Сломанные вещи🥀

      Было холодно из-за голода, и Санджи прятал руки в карманы брюк, пробираясь по городу по подворотням и узким улочкам, чтобы не привлекать внимания.       Теперь Санджи смотрел на город совсем иными глазами. Подмечал старые вытертые половички, что сушились на балконах, некрашеные заборы — краску в стране не производили. Сколоченные наспех телеги, лишенные легкости материалов Джермы, из обычной древесины. Ну и конечно детей: атаковавшая его вечно стайка нашлась у торговой площади, носилась между рыбаками и хозяйками, вышедшими на рынок, юркала между прилавками. Зоркое зрение Санджи ухватило якобы неловкие движения, когда те упирались о прилавок и крали одну картофелину то тут, то там. Мальчишки стекались в стайку на задворках, показывая спрятанную в рубашке нехитрую добычу. Скоро с полянки за домами потянуло дымком — те жарили картошку в костре, поочередно выхватывая тощими руками обжигающееся недопеченные клубни. К ним подошла такая же босая девушка с длинными растрепанными волосами, они свисали до пояса, как у лесной русалки, окутывали ее, защищая от холода. Один пацан молча протянул ей картофелину, и та вцепилась в нее зубами, даже не сдунув золы и обжигая пальцы.       У ничего не евшего два дня Санджи повело в животе и потемнело в глазах. А ведь прошло только два дня, что станет зимой с оголодавшими на морозе горожанами? Сколько у него есть времени? — Сколько у вас в запасе зерна? — спросил он у уже собиравшегося закрывать лавку торговца, когда народу вокруг стало поменьше.       Тот думал было ответить, но углядел, с кем говорит, и выпучил глаза. — Пошел отсюда, Джерма! Я перед тобой отчитываться не собираюсь. Узнать небось хочешь, да грабануть меня со всеми изгнанниками! Раз один в город проник, думаешь, тебе тут рады? А король знает, что ты тут разнюхиваешь? Быстро башку снесет за нарушение указа, король Зоро с решениями тянуть не любит!       Санджи раздраженно дернул бровями. Он думал было ударить продавца, поставить его на место, прошипев, что Санджи спасет его долбанную жизнь, которую унесут первые же голодные погромы, пришедшие из бедных кварталов, но сдержался. Робин, судя по всему, не стала ему щитом перед Зоро, тот по-прежнему может сотворить с ним что угодно.       Потому Санджи пришлось капитулировать, приметив, что места на прилавке гораздо больше, чем товара. «Уже», — отдалась эхом в голове страшная мысль.       Продавец так расшумелся по поводу «Джермы», что Санджи пришлось скрыться за домами, задворками выходя к порту. Он был уставшим и голодным, но его тянуло к морю после дней самовольного заключения — когда-нибудь этот горизонт будет принадлежать ему, и он поплывет, куда захочет. На самом деле он не знал, куда бы ему хотелось, пока просто убраться из Джермы, которая в любом мире становилась его тюрьмой.       У крайней рыбацкой хижины он устало прислонился к стене, думая о долгом пути наверх на голодный желудок. И без сил сполз по стене на деревянный настил, и смотрел на сгущающиеся тучи над морем Норт-Блю, то ли дождевые, то ли снежные, здесь никогда не разберешь. Было холодно, но Санджи не обращал внимания на посиневшие руки — все равно так много частей в его теле ненастоящие.       Сбоку раздалось злобное урчание, и Санджи повернул голову. Под домиком рыбака на сваях и настилом был небольшой зазор, туда ветер набил листьев и высохших длинных водорослей, что выбрасывали рыбаки из сетей при разборе добычи. Там образовалось гнездо, из темноты которого на Санджи зло смотрели два зеленых глаза. Санджи с любопытством склонился ниже, кошка угрожающе зашипела, топорща усы. — Как я туда пролезу, глупая? Ты в безопасности, — успокоил ее Санджи. Но протянул вперед починенную руку в надежде ощутить мягкий мех под пальцами. За что получил резкий мявк и отдернул руку от боли. Кошка поцарапала ненастоящие пальцы, они болели, но из них не шла кровь.       