Отличница

Я чувствую это. Каждая клеточка моего тела наполняется теплом, когда я чувствую это. Сердцебиение. Размеренное, живое сердцебиение. У дьявола тоже есть сердце, оно тоже бьётся. Совсем близко, прямо здесь, стоит только приложить ухо к его широкой груди, чуть ослабить хватку на его шее и расслабиться, позволив себе унестись в небытие под этот тихий убаюкивающий такт. Истинная колыбельная, действующая на меня подобно сильнейшему снотворному. Мои веки тяжелеют, и все, что мне остаётся чувствовать — сильные руки, сомкнутые на моей пояснице и под коленями, пока кто-то несёт меня сквозь непроглядный ночной туман. Тяжело задышав, я шатко балансирую между сном и реальностью, а затем вдруг ощущаю, как моя спина встречается с холодными простынями. Тепло рук покидает моё тело. С трудом разлепляю веки и фокусирую зрение, уловив в вечной темноте лишь кровавый отблеск знакомых глаз. Горячая ладонь скользит по моим волосам, пальцы касаются щеки, обводят контур губ. Мои ресницы беспощадно трепещут под этой почти невесомой и такой необходимой лаской, всё моё тело парализовано шоком и эйфорией, пока я лежу, неподвижно и тихо, боясь спугнуть этот приступ неожиданной нежности от самого дьявола. — Спокойной ночи, отличница, — тихий шелест проникает в самое сердце. Лёгкое дуновение ветра — и вот в моей комнате нет никого, кроме мирно посапывающей Мими и ошеломленной меня. Откинув голову на подушки, прикрываю глаза лишь на секунду. Сон расползается по моим венам вязкой субстанцией, он смешивается с кровью, настилает плотную пелену на сознание, оставив лишь неясные очертания малиновых губ, густых чёрных ресниц и кровавых глаз, прикованных к моему неподвижному телу. Утро застает меня врасплох. Всё тело сотрясает какая-то бешеная вибрация, и я резко принимаю сидячее положение в кровати, судорожно оглядываясь по сторонам. Ночь пролетела, как один миг, напомнив о себе лишь приятной истомой внизу живота и сладким привкусом на языке. Часто задышав, точно после марафона, я обращаю взор к сидящей за туалетным столиком Мими. — Что это было? — первый вопрос, слетевший с моих губ. — Тренирую тебя, девочка, — она бросает эти слова, не оборачиваясь, расчёсывая свои иссиня-чёрные волосы. — У вас через полчаса урок Воздействия. Тело немеет, будто под тяжелейшим прессом, и я разминаю шею и плечи, нехотя скидывая ноги с постели. Одна за другой картинки вчерашней ночи мелькают перед глазами, не желая останавливаться на чем-то одном. Каждое совершённое вчера безумие костлявой рукой сжимает моё сердце, но как странно сейчас не чувствовать ничего, кроме приятной усталости. С ума сойти. Мы провели с Люцифером ночь вместе, и он даже не попытался меня убить. И где же то чувство вины, где сожаление, где отвращение к самой себе? Я ощущаю себя на вершине, выше небес, выше всего, что подвластно нашему разуму, я испытываю такое удовольствие, лишь мысленно возвращаясь в ту ночь у камина... так что же теперь? Сейчас, когда мы окружены высоким забором противоречий, что так и норовит отделить нас друг от друга. Когда слетевшая с катушек дьяволица ждёт, пока я выполню её указание, пока сам Сатана имеет на меня виды, пока кто-то из моего близкого окружения — предатель, пока Люцифер, тот Люцифер, что вытирал губы после нашего поцелуя и принимал за честь испортить мне жизнь, желает мне спокойной ночи и целует в макушку? У меня нет ни единого повода наслаждаться моментом, но именно это я и делаю, испепеляя счастливым взглядом пространство перед собой. — Кстати, куда ты вчера умчала? Впервые слышу такой тон у Мими. Она словно пытается казаться беззаботной, и я обращаю взгляд к ней, нахмурившись и стараясь вырвать самую логичную отмазку из целого роя оправданий. — Э-э-э, сначала в библиотеку... а остаток вечера провела с Дино. — С Дино? — взгляд, обращенный ко мне в отражении зеркала, заставляет меня вздрогнуть. Девушка хватает черную помаду и открывает колпачок, не