Отличница

Папа говорил: «Жизнь щедра на неприятности. Они будут поджидать тебя за углом и неожиданно нападать, делая всё ради того, чтобы ты сломалась. Но знаешь, что я тебе скажу? Сильнее девочки я ещё не встречал. Ты плачешь, потому что упала с велосипеда? Но это ты тащила его целую милю, пока твоя рана на коленке кровоточила, это ты не бросила его, сломанного, на дороге. Мы его починим, малышка, ты даже не сомневайся. Так и со всеми трудностями: важно не унывать и не опускать руки, чтобы выпутаться даже из самой сложной ситуации. А твой папа всегда будет рядом, он протянет тебе руку, хорошо?». Я безоговорочно верила отцу, но сейчас, когда я так нуждалась в его руке, когда даже пару слов от него были бы для меня спасением — его нет рядом. Маленькая частичка моей души умерла, когда я в очередной раз это осознала. Мой отец, поддерживающий и добрый отец, больше не положит свою большую ладонь на моё плечо и не заглянет в мои глаза с той улыбкой, которая обычно говорила «всё в порядке, мы со всем справимся». Я сидела на лавочке у статуи равновесия, пустым взглядом уставившись перед собой. Горечь на душе ещё не рассосалась после этого небольшого «скандала» от Фенцио, где он в очередной раз убеждал меня в том, что я — ничтожество. Он не говорил об этом прямо, но надменный взгляд, плотно сжатые губы и скрип перьевой ручки, когда учитель выводил мою фамилию в статистике ангелов, диким воем кричали: «Тебе отсюда одна дорога». И, на удивление, вела она не в Ад. Мне хотелось спрятаться от этого мира. Чуть меньше, чем через час начнётся Бал Распределения, на который я действительно мечтала попасть, но я чувствовала себя настолько жалкой и уязвимой, что единственное желание, возникшее во мне в такой важный вечер — скрыться ото всех в тени розовых кустарников. Но откуда-то позади послышался шелест травы, и я обернулась, уверенная в том, что это Энди снова будет уговаривать меня пойти на Бал в качестве его спутницы. До тех пор, пока Лора не замаячит на горизонте. — Узнать тебе пора, что при подъёме кажется сначала всегда крутою всякая гора.¹ Голос, произнесший эти строчки, немедленно заставляет меня обернуться, чтобы столкнуться с парой алых глаз незнакомого мужчины. Он улыбается какой-то совершенно магической и неземной улыбкой, обходит лавочки и под мой удивлённый взгляд садится рядом. — С вашего позволения, — говорит мужчина глубоким тоном с грубыми нотками. Мне отчего-то становится не по себе. Незнакомец не похож на здешних небожителей: пара сияющих алым заревом глаз только подтверждает мои догадки. Высокий, с лёгкой щетиной и крупными чертами лица, он непременно привлекает моё внимание. Изучающий взгляд, прикованный к моему изумленному лицу, не отталкивает, наоборот — мне хочется глазеть в ответ, словно от того, что я так долго смотрю на мужчину, все его мысли выберутся из головы и падут на мои ладони. — Знаете, в моменты душевной смуты я тоже люблю полюбоваться на эту статую. Она обладает каким-то удивительным успокаивающим эффектом. — Правда? Незнакомец как-то по отцовски улыбается мне и качает головой. — Думаю, это всё враки. Но это достойное архитектурное творение. А кто из нас не любит смотреть на красивые вещи? Необязательно даже вдаваться в смысл: сотрудничество добра и зла, невозможность их существования друг без друга, поддержание равновесия между мирами. Пустое. Достаточно просто наблюдать. Находить новые детали. Ведь мы приходим в уединенные места не для того, чтобы загнать себя в ещё большую ловушку мыслей, не так ли? Он говорит медленно и почти шёпотом, пока его глаза неотрывно смотрят в мои, и я буквально с открытым ртом слушаю мужчину. Откуда он появился? И кто он такой? Знал ли он, идя сюда, что здесь сижу я? Столько вопросов, снова столько вопросов... — Ваш взгляд полон противоречий. Вы не согласны со мной? — Я... — пытаясь