Сломанные вещи🥀

      Зоро залез в ванную, места обоим и правда хватило, но впритык. Зоро оказался куда массивнее, чем Санджи ожидал, и коленки плотно прижались к подбородку.       «Ты всегда можешь закинуть ноги ему на плечи», — невинно предложила Тьма. Санджи мысленно послал Тьму нахуй и даже сам удивился, какой он смелый, когда рядом сидит Зоро. — Эй, у тебя колени не в воде, — позвал его Зоро, и Санджи чуть не икнул от неожиданности. Странно было разговаривать вот так — нагишом в одном тазу. — Ну-ка, давай так, распрями свои ноги вдоль боков ванны. Тогда твои железяки быстрее прогреются. — Ум… — заартачился Санджи. Ведь это означало почти обнять своими ногами остающиеся в центре ноги Зоро, прямо до бедер. — Жалобу на то, что эти костлявые землетыкалки колют меня в бок, подавать не буду, так и быть. Мы, короли, великодушны. Ах, ну и кайфово на самом деле, — в темноте Зоро откинулся на спину, как делал это ранее Санджи. И понял, что тоже чертовски замерз, но из-за странной клокочущей злости, направленной неправомерно на Злюку, совсем не замечал своего состояния.        Санджи наблюдал своим улучшенным зрением, как Зоро раскинул руки по краям ванны. Вся его поза излучала наслаждение и беспечность. И тогда Санджи решился и робко, потихоньку, раздвинул ноги и позволил им скользнуть под воду по бокам от ног Зоро. Почти не коснулся его — хорошо. Хорошо, что Зоро не видит в темноте, насколько Санджи смущен.       Темнота оказалась успокаивающей, и Санджи даже расслабился и принялся гадать, какого черта Тьма так обнаглела в присутствии Зоро. Когда не сдержался, и у него вырвалось громкое: — Апчхуй! — А? — завозился тут же на своей половине ванны Зоро. И неизбежно коснулся обнаженным бедром притулившейся сбоку стопы Санджи. — Какого хрена она такая холодная в горячей воде? Даже трупаки теплеют в горячих источниках. — Пффф, во-первых, я не уверен, что хочу знать, откуда у тебя такие познания, — фыркнул Санджи. — Во-вторых, это из-за пластин в пятках из усиленного титана Джермы. Они медленно перенимают температуру, пусть даже и в тепле. — Так получается, что кровь внутри от них холодеет? И ты все еще мерзнешь? — Зоро резко сел и нагнулся вперед, к сжавшемуся в своем уголке Санджи. Без колебаний чужая горячая рука легла на его плечо. — Холодное! Офигеть! Сейчас доктор Тонцо придет и диагностирует, что ты трупешник, а я люблю в ванной с дохляками поотмокать! — Да все нормально. Кровь же постепенно циркулирует, и скоро плечам тоже будет тепло…       Санджи не успел объяснить, потому что Зоро придвинулся чуть ближе, совсем зажимая его в угол, и потянул за плечо на себя. Свободной рукой он зачерпнул горячей воды и полил ее на плечи Санджи за неимением губки или ковша в этой кромешной тьме. Санджи передернуло от неожиданно жгучей воды. Мокрая рука Зоро еще и плюхнулась ему на второе плечо и растерла его. — Ты что, в спячку, как лягухи, зимой впадаешь? Пиздец, — высказался Зоро. — Я… — рука Зоро зачерпнула воды и снова втерла ее в плечо, забегая слегка на грудь. — Просто… — а потом нырнула за водой, чтобы протереть ей холодную шею, в том самом проклятом месте — по татуировке. Другая рука все так же крепко держала плечо, не давая забиться в самый угол, хотя Санджи хотел. — Понимаешь…       Большая пригоршня воды пролилась на спину, и Зоро склонился еще ближе, чтобы скользнуть рукой вдоль позвоночника на лопатки. Зоро никогда не трогал его голой кожи, даже во время их секса. Наоборот, хмурился, если высокий ворот у Санджи нечаянно хоть каплю расстегивался. — Ах-ах-ах, — Санджи показалось, что он близок к потере сознания от настолько неожиданных ощущений. Еще вода, и еще растирания, аккуратные, словно поглаживания. Голова кружилась, хорошо, что Зоро крепко его держал.       С чего бы Зоро вообще быть таким заботливым сверх меры? Даже если он так добр, что попросил ванную для Санджи, но обтирать его самостоятельно по обнаженному телу? Такое уж он точно не стал бы делать ради кого угодно, кроме…       Завитушки.       «Теперь ты примешь мой подарок, дурачок? Я щедра. Он не видит твоих отличий и уже отпустил себя — он воображает, что успел. Спас его от неминуемой смерти, вернул себе и перед ним — настоящий Завитушка».       «Это больное дерьмо, отстань!» — нервно подумал Санджи, а рука Зоро мягко переползла с татуировки на спине на татуировку на грудь, полила ее водой и растерла покрасневшую от холода, жара, смущения и… дерзости Санджи кожу.       «Он пользуется моим даром вовсю. Представляет, кого пожелает. Так не останавливай себя, — зашептала Тьма неожиданно над самым ухом. Санджи распахнул широко глаза, но перед ним в темноте виднелось лицо склонившегося Зоро. По спине пробежали мурашки, и ничего не подозревающий Зоро стер их уверенной заботливой рукой, до самой кромки воды в ванной. — Потому что в темноте ты тоже можешь представить себе, что угодно. Например, что он занимается сексом именно с тобой». — Ах! — эта мысль привела Санджи в нервное неспокойное безумие, он раскрыл рот, рвано дыша, грудь начала быстро вздыматься. Этого не может быть, это неправильно! Зоро никогда не стал бы заниматься сексом с ебаной Джермой, не представляй он себе Завитушку!       Но что мешает Санджи вообразить себе в темноте что угодно?       «Хочешь ощутить, как это, заниматься сексом с тем, кто тебя любит? Зоро так любил его, он будет так нежен. Как никогда не будет с тобой», — соблазняла тьма.        И хорошо, что Зоро не видит в темноте его лица, потому что оно запылало не хуже растертой горячей водой кожи.       Каково это — ощутить на себе ту ласку, которая предназначена только для Завитушки? Кровь и правда застремилась, потекла по венам быстрее, согревая ноги. Рука Зоро опять облила его теплой водой и скользнула по спине вниз, чтобы зачерпнуть позади Санджи еще. Зоро дышал над самым ухом, над другим шептала Тьма.       Так нельзя.       Зоро стало лучше. «Мне это больше не нужно», — вот что сказал ему Зоро в каюте на корабле. Его тоска по утраченной любви больше не заставляет Зоро творить безумные вещи.       Санджи сжал под водой руки в кулаки от внезапного касания к татуировке на шее.       Никто никогда не проводил так ласково по обнаженной коже проклятых татуировок, эти места помнили только боль от игл при наколке. А плечи помнили лишь боль от стянутых ремней, врезавшихся в кожу почти до шрамов, все чтобы Санджи не дергался от уколов. Санджи показалось, что если он сейчас ничего не сделает, то разорвется от распирающего изнутри голода.       Зоро спас его, прямо как Завитушку. И ощущать себя на месте Завитушки оказалось потрясающе, Санджи слегка прикрыл глаза, откидывая назад голову от нахлынувших ощущений. Руки Зоро не останавливались.       «Он спас тебя, как спасал Завитушку. И тебе же понравилось. Тебе понравилось получать то, что получал он. Ты же счастлив, посмотри на себя. И ты можешь получить гораздо больше, ты можешь получить все, — шептала Тьма прямо в ухо у запрокинутой от блаженства головы. — Ты можешь получить не грубый трах! Когда он трахал тебя, тебе доставались лишь похоть, раздражение и отвращение. Но в темноте нельзя отличить тебя от Завитушки».       Зоро провел рукой от верхних шейных позвонков до самой кромки воды и придвинулся ближе, чтобы растереть поясницу Санджи, продлил касание и под водой, чтобы зачерпнуть еще в ладонь. Он теперь дышал, немного нависая над Санджи.       Нет, нет. Это какая-то подлость, возвращать Зоро к тому, от чего он наконец излечился. Разве сыграть с почти излечившимся такую злую шутку — благородная плата за спасение из плена и заботу?       Рука Зоро зачерпнула воду и полила ее на услужливо подставленную для этого запрокинутую шею Санджи.       «Знаешь, что он делает с Завитушкой? Он занимается с ним любовью».       Горячие струйки стекали по кадыку, по груди мимо сосков, но Санджи не стонал — нельзя было стонать.       Потому что у Завитушки был не такой голос.       «Я самый подлый на свете человек», — подумал Санджи, пока еще мог рационально мыслить.       Трудно было бы сказать, получилось ли бы у заходящегося от трепета и стука собственного сердца Санджи сделать это в одиночку в тесной ванной. Вряд ли получилось бы у сильного Зоро, не переломав зажатые по бокам ноги Санджи.       Наверное, все же, порыв был одновременным. Потому что приподнявшиеся бедра Санджи тут же подхватили руки Зоро, потому что колени Зоро тут же немного приподнялись, чтобы усаженный на колени Санджи ловко скатился к нему.       