Сломанные вещи🥀

— …и жили они вместе долго и счастливо.       Мягкий удар книги о стол — Козетта закончила чтение. У них с Санджи почти сразу образовался книжный клуб по вечерам. А что ему было еще делать: в темноте и без новой информации его разум неизменно скатывался в ужас воспоминаний о бесконечных днях в темнице, потому он отчаянно искал возможностей отвлечься. Вот только желающих дружить с «проклятой Джермой» очередь за дверьми замка не стояла, а читать сам он больше не мог. Матиас был не особо рад этим посиделкам, но когда Санджи дошел до такой ручки, что попытался стянуть с себя железный шлем не просто во сне, а уже и наяву, он решил: плевать на этого ревнивца. Лучше умереть от очередного пожара, чем убить себя в приступе безумия. — Правда замечательная история? Он был беден, но через столько всего прошел, чтобы быть вместе с настоящей принцессой! — Козетта любила романтические истории, вынужден был и Санджи. — Ага, и принцесса любила его даже после того, как узнала, что он никакой на самом деле не принц, а постоянно врал ей. — А что она должна была делать, быть строга к нему за ложь во имя любви? — возмутилась Козетта. — А что, разве люди обычно не строги с теми, кого любят? Они же ждут, что те, кого они любят, будут лучше всех остальных. — Разве? — в голосе Козетты было неприкрытое удивление.       Отец был строг не только с Санджи, он всегда был требователен к Ичиджи, даже к безупречной принцессе Рэйджу. Другое дело, что они справлялись. Джадж говорил, что они должны соответствовать высокому званию его детей и правителей Джермы, и он строго требует от них только потому, что другим предписано быть пылью у постамента их величия. Была еще мама, она не требовала за свою любовь достижений, но он так плохо ее помнил… — Но он же оказался равен принцу, иначе не смог бы провести придворных! А какая разница, правда это или нет, раз он достоин, — наконец решилась возразить Козетта. — Но ведь принц не выборная должность, им нельзя притвориться. Принцем можно только родиться по крови, — внес каплю здорового реализма Санджи. — Что у вас за разговоры про наследную кровь? — в кухню вошел Зоро, он тут же грубо сжал Санджи за плечо, предупреждая не дурить с Козеттой.       Зоро уже несколько дней не пил, потому двигался быстро и не шумно, и Санджи не успел увести беседу в другое русло. Отлично, теперь этот хмырь решит, что Санджи плетет роялистские заговоры против нового правителя у него же на кухне. — О, король Зоро, — обрадовалась Козетта, — а как вы считаете, мы должны быть требовательны к тем, кого любим, или легко прощать им проступки, даже большие, например, обман или кражу? — Какой херней вы тут занимаетесь? Я про такое не мастак, — рука покинула плечо Санджи, Зоро застучал кружками где-то у дальней стойки. — Считайте, что нам требуется королевский суд! — не унималась Козетта, судя по шагам, она чуть ли не висла на рукаве у короля, и Зоро тяжело вздохнул. Видимо, он знал, что Козетте проще ответить, чем отвязаться.       Санджи нравилось то, какая Козетта открытая и настойчивая в присутствии нового правителя. Он вспоминал затравленный вид Козетты из прошлого, стоило Ниджи войти в обеденный зал, та старалась занимать как можно меньше места в комнате… Уже за это он готов был простить Зоро убийство местных Винсмоуков. Если бы ему и без того не было на них плевать. — Что за странные вопросы. Кто вообще захочет быть со лжецом, — буркнул Зоро, и вдруг задумался. — Ты же не про жениха своего спрашиваешь? Потому что пусть так и знает, он должен быть тебя достойным, не творить херни по дури. А не то из замка выставлю.       