Сломанные вещи🥀

      Когда Зоро вернулся в комнату, Злюка уже не мирно спал, утомленный впечатлениями, сытной едой и, никуда не деться, петтингом. Его закрученная бровь нервно сжималась и разжималась на лбу, а по лицу пробегала мучительная гримаса — ему снился дурной сон. — Ш-ш-ш, — Зоро подошел и опустил руку ему на голову, надеясь все же успокоить, не разбудив. Инстинктивно он догадался, что поглаживание по голове даст Злюке знать, что он больше не в темнице в шлеме, а свободен и с кем-то заботливым рядом. Злюка перестал морщить лоб, но веки все еще дергались, словно перед глазами Злюки мелькала какая-то быстрая и пугающая картина. Зоро тихо намурлыкал мотив колыбельной — безотказное средство с безумным Злюкой, подействовавшее и сейчас. Тот мерно выдохнул, почти что улыбаясь во сне.       Продолжая напевать себе под нос и поглядывая периодически на спящего, Зоро спокойно прибрался в комнате. Все же поднял упавшую на пол аптечку и оголил босую ногу с порезом от стекла. Та была вся в мелких потертостях и царапинах, костлявая с большой круглой косточкой на лодыжке. Не подходившая Третьему Принцу — это была определенно часть тела восемнадцатилетнего Злюки. Пахнущие клубникой волосы — грустная черта слишком рано повзрослевшего семилетнего Злюки, а вот любопытный наклон головы на бок, как у птички, — это привычка безумного Злюки. Единственное, что у них у всех было одинаковым, и что Зоро всегда ассоциировал только с известным ему Принцем Джермы — серьезный, слишком умный и пытливый взгляд глаз цвета снежных туч, анализирующий каждое слово и движение Зоро. Но сейчас Злюка спал с закрытыми глазами, и Принца Джермы здесь не было совсем. — Ум, — немного испуганно вздохнул Злюка, когда Зоро коснулся его пятки рукой с холодной мазью от ран. Зоро запел мотив громче, тут же накрывая свой палец ладонью — чтобы мазь сначала нагрелась, а потом он обработает ранки.       Когда с перевязкой было покончено, Зоро прилег на соседнюю кровать. За окном начинались ранние зимние сумерки, и Зоро смаривало, пока он лежал на боку и смотрел на спящего Злюку.       Вдруг Злюка резко повернулся на бок и обнял себя за плечи, сжимаясь в комок. Он заскулил тихонько, даже не просыпаясь. Зоро вспомнил, что слышал этот тихий плач уже раз, в замке, когда Злюка остался в его комнате на ночь, и Зоро проснулся среди ночи. И тогда он даже не подозревал, почему Третьему принцу снятся такие плохие сны.       Зоро подумалось, что он сам был продолжением кошмара наяву, когда Злюка сбегал от одного мучителя только чтобы вляпаться в лапы другого, еще более жестокого к нему. — Эй, — Зоро встал, снова погладил Злюку по светлым волосам, баюкая. И что с ним делать, чтобы не просыпался до утра?       Зоро легким движением приподнял дубовую кровать и придвинул ее вплотную к Злюкиной, неслышно опуская, чтобы спать рядом. Лег на постель аккуратно на бок, не открывая взгляда от притихшего Злюки.       С самого начала Зоро ненавидел Третьего принца за то, что тот предал своим существованием все, чем был Завитушка. Щедрость каждого из встреченных Санджи в любом из других миров сменилась высокомерным равнодушием, доброе сердце — убийством раненных со скучающим лицом. Но сейчас он постепенно начинал осознавать, что никто не назначал его судьей, он сам после сотни миров возомнил себя оценщиком качества Завитушек. А Злюка не просил мерить его чужой мерой и все равно сначала не прошел по стандартам Винсмоуков, затем оказался слишком не таким для Завитушек.       Рука уснувшего буквально сразу Злюки так и лежала ладонью вверх на подушке, и Зоро протянул к ней свою — коснулся едва заметно пальцами, чтобы Злюка чувствовал, что не один.       Быть может, Злюке было бы лучше не встречать никогда команду Зоро на Ковчеге, но ничего уже не вернуть.       