Весь мир был охвачен пожаром, И ты одна могла спасти меня. Chris Isaak - Wicked Game
Вооружившись самым острым оружием — словами, я и представить не могла, насколько сильно мне удастся ранить его. Я думала, у него нет души. Я думала, он не умеет чувствовать боль. Мне казалось, ничто не сможет его разбить. Проблема заключалась лишь в том, что он уже был сломлен, а мои слова только помогли его добить. Я чувствовала себя обезумевшим вандалом, осквернившим могилу. Разрушила останки человеческого в нём, облила керосином и подожгла. Люцифер выглядел так, будто от него осталась лишь зола, он выглядел уничтоженным и подавленным, а затем восстал из пепла, точно Феникс, и глаза его угрожающе засверкали в черноте ночи. Я не успела даже моргнуть, вновь оказавшись припечатанной к этой чёртовой стене. На этот раз он не мелочился: схватил за шею и поднял высоко над землёй, как тогда, в том сне, когда я явилась перед ним в образе ненавистной Лилит. В груди заклокотал леденящий страх: моя ложь грозилась сыграть со мной злую шутку. Кроваво-алый впивается в моё искаженное гримасой страха лицо. Взгляд, полный ненависти, останавливается на моих дрожащих губах. На этот раз я не блефую: страх есть, и он разрастается с каждой секундой, с каждым вздохом, сделанным с огромным трудом, пока он с силой сжимает моё горло. — Не смей, — губы Люцифера останавливаются в паре дюймов от моих губ, — говорить со мной таким тоном. — Отпусти меня, — отчаянно прохрипев эти слова, я предпринимаю очередную жалкую попытку оттащить его руку от своего горла. Широкая улыбка озаряет его побледневшее лицо. — Как скажешь. Люцифер резко убирает руку, и я падаю перед ним на колени, оглушенная острой болью от счёсанной кожи. Вид моей крови, кажется, забавляет дьявола. Внутри всё сжимается от обиды. Я поднимаю на него взгляд. — Это всё, на что ты способен? Присев передо мной на корточки, демон заглядывает в мои сощуренные от неприятных ощущений глаза. Кажется, если между нашими прикованными друг к другу взглядами поместить лист бумаги — он беспощадно заполыхает, а затем пламя переберётся на нас, и мы сгорим, сгорим, оставив лишь пару опаленных перьев рядом с нашими обугленными телами. — Ты и правда думаешь, что можешь меня обмануть, отличница? — шёпот соблазняет, но я знаю, что рука за его спиной сжимает острый клинок, в любую секунду готовый перерезать мою глотку. Люцифер обхватывает длинными пальцами мой подбородок, притягивая моё лицо к своему и впиваясь черствым взглядом в мои губы. — Глупая, глупая Вики. Я всё знаю. Кровь вдруг перестаёт шуметь в ушах. Кажется, все жизненные процессы во мне прекращают свою бесконечную гонку, настороженно вслушавшись в его слова. Я каменею и задерживаю дыхание: он все знает, он все знает, он все знает. Нельзя умереть дважды, да? Кажется, у меня снова есть шанс это проверить. — З-знаешь?.. — Бедная Уокер. Каково это — быть влюбленной в бездушного монстра, в олицетворение всеобщего зла, в последнего ублюдка, сына Сатаны и будущего Царя Преисподней, который морщится в отвращении при любом намёке на святое? Как это — любить и бояться? Думать обо мне, а потом отдергивать себя от этой мысли, как руку от чего-то мерзкого? Расскажи мне, я ничего об этом не знаю. Ведь там, — он осторожно берет мою ладонь и прикладывает к своей груди, — ничего нет. Моя душа сгнила тысячелетия назад, а может, её купил мой любимый папочка. Кажется, так ты любишь говорить? Так как же ты справляешься с этим, отличница? Мне очень интересно послушать. Под моей ладонью размеренно бьётся его сердце. Я прикрываю глаза и делаю глубокий вдох: оно здесь, оно бьётся, оно не окаменело и не обледенело. Он настоящий дьявол — вся его сущность просвечивается сквозь эти лживые слова, она пронзает мои ребра и оставляет на сердце ожоги. Я смотрю в его глаза и