Сломанные вещи🥀

      Они все равно вымокли до нитки. На обратном пути резко зарядил дождь, такой частый, что едва не наполнил их лодку до краев. Зоро греб, как заведенный, а на краю пирса стояла Нала, облепленная своими мокрыми волосами, как фигура маяка для мореплавателей. Санджи заворожено смотрел на ее босые ступни, с которых дождь смывал на доски кровь, но ничего не успел сделать — стайкой налетели мальчишки и увели куда-то Налу.       В замок Санджи и Зоро вбежали почти одновременно и тяжело дыша. Козетта встретила их еще в главном зале, покачала головой на маленькие лужи под ними. — С первой помывкой в сезон дождей, — улыбнулась она. — За такое полагается теплое вино. — Он уже начался? — удивился Зоро. — Да, в этом году что-то рано.       На кухню мокрыми их не пустили, строгая Козетта велела Матиасу развести камин в общем зале и выдала им по пледу и по чаше с горячим напитком. Санджи знал эту традицию: дождливая осень в Джерме была особенно холодной и унылой, но местный люд придумал, как сделать ее чуточку приятней. Например, всем в таверне наливали горячее вино бесплатно, если туда являлись мокрыми в первый день дождей. Его семья считала такие традиции плебейскими, и Санджи старался соответствовать, гордо поднимая подбородок и с тайной завистью провожая взглядом веселые застолья, когда они бывали в городе.       И сейчас Санджи с каким-то странным ощущением маленького счастья принял из рук Козетты чашу, словно его приняли в ряды своих. Отхлебнул, сразу согревая грудь. От сырости и холодного дождя его легкие щекотал кашель, он стал хроническим после стольких лет в сырости подземелья и проявлялся в такую промозглую погоду, стоило как следует промерзнуть. — Суть в том, — начал он, когда его руки наконец перестали дрожать. Пришлось сушиться перед камином, не снимая мокрой рубашки. Он и так с трудом завоевал внимание Зоро, и сейчас отвлекать его на ненависть к Джерме своими татуировками было не с руки. Потому Санджи мужественно терпел липнущую холодную одежду, — что вся инфраструктура торговли попросту разрушена. От Винсмоуков осталось немного сокровищ, но что на них купишь, если приличные торговцы оплывают нас огромным крюком, а заплывают сюда только не очень умные пираты. Что с них взять? Только если сколотить флот, мародерствуя пиратскими кораблями, да вот только ты… — Да не буду я больше разрубать корабли, — буркнул Зоро. — Усек я, целым он полезнее. Не совсем дурак. — Премного благодарен, что король прислушивается к моим советам, — вздохнул Санджи, некогда было думать об упущенных возможностях, нужно было решать кризис прямо сейчас. — Да просто убью какого-нибудь преступника с наградой тысяч в триста, а потом когда его маринерам сдавать буду, у них и прикуплю нам свой торговый корабль. Они и для гражданских делают в своих верфях… — Преступники с такими наградами — не идиоты. А значит, не сунутся на остров, где сидит Ророноа Зоро, который может ими поживиться, как удав лягушкой. Нет, к нам залетают только самые тупые из тупых… — Да, дрались они хуево, — посетовал Зоро. — Нужно продумать, где взять еды на ближайшее время, пока мы будем восстанавливать утраченные торговые связи. Каждый не пиратский корабль должен получать максимально радушный прием. Ты же что-то вроде мировой знаменитости? Лучший мечник в мире? Почаще мелькай на пристани, многие капитаны мечтают встретиться… — Эй, полегче. Я тебе не ярмарочный зазывала. И я не лучший мечник в мире, — мрачно закончил Зоро. — Почему? — тупо спросил Санджи, а потом опомнился. — Ой, в смысле, твой главный бой за этот титул еще впереди… — Нет, — Зоро немигающее смотрел в камин. — Мне не