Быстро темнело, Зоро видел лишь профиль Злюки в темноте, но пристально следил, морщит ли он нервно лоб. И пока тот был чист и спокоен, Зоро мерно относило мыслями в тот день, когда с неба падала огромная Джерма, а он, даже ни секунды не сомневаясь, рубанул катаной по руке, выстрелившей в мелкого Зоро. Хорошо, что рука была стальная и не отсеклась целиком, Зоро повезло…       Он резко проснулся в темноте от скрежета. Злюка лежал на кровати, накрытый с головой одеялом, и Зоро в волнении вскинулся: никто из гуляк внизу не проник к ним в номер, чтобы сыграть с Джермой злую шутку?! Хорошо, что он запер дверь на ключ.       Злюка был там и тут. Второй Злюка сидел на корточках около двери из номера и ковырялся в замочной скважине. Когда они успели сгонять в другой мир и найти еще одного Злюку? Тем более Робин сказала, что он один такой на тысячи миров. Значит, это другой Санджи! И что он тут делает, он ведь не тронул Злюку?!       Зоро обеспокоенно схватил за плечи спящего Злюку, тот промялся под пледом до самого матраса, оказавшись сооружением из подушки и одеяла.       Подделка!       В этот момент дверь у ковырявшего замок Злюки поддалась, и под тихое «Ага!» со скрипом приотворилась.       Зоро мигом проснулся, скидывая ноги с кровати, хорошо, что он лег в сапогах. Злюка вздрогнул от стука каблуков о пол и нервно оглянулся. — Ты чего?! — Зоро уже стоял рядом, сердито смотря сверху вниз. — Зачем ты решил сбежать посреди ночи?       Злюка горестно посмотрел в коридор через щель, прикидывая — а не кинуться ли туда с пола рывком, прямо на четвереньках. Вздохнул, понимая, что Зоро слишком ловок, и обреченно поднялся на ноги. Зоро тут же захлопнул дверь рукой, и от хлопка Злюка только еще раз испуганно и обреченно вздрогнул. — Потрудись-ка объяснить, — отчитал его Зоро, сурово складывая руки на груди. Злюка запаниковал, спрятал ручку, Зоро так и знал, что нужно от нее избавиться. Карман уже был оттопырен чем-то круглым, и Зоро понял, что Злюка запасся для побега провиантом — остатками печеной картошки от ужина. — Нельзя? — робко спросил Злюка. — Ты опять босой в одной рубашке, и потом — там ночь. Что ты хотел, еще поесть? — Да… поесть, — прятал тот глаза. Зоро фыркнул: — Не валяй дурака. Ты зачем-то решил сбежать. Но вот зачем? — и уже более мягко спросил: — Что случилось, тебя что-то пугает? — Нет, Зоро, я просто подумал про оранжерею, я хотел навестить в ней мамину могилу, — смутился Злюка. — Скажи, в ней все так же цветут вальдшнепы?       Оранжерея стояла разрушенной и замерзшей на скале замка уже много лет, Зоро и не задумывался, что она еще и королевское кладбище. Но маму Злюка любил, это Зоро помнил еще по прошлому Ластику, потому успокаивающе заверил: — Конечно, цветут.       И Злюка посмотрел на него этим слишком умным проницательным взглядом. — Зоро, вальдшнепы — это даже не цветы. Это бекасы. В оранжерее посажены только розы, эти цветы никто не перепутает. Ты говоришь мне неправду в каждой мелочи, мне небезопасно здесь. — Бекасы? Ты сейчас вообще ничего не упростил, — заупрямился было Зоро, но прикусил язык. Злюка боится? — Эй, эй, ты чего, все же хорошо, я тут король, и никто не посмеет тебе…       Злюка отшатнулся от протянутых к нему рук, чтобы не попасть под чары объятий. — Ты говоришь, мы любовники, а все тут принадлежит тебе, и мы можем жить свободно. Но тогда почему, Зоро, я такой же худой, как в темнице, будто Плевок держал меня неделю без еды и воды? Что с моей рукой?! Я размотал бинт — под ним кожу будто зубами грызли и пытались разгрызть и сами провода руки. А эти люди внизу? Я слышал их разговоры, ты и правда король, но каждый из них презирает меня, как Джерму, и понятия не имеет, кто я на самом деле. Счастливо живем? — Злюка скривился, он пытался иронично улыбнуться, но не выходило. Выходило схватить себя за плечи, чтобы не трястись. — Город правда не похож на тот, что мог быть при Винсмоуках. Но даже если так, в новом освобожденном королевстве просто нет места для бывшего Винсмоука, ему не дозволено быть равным королю. — Стой, стой, стой, что