собрать мысли в общую кучу, выдавливаю из себя дружелюбную улыбку. Если он из Ада, мне нужно быть с ним осторожней. — Я думаю, если что-то действительно тревожит мысли, то отвлечься, пытаясь познать истинный смысл этой скульптуры, не такая уж и плохая идея. Мужчина снова улыбается, коротко кивает каким-то своим мыслям, а затем выпускает долгий вздох. Смотрю на его сцепленные в замок руки и замечаю пару драгоценных перстней на длинных пальцах. — Так что же тревожит ваши мысли? Что заставило вас прийти сюда, пока все заняты суматошной подготовкой к Балу? В попытках придумать отговорку под этим пристальным взглядом я выгляжу наверняка глупо. Щеки мои пылают откуда-то взявшимся смущением, будто я маленький ребёнок, с которым пытается заговорить незнакомец. Но от него веет безукоризненной уверенностью, а от меня — никчёмным смятением. Так почему же я здесь? Мне не доставляет никакого удовольствия видеть твоё смазливое лицо. У тебя здесь нет прав. Очнись уже. Ты здесь никто. Ещё один ничтожный кусочек отмирает в душе. Так погибают во мне остатки человеческого? И где же та любовь, о которой твердил Сэми? Но незнакомец терпеливо ждёт моего ответа. — Я думаю, мне не стоит там быть. — Это ваше желание? Или чьи-то слова? — Моё... — я натыкаюсь на его серьёзный взгляд, будто перебирающий все мысли в моей голове, и опускаю плечи. — Чьи-то слова. — Насколько избитыми извращенной банальностью будут мои наставления о том, что чужие слова, особенно те, которые вводят вас в подобное состояние — верх ничтожности? Уж простите меня за фамильярность, но здесь только вы и ваши желания. Каждое слово будет ранить вас, а в конце от вас ничего не останется. Ни плоти, ни души. — А что же вы? — я поворачиваюсь к нему всем телом и стараюсь всё же избежать этого изучающего взгляда. Это напоминает мне утро у водоворота, когда мне показалось, правда показалось, будто за мной кто-то наблюдал. Но я сослалась на расшатанные нервы и нырнула в бездну, а эти глаза снова вернули меня в тот будоражащий кровь момент. — Почему вы не готовитесь к Балу? — О, я уже увидел всё, что хотел, — он растягивает каждое слово, и вдруг оборачивается, когда за нашими спинами раздаётся знакомый голос. — Вики! Вот ты где. Повернувшись, чтобы увидеть Дино, спешащего к нам, я возвращаюсь к своему загадочному собеседнику. Шок настигает меня в тот самый момент, когда я понимаю, что он исчез. Будто бы растворился в воздухе. — Что это было? — шепчу я, рассеянно оглядываясь по сторонам до тех пор, пока ангел не оказывается прямо передо мной. — Ты... ты видел здесь... эм... демона? — Демона? — Дино хмурится, вдумчиво вглядываясь в моё побледневшее лицо. — Я никого не видел. — Но он только что был тут! — паника подступает к горлу тугим комом. — Мы... мы даже разговаривали. Улыбка ангела выглядит вымученной, когда он вместе со мной оглядывается по сторонам. Чувствую себя сумасшедшей, доказывающей существование, не знаю, говорящей пальмы, потому что взгляд Дино, направленный на меня, только и говорит о том, что я спятила. Ладно, может быть, так и есть. И то лицо с парой чёрных глаз, сокрытое в тени парка, мне показалось. Может, и этот мир я тоже себе выдумала? А сейчас я очнусь в своей уютной квартирке на Роуз-стрит, выпью чай с мелиссой и пойду завершать портрет Энджелл — лучшей подруги. — Ты в порядке? — Дино прерывает поток моих мыслей, мягко поднимая моё лицо за подбородок. Вглядываюсь в его ясные глаза и немного успокаиваюсь: конечно, я в порядке. Этот мужчина вполне мог исчезнуть, оставшись незамеченным. Возможно, мне стоит быть внимательней в Аду и при нашей следующей возможной встрече высказать ему в грубой манере о том, что нельзя так испаряться, делая из меня параноичку. — Вики? — Да-да, — невнятно бормочу я, кусая губы. — Ты меня искал? — Мими искала. У неё к тебе серьёзный разговор.