вижу там багровую пустоту. — Ты противоречишь сам себе, — сбивчиво шепчу я, убирая ладони с его груди. — Как же я могу полюбить такого монстра, как ты? И в этот момент в его взгляде будто что-то отмирает. Будто тот свет, тот угрожающий красный, что горел в нем все это время, ненадолго погас, как если бы что-то замкнулось внутри. Я слышу лишь его размеренное дыхание и шелест листьев под гнетом ненавязчивого ветра. Мне впервые в жизни хочется умереть во второй раз. Я не контролирую это. Вся боль, причиненная им, сама обретает голос, сама наносит ему удары, а мне лишь остаётся сидеть здесь, в этой критической близости с ним, и в сотый, в миллиардный раз ругать себя за ложь. Я боюсь не его, а его гнева. Он не монстр для меня, он никогда им не был. И те чувства, о которых говорит Люцифер... всепоглощающая обида не даёт им расцвести. Там, где могли благоухать розы, лишь колючие сухие ветви, что царапают дьявола каждый раз, когда он пытается ко мне подобраться. Люцифер молчит несколько секунд, будто собираясь с мыслями, а затем голосом, пропитанным болью, спрашивает: — Тогда что же это? Едва ли я успеваю задуматься над его вопросом, когда демон хватает меня за шею, чтобы приблизить наши лица, а затем накрывает мои губы своими. Я удивлённо выдыхаю в его рот, и он пользуется моим замешательством, чтобы проникнуть языком внутрь, переплетая его с моим. Контролировать внутреннюю дрожь не представляется возможным, меня колотит, откровенно трясёт, пока Люцифер так крепко меня целует. Сердце бьётся с такой силой, что я чувствую этот бешеный грохот пульсирующей болью в висках. Он кусает мои губы, а затем скользит по ним языком, будто зализывая раны, и я чувствую металлический привкус крови во рту, но всё это ничто по сравнению с теми катастрофическими ощущениями в моей душе. Нет, это вовсе не фейерверки — меня оглушает настоящим атомным взрывом, и я погибаю, погибаю во власти его рук и губ, в этом убийственном дурмане. Я ничего не могу с собой поделать, когда мои ладони ложатся на его грудь, не могу остановить себя и оттолкнуть Люцифера — это не в моих силах, и я не хочу, я так не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался. Но наши губы отрываются друг от друга. Дьявол переводит дыхание и, снова к ним прильнув, накрывает горячей ладонью моё бедро, подбираясь все выше. Я чувствую его пальцы, задирающие тонкую шелковую ткань платья, и меня будто окатывает ледяной водой. — Перестань, — шепчу я ему в губы, точно в бреду. — Хватит. Но он целует, он не отрывается от меня, он будто слишком увлёкся, сминая мои губы и играя с моим языком. Я отвечаю на поцелуй, словно у меня нет другого выбора, словно у меня напрочь отсутствуют мозги, но когда он касается пальцами моих трусиков, я упираюсь ладонями в его широкую грудь и с силой отталкиваю от себя Люцифера. Возбуждение, стянувшееся в тугой узел внизу живота, рассеивается, стоит мне взглянуть на его ухмылку, блеснувшую во мраке. — Что ты творишь?! — кричу я, пытаясь восстановить дыхание. И тогда он делает то, что, вероятно, будет сниться мне в кошмарах в ближайшие века. Весело ухмыльнувшись, Люцифер подносит руку ко рту и тыльной стороной ладони вытирает губы. Сердце сжимается от ни с чем несравнимой боли. Один-один, отличница. — И ты хочешь сказать, что ничего ко мне не чувствуешь? — самодовольно спрашивает дьявол, блуждая возбужденным взглядом по моей фигуре. — Дрожащее тело, все эти ахи-вздохи, полное повиновение и жалкие попытки меня оттолкнуть, ведь, о, Люцифер, у меня тоже есть гордость, я не на помойке себя нашла! На помойке, черт тебя подери. Ваша Земля — это помойка, настоящая помойка, скопище мусора, подобного тебе. — Ты просто ничтожен... — игнорируя слезы, обжигающие мои щеки, бормочу я. — Я хотя бы не притворяюсь, — Люцифер выплевывает эти слова. Мы