с кем драться. — Э? — Санджи перестал что-то понимать окончательно, судя по тому, что он видел, никто не мог сравниться с Зоро во владении мечом. — Мой шрам на груди… я получил его от лучшего мечника в мире, — против воли взгляд Санджи скользнул на виднеющуюся в вырезе кимоно голую грудь, ее и правда пересекал очень старый, но все равно жуткий шрам. Санджи передернуло от мысли, как тот выглядел свежим. Зоро отхлебнул вина и продолжил, так и не смотря на Санджи. — Михоук не убил меня. Оставил мне шрам на память о проигрыше и велел возвращаться, когда я буду готов.       Санджи вспомнил, как Зоро рассек одним ударом огромную скалу парящей Джермы, и та осыпалась вокруг него тысячью осколков, раздробленая еще в небе. Отец бы удавился, чтобы заполучить себе такого генерала, но Зоро бы не пошел. Зоро был сильным, потому мог выбирать. Он чуть было не ляпнул, что Зоро готов, но прикусил язык. Из его уст это выглядело как чистой воды подхалимство, они не были на равных, чтобы Зоро не принимал его оценку за лесть. — И ты все еще оттачиваешь мастерство? — Хах, — Зоро как-то криво усмехнулся, он словно не желал делиться своей историей с Джермой, но считал недостойным скрывать это от него, раз уже теперь они в одной лодке. — Мы так и не сразились. Михоук умер. Лучший в мире мечник умер от воспаления легких у себя на острове, так и не передав никому титул. Что стоит твой меч, если ты один на гребаном кладбищенском острове. С тех пор я не встречал никого сильнее меня, но у меня был только один бой с лучшим в мире мечником, и тогда я проиграл. Так что у меня нет права так себя называть. — О… — Санджи понимающе склонил голову, скрывая разрывающий легкие кашель в кулак. Его впечатлила принципиальность Зоро, которому никто не равен даже в других мирах. Но гораздо больше его поразило, что сила в понимании Зоро совсем не означала брать все, что он пожелает, просто потому что может. Он не брал себе титула, хотя никто бы не смог оспорить его. Джадж брал и объявлял своим все, что мог отобрать, только силу он считал мерилом достоинства. — Так что я сомнительный аттракцион, чтобы привлекать сюда туристов, — хмыкнул Зоро, пробуждая Санджи из задумчивости. — Надо думать, где взять еды самим. — Но как же горные участки, все говорят, что там урожай удался. У горных наделов нет связи с городом? Надо туда наведаться самим, пока те не съели все запасы. С голода народ начнет есть зерно для посева, и весной даже пережившие голод не смогут засеять поля. — Никто не помрет, — резко оборвал его Зоро, словно приказывал не сметь никому умирать. — Поедем в горы, ты остров знаешь, пойдешь со мной. — Боюсь, до первых заморозков в горы уже не попасть, — Козетта оказалась рядом, она принесла еще горячего вина. — С дождями там начинаются жуткие сели, все дороги смываются, а вниз постоянно срываются старые деревья. Идти туда просто опасно, из-за дождя можно не увидеть или не успеть спастись. — И сколько продлятся дожди? — быстро спросил Санджи, все с большим трудом сдерживая кашель. — Недели три-четыре, — пожала плечами Козетта и вдруг склонилась к нему, по-свойски кладя руку на лоб. Санджи тут же испуганно отшатнулся, уставившись на Козетту выпученными глазами — никто не касался его так очень давно. — Принести лимона с медом? — участливо спросила Козетта. — Мед старый, но в запасах все еще осталось немного … — Нет, нет, — заупрямился Санджи. Не стоило тратить на него ценные витаминами продукты, тем более, если они не помогут. Помогало только одно лекарство. — У вас нет немного хвощовки, Козетта? Она похожа на мелкие сосновые иголочки… — Я знаю, как она выглядит. Но она была только в