***

Серьёзный разговор Мими был жемчужного цвета. Он изящно струился по моему телу, переливаясь и приманивая посторонние взгляды игривым вырезом в зоне декольте. Подчёркивая талию и бедра, платье всё же не казалось вычурным: строгие линии, чёткие детали, плавные изгибы. Это платье словно было сшито для меня, и мне правда с трудом пришлось поверить отражению в зеркале — казалось, оно лукавило, выдавая желаемое за действительное. Но восхищенный взгляд Мими и счастливое улюлюканье Ади подтвердило: этот наряд идеально подходил мне. Вырез груди, приводивший меня в смятение, скрывала белая меховая накидка, а образ завершала высокая элегантная прическа, сделанная Мими всего за несколько минут. Мне не хотелось узнавать, откуда она взяла серьги и колье с крупными драгоценными камнями и где научилась так искусно делать макияж — достаточно было одного отражения в зеркале и довольного Ади, которые говорили: «Девочка, Люцифер потеряет свою челюсть, когда увидит тебя». Меня впервые не волновал Люцифер. Ну, может быть, не так сильно, как обычно. Я шла на этот бал, потому что тот незнакомец у статуи равновесия звучал довольно убедительно, потому что Мими, Ади и Сэми прочли мне целую лекцию о собственном достоинстве, потому что Дино мягко взял меня за руки и, заглянув в глаза, сказал: «Это не в голову к Люциферу забираться, верно? Но, знаешь, какое бы решение ты ни приняла, я буду рядом. Тебе не о чем волноваться». Так и собралась у меня целая армия тех, кто искренне желал, чтобы я пошла. Окутанная поддержкой друзей, я сделала этот выбор. — Мы всё равно пропустили церемонию Распределения, некуда так спешить. Сэми небрежно бросает эти слова нам в спины, пока Мими с широкой улыбкой тащит меня к главному залу. У высоких двойных дверей я замечаю Дино, и широкая улыбка мгновенно расцветает на моих губах: он выглядит изумительно в своём белоснежном смокинге. Ади и Сэми ничем не уступали ангелу в своей поистине неземной красоте, и сейчас плелись где-то позади, как-то даже слишком деликатно выясняя отношения. — Да уж, я бы посмотрел на Уильяма, который даже при Анафиэле, Гермаэле и Джедутуне сгорает от мук выбора, — отзывается Ади. Его звонкий хохот эхом отбивается от стен. Мими закатывает глаза и протягивает мою руку Дино, что с неловкой улыбкой оставляет на моем запястье поцелуй. Всё это напоминает мне балы в Европе восемнадцатого века: джентльмены во фраках, дамы со смущенными улыбками (к Мими это не относится), музыка, доносящаяся из-за дверей, которые сами открываются перед нами, открывая обзор на изысканный зал. Вся наша небольшая компания неспеша входит в эту роскошную атмосферу изящества, красивых людей и неземной музыки. Теперь здесь преобладает алый: освещение поменяло свой тон, добавляя обстановке больше страсти и роскоши, а две уходящие от сцены изогнутые лестницы, на которые я в прошлый раз не обратила внимания, украшены, наверное, тоннами белых и красных цветов. Мимо меня проплывают ангелы в белоснежных нарядах, демоны со скучающим видом, взволнованные и счастливые Непризнанные. В одном из таких я узнаю Энди — он трется у подсвечников, проводя ладонью по языку пламени и широко улыбаясь. Возле него, по своему обыкновению, ошивается Лора, делая вид, что невозмутимо танцует, на самом же деле не сводя напряжённого взгляда с нашего беспечного приятеля. Дино мягко скользит ладонью по моему предплечью, привлекая к себе внимание. Я оборачиваюсь к ангелу и понимаю, что Мими уже примкнула к небольшой компании демонов, возглавляемой Ости, а Сэми и Ади, судя по тревожному выражению лица первого, вновь пытаются наладить свои полные противоречий отношения. — Не хочешь выпить? — Дино наклоняется к моему уху. — Кто мне это говорит? — я смеюсь и в удивлении поднимаю брови, все же кивая. Он вновь берет меня под руку, уводя к столам, заполненным