Сломанные вещи🥀

— Черт, ты мне ботинок порезал, теперь один барахлит, — Злюка сидел прямо в выбитой Зоро прогалине посреди пшеничного поля, его макушка — как единственный выживший клочок пшеницы, и рассматривал испорченный ботинок. — Как ты вообще смог разрубить его?! Это же рейдовый костюм Йонджи, его не берет обычная сталь, — сокрушался он, пытаясь за злостью скрыть смущение от проигрыша. Хотя по мнению Зоро зря — он и не ожидал, что Злюка правда выиграет. На что он вообще надеялся, Зоро ведь правда убил всех Винсмоуков, а в тот раз они нападали все разом.       Сердце Зоро медленно возвращалась к привычному ритму после спринтового забега от страха, что Зоро разрубил Злюку, а потом от ужаса из-за пришедших в голову мыслей. — Ну и? Мне не по себе, что ты так молчишь. Что великий завоеватель потребует себе в качестве награды? — вздыхал над ботинками Злюка. Он пытался соединить края пореза руками, и Зоро видел шрам на тыльной стороне ладони, такой же, как и на внутренней — сквозной. Как странно, ведь для того, чтобы вставить протез, Шипучку не стали разрезать со всех сторон, да еще и так неровно.       Инстинкты — вот на что Зоро полагался, когда только мастерства меча было недостаточно. А в разговоре со Злюкой мастерство меча никогда не помогало. — Как умерла Козетта из твоего мира, — сказал вдруг Зоро, — и откуда у тебя на руке этот шрам?       По тому, как вздрогнул и неловко дернул головой, не успевая взять над собой контроль, Злюка, Зоро понял — он прав, он тысячу раз прав. И он не позволит Злюке снова отмалчиваться. — Что за нездоровое желание забраться поглубже в то, что тебя не касается! — в горделиво вскинутом лице Злюки читались раздражение… и страх. Почему страх? Теперь Зоро точно не мог отпустить его. — Это мой выигрыш. Я хочу, чтобы ты рассказал мне — предельно честно. Ты всегда шлешь меня нахер, но сейчас ты сам продул. Даже не я вызвал тебя на драку. Так что я получу то, что хочу, — Зоро сложил руки на груди, знак неумолимости принятого решения. Злюка прекрасно знал непреклонную позу этого упрямца. И побежденно вздохнул, теперь уже специально слишком пристально рассматривая поломки в ботинке. — Просто обычный день в королевской семье. Ничего примечательного, я не особо хотел, чтобы мне вставляли протезы, вот и дергался… — начал было Санджи, но осекся, услышав неодобрительный хмык. В этот раз Зоро не потерпит увиливаний.       Санджи замолк на полминуты, чтобы собраться с мыслями. — Ты… наверное и сам уже смог предположить, что случилось с моей Козеттой, — Зоро приподнял брови на слове «моей», но Санджи не смотрел. — Ичиджи и Ниджи… мои братья, они убили ее. Просто потому что эй, много ли было шансов у юной красивой девушки каждый день работать во дворце и избежать рано или поздно внимания скучающих принцев.       Она была для них как грязь, под сапогами. Они никогда не посмотрели бы на нее иначе, если бы не заметили, как мечтательно смотрит на нее Санджи. Даже когда умерла, даже в насилии, им не было дела до того удовольствия, что может доставить ее тело. Их удовольствие было в безумном отчаянии на лице брата. Всего этого Санджи не сказал. — А ты? — солнечный день стал паляще сухим, а горная тишина убивающей перепонки. Даже яркий летний свет может быть полон отчаяния и ужаса. Зоро был беспощаден к нему. — А я не смог ничего с этим поделать, — безжизненно пожал плечами Санджи. В конце концов, Зоро уже видел его убивающим солдат на поле боя, какая разница, если он теперь будет считать его еще и трусом.       Он не осмеливался поднять взгляда, видел только прохрустевшие по сломанным стеблям сапоги Зоро. Тот подошел предельно близко, а потом опустился рядом на землю. Санджи смотрел на его загорелые руки, сцепленные в замок на широко расставленных коленях. Он забыл даже для вида вертеть в руках испорченный ботинок. — А причем тут твоя рука? — Зоро сидел совсем рядом, но Санджи не смел поднять взгляда. — Э? Причем тут моя… — Мое желание — правда! — резко оборвал раздраженный Зоро. — И еще осенью, когда ты бредил от раны после помолвки Козетты, ты сказал, что это стоило твоей руки. Так причем тут твоя рука?       