Санджи почувствовал легкое разочарование, что Зоро согласился с его позицией. Значит, любви всегда нужно быть достойным, ее не раздают всем просто по праву рождения. Короли сменились, а декрет о любви остался неизменен. — Да не про Матиаса! — слышно было, что Козетта немного надулась. — Я вообще… разве тому, кого любишь, нельзя простить все-все-все, ну прямо все недостатки? — А за что его тогда любить? — хмыкнул Зоро. — Ишь чего. Совсем распустится тогда. — Ну и пусть! — упрямилась Козетта. — Ну нет, такие люди должны быть выше, а не ниже тебя. Эй, чего расселся, ночь почти, иди наверх, — слегка толкнул он в плечо Санджи. — У нас же по замку «преступники» бродят, — преступники Зоро произнес иронично, он не верил россказням Джермы о загадочной личности в подвале. Теперь он знал правду о поджигателе-Матиасе, — Вставай давай, я тебе не телохранитель. Давно пора научиться уже самому по замку без поводыря ходить.       Санджи нехотя поднялся, склонившись к Козетте, чтобы та подставила ухо. — Заметьте, если мы строги к тем, кого любим, то король Зоро меня просто обожает! — прошептал он.       Козетта хихикнула в кулачок, этого Санджи и добивался — он любил слышать ее смех. — Ничего, — быстро ответила она, когда король Зоро вопросительно приподнял бровь. Тот покачал головой и вывел Санджи из кухни. Ему уже не нужна была помощь для прогулок по замку, но, кажется, сегодня Зоро приспичило потрахаться, вот почему он притащился за ним даже на кухню. Снова снедает тоска по другому Санджи? — Эй, Зоро, я тут подумал, — сказал Санджи, взбираясь по лестнице. — По-твоему выходит, что тот, кого ты любишь, обязан быть лучше тебя. А значит, другой я из этого мира тебя во всем уделывал?       Неожиданно Санджи получил болезненный тычок в плечо, он едва не споткнулся, но Зоро грубо поймал его за предплечье, приподнимая на весу. — Не смей называть его другим тобой, ублюдская Джерма! — яростно зарычал Зоро почти в лицо озадаченного Санджи. — Вы не одно и то же! Ты никогда и близко не будешь как Завитушка! Ты просто обманка с таким же лицом!       И Санджи подумал, что, наверное, Санджи-из-этого-мира и правда был исключительным. Недостижимой для него высотой, таким, что много лет спустя Зоро все еще хранит в сердце мучительную и искреннюю любовь и тоску по нему. Тосковал ли Санджи по кому-нибудь так же сильно? Он вряд ли может назвать даже маму, когда-то он так мечтал, чтобы она пришла и обняла его в темнице вопреки всякому здравому смыслу, но с годами ее лицо стало расплывчатым в памяти. — Спокойно, меня самого не тянет походить на того, по кому ты сохнешь, как маньяк. Жуть ведь какая, тебе лечиться надо, — Санджи вырвал руку, гордо выпрямляясь, он снова двинулся вдоль стены без помощи Зоро. — Я не виноват, что этот человек тоже был Санджи Винсмоук. — Он не был Винсмоуком! — все так же яростно выпалил Зоро где-то рядом. — В смысле? — Санджи даже остановился, оглоушенный этой новостью. — Ненавидел эту фамилию. Хотел, чтобы его называли Блэклег, в духе его приемного отца. — У него был другой отец? — вот тебе и вечер потрясений. Даже в самых ярких фантазиях Санджи не смел и мечтать, чтобы у него был другой отец. Он хотел, чтобы отец заметил его, чтобы оценил усилия хотя бы сравняться с братьями. Но Джадж не выдавал медалей за старание, и Санджи всегда оставался недостоин. — Конечно, Джерма, кто же захочет проводить жизнь с долбанными Винсмоуками. Ему не нравилось, вот он и сбежал еще в детстве. Не жил с этими кровожадными ублюдками, а встретил Зеффа из плавучего ресторана. — О… вот как, — потрясенно прошептал Санджи. Сбежал, Санджи из этого мира удалось сбежать — вскрыть замок, обмануть охранника, сделать подкоп — не важно. Главное, что у него получилось то, что Санджи пытался сделать сотни раз и всегда неудачно. Он привык думать, что испробовал все способы. Но выходит, что это он был недостаточно хитер, или — какая ирония — недостаточно силен, чтобы расшатать прутья решетки, а у другого Санджи это получилось! Сбежать из Джермы — из-под охраны тысячи солдат! Он ощутил легкое восхищение местным Санджи, не удивительно, что Зоро считал этого «Завитушку» невероятным. — Да, он не якшался с этими гребаными Винсмоуками. И уж точно не стал бы добивать раненых на поле боя, — голос Зоро на спиной Санджи рокотал от гнева, а еще в нем слышалась плохо скрытая боль. А к Санджи наконец пришло озарение — такое простое, почему он раньше не понимал?        