сидим на холодной земле и смотрим друг на друга, а наши взгляды кричат то, что мы не можем сказать вслух. — Что тебе нужно от меня? Почему именно я? Наши миры бы и не столкнулись никогда, так почему, почему ты выбрал меня?! — мой голос срывается, и я встаю, стирая мокрые дорожки от слез. Люцифер встаёт следом, возвышаясь надо мной. Между нами немалое расстояние, но всё же я делаю пару шагов назад — до тех пор, пока моя спина не встречается с холодной поверхностью стены. — И снова вопрос не по адресу, отличница. Спроси об этом моего отца. — Я в этом и без тебя разберусь. — Чёрт тебя дери! — орёт он, а его ноздри раздуваются, как у быка, что вот-вот бросится на красную тряпку. — Неужели ты не можешь, мать твою, просто вырубить свое никчемное упрямство нахрен и хоть раз за свое жалкое существование послушать меня? Вся эта мыльная опера, что тут развернулась — грёбаный бред, отвод глаз от реальной проблемы. Ты не хочешь узнать, зачем понадобилась Сатане? Мне от тебя нужно лишь твоё долбаное любопытство, которое сейчас какого-то хрена валяется в отключке! Качаю головой и устремляю взгляд к небу, не понимая причины его истерики. — Зачем тебе это? — Затем, отличница, что твоя милая болтовня с моим папашей — не следствие его одиночества и не причина того, что ты ему приглянулась, — сказав это, Люцифер озирается по сторонам, делает глубокий вдох и сжимает челюсти, будто дальнейшие его слова вообще не должны прозвучать. — Он что-то замышляет. Что-то страшное. И я уверен, что это как-то связано с твоей матерью. И с твоим убийством, ведь кому-то очень понадобилось твоё присутствие здесь. Пульсирующая боль в висках превращается в ультразвук. Хочется закрыть уши, закричать во все горло, только бы прервать эту пытку. Мой убийца знал, куда я попаду? Нет, это безумие, это настоящее безумие. И неужели Сатана подбирается к моей матери через меня? Что ж, тогда у меня для него плохие новости. Встреча с ней для меня так же недосягаема, как и для него. — И что ты хочешь от меня? — безжизненным голосом отзываюсь я. Несколько мгновений Люцифер прожигает меня задумчивым взглядом. Он выглядит так, будто ему предстоит подставить голову под гильотину. Что ж, хотелось бы мне стать его палачом. — Я ищу одну вещь. В ней может быть ответ. Но мои поиски уже начинают вызывать подозрения. Если тебе дорога твоя жизнь, ведь поверь, как только мой любимый папочка добьётся желаемого, он, скорее всего, тебя убьет, ты поможешь мне её найти. Ты ведь любишь совать свой нос куда ни попадя. Я нервно сглатываю и обхватываю себя руками, а в памяти уже всплывают те моменты, когда я обнаружила Люцифера спящим с Библией в руках и вырывающим её страницы во сне. И тот день, когда мы встретились в библиотеке, а он с возбужденным видом что-то искал... ответ может быть в Библии? Если его не устраивали копии, значит ли это, что ему нужно самое первое издание? От этих мыслей все органы в животе сжимаются, а лёгкое головокружение подкашивает ноги. Люцифер ни в коем случае не должен понять, что я знаю о Библии. — Почему я должна тебе верить? — бормочу я, пытаясь увести мысли в другую сторону. — Ты ненавидишь меня и, вероятно, устроишь пир на весь мир, когда твой отец меня убьет. — Это правда, — он кивает. — Но то, что он задумал, пугает даже меня. Я не могу быть уверен в том, что он сейчас меня не слышит, во всяком случае, мне нужна твоя помощь. — После всего, что произошло?.. — Это в твоих интересах тоже, отличница. Под угрозой твоя жизнь и жизнь твоей матери, если ты это ещё не поняла. — А ты, значит, добрый самаритянин, который пойдёт против отца, чтобы меня спасти? — Не неси бред, у меня есть причины на то, чтобы выяснить его планы раньше, чем он посвятит меня в них. — И что это за причины? — Вот оно, — он поднимает палец вверх и удовлетворённо