королевской аптеке, хвощовка не растет в Джерме. И больше ее никто не привозил. Матиас болел в позапрошлом году, и я… — извиняющимся тоном начала было Козетта, но Санджи быстро замотал головой: — Нет, нет, все в порядке, это просто из-за дождя, — он проглотил еще один спазм кашля, плотнее кутаясь в плед, мокрая рубашка под ним противно щекотала спину, словно специально раздражая легкие. Он сам виноват, что это случилось. Он больше не Принц Джермы, и никто не будет держать ради него целую аптеку со всегда свежими лекарствами, он должен был сам о себе позаботиться. Как он собрался вообще сбежать от Зоро через год и жить самостоятельно, когда не может даже отвечать за собственное здоровье? А ведь на нем теперь еще и королевство, на рассекателя кораблей надежда небольшая… Он не имеет права слечь. Санджи усилием воли подавил приступ кашля. — … в воскресенье, хорошо, Санджи? — говорила тем временем Козетта, и Санджи кивал, занятый тем, чтобы не зайтись приступом выворачивающего наизнанку кашля. Нужно будет просто пропотеть как следует во сне, лечь спать в одежде… — Нет, он не может пойти! — рявкнул вдруг Зоро, и Санджи вздрогнул от его крика, тут же подбираясь. Кашель — не повод расслабляться, он все еще живет на птичьих правах во всегда чужом замке. — Это моя помолвка, — Козетта сдвинула брови, сурово глядя сверху вниз на Зоро у камина. — И я сама выбираю гостей. И я приглашаю Санджи. — Сегодня на площади эта ебаная Джерма убила пирата. Думаешь, я могу пустить его в толпу? Почему тогда сразу медведя из клетки не выпустить…       Санджи поморщился, Зоро сквернословил в присутствии леди — как вульгарно, как они собираются наладить торговые и политические связи с таким королем. — Я попрошу Санджи никого не убивать на моей помолвке, — фыркнула Козетта, — вы ведь не станете, да, Санджи?       Санджи замотал головой: нет, не станет. А потом осознал, о чем речь. — Думаю, пришла пора мне соглашаться с нашим королем, когда вы с ним не согласны, что удивительно. В Джерме приняты шумные помолвки, и Матиас очень рад, что ему удалось сделать такую для вас. Я же буду бельмом на глазу у остальных гостей, тут никто не привечает Джерму… — Это моя помолвка. И мои гости. Зачем мне праздник, гостей на который выбираю не я?! — Козетта уткнула руки в бока, теперь она сурово смотрела на обоих притихших у камина Зоро и Санджи. Она им пледы дала, вино принесла, а эти неблагодарные указывают ей, кого видеть на собственной же помолвке! — Санджи свободный человек, и он может ходить, куда захочет. А значит, и на мой праздник! — отчитала она Зоро. — Ты не понимаешь, Козетта! Мало ли что он сотворит в толпе… потому он и живет тут, что я не хочу допускать Джерму к людям! — Зоро тоже перешел на повышенные тона, упрямые женщины были его бичом. — Но вы же будете там, король Зоро, вот и присмотрите, если так волнуетесь! Я каждый день хожу на рынок, готовлю всем ужины и не желаю служить чужим желаниям на моей же помолвке! — Женщина, я пытаюсь защитить людей от Джермы! — Это которая сейчас пытается со дна чашки языком достать мускатный орех? — уточнила Козетта. Санджи замер, пойманный с поличным, он на секунду выпал из разговора — у него начинался жар, и сознание немного вело. — Прошу прощения, — аристократично кивнул он. И культурно достал орех пальцами. — Он не пленник здесь, а значит, я могу пригласить его! — продолжила Козетта, и Зоро устало махнул рукой. — Как знаешь, но я глаз с него не спущу. Но чтобы там себя тише воды вел, понял? — зыркнул Зоро, но Козетта уже радостно улыбалась, довольная победой. — Король Зоро — суровый, но справедливый, я же говорила!       