро, обретших себе снова Завитушек. Он в сердцах запулил бутылку в море. — Тебе невозможно найти замену, — Зоро прислонился к холодному камню лбом. — Я знаю, ты бы не одобрил того договора с ублюдком из Джермы, но… мне это помогает хотя бы несколько минут не быть таким одиноким. Я представляю, что это ты, и вспоминаю, как все было ярко… Иначе я совсем рехнусь без тебя, а это расстроит Луффи. Не хочу расстраивать Луффи, тебе бы это не понравилось, верно, Завитушка?       Ребята так переживали за Зоро — каждый из накама пожил по полгода вместе с Зоро в Джерме, пока он тихонько не выпроводил всех. У них были свои жизни, и они не обязаны прозябать тут вместе с мечником. Дольше всех продержался Чоппер, его не угнетали длинные холодные зимы и постоянные снегопады Джермы. Быть может, благодаря Чопперу Зоро и дотянул до того момента, как в замке внезапно появилась Робин в компании с чертовым еще одним Зоро и своим очень странным предложением.       Тот пришедший с ней Зоро оказался слабее его, конечно, они померились силами. Но в чем было удовлетворение, если проигравший соперник тут же выиграл на его глазах — нашел себе Завитушку буквально на следующий день. Тот Завитушка был так чертовски похож на того, которого потерял Зоро — так же смеялся, у него были такие же бесконечно синие чистые глаза. А еще он сразу выбрал себе Зоро, и не скрывал своей симпатии.       Так и повелось — за восемь месяцев на ковчеге Зоро не встретил ни одного более сильного мечника, и — ни одного Санджи, пожелавшего бы остаться с ним. — Нет никого в мире, подобного тебе, — повторил камню Зоро. Его Завитушка родился у Винсмоуков, как и Джерма. Но только он стал благородным, а Винсмоук убивал раненных на поле битвы. Завитушка так любил смеяться, а этот… считал улыбку ниже своего достоинства, будто королевская честь заключается в презрительной мине. У Завитушки была невероятная мечта. Он был готов отдать за других свою жизнь, этот едва не прикончил ложкой юного Зоро, который спасал от верной смерти. Ни благодарности, ничего… это был абсолютный Винсмоук, просто с лицом единственного человека, в которого Зоро когда-либо влюблялся. — Я презираю его так же сильно, как любил тебя. Как я мог позволить тебе умереть, Завитушка… И спасти его. Вчера он утянул мои штаны вместо своих, я взбесился и решил вернуть их, а кто-то запер его, чтобы он отравился. Я успел в последний момент к нему, но не к тебе, Завитушка. Но ведь ты заслужил тысячу спасений. И какой в этом смысл — быть сильнее любого из встреченных мной Зоро, и все равно потерять тебя…       Гордый непобедимый мечник нелепо сжался в комок возле белого камня, оставляя в песке борозды от сапог. Из груди вырвался сухой всхлип. Он поспешно провел рукой по лицу, но то было сухое. Все нормально. Все хорошо.       Когда через несколько часов на холодном побережье Зоро все же вернулся в Замок, поднявшись по узкой горной тропе, Джерма лежал в его кровати. Зоро неприязненно поморщился, в умиротворенном сне, с разметавшимися по подушке волосами тот был слишком похож на Завитушку. Подделка-обманка. — Эй! — грубо окликнул он, и Джерма подкинулся на кровати, тут же нервически принимаясь шарить рукой под одеялом. Ложка, конечно же. Даже не заточенная. — Ты меня выковырять что ли собрался?       Зоро подошел и грубо отобрал у придурка ложку, бросив ее в карман. Та звякнула, упав на прошлые отобранные у Джермы ножи и вилки. — За-заткнись, — перевел дух Джерма, слегка смущенный тем, что его застали врасплох. — На меня тут покушение устроили, а ты мне даже оружие не даешь. — Ты в покоях короля, убийца сюда точно не сунется. — Какая самоуверенность, — Джерма приходил в себя, поправляя волосы, его лицо приняло привычное надменное выражение. Из-под расстегнувшегося ворота выглядывал кусочек чертовой татуировки на шее. Как бы Зоро его не презирал, в замке скрывался опасный преступник, дело не шутки. — Кто это был? Ты не видел?       