ты надумал? Плевать на них, им не поздоровится, если они тебя тронут, — Зоро снова протянул руку, и Злюка испуганно отступил, баюкая сам себя. — И Ластик… почему я был связан, почему ты вообще заставил меня выпить Ластик?! Почему мое тело так измучено? — он уже со страхом смотрел на Зоро. — Мои ногти длинные, словно я не мог их стричь, словно мне снова были запрещены все острые предметы из опаски, что я убью себя… Словно я опять пленник. — Нет же, поверь, — у Зоро ломался голос, он не мог смотреть на напуганного трясущегося Злюку. — Я думал, ты все понял и принял. Если ты боишься и не поверил мне, зачем ты хотел поцелуй и… зачем ты хотел большего? — отчаянно прошептал Зоро. Он шагнул было к Злюке, но тот резко отступил назад, с болью косясь на дверь, от которой теснил его Зоро. — Потому что мне хотелось поверить, — отчаянно, но вторя шепоту, ответил Злюка. — Я все равно не мог сбежать, когда ты так следил за мной. Так почему было на пару часов не позволить себе поверить, что это все мое? Что у меня есть близкий человек, что ему нравится быть со мной? Не представить себе, что меня правда целует мой любовник? Это и правда отличается… не такое… это было как по-настоящему, — захлебнулся Злюка. — Потому что и есть по-настоящему. Почему ты не можешь поверить мне, Злюка! Я все объясню… — Более сложной ложью! Чтобы больше не допускать мелких огрехов, — нервно изобразил смех Злюка. Его трясло. — Я не могу остаться и купиться даже на самую сладкую ложь. Что ты убьешь любого ублюдка, кому не понравится, что новый король Джермы крутит шашни с одним из Винсмоуков. Ага, как же! Единственное вакантное место для меня в этом мире, с которым согласятся остальные, — бесправного пленника на милости короля. И судя по… — он посмотрел на расстегнутую манжету рубашки, откуда торчали нервно разодранные бинты повязки на руке, скрывавшие уродливую рваную рану. Он поднял свой слишком серьезный взгляд Третьего Принца: — Тот, кто остается и верит — погибает, Зоро, — наконец ровно проговорил он. — А я не могу поддаться и остаться, как бы заманчиво это ни звучало. Я не имею права перед будущим собой, который очнется завтра после Ластика в этой реальности. Зная всю правду и все еще в чужой власти. Я должен попытаться его спасти.       Злюку вдруг начало кривить, и он кашлянул, — его собиралось стошнить. И Зоро испуганно отступил, боясь ранить Злюку одним своим присутствием. А потом вдохнул полной грудью и одним махом решился — толкнул дверь номера, открывая путь в коридор. — Иди, — спокойно проговорил он. — Если тебе нужно знать, что ты свободен, что никто не принудит тебя остаться и делать то, чего ты не желаешь, — иди.       Злюка вмиг замер, утер рукой губы, подавляя спазм. Посмотрел на Зоро недоверчиво, словно до последнего ждал, что тот расхохочется и велит Злюке не валять дурака, а немедленно вернуться в постель.       Он неуверенно ступил к двери. Зоро снова сложил руки на груди и угрюмо наблюдал, как Злюка напуганным котом пялится в дверной проем. — Правда? — ошарашено повернул тот голову к Зоро. Тот собрал все душевные силы в кулак, крепче сжал руки в замок. Чтобы сделать Злюку счастливым, надо его отпустить. — Да. Джерма свободна, ты тоже свободен. Можешь идти, куда пожелаешь.       Злюка даже рот открыл от удивления и тут же повернулся к открытой двери, нервно переминаясь с ноги на ногу. Наконец, он внутренне решился, сжал кулаки и сделал шаг босыми ногами на доски коридора. — Стой! — Зоро тут же пожалел о своем выкрике. Злюка вжал голову в плечи и сцепил зубы, вся его поза выражала: так и знал, что это ложь. Но некогда было объясняться. Зоро торопливо скинул сапоги и поставил их рядом со Злюкой. — Куда босиком посреди зимы помчался? Ты же и так часто болеешь, и рана на ноге. Вот, надень мои. И да, теплое кимоно, — Зоро скинул вернувшееся к нему совсем недавно кимоно и деловито напялил его на не сопротивляющегося обомлевшего Злюку. — Чего стоишь? Без обуви никуда не пущу.       