сводя с меня глаз. — Интересненько. — Что? — Ничего, — она пожимает плечами. Встав с кровати, я подхожу к шкафу, достаю полотенце и нижнее бельё, вопросительным взглядом уставившись на Мими. — Ты не из тех, кто будет что-то утаивать. Демоница резко поворачивается ко мне, сощуривается и громко щёлкает языком. — Ты тоже. Звонкая пощёчина её слов на долю секунды оглушает меня. Я хлопаю ресницами и пытаюсь состроить максимально глупое выражение лица, но девушка вдруг улыбается и несильно ударяет меня по плечу. — Да ладно. Это ваши дела. — Чьи «ваши»? — Ваши с Дино. Облегчение такое, словно я без особой боли сбросила тяжелейшие крылья. Оно застает меня врасплох, и я улыбаюсь, даже слишком широко для девушки, которую якобы разоблачили. Мими выгибает бровь. — Между мной и Дино ничего нет. Несколько секунд она молчит. Игриво поднимает взгляд к потолку, прикусывает указательный палец. Взгляд серых глаз врезается в меня выжданным вопросом: — А между тобой и Люцифером? Облегчение покидает меня так же быстро, как и настигает. Эти американские горки в виде её улыбок, откровенного подозрения и шуток начинают выводить из себя. Я хватаю свои вещи, кручу указательным пальцем у виска и стремительными шагами направляюсь в душ. До боли в костях не хочу смывать с себя его прикосновения, его поцелуи, аромат его тела. Вода горячая, кипяток, а мне холодно, мне так холодно, холодно и страшно, что она смоет последнее, что связывало меня с ним. Так или иначе, спустя несколько минут тело расслабляется, пар застывает перед глазами, но в непроглядном тумане я вдруг вижу эти алые глаза. Они смотрят на меня, они усмехаются, и вот чёткий полноценный образ, наконец, предстаёт передо мной. «Всё это было игрой, отличница, не по-настоящему, я лишь хотел проверить, насколько легко ты сломаешься и как быстро мне удастся тебя трахнуть», — яд льётся с его-моих любимых губ. Слова Люцифера тугой петлёй стягиваются на шее, слезы уже льются из глаз, смешиваясь с водой из душа, и я опускаюсь на пол, подбирая колени к груди и обхватывая их руками. Дрожащие пальцы с трудом находят кран. Горячие струи воды перестают избивать моё тело, пар рассеивается, а вместе с ним и образ дьявола, стоящего передо мной. Это всего лишь воображение. Израненное плачевным опытом воображение. Всё было по-настоящему, он не играл, он не хотел причинить мне боль... не хотел ведь? В память острыми копьями врезается тот проклятый день в ивовом сквере. Всё, что делал и говорил Люцифер, было направлено лишь на то, чтобы причинить мне боль. Уничтожить. Растоптать мои тогда ещё такие чистые и наивные чувства, моё доверие к нему и к каждому, кто входит в мою жизнь. И неужели сейчас, после всех откровений, он снова намеревается меня разбить? С какой удивительной яростью бушует во мне этот контраст ощущений: я не жалею, совсем не жалею о произошедшем, но так отчаянно боюсь, что он снова сделает мне больно. — Ты справишься, Уокер, — шепчу сама себе, поднимаясь с холодного пола в душевой кабинке. — Просто встреть этот день с гордо поднятой головой. Эту мантру мне приходится повторять на протяжении всего утра: пока одеваюсь, избегая прямого взгляда Мими, пока на ватных ногах следую по наводненным коридорам, то и дело возвращаясь в минувшую ночь у камина, пока, оторопев, догоняю нашу группу уже у выхода из школы. С десяток Непризнанных, ангелов и демонов гуськом следуют за Геральдом во внутренний двор. Точно. Урок Воздействия. Удивительной и самобытной красоты деревья встречают нас почти у самого края пропасти. В воздухе парят острова, над головами порхают экзотические птицы, цветы самых разных оттенков и видов расстелились под ногами. Где-то позади шумит водопад, а если повернуть голову вправо, можно увидеть лабиринты джунглей, таинственно зеленеющие вдали. Когда школа остаётся на приличном расстоянии, а я догоняю толпу учеников, взгляд мой ненароком натыкается на знакомые бордовые крылья. Сердце