Санджи от потрясения даже поднял голову и уставился на Зоро. — Ничерта себе. Как и зачем ты такое помнишь?! — Так я получу свой выигрыш? — Зоро сидел рядом, почти касаясь ногой Санджи, но смотрел строго. Санджи сглотнул, но оказывается, во рту пересохло. Он отвел глаза и против воли уставился на белесый шрам на тыльной стороне руки. — Ичиджи и Ниджи… Мои братья — королевские особы, пресыщенные жизнью. Они вздумали с ней «повеселиться». Конечно, я пытался им не позволить. Козетта ведь такая замечательная, что в этом мире, что в том… была, — шрам был неровный и белый, зарубцевавшийся. Санджи как-то забыл в суматохе спасения своей жизни и Джермы, насколько уродливо он смотрится вблизи. Поспешно спрятал руку в испорченный ботинок. — И когда я пытался их остановить, Йонджи прижал меня к полу. Но им казалось, что это банально, держать меня, пока Ичиджи ее насилует. Потому они пригвоздили мою руку алебардой к полу. Сказали, что если я хочу вырваться и спасти ее, то должен сам вытянуть руку, разорвав надвое свою ладонь. — На это же твои руки! — воскликнул Зоро, вспоминая, как берег в самой отчаянной схватке свою главную ценность кок. — Ну и что, это просто руки, — пожал плечами Злюка, — они не важнее Козетты.       Зоро потянулся и взял Злюку за запястье, заставив достать руку из ботинка. Тот смущенно сжимал ее в кулак, вот только шрам был с обеих сторон. — Они заставили тебя выбирать, рука или Козетта? — Зоро вспомнился мелкий Злюка, так рано научившийся принимать трудные решения. Братья также заставляли его сделать выбор между черепашкой и щенком. Кто же знал, что они тоже только оттачивают свое ублюдское мастерство. — Хах, будто бы они позволили мне спасти ее, если я разорву руку, — усмехнулся Злюка, но высвободиться не смел. — Я разорвал ее, чтобы Козетта не думала, что на нее всем наплевать. Что я буду спокойно лежать и смотреть, как Ичиджи измывается над ней, потому что мне жалко руки. Перед смертью она не должна была думать, что ничтожна и одинока, и не стоит глупого подвига. — Перед смертью? — Зоро притянул руку на свои колени, всматриваясь в мерзкий узор старого шрама. Санджи прикусил губу и отвернулся. — Иначе Ниджи не получил бы удовольствия. Ты же знаешь, для чего у него дырка под кроватью. — ОН ЧТО?! — рявкнул Зоро, и Санджи сжался, потому что он тоже был там, он лежал, истекая кровью и придавленный Йонджи, и даже не мог отвести взгляда от мертвых широко распахнутых глаз Козетты. Ее голова была специально повернута в его сторону, Ниджи так захотелось. Все, кто был в той комнате, в каком-то смысле не имели права продолжать существовать. Вопреки ярости в голосе Зоро касался его очень мягко, аккуратно заставил разжать ладонь, провел по рисунку шрамов пальцем. — Так ты разорвал руку, хотя знал, что они не позволят тебе ее спасти? — Догадывался. Но это был мой выбор — всегда был шанс, что они сочтут забавным отпустить ее просто после изнасилования. А если нет — тогда на границе смерти Козетта все равно видела бы, как я бьюсь, чтобы спасти ее, и умерла бы не одинокой. Я не хотел, чтобы она была одинока в таком отчаянии. Я знал, каково…       Санджи осекся, сболтнув лишнего, ведь Зоро может продолжить расспросы и прикажет отвечать правду про самые постыдные и отвратительные его годы. Но Зоро не обратил внимание, он был занят рукой Санджи. Тот не смотрел, судя по касаниям, Зоро баюкал в своих ладонях его руку. Во всяком случае, пока не смотришь, можно себе такое нафантазировать. — Они заставили тебя смотреть и дальше? Когда они делали это с мертвой Козеттой? Санджи скривился от докучливости Зоро, к чему ему грязные подробности? — Да. Ведь это и было самым забавным. Что я смотрел сначала в ее живые глаза, а потом в мертвые. Это был хороший урок, для чего Принцы должны использовать прислугу. В итоге король похвалил их, травма руки превратилась в большой технологичный протез, а я достиг большего в военном искусстве за его счет. И это тоже — политическое планирование, Зоро, — шутка была ужасной, неуместной. Санджи даже оборвал на вдохе притворный смех от ее отвратительности. Хотя теперь было плевать, и зачем он только хотел показать Зоро, на что он способен и что тоже неплохо дерется. Ведь в итоге вот что он есть.       