Санджи кивнул, утопая носом в чаше: от простуды, мокрой одежды и одновременно жара камина его морило, рубашка противно липла к телу. Он не заметил, как согласился стать гостем Козетты на помолвке, которую Матиас организует в городе, у этого решения может быть столько последствий, но так тяжело думать… В любом случае, уже поздно, Козетта удалилась, гордая своей победой. — Я спать, — Санджи поднялся на ноги, его штормило. — Не умеешь пить, да? — с какой-то звериной злостью спросил его Зоро. Санджи не понимал, в чем он и здесь виноват, разве это преступление? Но не собирался признаваться перед Зоро, что так легко заболел. Сильному телу Зоро все было нипочем, и Санджи не хотел казаться слабаком. Потому он только развел руками, признавая правоту Зоро. И поплелся к себе наверх по лестнице.       Он шел и думал, что никак не может уцепиться, кто же такой Зоро. Порой мечник был прямолинеен и до тошного благороден в своих принципах. А порой несправедливо агрессивен по мелочам, например, сегодня в лодке, когда Санджи посетовал, что не курит, ведь сигареты помогли бы ему согреться. На момент Санджи показалось, что Зоро выбросит его за борт и ударит веслом, чтобы назад не залез.       У дверей его нагнал Зоро. Он схватил его за плечо, явно намереваясь потрахаться перед сном, чтобы лучше спалось. В глазах у него была какая-то одержимость, словно его в итоге завела мысль, что Санджи пьян. Наверное, у него незакрытый гештальт — мечтал выебать своего Завитушку по пьяни, меланхолично подумал Санджи. — У меня мокрая рубашка, — вырвался он, открывая дверь. — Я сменю ее и приду.       Зоро хмыкнул что-то резкое под нос и кивнул, сжимая напоследок плечо сильнее, чтобы Санджи не думал своевольничать.       Санджи и не думал, у него слишком много дел в этой стране, чтобы идти на конфликт с Зоро. Потому он собирался переодеться, сходить в соседнюю комнату, чтобы его там выебли, и наконец забраться под свое одеяло. Он подкинул побольше дров в камин, чтобы когда он вернется, в комнате было жарко. Скинул осточертевшую мокрую рубашку, сразу наслаждаясь теплотой пледа. В теле тут же появилась ломкая слабость, пришлось сесть, чтобы спокойно застегнуть на груди другую сухую рубашку. Лучше не бесить Зоро торчащими из-под нее татуировками, он только смог найти к нему подход…       Дрова в камине уютно потрескивали, жар от него обжигал Санджи щеки, а мягкая рубашка баюкала. Он на секунду, честно-честно, откинулся на спину… — Ты что — королевская особа, чтобы я за тобой отдельно ходил?       Первое, что увидел Санджи, когда открыл глаза, было мрачное лицо Зоро. Уже не самое приятное зрелище. Потом он почувствовал, как его легонько пнули в голень. Ах да, он так и уснул полусидя, вот почему спину так ломит. Или из-за простуды. — Дай-ка напомню, ты нихера больше не королевская особа. А живешь здесь на принятых тобой условиях, которые нарушаешь одно за другим. Сначала убил пирата, теперь думаешь, что можешь продинамить мой приказ? — вот черт, Зоро был реально взбешен. Кажется, Санджи заснул, пока переодевался, и прокатил Зоро с сексом. Он заспанно потер лицо рукой. — Который час? Держу пари, я не так долго… — Достаточно, чтобы я успел почувствовать, как ты в рот ебал соблюдать правила. И по поводу никого больше не убивать — тоже соврал? — прорычал Зоро. — Не мог бы ты по правилам сказки превратиться в двенадцать ночи из мудака в нормального человека? — простонал Санджи, чувствуя, что ком в легких все еще с ним, сна в теплой комнате не хватило, чтобы снять хронический кашель. Зоро резко схватил его за ворот рубашки, и Санджи кулем повис в этой хватке. Пусть делает, что пожелает. — У тебя, похоже, слишком комфортные условия, раз ты ими не особо дорожишь. Переселить тебя на пару этажей пониже? — прорычал Зоро ему в лицо, и Санджи дернулся, пытаясь высвободиться. Нет, нет, никаких подземелий, они же с Робин договорились. Он не сможет пережить сезон дождей с кашлем в подземелье.       