с грохотом принимается биться о грудную клетку, в горле пересыхает, голова кружится. Типичная реакция на его появление. — Эй, я тут не один опоздавший! — кто-то хватает меня за предплечье, заставляя резко затормозить. Голос Энди я узнаю не сразу — так давно мы с ним не пересекались. Обучение здесь строится по типу обычной старшей школы, и это не может не радовать: ты сам выбираешь себе предметы, зависящие от пути, который ты собираешься выбрать, при этом самые базовые учения в любом случае должны присутствовать в твоём расписании. Урок Воздействия — для продвинутых, для тех, кто хочет как можно скорее добиться успеха. Занятия обычно проходят вместе с ангелами и демонами, так что более неожиданно увидеть здесь Энди, чем Люцифера. Непризнанный выдавливает кривую улыбку, кивая на группу студентов неподалёку. — Это первое занятие для нас, волнуешься? Взгляд машинально падает на спину Люцифера. Он не выглядит напряжённым, как это обычно бывает, просто стоит, кажется, сложив руки на груди. Конечно же, я волнуюсь, глупый. Но вовсе не из-за какого-то занятия. — Нет, думаю, все будет в порядке, — тихо говорю я, возобновляя шаг. — Правда? Ты же понимаешь, что демоны вряд ли включат жалость и благоразумие, скидывая нас в пропасть? Слова Энди заставляют меня резко остановиться. Сердце пропускает удар, глаза округляются в шоке, и я выдаю тихий смешок, так ему и не поверив. — Что, прости? — Энди, Вики, мы ждём только вас! — грозный голос Геральда прерывает ещё не начавшуюся речь Непризнанного. Небольшая группка студентов — тех, кто рвётся выше и тех, кто просто обязан быть здесь — в любопытстве оборачивается на нас. Кровавое зарево вспыхивает настоящим пожаром, впиваясь в мои глаза удивлённым взглядом. Люцифер склоняет голову набок, хмурится, а затем так же резко отворачивается. Что это было, черт подери? Игнорируя внутреннюю дрожь и Энди, я подхожу к ним и в очередной раз за это утро в ужасе сотрясаюсь. Рядом со мной стоит Одо. Он обводит мою фигуру любопытным взглядом, заставляя меня недовольно фыркнуть и отвернуться, чтобы лицом к лицу встретиться с Ади. Парень подмигивает мне и кивает в сторону напряжённого Геральда, ставшего у самого края пропасти. Всё будет в порядке, уверяю я себя, не сводя глаз с задумчивого Люцифера, всё точно будет в порядке. — Я не сторонник долгих и нудных лекций, — начинает учитель, блуждая серьёзным взглядом по нашим лицам. — Вы должны понимать, что навык Воздействия несопоставим по своей сложности с другими, полученными вами ранее. Телепатия, телепортация, считывание энергии, контроль снов, — на этих словах я вздрагиваю и поворачиваю голову в сторону Люцифера, что смотрит куда-то в белесую даль пропасти. — Всё это базовые дисциплины. Воздействие подвластно не каждому, но я рад, что в этом семестре наша группа включает в себя гораздо большее количество студентов, чем в прошлом. Геральд солгал, сказав, что он не сторонник долгих лекций. Его вступительное слово растягивается, кажется, на целую вечность, и я скольжу взглядом по всем, находящимся здесь, отмечая про себя, что кроме Люцифера, Энди, Ади и Одо я больше никого не знаю. Что ж, тем лучше. Словно почувствовав на себе мой пристальный взгляд, Люци оборачивается. Зрительный контакт длится не дольше, чем несколько секунд, но меня прошибает током, и я опускаю глаза, мысленно ругая себя за несдержанность. Но в каждом его мимолетном жесте, в желваках, играющих на скулах, в его напряженных мышцах, обтянутых тканью белой рубашки (может ли это значить, что сегодня он в хорошем настроении?) я вижу, что он чем-то озадачен. Разумеется, мне не стоило ждать, что в эту же секунду он бросится на меня с объятиями и поцелуями, но я так надеялась, что к этому моменту весь лёд беспощадно расплавится в его глазах... — Технология схожа с технологией считывания энергии. Выберите себе пару, — голос Геральда забирается в мои мысли, расталкивая их и заставляя