Злюка тут же среагировал и быстро сунул ноги в большие сапоги, они были широки ему в голенищах и немного хлябали при ходьбе. Но это была плотная кожа, толстая подошва — отличная защита от морозов, Зоро точно знал. — И вот еще что, возьми-ка, — Зоро сунул оробевшему безмолвному Злюке в руки ключ с привязанной на веревочке винной пробкой. — Бери, это ключ от номера в таверне. Чтобы утром, когда ты очнешься от Ластика, ты сразу понял, где оставил меня, и вернулся с моими сапогами. Смотри не околей там от холода. Я буду тут… ждать тебя и мои сапоги, когда ты все вспомнишь.       Злюка резко поднял голову, удивленно и пытливо взглядывать в лицо Зоро. Словно желая понять: а тут где обман? И что Зоро с этого поимеет, когда жестоко окоротит побег Санджи. Но не находил на эти вопросы ответов. — Мне правда можно уйти? — Конечно, — горестно вздохнул Зоро и потрепал Злюку по волосам с печальной улыбкой. Тот больше не шугался и не отступал. — Если ты не веришь, что я дал тебе свободу, все, что мне остается, дать свободу и от себя тоже. Но утром ты вернешься к прежнему себе, потому я спокоен. Я буду ждать. — Зоро, я… — губы Злюки задрожали, но он тут же запретил себе раскисать и терять шанс на спасение для него, а главное — для будущего него, который явно переживает не лучшие дни в Джерме. Потому он не закончил фразу, лишь кивнул светлой челкой и бросился без всяких прощаний через открытую дверь в коридор, топая хлябающими тяжелыми сапогами.       Зоро не стал его преследовать.       Было около девяти часов вечера, как понял Санджи, когда он все же выбрался из таверны через черный ход, чтобы не проходить через пугающе-оживленный, полный мужицкого хохота обеденный зал. Большие скопления людей все еще сбивали его с толку, дезориентировали цветами, звуками, запахами — слишком много всего. Если кто-то нападет на него в этой пестроте ощущений, он не сможет себя защитить.       Девять — довольно позднее время для зимы, лавочники уже убирали свои товары, но в порту все еще было оживленно. У пристани стояло несколько кораблей разных размеров — тяжелый грузовой, малый клипер и самый дальний у крайней рыбацкой хижины — пиратский. К нему-то, таясь за пахнущими тиной бочками и снастями, и решил двинуть Санджи.       Тьма укрывала его, в кои-то веки была союзницей, позволяя оставаться невидимым, как он считал, даже для солдат Джермы, которые прекрасно видят в темноте. Те охраняли порт, один из солдат записывал всех сходящих на берег, на его руку с планшеткой и пером вешалась легонькая совсем юная девушка из горожан. — Ты уже закончил? Твоя смена же скоро закончится?       Солдат стоически писал, даже не обращая внимания на вес девушки на своей руке. Джерма правда изменилась, раньше гражданские могли быть казнены за попытки мешать солдатам исполнять назначенные обязанности.       Но новые порядки были на руку Санджи. Когда девушка совсем обнаглела и повисла на шее солдата Джермы, Санджи юркнул под мостки и там, по перекладинам, по паучьи, пополз к якорной цепи пиратского корабля.       Пиратское судно стояло в самой дальней части порта, бок с якорем не освещался огнями из города, откуда особенно ярко светил костер около большого портового амбара. Вокруг него толпились люди и солдаты. Что они там делают? Санджи даже стало интересно, но он запретил себе ротозейничать.       На нем лежит долг — подарить себе из будущего свободу. Из-за Ластика он на один день оказался на особом положении, и он не будет так глуп, как Зоро решил. Утром его уже не будет в Джерме, и более взрослый Санджи скажет ему спасибо…       Он тенью перевалился через борт и тут же прижался к стене палубной надстройки. Внутри кто-то стучал тарелками — помощник мыл на камбузе посуду. Санджи поборол желание заглянуть внутрь, чтобы посмотреть на настоящую корабельную кухню и вообразить себя свободным морским коком. Пустые мечты не подарят ему свободы.       