Местный Завитушка был достоин такой большой любви. Такой огромной, что ее не выветрили даже годы, он был гораздо лучше Санджи, потому что ему удалось вырваться из Джермы, стать поваром, а главное — поступать так, как велит сердце. А Санджи не сдюжил сделать и десятой части его подвига. И ему некого винить, кроме себя, что он остался на почти десять лет в темнице, что в Джерме его заменяли по кускам на ненастоящее тело — колени, ступни, руку, черт знает что еще. Оказывается, сбежать было возможным! Санджи из этого мира был умен, ловок, смел, у него вышло! Вся любовь досталась ему по абсолютному праву лучшего.       Они добрались до дверей его комнаты, и Санджи толкнул ее рукой, собираясь войти. Зоро явно был не в духе, так что он решил незаметно ретироваться. — Стой, в мою комнату. — М? — Санджи приподнял голову, слегка удивившись. Зоро все еще хочет трахаться с ним, хотя только что они оба четко поняли, как глубока пропасть между его Завитушкой и «долбаной Джермой»? — Мне что, сводить тебя, блять, на романтическую прогулку, или ты уже пойдешь в мою комнату.       Санджи покорно пошел вдоль стены дальше. Зоро можно понять, когда у тебя нет чего-то настоящего, невольно пользуешься тем, что дают. Как-то Санджи полгода был влюблен в рисунок девушки в белом платье, страницу с ним он воровато вырвал из одной из книг. Она не могла ответить взаимностью, выдуманная незнакомка, но и отвергнуть Санджи тоже не могла. И уже от этого Санджи был счастлив, он бы сошел с ума, если бы ему совсем некуда было выместить те крохи любви и нежности, что тогда еще никак не хотели умирать в его сердце.       А потом охранник заметил в щели между камнями темницы аккуратно сложенный листочек. — Что, я нашел твою красотку для дрочни? — усмехнулся он в ответ на яростный взгляд из-за забрала шлема. — Подгоню реальную фотографию голой цыпочки, если отработаешь. — Отдай, — процедил Санджи, не смотря на охранника. Он ненавидел это лицо. Красный нос пьяницы, родимое пятно словно в форме плевка на щеке, за которое тот получил дико бесящее его прозвище, — этот охранник задержался в подземельях дольше всех. Плевку откровенно нравилось измываться над чужой беспомощностью. — Даже фотку не надо? — крякнул охранник. — Ну тогда отработай, чтобы эту вернул, а то пущу на самокрутки.  — Отдай! — Санджи зарычал и рванул на охранника. Со всей ненавистью к его пошлым усмешкам, его вони дешевой выпивки, его довольному кряканью, с каким он всякий раз получал желаемое, изморив Санджи голодом.       Ему удалось сбить охранника с ног и начать царапать его, ногти ломались от нехватки витаминов и солнечного света. Но Плевок специально носил ему еду раз в три-четыре дня, чтобы Санджи был послабей, когда опять вздумает бунтовать.       Тяжелый шлем перевесил, заставляя уставшую голову уткнуться в холодный пол. Санджи завыл, как раненный койот. — Забыл, кто тут главный?! — стражник ударил его под ребра, скидывая с себя. — Проси прощения, тощий крысенок, а не то порву твою ненаглядную!       Стражник слегка смял страницу в руке. Санджи бессильно лежал на полу и смотрел на него ненавидящим взглядом. Если он чему-то и научился за последний год, так это не верить. Плевок все равно порвет Девушку, что Санджи ни делай. Так стоит ли веселить его? — Что смотришь, как волчонок? — еще один пинок, Санджи проглотил выступившую слюну вперемежку с кровью. За решеткой стоял остывший обед и дразнил Санджи своими ароматами. Плевок всегда морил его немного голодом, и никогда не входил в камеру, пока Санджи не начинал видимо слабеть. — Обнаглел совсем, небось думаешь, что там снаружи ждет тебя какая-нибудь такая? Представляешь, как будешь с ней миловаться? Тогда я тебе помогу, я добрый.       