кивает. — Что? — Это раздражающее любопытство. Оставь его при себе, Уокер, оно нам пригодится. — Но я ещё не согласилась. Как я могу помочь тебе найти что-то, если я даже не знаю, что ты ищешь? — Тебе достаточно просто ошиваться поблизости. И если произойдёт что-то из ряда вон выходящее, ты будешь на подстраховке. Тебе нельзя знать, что это за вещь, потому что ты только и будешь думать об этом, а хранители библиотек и некоторые... кхм, личности читают мысли и запросто заберутся в твою голову, чтобы все разнюхать. А то, что я ищу, вообще не должно находиться в моих руках. Едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Ещё бы, черт тебя дери, не должно. Люцифер, читающий Библию — зрелище не для слабонервных. — Супер, я буду искать неизвестно что, а ещё страховать твой дьявольский зад, будто мы не жаждем смерти друг друга, — я фыркаю и отворачиваюсь, чувствуя, как желание обезопасить себя и маму борется с желанием послать дьявола куда подальше. Но реальные риски уже упираются мне в спину острием копья и угрозой взгляда, так что я выдыхаю и возвращаю обречённый взгляд к Люциферу. — Хорошо. Я помогу тебе найти ответ. Только при одном условии. Знакомая ухмылка расцветает на губах, что несколько минут назад с такой страстью меня целовали. В алых глазах вспыхивает азарт. От сломленного, разбитого Люцифера не остаётся и следа. — Сделка с дьяволом? Интересненько. — Как только мы найдём это, ты оставишь меня в покое. Никаких издевательств, шуток, попыток поцеловать меня или убить. Каждый вернётся в свой мир, и они ни за что и ни при каких обстоятельствах не пересекутся. Я отчеканиваю эти слова, наблюдая за тем, как одна за другой сменяются эмоции на его красивом лице. Наконец, удовлетворенно кивнув, Люцифер протягивает мне ладонь. — Я согласен, отличница, — мы пожимаем друг другу руки. — Сюда бы иглу, договор письменный да пару свечей — завладел бы твоей душонкой на вечное пользование! Широко распахнув глаза, я выдергиваю ладонь из его хватки. Люцифер усмехается. — Не бойся, отличница. Чтобы договор вступил в силу, тебе придётся отречься от вашего обожаемого Бога и признаться мне в любви и верности. Хотя, уверен, последнее ты обеспечишь с радостью. — Утихомирь свое эго, — рявкаю я. — Когда начнём? — Сегодня после занятий ты будешь ждать меня у вашей библиотеки. Я опускаю взгляд, чтобы придумать очередную колкость, а когда поднимаю глаза — Люцифер уже не стоит напротив. Волна беспокойства поднимается в душе, но быстро сменяется удовлетворенностью. Что ж, в таком случае, не будет ничего подозрительного в том, что однажды Люцифер случайно обнаружит меня в своей комнате посреди ночи. Скажу, что пришла по нашему «общему тайному делу» и в очередной раз надругаюсь над его сном. Умница, Вики Уокер. Ты просто умница. Продолжай уверенно гнать себя в пропасть.***
— Где ты шлялась всю ночь?! — Я? Я не шлялась. — Просто я шлялась и рассчитывала, что ты задашь мне тот же вопрос. Обиженно надув губы, Мими кидает в меня свою подушку и принимается у меня на глазах расстегивать свое кожаное платье. Ловко выбравшись из этого откровенного наряда, в котором она похожа на Госпожу из бдсм-клуба, девушка остаётся в одном нижнем белье и упирается руками в бока. — Хорошо, — я откидываю от себя одеяло, делая вид, что только что проснулась, а не вернулась в комнату пару часов назад и все это время прожигала взглядом потолок. — Где ты шлялась? — Мы зависли с Ади и Ости в её спальне... и угадай, у кого был ошеломительный тройничок? Поиграв бровями, она широко улыбается и забирается на мою кровать. Мне только и остаётся в удивлении открыть рот. Что ж, даже не знаю, что лучше — моральное изнасилование Люцифером или почти реальное Ости. — Но я думала, что Ади и Сэми... — Ой, это не наше дело! Точно не моё и не Ос. Мы решили поразвлечься, мы