Он нащупал маленькую дверцу и ввалился внутрь, тут же оказываясь среди бочек, банок и мешков — это был продуктовый склад пиратов, логично, что рядом с камбузом. Он тут же крысой, не разгибая спины, метнулся в дальний самый темный угол, забился под мешки с мукой и затих, — словно и не было ничего тут еще полминуты назад.       Когда они обнаружат его, то будут далеко в море, в нескольких днях пути от Джермы. А лучше всего, так и не найдут, и он соскочит в следующем порту, петляя и путая следы от острова к острову, ни одна живая душа в мире не будет знать, где он.       Санджи сел и обнял колени, те пахли сталью и морем, накрытые шерстяным теплым кимоно. Он взял с собой кимоно Зоро, уютное и теплое, как его объятия. Даже если на самом деле они не были никакими любовниками, Санджи был благодарен Зоро. Никто не был с ним никогда настолько нежен, никто не был так заботлив. Конечно Санджи таял от его касаний, позволил даже касаться себя там… Ааа! Это так неприлично! От стыда Санджи еще плотнее уткнулся в кимоно на коленях, и запах Зоро сильнее окутал его, навевая еще более горячие воспоминания. Он шептал Санджи такие постыдные слова, что ему нравится трогать Санджи там… А лежать после всего в его объятиях, не помня даже своего имени, не то что всех жестокостей Плевка, было так странно спокойно, Санджи чуть не уснул до утра.       Даже если они не любовники, Зоро проявил странную щедрость к принцу-изгою, подарив без всякой причины настоящую ласку. Санджи не был уверен, что в его жизни будет хоть кто-то настолько ласковый к нему.        Хорошо, что он не позволил Зоро себя обнять, тогда бы он остался, надеясь провести в сладостном обмане еще несколько часов, пока не очнется. И рискуя еще на десяток лет остаться пленником, но уже новой Джермы. Так ли больно быть пленником Зоро? Он посмотрел на руку, на которой были разодранные бинты. Может статься, не так уж и хорошо на самом деле, как этой ночью.       Но тайна была в том, что он не верил, но не мог запретить себе надеяться. В кармане брюк лежала быстро начирканная записка, как противовес разорванной руке. Ну и украденная с ужина картофелина. Он не смог удержаться, страх голода заставил его распихивать еду по карманам. Свежая еда, а не недельной давности похлебка, так умопомрачительно пахнет…       И тут Санджи увидел их. Апельсины были свалены в большую бочку прямо около входа в кладовку. Большие и оранжевые, он на удивление хорошо видел их в полумраке кладовки, освещенной только светом луны и звезд в узкое оконце. Тут же запах цитрусов заполонил всю кладовку, забился в легкие и ноздри, грозился залезть в сам мозг Санджи, отогнал даже успокаивающий запах кимоно Зоро.       Он сглотнул полный рот слюны. Санджи не ел свежих фруктов почти десять лет. Только черствый хлеб и похлебку, кувшин с затхлой водой стоял с наружной стороны решетки. Апельсины пахли дивными садами теплых дальних островов, на которых никто не знает имени Винсмоук. Пахли праздником середины зимы, когда мама была еще жива и даже праздновала вместе с детьми. Пахли королевской кухней ночью, куда он пробрался, чтобы сам испечь маме апельсиновый чизкейк. Санджи не был уверен, что все еще помнит, какие они на вкус — эти апельсины.       И они стояли тут — целая бочка, возьми один, и пираты не заметят. Их запах теперь казался таким сильным, что щипал цитрусовой кислинкой глаза и нос. Только один в честь его свободы, на настоящем корабле, мерно покачивающееся на волнах бескрайнего моря, о котором он мечтал столько лет. У апельсина вкус триумфа над судьбой. Все пираты сейчас в таверне, хохочут и стукаются громко кружками с пивом.       Он выбрался из убежища и пополз на корточках к бочке. Санджи услышит, если они вернутся. К тому же, все они будут пьяны.       