В это время в хмурую гавань Джермы вырулил еще один пиратский корабль. Не такой большой и быстрый, как у накама Зоро. Он был довольно грузный, пусть и небольшой, словно грузовой. Но большой флаг с черепом, на макушке которого сидела глупого вида курица, никого не обманывал — в порт заявились пираты.       Собственно, они не заставили себя долго ждать, отвлекая Санджи от попытки получить еще одну травму от когтей. У перил корабля появился один из пиратов, судя по всему, капитан — крепкий рыжий парень в тяжелых сапогах и пиратской рубахе с широкими рукавами, он с искренним восторгом осмотрел городок, словно тот был лучшим в его жизни. Вдохнул полной грудью холодный воздух и широко улыбнулся, махая своим парням: «швартуемся», и еще до того, как те кинули веревку на пристань, спрыгнул на доски мостков.       Мотавший у своего домика сети рыбак поспешил скрыться, тут же захлопывая ставни. Вдруг хлопки от дверей послышались по всей набережной — народ быстро прятался по домам, пытаясь запереться от очередных незнакомых им пиратов. Никто не вышел выяснить, что им нужно.       Капитан быстро и уверенно шел по мосткам к ближайшей улице. И вдруг получил в лоб — Санджи даже дернулся от неожиданности. Точно в голову рыжему парню прилетела печеная картошка. И хотя она разлетелась на кусочки, не пробив черепа, рыжий капитан смешно откинул голову назад, а потом схватился за лоб с громким: «Уй!» Матросы с корабля без страха рассмеялись над своим капитаном.       На опустевшей набережной стояла только та босая лохматая девушка. Никого из жителей больше не осталось, если не считать неловко распластавшегося на мостках Санджи, пытавшегося выудить себе из-под дома больше царапин. — Убирайся! Тут не нужны пираты! Мы не даем приюта в тавернах, мы не развлекаем грязных пиратов! Подлые убийцы! — прокричала девушка, и ветер ударил ей в лицо, сдувая с него волосы и обнажая очень красивое, но почти безумное лицо. — Что? Я… — капитан опешил и как-то по-детски почесал в затылке, оглядываясь в поисках поддержки на команду. Санджи подобрался. Он знал, что с пиратами Норт-Блю шутки плохи, климат в море суровый и неженок не терпит, и вряд ли какой пират из этого океана позволит неизвестной босячке так говорить с ним. — Убирайся! — кричала та в ярости. — Наш король — Ророноа Зоро! Он рассечет надвое каждого из вас и ваш корабль!       И тут рыжий капитан отреагировал очень неожиданно. Он открыл рот и как восторженный ребенок повторил: — Ваш король — Ророноа Зоро?! Тот самый Ророноа Зоро, который рассек перешеек в Новом Мире, и теперь все корабли могут плавать быстрее на четыре недели?! Тот самый, кто разделил гору надвое…       Санджи понял, что у Зоро большой список заслуг по разрубанию вещей в этом мире. И это сделало его популярным — какой безумный мир. — Тот самый, что убил всех пиратов, которые посмели высадиться в Джерме в прошлый раз! И убьет вас! — выкрикнула девушка. Санджи даже издалека слышал, что она почти задыхается от ярости и постоянно хватает ртом воздух. — Э? Не шибко гостеприимно. Вы так со всеми мореплавателями? — рыжий капитан опять озадаченно почесал в затылке. Санджи вдруг увидел, что его взгляд был таким наивным и открытым, что лицо казалось почти детским, несмотря на пару мужественных шрамов на брови и подбородке. — Пиратам тут не место! Мы пускаем в порт только торговые корабли! — безумная девушка наступала, топая по настилу покрасневшими от холодного ветра босыми ногами.       