развлеклись, — Мими мечтательно закатывает глаза. — Жаль, ты куда-то пропала. Потому что те вещи, которые Ади вытворяет своим язычком... — Я поняла! — подняв ладони, кричу я. Несколько секунд мы молчим, и когда я чувствую пальцы Мими на своих бёдрах, мягко прерываю её дальнейшие действия: — Мне все равно не даёт покоя их разлад с Сэми. — Сэми сам виноват, — брюнетка, наконец, встаёт с моей кровати и достаёт из шкафа полотенце. — Его волнует табу, а Ади ничего не волнует. Вот они и собачатся. Не забивай себе голову. Махнув рукой, Мими выходит из комнаты в одном нижнем белье — ничего удивительного. Я вновь откидываюсь на спину и в мрачной задумчивости гляжу в потолок, оттягивая пальцами нижнюю губу. Всё ещё горит от поцелуя с Люцифером. Но сладкая пелена воспоминаний мгновенно сменяется тугим комом вопросов и переживаний. Ади не задумывается, когда делает больно Сэми. Это паршиво. И пока я истерила с Люци, он был одинок и сломлен поступком человека, в которого влюблен. Я должна была быть рядом с ним в этот дерьмовый момент. Гонимая желанием как можно скорее поговорить с Сэми, я встаю с кровати и наспех одеваюсь. Влажные после душа волосы могут выдать Мими, что я и сама недавно вернулась в постель, но её, к счастью, здесь нет. Надев чёрные джинсы и бордовый топ, я завязываю волосы в хвост и фыркаю на собственное отражение в зеркале. Мне казалось, что этап с походом на занятия после бессонных ночей я миновала. Но всё это повторяется по черт знает какому кругу, и я не представляю, как выдержу лекцию учителя Армелиона и его убаюкивающий голос. Сияющий белизной коридор встречает меня эхом многочисленных голосов. В мыслях пульсирует бешеное желание поставить этот мир на паузу и выдохнуть: я не готова идти с Люцифером в библиотеку. Но меня волнует моя безопасность и цели убийцы, жизнь моей матери и планы Сатаны, так что я сжимаю волю в кулак и гордо вздергиваю подбородок, чтобы встретиться лицом к лицу со всеми трудностями. Но вместо трудностей я встречаюсь взглядом с Одо, стоящим у фрески «Танцующие грации» Хайеса. Изумрудные глаза мгновенно впиваются в мои. Твою мать. Ссутулившись, я ускоряю шаг в надежде как можно скорее добраться до нужной аудитории и беспроблемно пролететь мимо него. Но он вдруг улыбается и протягивает мне руку. — Девушка, простите за беспокойство, — Одо переступает мне дорогу. — Мы с вами прежде не встречались? Облегчённо выдыхаю и расслабленно опускаю плечи. Люцифер, сукин ты сын, умеешь же быть полезным. — Нет, могу я пройти? В зелёных глазах мелькает узнавание, так что я опускаю взгляд и обхожу парня стороной, чтобы направиться на занятие к Армелиону. К счастью, этот мистер Шаловливые Ручонки не спешит броситься за мной, так что я могу больше не беспокоиться о нём. Уже у дверей замечаю высокую фигуру Дино. И выглядит он так, будто специально поджидает меня. Это что, квест «доберись до аудитории»? — Доброе утро, — говорю я ангелу и приветливо улыбаюсь, заглядывая в дверной проем. Лора сидит за нашей партой и разглядывает свои ногти, а Энди со скучающим видом смотрит в потолок. Тоска. — Не потрудишься объяснить, куда ты вчера пропала? — Дино сбавляет голос на полтона и осторожно берет меня за локоть, уводя как можно дальше от столпившихся у дверей Непризнанных. — Только не говори, что ты опять была у Люцифера. — Нет, но я была с ним, — тихо отвечаю, не желая лгать другу. — Ты знаешь, кто такой Одо? Ангел хмурится, а затем качает головой. — Он приставал ко мне, пока я стояла на улице и пыталась переварить информацию, которую ты от меня скрыл. — О чем ты говоришь? — О Сатане. Услышав эти слова, Дино округляет глаза и оглядывается по сторонам. — Могла бы ты быть немного... потише? — Почему ты не сказал мне? — недовольно шикаю я. Пока Дино обдумывает ответ, который мне известен, я