напитками и закусками. Волнительная атмосфера торжества, эта удивительная музыка, непривычное спокойствие на душе — всё это отдаётся приятным головокружением, и я широко улыбаюсь, глядя на пустующую сцену и пытаясь вообразить себя, получающую долгожданное Признание. Самые высокие чины стояли прямо на этой сцене, пока Непризнанные с трепетом получали свой статус. Наверняка это было прекрасным зрелищем, граничащим с каким-то магическим таинством, и так жаль, что право присутствовать на самой церемонии было лишь у старших Непризнанных. — Это не алкоголь, — Дино протягивает мне бокал с жидкостью, больше напоминающей белое вино. — Но это не значит, что после него у тебя не закружится голова. — Что ж, она уже, — подношу губы к бокалу и делаю несмелый глоток. Что-то ненавязчиво-сладкое касается моих вкусовых рецепторов, и я в наслаждении прикрываю глаза, чувствуя нотки каких-то экзотических цветов. — Что это? Он улыбается уголком губ, пожимая плечами. — Обычный ангельский напиток, — медленно говорит Дино, блуждая взглядом по залу. — Но, полагаю, демоны приложили к нему свою руку. Наверняка подсыпали что-то. — Мне следует опасаться? — Не думаю. Обычно они не выходят за рамки. Просто... много не пей, — усмехнувшись, ангел неловко потирает шею. — Как это нелепо звучит. — Я всё же прислушаюсь, — делаю ещё один глоток и в наслаждении прикрываю глаза, чувствуя, как тепло лёгкого опьянения обволакивает всё моё тело. Двойные двери вновь открываются. Машинально перевожу взгляд, стараясь проигнорировать учащенное сердцебиение, и оно вдруг пропускает удар, когда я замечаю ангела, вошедшего в зал. С губ слетает вздох облегчения. Это не он. — Это Хабарил, сын Акхазриэля. Извини, я должен поприветствовать его, — Дино мягко похлопывает меня по плечу и поспешно уходит, вернув бокал на стол. Что ж, оставил меня одну. В досаде поджав губы, я отхожу от стола и опираюсь спиной о массивную колонну. Мой взгляд падает на танцующих ангелов и демонов, на Непризнанных, на девушку за арфой, пытается найти кого-нибудь из друзей или того загадочного мужчину, но все мои попытки в конце концов оказываются безуспешны, так что всё оставшееся время я просто стою у этой колонны, любуюсь танцами и пью свой поистине божественный напиток, чувствуя приятную слабость в теле от опьяняющей новизны. Внезапно заигравшая музыка — будто бы я слышала её в своём земном прошлом — заставляет меня непроизвольно задвигать бёдрами, но не успеваю я увлечься танцем, как чьи-то большие ладони вдруг ложатся на мою талию. Бокал с ангельским напитком ускользает из рук. На звон бьющегося стекла никто не обращает внимание, и я замечаю острый нос туфли, отпихивающей от меня осколки. Не оборачиваюсь, потому что знаю, кто пришёл, чтобы вновь нарушить мой покой. — Ты должна мне нормальный танец, отличница. В жилах застывает кровь, отчего останавливается и сердце, заставляя меня нелепо замереть на месте. Его ладони по-прежнему на моей талии, сминают невесомую ткань платья, пока горячее дыхание обжигает оголенную шею. Музыка продолжает играть, никто не прерывает свой танец, но мне кажется, будто время застыло вокруг нас. Едва нахожу в себе силы, чтобы на дрожащих ногах обернуться и лицом к лицу встретиться с его горящими в алом полумраке глазами. С манящих губ его не сходит соблазнительная ухмылка. А мне и вздох тяжело сделать, будучи в плену его сильных и желанных рук. — Давай же, песня скоро закончится, — хрипло шепчет он, и по тому, как рассредоточен его взгляд, я понимаю — Люцифер пьян. Мне бы его оттолкнуть, унизить, отвернуться, покинуть. Но я не могу. Из заточения его глаз и твёрдости его рук не выбраться, как бы сильно я этого... да кого я обманываю? Боже мой, Уокер, последняя лгунья из всех! Ты лгала себе, что идёшь на этот бал не из-за него, лгала, что любуешься всеми вокруг, а