Когда он наконец дотянулся и схватил упругий бугристый апельсин, дверь в кладовую пиратского корабля распахнулась. — Я же говорил, что-то мелькало, — бородатый пират с выбитым зубом расплылся в довольной усмешке. И Санджи понял: он дурачок, променявший единственный шанс на свободу на апельсин. — Капитан, сюда! Да смотрите, чтобы эта Джерма на пристани вас не услышала, — Санджи скрутили двое, потому что он дергался и шипел, как дикое животное, борясь за свободу. Они вернут его обратно и запрут в замке!       Но пиратский Капитан, худой, длинный и с унылым лицом, не спешил вызывать охрану с берега. Он осмотрел Санджи с ног до головы, и его скучное лицо озарилось редким выражением радости. — Крысеныш рылся в кладовке! — рявкнул один из держащих Санджи пиратов. — Это беспризорник с пристани, вон и одежда не по размеру! — кимоно Зоро и правда было велико похудевшему Санджи, то и дело норовило сползти с плеча, оставляя на нем только рубашку. — Ты не зовешь на помощь, — подленько усмехнулся капитан, нагибаясь к такому низкому на фоне его гигантского роста Санджи. — Потому что ты беглец, не так ли?       Санджи молчал, не зная, какую стратегию выбрать. Пока он просто корабельный воришка. Внезапно костлявая рука капитана схватила его за ворот и рванула его в сторону. Посыпались пуговицы, а шею Санджи укусил холодный морской воздух. Он чуть не закричал от ужаса, осознавая, что они все могут вместе содрать с него одежду, заткнуть рот апельсином, что он до сих пор сжимает в одной из вывернутых рук… — Нихера себе, капитан! — воскликнул один из держащих его пиратов. — Вот видишь, наш беглец не так прост, — длинопалый капитан схватил Санджи за волосы, отгибая его шею к свету луны, чтобы все остальные медленно сбредающиеся на палубу пираты смогли увидеть татуировки на его шее. — Джерма! Он Джерма! — поползли восхищенные переговоры. — Погодите! — капитан поднял руки, возвышаясь над всеми и призывая к тишине. — Друг мой, — сказал он, но Санджи не поверил ему ни на секунду. — Какой твой номер?       Санджи молчал, зло глядя исподлобья. — Я так и думал, — расплылся в улыбке капитан, окончательно довольный пойманной крысой. — Каждый из солдат Джермы имеет свой номер, можно спросить любого из них в порту. Но этот молчун, — капитан рванул Санджи за волосы, чтобы повернуть татуировку шестерки к скопившимся на палубе пиратам. Корабль стоял в дальней части порта, и никто не видел, что тут творится. — Он точно из Джермы. Но посмотрите на его одежду, она с чужого плеча, большие сапоги, явно краденые. У нас беглец, — команда вдруг начала хищно улыбаться, по спине у Санджи пробежали мурашки ужаса. — Если он давно в бегах и хотел скрыться у нас на корабле, его не хватятся на перекличке. Смекаете, ребята? — Миллион белли, — прошептал один из пиратов с придыханием. — Тупая ты селедка, — перебил его другой, — тот разодетый хлыщ с дальнего острова обещал миллион за комплект: Винсмоук и один из подчиняющихся ему солдат. — Да король Ророноа никогда не отдаст Винсмоука! За его счет Ророноа все солдаты Джермы слушаются, кто же такую ценность проворонит. Говорят, он держит его в замке и никогда не выпускает, — Санджи в ужасе внимал словам теперь похитителей. Он, конечно, не признается, что Винсмоук, иначе они похитят еще одного солдата, пусть думают, что он просто генетический эксперимент. Но он был прав, в новой Джерме у него далеко не роль любимого человека короля Зоро… — Спокойно, ребята, не будем лезть на рожон! Сунемся дальше, чем следует, и погорим. Один из Джермы — это пятьсот тысяч белли, да еще и неучтенный, ребята. Мы — вне подозрений! — благостно вещал возвышающийся надо всеми капитан. — Если тот посол мечтает вывести суперсолдат, как в Джерме, будет рад и одной штуке под эксперименты. — И верно, капитан! Удачно крысу поймали в кладовке! — разносился хохот со всех сторон.       Санджи резко нагнулся и юркнул назад, неожиданным приемом выскальзывая из рук своих пленителей. Только не очередной плен, теперь — в лабораторию, где его будут резать и изучать, где точно поймут, что он не Джерма, а сам Винсмоук… Винсмоука из лаборатории живым не отпустят!       