пытаюсь решить, рассказывать ли ему о нашей сделке с Люцифером или нет. Если я признаюсь ему, он захочет принять в этом участие. Я не должна подвергать его опасности. Кого угодно, только не своих друзей. — Я переживал за свою рубашку, которую ты облила бы напитком, — Дино выдавливает улыбку, и я закатываю глаза. — Так что ещё за Одо? Он обидел тебя? Ты знаешь, нам нужно поднять этот вопрос, ему следует... — Его уже наказали, — тихо отвечаю я и опускаю взгляд. — Не важно. — Ты знаешь, нам нужно выяснить, что Са... — парень запинается и морщится. — В общем, что отцу Люци понадобилось от тебя. И я бы хотел поговорить насчёт... Речь Дино прерывает эхо шагов. Он смотрит через моё плечо и поджимает губы. — Доброе утро, учитель, — говорит ангел. Я оборачиваюсь, чтобы поприветствовать Армелиона и, договорившись с Дино вернуться к этому разговору позже, отправляюсь за учителем в аудиторию, чтобы следующие полтора часа попытаться не уснуть под его колыбельные, озвучивающие священные писания.***
Он стоит, прислонившись к стене из белого мрамора, засунув руки в карманы и чуть склонив голову набок. При ярком дневном свете узоры татуировок на его шее становятся ещё выразительнее, непременно приковывая к себе взгляд. В глазах мутнеет, стоит мне дать слабину и представить, каково это — выводить их контур языком, но я мысленно отвешиваю себе пару пощёчин и на негнущихся ногах направляюсь к Люциферу. Несколько бесконечно долгих занятий, на одном из которых я снова выслушивала от Фенцио лекции о собственной бездарности, наконец, подошли к концу. К моему счастью, Дино куда-то запропастился, так что на одном перерыве я узнала от Сэми, какой Ади мудак, а на другом от Ади, какой Сэми паникёр. План третьего перерыва, посвящённый примирению этих двоих, с треском провалился, когда я снова наткнулась на Одо и была вынуждена вернуться в аудиторию, чтобы в оставшиеся двадцать минут выслушать от Лоры историю о том, как Энди почти решился пригласить её на танец вчера. — Ты уверен, что это хорошая идея? — говорю я, подходя к Люциферу. Он обводит меня задумчивым взглядом и качает головой. — Не уверен, — дьявол фыркает, — ты же здесь. Мне приходится приложить усилия, чтобы не общипать перья этого самонадеянного павлина. Мы идём молча, плечом к плечу, и в такой же неуютной тишине останавливаемся напротив дверей, ведущих в библиотеку. Ощущение вынужденности, неискренности горьким привкусом остаётся на языке, когда я вдруг резко хватаю Люцифера за предплечье, вспомнив о Наэлле. — Хранительница библиотеки ведь читает мысли... вдруг её насторожит то, что ты ищешь? Дьявол смотрит на меня, как на идиотку, а затем щёлкает языком. — Она не заберётся ко мне в голову, отличница, даже если я сделаю трепанацию черепа. Ухмылка бьётся сквозь плотно сжатые губы. Ну-ну, Люцифер, я бы на твоём месте не была так уверена в этом. — К тому же, — говорит он, хватаясь за ручки двери, — мы пришли сюда не за тем, чтобы найти нужную мне вещь. Нам нужны кое-какие свитки. Это не библиотека, а детский сад, и самое древнее здесь — Наэлла. Сбитая с толку, я решаю промолчать и покорно последовать за ним внутрь. У самого входа с приветливой улыбкой нас встречает хранительница, и я стараюсь думать о свитках, а не о Библии, чтобы не вызвать лишних подозрений. Проигнорировав появление Наэллы, Люцифер молча уходит вглубь книжных лабиринтов, а я так и остаюсь стоять перед ней, пытаясь подобрать слова. За спиной раздаётся скрип двери. Я оборачиваюсь, и сердце в гадком предчувствии пропускает удар, когда я вижу возвышающегося надо мной Геральда. Грозный вид и пульсирующая вена на шее говорят мне — я в дерьме. А затем он подтверждает мои худшие опасения, угрожающим тоном заговорив: — Вики Уокер и Люцифер Денница, пройдите в мой кабинет. Обсудим вчерашнее происшествие.