Санджи привстал, готовый ринуться в любой момент, чтобы прикрыть девушку от удара пирата. — А если я хочу закупиться у вас? — примирительно поднял руки рыжий капитан. — Ну же, красотка, не смотри на нас волком, мы славные ребята… — Убирайся! Если тебе нечего предложить, убирайся! — девушка бесновалась, и ветер с моря поднимал ее волосы, делая настоящей ведьмой — прекрасной и дикой. — Ого, — выдохнул рыжий. Он, похоже, тоже заметил неожиданную красоту странного момента, зачарованно смотря, как танцуют в воздухе каштановые волосы вокруг головы девушки. Та топнула ногой, словно призывая морские силы обрушиться на его судно. Сильная волна ударила в борт пиратского корабля ровно в этот момент, чарующее совпадение.       С минуту пират просто смотрел на девушку с отрытым ртом, а потом как-то расслабляюще повел плечами и широко открыто улыбнулся. — Ладно, красавица, я понял. Ужасно хочу увидеть самого Ророноа Зоро, так что жди меня еще, красотка. Придешь встречать на пристань! — Я прогоню тебя, пират! — шипела девушка. — Понял, понял, а что если я сделаю так, что ты не сможешь меня прогнать? — подмигнул он и как ни в чем не бывало развернулся и потопал обратно на корабль, насвистывая. Знаком он показал матросам — разворачиваемся, в его голосе и походке не было и капли уязвленности, он отступал, но не чувствовал себя проигравшим.       Санджи только сейчас выдохнул и понял, что напряженно задерживал дыхание все это время, готовый броситься спасать девушку. Пузатый пиратский корабль тем временем поворочался и направил нос прочь от порта Джермы, скрипя на волнах. — Эгей! — Санджи вздрогнул. Неугомонный капитан уже успел взобраться на главную мачту, он обнимал ее почти у самой верхушки, махая девушке на пристани рукой. — Я еще вернусь, берегитесь меня, портовые красотки, всех украду!       Усиленным слухом Санджи разобрал бубнеж команды на борту: «Позорище-то какое, капитан». Капитан только рассмеялся, и его смех разнесся по гавани.       Стоило кораблю окончательно показать городу зад, ставни в рыбацких домах и лавках начали распахиваться, а на улицу стыдливо выбирались скрывавшиеся там мужчины и женщины. Тут и там приглушенно шептались: «На этот раз ничего не сделали. Вроде, безопасные. И чего тогда Нала их прогнала. Одно слово — Безумная Нала».       Безумная Нала, как называли ее горожане, развернулась и с невероятно прямой спиной пошла в город. Ветер бил ее в спину, но она шла, словно не чувствовала холода, не слышала голосов горожан — она сделала то, что считала нужным.       Санджи зачарованно двинулся за странной девушкой и уже решился было подойти, как ее окружили его вечные враги — городская пацанва. — Круто ты их, Нала! А ты ему «Убирайся», а он даже ничего сказать толком не смог! Мы тебе еще одну картошку сделаем, взамен той, что ты испортила. Жалко, конечно, но она того стоила! — Нала позволила мальчишкам увлечь себя за дома, на пустырь, где те разводили костер.       Вдруг внутри запертой лавки, под тентом которой прятался Санджи, кто-то горько вздохнул. — Опять вы все за Безумной Налой спрятались. Убьют ее, и это будет твоя вина, — сварливо обвинял женский голос. Супруг-лавочник стал оправдываться. — Так ведь она сама лезет, кто ей мешает самой в дом запереться. Чай дом-то у нее пока есть! — Пока! А кто заготовит дров на зиму, кто еды запасет? Как жениха ее пираты убили, так Нала как безумная по городу шатается и не заботит ее, что она будет есть завтра. А дом чем топить? Зима ее убьет, раздобыл бы ты еще еды на зиму, чтобы взять ее к нам на постой. — Мы не богадельня, даже не думай, женщина! Козетта звала ее жить в замке и помогать с уборкой, чтобы было тепло и всегда была еда, да Нала сама отказалась! Я сам слышал, говорит, что не может уйти от моря, вдруг жених ее вернется. Совсем девка с ума сошла, на ее глазах же его прикончили. А поди же ты — ждет, дуреха. Ай! — глухой удар пришелся прямо по говорящему, судя по тому, как изменился тембр его голоса. — Она-то жениха ждет, а все стервятники ждут, как зима придет. Все