Пираты всполошились, пытаясь вернуть хватку. В левой руке у Санджи все еще был апельсин, потому он выхватил ржавый меч у одного из зевак правой. Полоснул наотмашь, заставляя расступиться перед ним и расчистить путь. Кто-то из пиратов визгнул, получив по касательной рану, но Санджи не было жаль — он готов был выгрызать зубами свою свободу. — Бешеный, сука! Вали его и вяжи! — Полмилиллиона белли! — орал Капитан, когда Санджи прыгал с борта на мостки. Слишком высоко без трапа, но не выше, чем из башни Ичиджи, сегодня Санджи уже тренировался. Нога отдалась пронзительной болью, но у него нет времени жалеть себя. Вдали вокруг костра у амбара толплись люди, половина из них точно солдаты. Ему нужно добежать, чтобы был шанс быть услышанным, он Винсмоук, они послушаются приказа остановить преследователей беспрекословно. Только бы добежать!       Тычок между лопаток заставил его кхакнуть и чуть не выплевать легкие. Он повалился ничком на жесткие мокрые доски, но тут же перевернулся, готовый обороняться ржавым мечом. И меч тут же вышибли из рук пинком ноги, бередя пальцы до крови. Над ним возвышался долговязый капитан с огромным копьем, им-то Санджи и сбили с ног. — Он мне палец отрезал, ублюдок! — визжал один из пиратов с рыбьими глазами, споро спускавшийся по трапу. — Дай я тоже ему отсеку! Кровь за кровь! — Спокойно, Мурена, не мельтеши, привлечешь внимание, — цыкнул капитан, разглядывая Санджи сверху вниз. — Бойкий и молчаливый, как все солдаты Джермы. Повидал я их сегодня тут, — протянул капитан. — Мешкорот, Удильщик, держите-ка ему руки, да пошире растяните.       Два пирата кинулись и схватили Санджи за руки, разводя их до предела, он пытался вывернуться, но другие пираты пнули его под ребра, и силы тут же покинули его. В нем оказалось так мало сил, чтобы бороться за себя… он думал, что будет сильнее ради свободы.       Капитан ухмыльнулся и крутанул в руках копье, его острый наконечник блестел в свете луны при вращении. — Джерма нужен тому послу для генетических экспериментов. Значит, главное, чтобы живой был, и чтобы кровь и волосы можно брать было, видал я эти их лаборатории. А вот что совсем не обязательно, да и пленника будет мешать везти, так это, — копье встало вертикально рядом со своим владельцем, — руки.       Санджи, все еще пытавшийся вырваться, но только пинающийся ногами в тяжелых сапогах без всякой пользы, замер, уставившись на капитана пиратов. Тот заметил ужас в глазах Джермы и почему-то обрадовался. — Никаких взломов и побегов, никакого оружия в руках, ну и главное, его нужно наказать. Чтобы он больше не смел протягивать ни одной руки к чужим запасам.       Пираты высоко с палубы и те, что уже спустились на мостки, загалдели одобрительно. Никому не хотелось брать известного суперсолдата Джермы с его полной силой на борт, а вот лишенный практически всей боевой мощи тот становился крайне простым товаром для получения пятисот тысяч белли. — Нет, — прошептал Санджи. — Нет.       Он хотел кричать, но почему-то не мог. За годы в темнице его голос стал таким тихим, словно атрофировался, потому что он уже много лет понял, что никто не придет, сколько ни кричи. И перестал звать на помощь. — Заткните ему рот и не забудьте пережать раны, а то кровью истечет, — скомандовал капитан, примериваясь острием копья к плечу правой руки. В рот набилась какая-то вонючая тряпка, и даже еле слышные крики о помощи теперь были Санджи недоступны. А ведь он даже не успел попытаться хоть кого-то позвать.       Он дергал рукой, но обе они будто стали влитыми в мостки. Пираты безжалостно встали на запястья коленями, все равно руки Джерме теперь только на выброс пойдут, кормить глубоководных рыб, нестрашно, если и сломаешь случайно.       Что Санджи наделал, пытаясь спасти будущего себя! Завтра он проснется от Ластика на дне пиратского трюма без обеих рук.