Стражник привычным движением расстегнул ремень на брюках. Санджи наблюдал за ним с пола: с того момента, как Плевок заявился в камеру, он знал, что это неизбежно. Он просто хотел, чтобы тот не касался Девушки своими грязными руками.       Санджи как можно сильнее напряг живот и получил ожидаемый третий удар. Это уже стало рутиной, Плевок всегда как следует поколачивал его, чтобы Санджи не особо сопротивлялся, пытаясь отдышаться. Плевок был тем еще трусом и слабаком, но власть над другим человеком пьянила его сильнее дешевого пойла.       Он дернул за штаны Санджи, те легко сползли — ремни пленнику не полагались, опасались, что он повесится. Санджи думал было по привычке начать лягаться, но тут перед его глазами появилась девушка. Плевок пришлепнул ее поверх забрала шлема Санджи, теперь она была все, что Санджи мог видеть. Стояла в пол оборота около едва очерченного акварельными линиями дерева и слегка смущенно улыбалась. — Подарочек тебе, представь, что это ты со своей красоткой, — хехекал где-то там Плевок, приступая к тому, зачем пришел, делая это намеренно грубо, сегодня особенно резко и болезненно. Но Санджи уже не чувствовал, он слушал шуршание листьев в кроне дерева, под которым стояли они с Девушкой в белом платье. Пробивающиеся через ветки солнечные лучи заставляли ее смущенно щуриться, улыбаясь ему. Порыв ветра сорвал с нее легкую летнюю шляпку, девушка вскрикнула, но Санджи быстрым движением поймал ее. — Спасибо, — она с благодарностью приняла шляпу, и в этот момент их пальцы на миг соприкоснулись. Санджи не чувствовал ни боли, ни унижения, он будто полностью отделился от своего тела. В его мыслях была только летняя поляна, и его разуму наконец стало совершенно все равно, что в очередной раз творят с его телом. Организм Санджи больше не мог пытаться безуспешно защищать и тело, и сознание, потому пришлось выбрать что-то одно. — Хорошего понемножку, — рисунок Девушки перед его глазами смялся, исчез в волосатом кулаке. Санджи покорно лежал на полу, не вырываясь и не отбрыкиваясь, даже когда его перестали держать за ноги. Плевок с довольным видом вытер страницей с Девушкой в белом член, пачкая ее в сперме, и застегнул штаны. — Будешь таким же послушным, принесу тебе фотку с голой девкой в следующий раз, если так нравится.       Но было уже не важно. В этот день Санджи научился не думать о своем теле, как о части себя, и больше никакие действия Плевка не могли по-настоящему ранить его, сколько бы тот ни измывался. Даже больше, Санджи наконец был над ситуацией. Он смог сторговаться, и за ничего не стоящую ему покорность получал новые книги на заказ, а не первые попавшиеся из библиотеки, мыло, чистое постельное белье.       Он больше не считал, что что-то теряет, наоборот, теперь Плевок выполнял его поручения за то, что не имело для Санджи никакой ценности. Мир думал, что будет бесконечно мучить его, но Санджи приспособился. — И не утаскивай мои штаны, как в тот раз, — он вернулся в себя из далеких мыслей как раз, когда Зоро закончил и откинулся на другую половину постели. Будто у Санджи был внутренний тумблер реальности.       Он ловко скатился с кровати, зная, что если медлить, Зоро его вытолкнет. — Я ничерта не вижу, откуда мне знать, где мои! — пробурчал он. — Тогда просто проваливай, потом верну! — Зоро явно хотел остаться один после секса. Санджи пошарил руками вокруг и не нашел ни одних брюк. Он попытался поискать на кровати, но Зоро раздраженно повторил, чтобы он убирался. Санджи решил, что в следующий раз обязательно случайно наденет не свои брюки и продырявит их в четырех местах.       А сейчас он взял один ботинок в руки и вышел в коридор прямо так — в рубашке с высоким воротом на голое тело. Не то чтобы они с Зоро наслаждались обществом друг друга.       