они локти грызли, как Нала помолвку сыграла. Самая красивая девка в городе, а выбрала простака, который на рожон к пиратам полез. Не лез бы, оба были бы живы, подпортили бы пираты девку, но зато живая бы была. Чай бы принял ее назад. А теперь все они, кто на нее слюни пускал, уже в таверне в кости ее разыгрывают, кто ее зимой первой «на постой» за тепло у камина возьмет. Еще весной дрались, чтобы она хотя бы станцевала с ними, а теперь собираются по неделям пользоваться, чай на всю зиму дорого с ценами на зерно. — Это не наше дело, Магда, Козетта звала ее в замок — звала. Никто Налу не принуждает, — ворчал лавочник, подходя к окну. Когда он распахнул ставни, под окном уже никого не было.       Думая о безумной Нале, прогнавшей корабль, и попрятавшихся трусливо жителях, Санджи возвращался в замок окольными путями, замечая все больше признаков обнищания. Ободранная яблоня-дичок, Санджи помнил, какие на ней бывают горькие яблоки — но сейчас их объели до одного. Птицы кроме чаек не вились у города, тут не было объедков, чтобы поживиться. Крыс Санджи тоже не заметил, хотя в замке жила одна жирная, но Санджи ее не прогонял. Крысы скрашивали его одиночество в темнице, и теперь он платил им за это мелкую дань в виде оставленных случайно в углу корочек хлеба, которые всегда исчезали.       Нужно было что-то делать, и срочно. Внутри страны еды достать было неоткуда, выход был только один — импорт. Но и продавать Джерме было нечего, оставались лишь… — Санджи потрогал жемчужное ожерелье в кармане, что он берег на побег, и горестно вздохнул — оно не стоит и десятой доли их жизней, а накормит сотни людей. Надо будет забрать остатки золота, которые он в спешке не успел распихать по карманам при судорожном побеге.       Но он нашел остатки золота раньше, когда все же в измождении завалился на кухню, едва сохраняя рассудок от запаха наваристого супа на ужин. Матиас уже хлебал его, недовольно зыркая на Санджи, но не осмеливаясь сказать это вслух. Помнил урок с картонной закладкой у горла. Они не сталкивались у кухни пару дней, и Матиас уже начал радоваться, что Джерма сгинул куда-то после прогулки по городу, может, пристукнул кто из местных втихомолку.       Козетта ему обрадовалась, сразу заметив и осунувшиеся щеки, и обветренные замерзшие руки — придвинула чашку с горячим напитком, отогреться. — Вы замечали, что происходит с ценами на зерно? — спросил Санджи, когда у него наконец начал попадать зуб на зуб. — С ними что-то происходит? Королю Зоро всегда продают все по самой низкой цене, — растерянно призналась Козетта. Но по ее лицу промелькнула озабоченность. — Я знаю, что урожай в этом году не очень. Но пивовар говорил, что Берт со склонов сдал четыре мешка на выпивку. Я Берта осуждаю, но судя по всему, там отличный урожай. Просто на склоны мало кто суется, боятся столкнуться с солдатами Джермы с северных гор, а Берту ничего не страшно. — Хороший урожай, говорите, — сделал для себя пометку Санджи. Но в первую очередь нужно отладить торговлю, которую уничтожил на корню некий… — Король Зоро! — Козетта всегда сияла, когда видела своего короля. Впрочем, как и все в городе, они видели в Зоро что-то вроде божества. Божества, которое только и умеет, что разрубать вещи надвое. Санджи даже не потрудился глянуть на завалившегося на кухню Зоро, хотя чувствовал, как тот недовольно смотрит на него. — Король Зоро, я убирал коридоры после гостей и нашел вот что. Кажется, это не ваших накама, а все это время хранилось в нише, которую кто-то открыл…       Санджи резко повернул голову, Матиас протягивал Зоро на ладони те самые крупицы драгоценностей, что Санджи не успел выгрести до конца. Если Зоро начнет задавать вопросы, откуда эта загадочная ниша вдруг взялась… — Что мне с ними делать? Положить в королевскую казну? — спросил Матиас. — А у нас она есть? — тупо спросил Зоро, и Санджи захотелось ударить себя по лицу ладонью. — Да не, делай что хочешь. Можешь оставить себе, — махнул рукой Зоро, усаживаясь за стол. Санджи заскрипел зубами — что этот идиот творит, хорошо, что большую часть удалось припрятать.       