Джерма повернул к нему лицо, даже с закрытыми глазами он умудрялся излучать предельную дозу презрения. — Ты. Блять. Издеваешься. — А, да… тут я сглупил, — стушевался Зоро. Ему вдруг стало неуютно в собственной комнате. — Ну, эм… кто бы это мог быть? Слышал чьи-то шаги? Кто-то тебе угрожал? — Кроме тебя? — это был шанс Санджи сдать Зоро преступника. Матиас единственный работник в этом замке, он убирал камин после «пожара», так что наверняка избавился от заглушки. Но все равно был слишком глуп, потому что и единственным, кто мог поставить туда заглушку, был сам Матиас. Зоро легко навести на эту мысль.       И заставить Козетту плакать. Вряд ли Зоро казнит Матиаса за попытку убить Санджи, он явно оценивал жизнь Джермы не выше приблудного пса. Но каково будет Козетте в ее обретенном спокойном счастье быть невестой потенциального убийцы? Зоро может прогнать Матиаса из замка, и тогда Козетта уйдет с ним, и Санджи не сможет проводить с ней вечера на кухне. — Я слышал чьи-то шаги в коридоре и вчера около подвала. — Что ты делал у подвала? — быстро спросил Зоро. — Заблудился, гений. Я, между прочим, слеп, и собаку поводыря мне на день рождения не дарили, — фыркнул Санджи. — Мне кажется, в замке есть кто-то еще. Но я не знакомлюсь со всей прислугой. — Да, остальные сюда не ходят. Не любят замок, — задумался Зоро. Санджи расслабился, этому остолопу в жизни не разгадать личности «убийцы», а значит — счастье Козетты в безопасности. — Сегодня останешься здесь, пока я не выловил урода. Он может быть опасен и для Козетты, — судя по голосу, Зоро не был счастлив от перспективы держать ублюдка из Винсмоуков в своей комнате, впрочем, Санджи тоже не обрадовался. Но спокойно вернуться в свою комнату означало навести Зоро на подозрения, что он что-то не договаривает. Потому Санджи коротко кивнул, и Зоро вышел, запирая его в своей комнате.       Санджи усмирил забившееся было от испуга сердце. Это не тюрьма, куда Санджи отправили, чтоб избавиться от бельма на глазу, это попытка оградить от преступника. Но ему все равно пришлось раздербанить давно засохшую раму на окне в покоях Зоро и высунуть голову, чтобы дышать воздухом свободы и не впасть в панику.       Зоро вернулся очень поздно, но от него не разило ягодной выпивкой, и Санджи облегченно выдохнул, притворяясь спящим. Если Зоро захочет, он легко может столкнуть его с кровати и отправить спать на коврике перед камином, как пса. Но сам добровольно Санджи так не унизится.       Судя по звукам, Зоро просто скинул свое надоедливое зеленое кимоно и плюхнулся на кровать поверх одеяла. Строить милую семейную парочку и спать с Санджи под одним одеялом он не собирался. Как и трахаться с ним сегодня, у них тут не романтическая неделя в постели.       Ночью Зоро проснулся от тихого скуления. Жуткого такого, перемежаемого скрежетанием зубов. У Зоро кровь в жилах пусть не застыла, но немного похолодела точно. Скрежетание доносилось слева, и Зоро, сглотнув вдруг собравшуюся во рту слюну, аккуратно повернул голову на подушке.       Джерма лежал на кровати, скрючившись, прижав колени к груди и обнимая себя руками, и скулил. Зоро прекрасно видел это в свете отблесков почти погасшего камина. А еще потому что во сне сдернул с Джермы таки одеяло и накрылся его краем сам. И теперь Винсмоук стучал зубами от холода.       Зоро думал было растолкать его, но тот вдруг засучил ногами, будто отбиваясь, и истошно закричал. — Нет, нет! Прошу, нет! — и резко сел в кровати. Стало видно, как прилипли ко лбу мокрые от пота волосы. Зоро притворно зажмурился было, но быстро опомнился — Винсмоук не видит, что его глаза открыты.       Джерма тем временем делал странные пассы руками вокруг головы, будто пытался снять с себя надетое на голову ведро, но голова прочно в нем застряла. — Нет, нет, — шептал он уже проснувшись, а потом застыл, вспоминая, где находится. — Ах да, я же просто слеп, — прошептал Джерма и упал обратно на кровать, тяжело дыша. Послышались короткие сдавленные всхлипывания. От них у Зоро тоже поднялись волосы на затылке, не от страха, скорее — от неожиданности, какой-то неправильности в этой ночи. Ведь Джерма не мог плакать по определению.       