Санджи захотелось умолять Зоро не запирать его. И он разозлился сам на себя за трусость, он так ненавидел в себе этот страх смерти. Это желание выжить во что бы то ни стало, которое заставляло его терпеть что угодно. Если бы он не страшился смерти, он бы лучше сдох, чем позволил стражникам делать это с ним. Как же он отвратителен сам себе в этой трусости. — Только посмей, — прошипел Санджи, раззадоривая сам себя. — Еще и огрызаешься после всего, что натворил сегодня? — Зоро тряхнул его за ворот, все внутри Санджи перевернулось, и он с силой оттолкнул Зоро от себя механической рукой. Она работала великолепно, многократно усилив толчок, и Зоро выронил Санджи обратно на кровать и отлетел, не ожидая такого ответа. Но быстро сгруппировался, с яростью наступая вновь, чтобы преподать Санджи урок.       Санджи увернулся от его удара, быстро скатившись с кровати на пол. Горел шершавый комок в легких, щеки пылали, но он должен был показать, что может противостоять Зоро. Зоро ударил еще раз, и Санджи отпрыгнул назад, на кровать, даже не подымаясь на обе ноги — как дикая кошка. Следующий удар Зоро он блокировал подушкой — по комнате разлетелся дорогой лебяжий пух, Ичиджи любил комфорт.       В белом поднявшемся вихре Зоро выглядел как покрытая снегом зеленая вершина. Рычащая от ярости зеленая вершина. Когда Санджи легко скользнул на другую сторону кровати и оттуда, уворачиваясь, плеснул в лицо Зоро из кувшина с водой. Но его пыл это, кажется, не охладило — Зоро готов был извергнуться вулканом от бешенства.       Легкие так некстати сковал очередной приступ кашля, Санджи сжался на секунду, сдерживая приступ… и попался. Зоро схватил и рванул его за починенную руку. Санджи ощутил боль, но это было нормально, раньше только ее рука и могла ощущать. Его подняли в воздух, и Санджи сгруппировался, ожидая противного хруста ребер, когда Зоро ударит его о пол. Но услышал другой звук. Из легких вышибло весь воздух, когда его приложили спиной на кровать, а та с трагическим скрипом крякнула, и Санджи потащило вниз.       Нижние ножки кровати синхронно надломились, и теперь она была похожа на горку. Дорогие простыни плавно скатили с нее Санджи на пол. — Ты сломал мою кровать, — ошарашено резюмировал он, когда его задница коснулась пола. Зоро стоял рядом, не менее удивленный. — Ты меня ударил. И облил. И… — Зоро растерянно замер, рассматривая покрытую перьями комнату со сломанной кроватью и мокрым бельем. Как они сотворили такое всего за минуту? — Можешь ударить меня в ответ. Валяй! — Санджи дерзко уставился вверх на стоящего Зоро, подставляя ему лицо. О, он знал, что Зоро не ударит по лицу — ведь это лицо его дорогого Завитушки.       Зоро зло цыкнул, пнул в сердцах сломанную кровать, заставляя ту просесть еще глубже, и быстрым шагом вышел из комнаты.       Это была… победа? Санджи остался побежденным в разрушенной комнате, но при своем и даже не трахнутым. Зад неприятно холодил каменный пол, на который он постоянно съезжал со сломанной мокрой кровати. Санджи зябко поежился, его опять начинало колотить от кашля. Нет, он не может сейчас слечь. Он не какой-то Михоук, наследия за собой не оставит, оставит лишь голодную страну этому идиоту на творческое разрушение. К черту гордость, она не стоит ничьей жизни в Джерме.       Санджи схватил одеяло и устремился следом за королем психопатов.       