Потому что Зоро уже был возбужден. Санджи неожиданно столкнулся с твердым, упрямо стопорящим его спуск членом — тот был твердый, и жаркий, горячее воды. Он ткнулся Санджи в живот влажной горячей смазкой, как поцелуем, — он уже давно ждал его.       Санджи уперся коленями в дно. Он не хотел удариться грудью о грудь Зоро, тогда бы пришлось соприкоснуться пахом, а отсутствие возбуждения в его члене сразу бы разрушило весь тот маскарад, что исполнял Санджи на арене Тьмы. Совсем незаинтересованный в том, что Санджи сейчас сходит с ума от исследующих спину рук, член Санджи как всегда во время секса оставался вялым и безучастным. Завитушка бы смог показать Зоро, как его тело желает его.       Они не говорили. Просто касания рук стали грубее и жаднее, не дали бы Санджи ускользнуть, передумай он. Еще и потому что сам Санджи знал — его голос все испортит.       Санджи приподнялся немного на коленях, скользя в тесной ванной, и сам без подготовки насадил себя на член Зоро. Он не знал, как иначе заниматься любовью, что член партнера можно сжать рукой и довести его до изнеможения дразнящими ласками. С Санджи обычно трахались именно так, и он гнал вперед, взяв все в свои руки, потому что не знал, когда Зоро очнется от наваждения и поймет, что во Тьме — совсем не его Завитушка.       Насаживаться было больно, вода не сильно помогала, как понадеялся Санджи. Он давно уже привык отрубаться при начале секса и совершенно забыл, почему его тело выработало такую защитную реакцию. Но теперь он хотел быть здесь и сейчас, хотел ухватить момент, потому сцепил зубы, стараясь из последних сил задушить в себе болезненный вскрик, и начал насаживаться на член Зоро.       Тот нетерпеливо гладил его по спине, сжимал ногтями ягодицы, подгоняя. Санджи послушно торопился, вдавливая в себя член и кривясь от боли, он старался сосредоточиться на горячих руках, но разрывающее ощущение внутри заставляло корчить лицо в гримасе. И Санджи был благодарен Тьме, что Зоро не видит такого его лица. Завитушке точно не было больно, когда они любили друг друга.       Наконец он довел дело до конца, последним отчаянным рывком бедер насадился до самого упора на Зоро, касаясь ягодицами его бедер. Руки тут же разлетелись по бокам ванны, с дрожью вцепились в края, чтобы не упасть. Санджи почувствовал, как на глазах проступают слезы, но Зоро блаженно с легким стоном наслаждения выдохнул, и все стало не так уж и плохо.       Руки Зоро не торопили, все так же гладили спину и ягодицы, чтобы вылезшему из теплой воды Санджи не было холодно. Но Санджи знал, что просто сидеть нельзя, что удовольствие Зоро так не доставишь. Он с дрожью в руках оттолкнулся от стенок ванны, приподнимаясь с члена, было слишком тесно, чтобы помогать себе полноценно бедрами.       Рука Зоро пересекла его обнаженную спину, прижимаясь между лопатками, идеально помещаясь между ними — словно их с рукой делали размер в размер. И почти заключая Санджи в полноценные объятия. Она не подталкивала двигаться быстрее, просто не давала Санджи закачаться и упасть. И эта рука стала его маячком, ощущением, на котором он сконцентрировался, чтобы не вскрикнуть от непривычной боли внутри.       Зоро был ласков, Зоро не торопил. Но руки на бортиках не выдержали и Санджи упал всем весом на член Зоро. Тот негромко блаженно выдохнул, и хотя только что у Санджи чуть слезы из глаз не брызнули, он тут же повторил свой подвиг, приподнимаясь на руках с члена Зоро. Ладонь на ягодице стала требовательнее, дыхание Зоро горячее, он очень быстро вошел во вкус. Его придерживающая бедро рука сжала Санджи до развратного жадно и тут же погладила там, где только что впивались ногти. Зоро не торопил его, но сходил с ума от желания, чтобы Санджи двигался еще и еще.       И Санджи хотелось дать ему все, ведь так делают люди, когда занимаются любовью. Он закусил щеку изнутри, чтобы нечаянно не вскрикнуть, когда опустился так же неловко и резко второй раз. — Держись за меня, — голос у Зоро был низкий, готовый вот-вот прорваться в рык. Словно Зоро изо всех сил себя сдерживал, но безумное желание прорывалось через голос.       