Зашуршала подушка. Зоро видел, как Джерма повернул голову в его сторону, прислушиваясь, и постарался дышать как можно ровнее, чтобы не выдать свое бодрствование.       Джерма полежал с напряженным лицом несколько минут и облегченно выдохнул. — Хорошо хоть король придурков спит. Алкаш ебаный, — пробурчал очень тихо Джерма себе под нос. Если бы Зоро не притворялся тут спящим, он бы ему вдарил. Ничего не подозревающий Винсмоук тем временем провел по вспотевшему лбу рукой. — Чертовы кошмары. Давай же, соберись, это просто сон.       Он нервно вдохнул и выдохнул, пытаясь прогнать дрожь из тела. Снова обнял себя, на этот раз осознанно, потому что мерз. Зоро не сказал бы, что в комнате холодно, смотрите какая голубая кровь. — Спокойно, ты со всем разберешься, — сказал Джерма будто сам себя убаюкивая и слегка покачиваясь. И выглядело это довольно жалко. — Это другая темнота. Она еще ничего не значит, и Матиас скоро в этом убедится.       Джерма сжался в комок, чтобы согреться без одеяла, и затих. А Зоро лежал и смотрел на него в свете уже почти угасшего камина. При чем тут Матиас?!       И хотя вероятность сонного бреда нельзя было исключать, Зоро с самого утра с подозрением изучал Винсмоука. Тот восседал на кровати с таким царственным выражением лица, будто это была его спальня, а Зоро к нему на прием притащился. — Я тебе слугой не нанимался, сам в кухню тащись за завтраком, — буркнул Зоро, незаметно снимая сапоги. Если он собирается следить за Джермой, стук набивок ему ни к чему, а ковер в коридоре скрадывает почти все звуки. — Не то чтобы я верил, что ты можешь сходить на кухню за завтраком и вернуться раньше обеда следующего дня, — фыркнул Джерма, выбираясь из кровати. Ни следа ночной слабости, волосы и без расчески идеально уложены рукой — сама аристократичная сдержанность. — Посмотрим, как ты справишься. Я на кухню, — бросил Зоро, громко топая к дверям. В коридоре он отступил довольно далеко в противоположную от кухни сторону и затих.       Долго ждать не пришлось, Джерма высунул нос из дверей уже через пару минут. Прислушался, принюхался, как выползающий из норы весной лис. Неуверенно повел пальцами по лепнине на стене и двинул к кухне.       За стеной в его комнате стукнул кочергой Матиас, ему было велено прочистить дымоход, чтобы подобного не повторилось. Джерма остановился, напряженно вслушиваясь. А потом, уверенный, что остался незамеченным, скользнул за дверь собственной комнаты.       Зоро поспешил следом, однако, стараясь не выдать себя даже учащенным биением сердца. — Матиас, ты здесь? — через тонкую щель Зоро видел слепо стоявшего посреди комнаты Джерму. Матиас у камина зыркнул на него тяжелым взглядом. Жених Козетты отличался грузной фигурой и довольно мрачным выражением лица, вкупе с густой черной бородой это позволяло ему выглядеть как человеку, с которым сто раз подумаешь, прежде чем связаться. Но Санджи всего этого не видел. — Нельзя здесь пока, работа не закончена, — отозвался столяр. А Джерме только это и было нужно, он запеленговал звук голоса и двинулся к Матиасу — плавно и пружинисто, словно на охоте. — О нет, я зашел поговорить о личном. — О личном? — напрягся Матиас. И, к удивлению Зоро, крепко сжал в обеих руках кочергу, выпрямляясь. — О да, о Козетте. — Что тебе нужно от моей невесты, вонючая Джерма?! Только тронь ее, только…       Джерма купался в потоке ярости от Матиаса, он шел словно летучая мышь по локаторам. Резко дернул плечом, и из рукава в ладонь выскользнуло что-то узкое. Зоро чуть было не дернулся — он же все отобрал еще вчера!       