Зоро молча хмурился, глядя на искромсанную руку. Мелкий Злюка сказал ему: «Я не мог выбрать никого из них, потому что как одиноко было бы Ракете умирать, зная, что я предал ее. Что я выбрал Боцмана». Мелкий Злюка рано научился делать трудный выбор, и вот чему он научился. Он не мог спасти Козетту, но это было неважно, руку требовалось пожертвовать, чтобы умирая, никто не чувствовал себя преданным. Зоро сжал челюсть до боли.       И одновременно прижал свою теплую ладонь к прохладной Злюкиной ладони, а потом сцепил пальцы с пальцами его наполовину настоящей руки. Санджи попытался от испуга вырваться, но Зоро держал крепко, он почти никогда не позволял Санджи уйти, когда не желал этого. И тот затих, опустив голову, словно покорно ждал вердикта Зоро о себе. — Что еще они тебе заменили? — мягко спросил Зоро. Санджи в удивлении приподнял голову, зачем это Зоро знать? — Металлические ступни, немного слух, зрение, это даже забавно, насколько я больше не человек, — криво усмехнулся Санджи. — Зачем это тебе? Я думал, ты воспользуешься правом на правду, чтобы узнать, получал ли я удовольствие, когда добивал солдат на поле боя в тот день, что мы встретились. Помню, это привело тебя в бешеную ярость… — Уже не важно, — перебил его Зоро. — Не важно, был ты убийцей или нет, чем бы ты ни занимался в Джерме, не это определяет мое отношение, — Зоро не был мастак говорить проникновенные речи. И потому использовал фразу, которую недавно говорил сам Санджи — о Шипучке.       Санджи даже рот открыл, когда уставился вытаращенными глазами на Зоро. — Ты сейчас про меня, как про домашнее животное сказал?! — В конце концов, я же тебя привез в замок и несу ответственность, — Зоро даже улыбнулся и крепче сжал его руку в своей. — Это называется деловое соглашение, — растерянно пробормотал Санджи. Все это было слишком странно, сидеть посреди поля в траве и рассказывать Зоро обо всем, пока он держит его руку. Может, у Зоро голова перегрелась? Санджи даже не сразу понял, что благодаря этому странному жесту посреди летнего дня, хотя они были на Северной горе, страшный рассказ так и остался рассказом. Не мелькнули нигде в пшенице мертвые глаза Козетты, не испугал его слишком близкий шорох подкрадывавшегося при помощи Тьмы изуродованного Плевка. Слова были страшными, но они были просто слова, когда Зоро держал его за руку. — Значит, у вас с Шипучкой деловое соглашение? — усмехнулся Зоро. — У нас Шипучкой моя к ней любовь! — возмущенно ляпнул Санджи. И сам испугался, как у него могло такое вылететь?! Он запаниковал, думая, как все исправить.       Но Зоро засмеялся. Негромко, почти шепотом и украдкой, потому что никто не может смеяться громко, только что выслушав историю, как знакомую им обоим Козетту насиловали живой, а потом с еще большим удовольствием мертвой. Но когда он смеялся, он сжимал руку еще крепче. Санджи покраснел и спрятал лицо за челкой, попытался конечно же безуспешно украдкой высвободить руку. — Теперь я понимаю, почему ты так внимателен к Козетте, — Зоро игнорировал все слабые попытки Санджи спастись. — Я волновался, что ты опять интригуешь и на самом деле втюрился в Козетту. И хочешь интригами заставить ее разорвать помолвку. — Именно потому что она столько для меня значит, я и не разрушу ее счастья. Я же говорил! — повысил тон Санджи, дернулся, и в ответ его дернули обратно. Он неуклюже привалился плечом к плечу Зоро. — Хватит пытаться сбежать.       Он испуганно повернулся и оказался прямо лицом к лицу с Зоро. Тут же вспыхнул от испепеляющего смущения, забарахтался, тщетно пытаясь выпрямиться, уперся второй рукой в землю, чтобы не заваливаться сильнее.       