Он был так зол за то, что его выставили без штанов, что не сразу заметил. А когда заметил, то замер, не двигаясь. Прямо за дверью покоев Зоро кто-то стоял и глубоко дышал. А Санджи оказался лицом к лицу с ним, потому что был слеп! Санджи напряженно вслушивался в звуки дыхания, из оружия у него был только ботинок и украденный недавно картофельный нож в рукаве.       Молчащий шагнул вперед, и Санджи прижался лопатками к двери королевских покоев. — Эй, эй, держи дистанцию! — он думал, что звучит грозно, но голос его дрожал. Неизвестный, однако, остановился. От него пахло хвоей и костром. — Винсмоук! — прошептал тот удивленно, и Санджи понял: дела его дерьмовые. Наследие Джермы в этой стране ненавидели, и что-то подсказывало, что в центре вихря ненависти точно были Винсмоуки. — Нет, нет, я не местный, — быстро соврал Санджи. — Не Винсмоук? — прохрипел незнакомец, едва касаясь ботинка в руках Санджи, и изошелся в лающем кашле. — Я сломан, я не могу уже… — Да. Это ошибка! Тут не осталось наследия Винсмоуков, — Санджи даже почти не врал. Это был замок Джермы не из его мира, даже у Зоро больше на него прав.       Зажавший его к двери незнакомец подавил приступ кашля и придвинулся ближе, словно обнюхивая Санджи. У того по спине пробежала дрожь, он сгруппировался, чтобы увернуться от удара, продумывая варианты атаки. Какое же жалкое оружие — один ботинок и картофельный нож. — Я же сказал, что я не местный. Убирайтесь! — Санджи казалось, что он прокричал это прямо в лицо неизвестному. Тот замер на секунду, а потом бросился по коридору прочь. Санджи нервно трясущейся рукой нащупал ручку и шмыгнул обратно в покои Зоро. Голый, слепой, безоружный один на один с воплощением темноты из подземелий, он не мог заставить себя мыслить рационально. — Чего тебе, — Зоро приподнялся на локте, когда чертов Джерма вернулся. Он не любил оставаться с ним после секса, слишком много отличий от Завитушки и удивительное умение только усиливать боль утраты. — В коридоре снова неизвестный, — поделился тот. — Иди нахер, байки свои трави не посреди ночи, я спать хочу, — убить Джерму пытался Матиас, а не выдуманный «таинственный убийца», Зоро не идиот, чтобы купиться на это второй раз.       Но Джерма не уходил, мялся у двери, прижимая к груди один ботинок. — Чего еще? — Я без своих штанов никуда не уйду, — заявил наглый Джерма и присел на корточки, ощупывая пол в середине комнаты. Зоро задумчиво посмотрел на штаны на спинке кровати и мстительно сдернул их ногой, пряча под одеяло. — Валяй, — хмыкнул он и отвернулся, не желая смотреть на Джерму дольше необходимого. Тот упорно продолжал ползать по полу. Зоро закрыл глаза и приказал себе спать.       Когда он проснулся, в комнате было тихо, никто не ползал по полу на карачках. Зоро довольно ухмыльнулся про себя, чувствуя, что штаны все еще около его ноги, и повернулся на бок.       Джерма был здесь. Не рядом с Зоро — он лежал на дубовом полу возле камина, почти упираясь коленями в горячую решетку. На нем все еще не было брюк, и он прижимал колени к груди.       Камин уже угасал, и в комнате становилось прохладно. — Эй! Ты совсем очумел. Не спи на полу, это же Норт-Блю! — позвал он, и Джерма испуганно подскочил и принялся вертеть слепой головой. — Какого хрена, не гнездись в моей комнате! — прошипел Зоро. — Я. Никуда. Не. Уйду. Без. Моих. Брюк, — отчеканил Джерма, и чихнул в конце вместо точки. Вот упрямый ублюдок, Зоро раздраженно сунул руку под одеяло, выискивая брюки. — Да вот они, вот. Лови, — в сердцах Зоро швырнул штаны Джерме, забывая, что тот слеп. Они описали идеальную дугу над Санджи и мягко приземлились прямо в камин позади него. — Вот черт! — Зоро тут же вскочил из кровати, бросаясь к очагу, но было уже поздно. — Нет, нет, нет, — он приподнял занявшиеся в нескольких местах брюки и обреченно вернул их на угли. Хоть прогреют спальню. — Что? — слепоглазый Джерма