Матиас же стоял с протянутой рукой, пораженный словами Зоро. — Правда? В смысле, это же явно драгоценности, и тут… кольцо. — Да, — отмахнулся Зоро, запихивая себе в рот кусок хлеба и продолжая говорить с набитым ртом. — Мне они ни к чему. Санджи продолжал бы злиться, если бы не взгляд Матиаса. Тот вдруг озарился такой теплотой и надеждой, что у Санджи в горле комок застрял. Матиас смотрел на Козетту, переводя взгляд с нее на ладонь с жемчужинами, золотыми монетами и маленьким кольцом с белым драгоценным камнем. — А можно я… — свободная рука Матиаса вспотела, он быстро вытер ее о штанину. Санджи замер, ловя момент, впервые на его веку кто-то делал предложение тому, кого любит. — А то мы с Козеттой даже помолвку не играли. А с помолвки до свадьбы год еще отходить надо.       Матиас сбивался, бубнил, говорил что-то про то, что нужно сначала отпраздновать помолвку, потом по традиции все будут приносить лоскуты Козетте на большое лоскутное одеяло для новой семьи. В общем, просто отвратительно делал предложение женщине, которую очевидно обожал до самой глубины своего полного столярной стружки сердца. Атмосферу не улучшал и местный король дураков, непрерывно чавкая хлебом и невпопад говоря «Ага» на самые дурацкие фразы Матиаса про то, что золотых хватит устроить праздник в деревне, потому самое время для помолвки. — Хорошо, — вздохнула Козетта, прерывая мучения Санджи от всего этого безобразия. Козетта была для Санджи самой прекрасной женщиной во всей Джерме и уж точно заслуживала чего-то более романтичного, чем «пожениться можно будет в следующем августе, когда яблоки поспеют». Матиас должен был сказать, что когда она рядом, любая несправедливость мира кажется смешной нелепостью. Что ни одна зима в Норт-Блю не казалась ему холодной с тех пор, как он впервые увидел ее — мысли о Козетте всегда согревают. Что он хочет, чтобы время текло медленнее, потому что каждого мгновения рядом с ней всегда мало, как воздуха под водой. Вот все это и еще тысячу слов из сердца и из поэм, притаившихся в библиотеке Джермы, заслуживала Козетта. Санджи не придумывал специально, все слова приходили к нему сами, еще несколько лет назад, когда он засыпал в своей комнате в Джерме, думая о тогда еще живой юной Козетте. Никаких пошлостей, просто ее волосы наверняка пахнут как радость.        Санджи покосился на Козетту — она правда счастлива? Она примет и это, хотя заслуживает всех серенад и песен мира? Неужели она не понимает, что заслуживает, чтоб Матиас был лучше? — Все, все, можешь есть дальше. Я же вижу, ты сейчас от натуги лопнешь, — засмеялась Козетта, деловито пряча кольцо в карман передника, ведь она готовила. — Садись, суп остынет. — Так правда? Мы играем помолвку? — вертел головой Матиас. — Играем, играем, — хохотнула Козетта и поцеловала его в темную макушку, силой усаживая обратно за стол. Санджи вдруг захотелось, чтобы его тоже поцеловали в макушку после одного из самых больших провалов в своей жизни. Он угрюмо уткнулся в поставленную перед ним тарелку супа. Козетта прощает своему жениху все несовершенства, сколько же несовершенств в самом Санджи, что никто не в силах их простить? — Поздравляю, — выдавил Санджи, он поздравлял Матиаса с тем, что тот мог ошибаться, но никогда, ни за какой проступок не терять любви. Это был дар богов. — А король Зоро благословляет наш брак? — хитро улыбнулась Козетта, подмигивая Санджи. — Ой, да будто вам нужно мое мнение, чтобы пожениться, — фыркнул Зоро, и Козетта звонко счастливо рассмеялась.