Зоро смотрел неотрывно, как удав на жертву, и ничего не говоря потянул на себя снова, сильнее, так что Санджи вырвал с корнем пшеницу, за которую пытался уцепиться. Зоро привлекал его к себе: железная хватка сцепленных в замок пальцев, широкие при столь удивительно солнечном дне зрачки. Санджи не понимал, что происходит, но ему было страшно, потому что мир после этого обязательно разрушится. — Ваше Величество, — в момент, когда солдаты выступили полукругом на их скошенный в поле пятачок, Зоро отпустил его. И все еще упиравшийся Санджи резко упал назад, только остались выдранные корни пшеницы в руках.       Санджи завертел головой: солдаты стояли безмолвно, они не умели догадываться о чужом смущении, они не умели осуждать Винсмоука. Но он все равно был готов сквозь землю провалиться от того, как смущался прямо на глазах у Зоро и краснел. — О, а чего вы и здесь строем везде ходите? — легко спросил вдруг Зоро. — Мы приехали ферму посмотреть. Где нам оставить лошадей?       В итоге лошадей оставить не удалось, одну пришлось одолжить до вечера солдатам. Подаренная Санджи на ферму лошадка оказалась на сносях, озабоченный конь Зоро все же добился своего. За что Зоро получил осуждающий взгляд. — Я тут причем?! — возмутился он. Но Санджи лишь цыкнул и легко отдал солдатам лошадь Зоро, чтобы те могли съездить вниз в город и привезти доктора. Брюхатая лошадка все чаще пила, отказывалась есть и то и дело ложилась, выставляя на бок широкое брюхо. Солдаты думали, что она больна, и ей нужен осмотр доктора Тонцо. — Он же не ветеринар, — удивился Санджи. — Мы думали, доктор Тонцо нанят, чтобы лечить все имущество Джермы, — ответил Скрипач. Никакой скрипки у этого солдата не было, зато неровная носовая перегородка иногда позволяла ему издавать тонкие мелодичные звуки просто при дыхании. Санджи поморщился от фразы «имущество Джермы», которой солдаты называли себя. Но доктора Тонцо привезти разрешил, может, находящимся тут пару недель солдатам тоже нужен медосмотр. — Ты ранен? — Скрипач не пользовался правой рукой, когда открывал им вход в сарай с лошадью. — Это дикое животное напало? — Охотники, — безэмоционально ответил солдат. — Что случилось, расскажи, — приказал Санджи, зная, что свободная беседа к талантам солдат Джермы не относится. — В прошлой смене был Красавчик. Ласка сбежала из дома, чтобы добраться до фермы и с ним увидеться. Ласка потерялась, горожане собрали отряд, чтобы ее найти. Пришли сюда, они сказали, мы ее украли, мы держим ее в заложниках. Но мы не брали. Она сама пришла из леса на следующий день. Голодная. — Эта дура! — в сердцах выругался Зоро. А Санджи больно кольнула совесть: пока он не мог отлучиться надолго из замка из-за Шипучки, солдаты столкнулись с настоящей травлей от горожан. Он же должен был предугадать, что нельзя отпускать Красавчика. Он должен был вмешаться и сам найти Ласку. — И что вы сделали? — Отправили ее с Красавчиком в город, — спокойно ответил Скрипка. — Он стал источником потенциальной опасности для горожанки. Если он будет в порту, Ласка больше не потеряется в лесу. — Вы изгнали его из-за девчонки! — фыркнул Зоро. — Они поступили верно. Если бы Ласка погибла, в городе началась бы резня, — вздохнул Санджи. — Слушай, я как король — могу ей королевского ремня всыпать? Вот вас, ребята, разве эта девка не раздражает?! — Зоро распалился, сегодняшний день был полон несправедливых историй. Но солдаты Джермы одинаково разом покачали головами: — Нет, Ваше Величество. — Почему? — Когда Ласка печет пирожные для Красавчика, то угощает всех.       И Санджи вдруг открыл тайную слабость безупречной армии суперсолдат Джермы. Все они как один были неизлечимыми сладкоежками.       Инспекция приятно поразила Санджи, все в этой ферме было сделано не просто по четким указаниям, а с заботой об уюте. Позади дома высажены кусты малины на будущее, рядом с конюшней очень чистый курятник с жердочками, сделанными в виде дерева с ветками. Солдаты и правда жили на Северной горе, а не несли службу. Санджи подумал, что вынужденные жить в одиночку без того, кто отдает приказы, солдаты еще в пещерах научились иметь свои желания и предпочтения. И, быть может, именно его присутствие не дает им снова делать так, как хочется.       