не ищешь его взглядом, лжешь, что не рада тому, что он сам тебя нашёл! Ты будешь гореть в аду. И, пожалуйста, не принимай это за приглашение. Ад — это плохо, это дерьмово, Ад — это Люцифер. — Я жду, отличница. Лишь потому, что ты пьян. Кивнув, я позволяю ему увести себя в центр зала, заставляя остальных расступиться перед нами. Десятки удивлённых взглядов вновь облепливают наши фигуры — новый повод для сплетен, — и Люцифер резко хватает меня за талию, отчего моё напряжённое тело буквально вписывается в его. Глаза в глаза — пьяное пламя в растопленный лёд, рука в руке, кожа к коже, так близко, слишком близко, и даже дышать у меня с трудом выходит, но я держусь, почти уверенно держусь, позволяя ему вести себя в этом танце, так резко отличающимся от нашего первого. Здесь страсть: она в его неосторожных и небрежных движениях, в остром взгляде, пронзающим меня насквозь, и даже в музыке с этим совсем не ангельским звучанием (снова демоны постарались!). Люцифер прикрывает глаза, а затем резко хватает меня за другую руку, заставляя прокрутиться в воздухе, чтобы после этого с силой сжать мою талию и отпустить в паре дюймах от сияющего мрамора, отражающего наш страстный танец. Его настойчивые руки бесцеремонно скользят по моему телу, лаская длинными пальцами покрывшиеся мурашками открытые участки кожи. Сердце бешено колотится в груди, разгоняя по венам кровь, — нездоровая концентрация адреналина. Все смотрят на нас, а он на меня, нависая над моим изумленным и пылающим лицом, и когда до наших губ остаются ничтожные дюймы, Люци вновь поднимает меня, закружив по залу. Я с силой сжимаю его ладонь и плечо, стараясь не упасть и гордо следовать за его движениями, не отрывая от него своего взгляда и не позволяя своим мыслям уйти дальше поставленной задачи — быть достойным партнёром в этом демоническом танго. Я не чувствую себя собой, я не знаю где я, лишь жар его рук и неотрывающийся от меня взгляд позволяют мне окончательно не потерять рассудок. И тогда музыка подходит к концу, сменяясь спокойным звучанием арфы. Горечь разочарования на языке и уничтоженный зрительными пытками Люцифера взгляд — вот и всё, что мне остаётся. Он отпускает меня не сразу, крепко сцепив наши руки и переплетя пальцы, и я стою перед ним, завороженная, с диким головокружением и бешеным сердцебиением, в попытках отдышаться и не упасть прямо в его сильные руки. — Что ж, это было неплохо, — демон ухмыляется, обводя моё изумленное лицо голодным взглядом. Стоит его рукам покинуть моё тело, как ледяная волна вмиг накрывает меня с головой. — Я почти поверил в тебя. Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга, что позволяет мне в очередной раз отметить, что в красоте у этого демона нет равных. Чёрный смокинг с бабочкой идеально сидит на его теле. Он выглядит превосходно. Боже мой, Люцифер правда выглядит превосходно, давай же, Вики, оторви от него свой взгляд! Прокашливаюсь и смотрю в сторону. Выхватив у проплывающего мимо Непризнанного бокал и сделав пару жадных глотков, Люцифер готовится, вероятно, вновь окатить меня своей грязью, когда я поднимаю в воздух указательный палец, прерывая ещё не начавшиеся тирады о том, какая я никчёмная: — А вот моя вера в твоё могущество пошатнулась после этого танца, спасибо, — быстро говорю я в надежде увидеть его ошеломленное лицо. Но Люци только усмехается и качает головой, будто я вновь сказала какую-то глупость. — Неужели во всем зале не нашлось ни единой девушки, решившейся с тобой потанцевать, раз уж твой выбор пал на какую-то никчёмную Непризнанную? Кажется, мои слова его совсем не задели, а, скорее, повеселили. Смерив меня усмехающимся взглядом, Люцифер поправляет бабочку с ослепительной улыбкой отвечает: — Что ж, это был не только мой выбор. К слову, как тебе беседа с моим отцом? Мило поболтала с самим Сатаной?