Санджи неуверенно дернулся. Зоро ненавидел, когда Джерма касался его даже случайно во время секса и быстро заставил Санджи усвоить урок физически еще в первые разы на дне трюма Ковчега. Но сейчас он был для Зоро Завитушкой, и что может быть естественней, чем объятия во время занятия любовью?       Неуверенно, Санджи отцепил уже до боли сведенные на кромке ванной пальцы и аккуратно взялся за плечо Зоро. Он боялся нарушать давний запрет, но и не смел возражать, боясь выдать себя не-Завитушкиным голосом. Коснулся Зоро, и ничего не случилось — тот не взорвался криком на ебанную Джерму, не оттолкнул его с ударом, а лишь ласково гладил его чуть выше крестца, подбадривая. Так же медленно Санджи перенес вторую руку. Держаться за Зоро, а не разведя руки по бокам, было удобнее, но Санджи не смел впиваться в него ногтями, чтобы заглушить болезненные ощущения при движении бедрами.       Терпеть, когда он поднимался и опускался на члене Зоро, стало труднее, но он ни на что бы не променял обратно шанс тоже обнимать Зоро в ответ во время занятия любовью. Потому с силой закусил щеку. И прокусил ее.       Во рту появился железный вкус крови, и Санджи сглотнул. Так даже лучше, так он не обнаглеет настолько, чтобы склонить Зоро к поцелую. Поцелуи особенные, притвориться Завитушкой и украсть у Зоро память о поцелуе с ним было бы непростительной низостью. Пусть кровь не даст Санджи совершить еще одну подлость.       Зоро почувствовал, что Санджи замедлился, а ему хотелось наоборот — быстрее, больше, горячее, и его руки со спины перетекли на талию, легко помогая направлять движения.       Слишком резко, слишком быстро, но Санджи ощущал свои руки на твердом разгоряченном теле Зоро, его ласковые ладони на своем, и легко мирился с этой болью. Главное было держать дистанцию, не прижаться от жажды большей ласки слишком близко к Зоро, чтобы он не понял, что Санджи не может возбудиться, даже когда они занимаются любовью. Из всех разоблачений, что в темноте не тот самый Завитушка, это было бы самым унизительным.       Постепенно ощущения перестали быть настолько резко тянущими и рвущими, Санджи выпустил из легких сдерживаемый воздух и даже стал двигаться сам, подчиняясь направляющим рукам Зоро. Он хотел, чтобы эти руки освободились, чтобы они гладили его, тогда он все-все сделает сам, как Зоро пожелает. И когда Зоро почувствовал, что Санджи активнее стал работать бедрами, расплескивая через бортики ванной воду на деревянный пол комнаты, руки вернулись на спину, ложась ровно там, где была неприкосновенная метка. Словно точно знали, где Санджи чувствительнее всего.       Подбодренный этими касаниями, Санджи в благодарность задвигался еще яростнее, чувствуя, как напрягаются под его ягодицами сильные бедра Зоро, как его дыхание становится громче. Руки плавили спину до изнеможения и взлетали вверх, чтобы огладить напряженные плечи Санджи и открытую шею, заставляли забыть о ноющей боли, она была уже неважна. Они занимались любовью.       Когда Зоро подался из воды бедрами вверх, Санджи понял, что финал близко, но он так не желал этого, он хотел ухватить еще кусочек того, чем занимаются люди по любви. И сам насадился до самого упора, так что проступили слезы. Но это уже было не от боли.       Он почувствовал внутри Зоро, как тот кончает, содрогаясь и согревая его изнутри. Как подрагивают крепко обнимающие его руки. Все заканчивалось, и он всхлипнул, прощаясь. Гладящая его по спине рука Зоро вдруг взметнулась вверх, легла на его затылок и с силой прижала его лицо к разгоряченному плечу мечника, рядом со скромно лежащей ладонью Санджи. Зоро был такой теплый и упрямо пах сталью и шерстью кимоно, сколько ни мой его в королевских ваннах с хвойными маслами.       Рука не отпускала, крепко прижимала голову Санджи к мускулистому плечу, и ничего не оставалось делать, как тихо сидеть, повинуясь желанию Зоро. Шли минуты, Санджи чувствовал, как расслабляется, становится меньше внутри него член Зоро. Он не хотел, чтобы все закончилось быстрее, нет! Он хотел бы всегда получать ласку для Завитушки, но когда член наконец обмяк и медленно вышел из него, тело испытало облегчение.       