Смутившись того, что его существование было причиной отсутствия воли, он поспешил покинуть солдат. Отправил их заниматься своими делами, а инспекцию они с Зоро закончат вдвоем. — И зачерта мы туда тащимся? Тайный склад оружия ты там найти собрался? — бубнил Зоро, топающий за ним через огромные засеянные поля к дальней постройке в долине: амбару для хранения сена и урожая. — Мы все равно тут заперты, пока не вернут лошадь. Если бы ты не порезал мой ботинок, я бы мог вернуться в город по воздуху, а ты на втором коне. — Поехали на одном, — ныл Зоро. Воздух становился душным и горячим, и Зоро было лень даже двигаться в этом мареве. — А по пути остановимся у прозрачного озера, и ты соберешь мне цветов, чтобы я в дороге, сидя между твоими руками, смог сплести тебе венок? — цинично фыркнул Санджи. — Что-то не тянет меня на романтическую прогулку. Я не намерен сидеть с тобой на одной лошади. — Ну да, конечно, — самодовольно хмыкнул Зоро, вспоминая, что именно это и делал юный Злюка в городской конюшне. И был до усрачки этому рад, между прочим. Злюка же сейчас недоверчиво покосился на его довольное лицо, но ничего не сказал. И Зоро пришлось вернуться в настоящее, опять погрузиться в мрачные мысли о прошлом Злюки и о том, как в довесок он сам по-скотски мог поступить с ним уже в настоящем просто из похоти. Нет, он не станет! Он присмотрит, чтобы никто другой тоже не посмел обидеть Злюку. И если этот чертов липнущий к Злюке с поцелуями пират явится, ему придется сначала поговорить с Зоро, если он захочет увидеть Злюку. — О нет, только не это! — воскликнул Злюка, и Зоро дернулся: как он узнал, о чем Зоро думает?!       Но Злюка стоял, с отчаянным видом запрокинув вверх лицо. А с темного душного неба капнула тяжелая теплая капля — точно ему между глаз. Он быстро тряхнул головой, словно кошка. — Зоро, нам нужно срочно бежать в амбар, — Злюка схватил его за рукав. — Это летняя гроза!       И в этот момент кто-то на небе опрокинул разом целое ведро на Зоро с Санджи — ливень хлынул такой сильный, что они вымокли моментально. И дальше бежали уже мокрые, скользя по вмиг размытой дороге. Теплый ливень был даже приятен, но то, как угрожающе потемнело только что синее горное небо, так и вопило, что нужно найти укрытие, а не стоять посреди полей, как громоотвод.       Они ввалились в темный амбар разом, отплевываясь от теплого дождя, стекающего по их лицам. Внутри оказалось удивительно сухо, солдаты сделали крышу на славу. Вода начала протекать внутрь через приоткрытые ворота, и Зоро резко их захлопнул. Амбар погрузился в полумрак, только слышны были яростные попытки дождя простучаться внутрь через крышу. — Чувствуйте себя, как дома, король Ророноа. С такими размытыми дорогами им не вернуться в срок. Потому нам придется здесь переночевать, — выдал едва отдышавшийся Злюка.       Зоро перспектива не нравилась. После сегодняшних опасных мыслей, которые он не успел проработать медитацией, остаться с мокрым Злюкой в уединении темного амбара — слишком большое повышение ставок.       Злюка неверно интерпретировал недовольный вид Зоро. — Извини, это я виноват. Я просто волновался за лошадь и… Ааа!       По небу прокатился усиленный горным эхо почти сбивающий с ног гром. Зоро и сам бы удивился его титанической силе, если бы не Злюка. Тот в ужасе обхватил голову руками и упал на корточки, пытаясь сжаться в точку, занимать как можно меньше места. Остаточные громыхания заставляли каждый раз его вздрагивать всем телом, словно бились током вместо молнии.       Зоро с тревогой присел перед ним тоже на корточки. — Эй, Злюка, не знал, что ты боишься грозы… — тронул за плечо, чтобы увидеть бледное лицо с безумными от ужаса глазами. Гром прогрохотал где-то вдали, гораздо тише, но Злюка прошептал с перекошенным лицом: — Только не в этой темноте! Когда своды рухнут, я навсегда останусь в этой камере!