Зоро лежал на своей кровати, казня взглядом потолок. Он ненавидел Джерму особенно сильно в моменты, когда тот походил на Завитушку, и одновременно именно в эти моменты желал. Сегодня Джерму развезло с одного бокала горячего вина. Завитушка тоже пьянел легко, но правда становился смешливым и тактильным, не зыркал исподлобья. Именно в одну из таких попоек, когда Завитушка запросто привалился к нему плечом и обнял за шею, хохоча и обдавая щеку Зоро горячим дыханием, Зоро и понял внезапно, что он влип, потому что запал на чертова бабника кока. Сколько ревнивой злости он испытал потом, когда пьяный Завитушка приобнимал всякий раз нового участника попойки, а не его. Сколько мыслей у него было, что он бы сделал с пьяным Завитушкой. А теперь его нет — тупая ни к чему не ведущая мысль, которую он не может перестать думать.       Он поддался искушению воплотить хотя бы что-то с пьяной Джермой.       Дверь скрипнула, и Зоро выпучил глаза от удивления, увидев заявившегося теперь к нему Джерму. Тот был закутан в одеяло, как в королевскую мантию. — Какого хрена ты притащился!       Джерма деловито протопал до кровати и улегся на нее, тут же закапываясь сначала в зорово, а потом и в свое одеяло. — Эй, ты не охренел? — Зоро тут же сдернул с него уютный кокон. — Это моя спальня!       Санджи с сожалением о потерянном тепле вздохнул. — У меня в комнате спать не на чем. — И? Вали в другие комнаты, Винсмоуков дохера тут жило. Чем тебе не нравятся комнаты второго или третьего братца?! — Там камин не растоплен. — Смотри какая неженка! — Зоро повернулся в его сторону, слегка нависнув над наглецом и слегка прижимая его к кровати. Тот безучастно смотрел вверх на потолок и края балдахина. — Можешь трахнуть меня, если хочешь, — спокойно заявил он, — но потом дай переночевать в тепле. — Да ты совсем… — начал было Зоро, но замолчал, уставившись на свою руку. Та лежала на груди Санджи и даже поверх рубашки чувствовала непривычное для вечно безучастной ледышки горячее тело. Зоро перевел взгляд на лицо Джермы — по нему блуждал пятнами румянец. Джерма был в огне.       Зоро быстро откатился на свою половину, задергивая Джерму обратно в оба одеяла.        Вдруг он ощутил себя крайне погано. Джерма явно простудился и отрубился у себя в комнате, но Зоро думал только о Завитушке и ничего не замечал вокруг. Если бы того не сморило, он бы отымел больного и вышвырнул из комнаты, так ничего и не заподозрив. Зоро не долбанный садист, он держит при себе Джерму ради того, чтобы думать о Завитушке, а не чтобы мучить того как последнего ненавистного Винсмоука. Он сломал все в его комнате и буквально вынудил притащиться сюда предлагать себя в обмен на теплый угол во время болезни. — Да настроения больше нет трахаться, — буркнул Зоро. — Утром проваливай. — Да уж мало желания проводить с тобой романтические завтраки в постели, — прошептал Джерма едва слышно, словно каждое слово давалось ему с усилием. Зоро нахмурился и отвернулся, считая разговор оконченным.       Ночью он проснулся от того, что Джерма плакал во сне. Вернее — придушенно всхлипывал, с головой зарывшись сразу в два одеяла. Может, что-то бормотал, но ничего не было слышно из-за вороха одеял. Зоро протянул было руку, чтобы разбудить его, но в последний момент отдернул.       Так и пролежал, пока Джерма не затих к рассвету. Зоро думал, насколько же нездоровое хобби он себе завел, и что одиночество и тоска по Завитушке не должна делать из него извращенного садиста. И он бы избавился от Джермы прямо сейчас, но поздно. Город близок к голоду, и отвратительная правда такова, что без Винсмоука всех ему не спасти.