Джерма ловко скользнул вперед, сразу низко пригибаясь. И верно рассчитал, испуганный Матиас махнул перед собой кочергой, та со свистом рассекла воздух. — А теперь поговорим лаконично, меня ждут к завтраку, а опаздывать — дурной тон. Джерма схватил Матиаса за его устрашающую других густую бороду, заставляя запрокинуть голову назад. Зоро едва не рванул дверь на себя, но тут заметил. К кадыку Матиаса прижималась книжная закладка в цветочек, одна из тех, что забывает повсюду Козетта. Но Матиас только ощущал что-то узкое и прохладное у своей шеи, страх не давал ему анализировать все здраво. Он был выше и больше слепого Джермы, но полностью застыл в его хватке сзади, покорно до предела выгибая голову, чтобы ненароком не порезаться. — Ты не можешь убить меня и уйти безнаказанным, тупая Джерма. — Ты прав, — промурлыкал ему на ухо Винсмоук. — Здесь все только и ждут, как я начну убивать направо и налево. Так что знаешь что? Никто даже не удивится, если я тебя прикончу. Другое дело ты, — он прижал закладку чуть плотнее к горлу, и Матиас не мужественно вскрикнул. — Как думаешь, каково будет узнать Козетте, что ее жених — убийца? Неужели ты думал, что это гениальная идея — забить дымоход деревом, которое потом все равно прогорит и упадет внутрь? Ты бы хоть прочел пару детективов про продуманные убийства, спросил бы у Козетты, она бы посоветовала. Думал, что даже если провалишься, мне все равно никто не поверит? Поверь мне, если я захочу, тебя вычислят даже без моих показаний. — Так валяй, донеси на меня, — прохрипел Матиас, и Зоро озадаченно выпучил глаза. Он что, сейчас признался в покушении на убийство прямо во дворце?! — Зачем бы мне это делать, мой дорогой Матиас? — речь Джермы была вкрадчивой и ядовитой. — Ведь тогда ты будешь во власти короля. А вот сейчас ты — в моей власти, — бледные пальцы слегка зарылись в густую бороду. — Я просто хотел, чтобы ты не приближался к Козетте! Я хотел ей счастья, а Джерма только мучила ее всю жизнь! — выдавил Матиасс затравленно. — Как трогательно. Ведь для полного счастья ей не хватает носить тебе в темницу еду по три раза в день на протяжении лет семи-десяти, сколько у вас тут принято давать за покушение? — Я не думал… — Я знаю, что ты не думал, — Санджи вдавил закладку сильнее в горло Матиаса. — И я даже нахожу это очаровательным, что людям не обязательно думать, а еще быть умными, сообразительными, дальновидными, в общем, обладать всеми теми качествами, которыми ты не обладаешь в должной мере, и их все равно будут любить так сильно. Я прямо попал в чудесную сказку со счастливым концом, где всякая шваль будет обласкана. Очень воодушевляет, — он провел закладкой вверх-вниз по горлу мужчины. — Вот что я скажу тебе, Матиас-которого-любит-Козетта. Мне нравятся ее запеканки. Но если тебя вышвырнут из замка, Козетта расстроится, скажем, на неделю, и ее запеканки будут пересолены. И это на самом деле все, что я хочу от твоей невесты — пару вкусных не пересоленных запеканок, что бы ты там себе ни думал. Потому я отпущу тебя, и не скажу о нашем маленьком секрете никому. Но всегда помни, что я могу убить тебя первым. Даже вслепую. И что твоей жизнью ты обязан картофельной запеканке своей невесты.       Джерма разжал руку с закладкой и с силой толкнул Матиаса в спину. Тот пролетел вперед пару шагов, испуганно сжался, хватаясь за горло, но то было целым. Он развернулся и увидел наконец на полу кусок твердого картона, укрепленного фольгой. Поднял голову, яростно уставившись на Санджи, его провели, как простачка. Рука Матиаса сама собой нашла кочергу на полу, Санджи сгруппировался, цыкая про себя. Он недостаточно запугал Матиаса, не дожал, и теперь поплатится проломленной головой — он не готов к схваткам один на один вслепую.       Зоро с силой ударил в дверь, отворяя ее пинком. Он забыл, что бос, и лицо его было искажено болью и злостью от удара пальцами, потому Матиас сразу испугался и уронил кочергу. — Где ты шляешься, Джерма! Я сказал, что завтрак будет на кухне.       Зоро был зол, что Джерма плетет интриги прямо у него за спиной. Но он не собирался дать убийству все же состояться.       Матиас выглядел растерянным, он пытался понять, сколько из разговора услышал король. Зоро одарил его хмурым взглядом, и тот потупился. Пусть не будет уверен в своей безнаказанности, но прямо говорить Зоро не собирается.       Джерма не подозревает, что Зоро куда осведомленнее, чем он думает, и таким положение вещей Зоро собирается сохранять и впредь.