нелепо крутил светлой башкой, силясь понять происходящее. Он не видел, что Зоро стоит перед ним полностью обнаженный. — Эм… — Зоро почесал в затылке, и неловко предложил: — Хочешь мои штаны? — А С МОИМИ ЧТО?! — Я нечаянно. — Что нечаянно?! — Нечаянно кинул твои брюки в огонь. — Как можно нечаянно бросить что-то в камин?! Ты сделал это умышленно! Тебе показалось забавным выставить меня голозадым в коридор, чтобы я тыкался там как слепой котенок на потеху всем, кому вздумается выглянуть! — распалялся Джерма. — Что?! Нет, нет, я просто хотел, чтобы ты поскорее убрался… — Зоро оправдывался, ему было стыдно за неловкое уничтожение брюк. — Кровь за кровь! — заявил Джерма и уверенно встал, направляясь в кровати. Там он нащупал подушку побольше и швырнул ее в сторону камина — ориентируясь по теплу. Зоро был лучшим мечником, потому он легко отбил рукой отправленную на погибель подушку.       Джерма услышал, как та мягко шлепнулась на пол. Он не отчаялся, просто взял вторую подушку с кровати. Зоро отбил и вторую подачу, теперь становясь точно напротив камина. Джерма не мог видеть, что широкие плечи Зоро позволяют ему блокировать камин на всю ширину, у него не было и шанса.       Зато было упорство. В камин полетела последняя подушка с кровати. — Харе уже! — возмутился Зоро. — Я же сказал, что не специально. — Не специально твою задницу! — в него полетел до этого нежно прижимаемый нерабочей рукой к груди ботинок. Зоро инстинктивно увернулся. Ботинок приземлился на кучу горячих углей, поднимая в комнате волну жара. — Ты что — сжег и мой ботинок?! — Ты же сам его кинул! — Но все остальное ты отбил до этого! Ты специально!       Зоро пришлось отбить скрученное в ком одеяло и две запущенных одновременно простыни. Дальше Джерма попытался поднять дубовую тумбочку. Зоро не мог этого допустить, он бросился вперед, пригибаясь и сшибая Джерму с ног. Они упали на лишенную белья кровать, из легких Джермы вырвался весь воздух. Он хрипел и ругался: — Пусти, ублюдок. Можешь трахать меня, можешь вышвыривать меня из своей комнаты, но не смей СЖИГАТЬ. МОИ. ШТАНЫ!       Санджи не было дела до своего тела, пусть другие творят с ним, что пожелают. Но как тот стражник, обтерший свой уродливый член его Девушкой в белом, так тупой Зоро, легкомысленно сжегший его штаны, все они уничтожали последние крупицы своего, личного, до чего еще не успели добраться те, кто отнял у Санджи даже собственное тело. Сколько они будут еще отнимать, пока от Санджи не останется совсем ничего? Они отъедают от него по кусочку последнее.       Он бесновался, придавленный под Зоро, борясь за оставшиеся ему крохи и понимая — проиграл, ему не вырваться из стальной хватки Зоро. — Эй, эй, успокойся, это просто штаны, я найду дру…       Зря Зоро склонился над ним. Точным ударом лба Санджи зарядил ему в нос. На грудь попала теплая капля — ему удалось разбить нос. — Уй, ебаный ты…       Голова у Зоро была стальная, от удара голова Санджи закружилась не меньше. Он бессильно упал обратно на незастеленный матрас, все вокруг словно плыло. Он будто переживал микросотрясение — в глазах резало, в черепной коробке гудело, так что он не слышал ругательств Зоро. Вдруг будто чем-то едким в глаза плеснули. Он помотал головой, пытаясь разлепить веки.       А потом он увидел. Комната вновь была хорошо освещена за счет его брюк и ботинка в камине. И теплый каминный огонь светил из-за спины обнаженного Зоро над ним. Очерченный огненным светом, тот держался рукой за лицо, и по его ладони стекала красная кровь. А волосы были все такие же дурацко-зеленые. Санджи впервые увидел Зоро обнаженным, и невольно содрогнулся от вида очень старого, но чудовищного шрама на груди. Проследил его до самого низа, ниже пупка, до волос… тоже зеленых и там! — Если честно, я думал, вы все тупо башку красите, — и это открытие удивило Санджи даже сильнее чем то, что он снова видел.