Вторая рука Зоро покоилась у него на крестце, легко-легко поглаживала его, будто успокаивая испуганное животное. Санджи старался даже дышать через раз, чтобы не спугнуть нахлынувшую на них сонную негу, Зоро явно получил большее удовольствие от оргазма, чем во все разы, когда трахался с Джермой.       Но тело опять предало его. Он сидел на коленях Зоро, и вода на его плечах успела высохнуть, кожа остыть, потому любое дуновение ветерка по обнаженной коже вызывало озноб. В какой-то момент Санджи не хватило контроля его скрыть, и ласковая рука на крестце замерла. Зоро прислушался к Санджи, тот сдавленно мелко дрожал.       «Вот и все», — зажмурился несмотря на тьму Санджи, сейчас пробьет тот самый час, когда карета превращается в тыкву. Он неосознанно для себя крепче вцепился пальцами в плечи Зоро и уткнулся в теплое плечо носом.       Зоро не был груб с ним, он ссадил его со своих коленей ласково — аккуратно сместил обратно в Санджин угол в теплую воду, прислонил спиной. Никаких толчков в гневе при осознании случившегося обмана. Санджи даже потянулся за ним, но Зоро аккуратно отцепил сначала одну, потом вторую его руку от своих плеч, и поднялся. Вода хлынула с его бедер, обдавая брызгами поникшего убитой куклой Санджи. Он не смел поднимать головы, даже зная, что вокруг Тьма.       Он только слышал, как прошлепал босыми ногами Зоро к кровати, как шуршала постель. И внезапно над ухом: — Поднимайся.       В тоне Зоро не было злобы, но Санджи все равно поднялся с согнутой шеей. Вдруг его тело окутало теплое, немного кусачее из-за шерсти одеяло. — Вытирайся.       Стараясь даже не смотреть в темноту, где стоял Зоро, Санджи принялся быстро-быстро, но совершенно бестолково, не чувствуя, где он мокрый, тереть себя одеялом. Пальцы слушались плохо, то и дело упуская край, он торопливо принимался ловить одеяло такими же деревянными руками.        Зоро, видимо, надоело ждать, он обмотал одеялом Санджи, сам растирая его. А потом закутал как можно плотнее, чтобы холод не пробрался в кокон, да так туго, что Санджи пошевелиться не мог. Хотя лишился движения он еще раньше, почему-то именно вытирание от Зоро вызвало в нем столбняк от ужаса. — Тц, пол холодный, — раздраженно цыкнул Зоро. — Опять ноги босые.       И поднял закутанного в шерстяное одеяло Санджи на руки прямо из ванны, тот был так плотно замотан, что не мог даже ухватиться за шею Зоро. С ног стекали последние капли, когда Зоро нес его до кровати.       «Он все еще под обманом Тьмы? Все еще упивается близостью с Завитушкой?!» — Санджи поверить не мог, потому выжидающе затих на подушке, куда его аккуратно уложил Зоро.       «А что если он сейчас просто ляжет рядом и обнимет, чтобы спать в объятиях Завитушки?!» — родилась смелая мысль у Санджи. Тьма все еще наполняла комнату, даря Санджи пьянящие надежды. Он никогда не спал с кем-то после того, как они занимались любовью, это прямо как настоящие…       Зоро прошелся по комнате, споткнулся о мокрый ботинок Санджи, чертыхнулся, повозился у стены, стоя спиной к кровати. И зажег лампу.       Санджи резко закрыл глаза, не желая ухода Тьмы. Но свет чувствовался даже через сомкнутые веки.       Зоро собрал свою одежду, вызвал слуг, чтобы вытерли пол и унесли ведрами воду и саму остывшую ванну. Санджи ждал с отчаянной, не имевшей никакого основания надеждой, что вот все уйдут, и Зоро погасит лампу, возвращая ту самую Тьму. И что вот тогда он тихонько ляжет рядом с закутанным Санджи и обнимет его, даже поверх одеяльного свертка.       Но пережитый днем стресс похищения, близкой гибели, переохлаждения, а потом душевно надрывающий секс вымотали Санджи подчистую. Сколько бы он ни цеплялся за реальность, теплая ванная и усталость делали свое. И к тому времени, как Зоро погасил свет, Санджи даже не заснул — потерял сознание в сон, вопреки всем стараниям.       Зоро прошел в темноте к своей нерасправленной кровати и опустился на нее, тут же обхватывая голову руками, устремил безумный взгляд в пол.       Что же он наделал. Он худший человек на земле. Он сам нарушил свои принципы. Он не должен был. Он запретил себе. Среди всех людей в Джерме.       Ему нет никакого извинения. Он не просто выебал Злюку. Он ведь даже не думал в это время о Завитушке.