сосредоточиться на этой довольно важной задаче. Ловлю на себе взгляд Люцифера и уже собираюсь улыбнуться, когда какой-то вдруг пробудившийся внутренний стержень впивается в мою душу пугающей угрозой: не смей. Хватит. Я не верю. Я боюсь. Я должна сделать шаг в сторону и затаиться, ожидая удара, быть к нему готовой, чтобы не умереть от боли, которую, уверена, он собирается мне причинить. Если я сейчас же брошусь к нему — к чему это приведёт? Мне будет ещё невыносимее. Нужно подождать, а затем ударить первой, если его намерения и правда далеки от искренних. — Не против? — снова Энди. Киваю Непризнанному и нервно сглатываю, замечая, что Люцифер становится напротив Ости. Раздражение разливается по всему телу, но я изо всех сил стараюсь на них не смотреть. Что ж, если я всё же овладею навыком Воздействия, эту сучку будет трясти как после самой бешеной попойки. — Определитесь, кто из вас будет мелинго — воздействующим, а кто каром — тем, на кого воздействуют, — говорит Геральд. — Кар должен полностью расслабить тело и прикрыть глаза. Мелинго — слиться с каром, создать зрительный контакт даже сквозь закрытые веки. Напрягите ваше тело и визуализируйте ту силу, которую вы хотите передать кару. Это может быть удар, толчок, передвижение, дрожь, прикосновение. Никакого тактильного контакта. Кар не должен отвлекаться на внешние факторы, так же, как и мелинго. На это могут уйти часы. Пробуйте. Решение о том, кто будет мелинго, а кто каром, принимается в считанные секунды. Энди отходит от меня на шаг и прикрывает глаза. Пытаясь вспомнить, какого они цвета, чтобы воссоздать зрительный контакт, я то и дело перевожу взгляд к Ости и Люциферу. Всё происходит мгновенно: какая-то невиданная сила, созданная дьяволом, отталкивает её к самому краю пропасти, заставляя Геральда подорваться с места и протянуть ошеломленной и явно взбешенной демонице руку. Желание в ту же секунду броситься на шею Люциферу подавляется собственным благоразумием и обидой неизвестного происхождения. — Я же просил вас: не переусердствуйте! — грубо рявкает учитель. — Люцифер, ты лишаешься возможности быть мелинго. — О, правда? Как же я это переживу, может быть, с обрыва спрыгнуть? — Насчёт обрыва! — одна из Непризнанных вдруг поднимает руку, обращаясь к Геральду. — Почему мы должны тренироваться у пропасти? Вдохновленный её вопросом, Энди кивает. Учитель подходит к девушке, как-то даже слишком по-доброму улыбаясь. — Чтобы стимулировать вас, к тому же, о наличии крыльев все же не стоит забывать, вы так не считаете? Непризнанная краснеет и упирается взглядом в зеленеющую под ногами траву. Когда Энди касается моего плеча, я вспоминаю о задании, вновь пытаясь представить ту силу, с которой я хочу на него воздействовать. Отовсюду слышатся крики, смешки, звуки падения, но у меня ни черта не выходит. Мысли то и дело возвращаются к Люциферу, к каждому его откровению, к догадкам об амансе, о планах Сатаны и Лилит, к рукам и губам Люци, к тем невероятным и будоражащим кровь ощущениям, когда он во мне, когда все обретает смысл, когда я не чувствую себя жалкой, а он не считает себя монстром, и нет этого таинственного кольца, кулона и Библии, нет страха за жизнь отца и существование матери, нет ничего, что сделало бы меня уязвимой. — Могу ли я попробовать? Резко распахнув глаза, я замечаю перед собой знакомого парня, и сердце моё проваливается в пятки. Энди уже стоит где-то в сторонке, а Люцифера и вовсе нет поблизости, так что я нервно сглатываю и поднимаю неуверенный взгляд на Одо. — Ты будешь каром? — едва слышно спрашиваю. — Вики, на то, чтобы ты смогла на кого-то воздействовать, могут уйти годы, учитывая твою усидчивость. — С чего ты взял, что я не усидчивая? — Я наблюдал за тобой, — неискренне-добрая улыбка растягивается на его губах. Взгляд зелёных глаз вдруг на секунду впивается в кулон на моей шее, а затем снова возвращается к моему настороженному лицу. — Ты каждые полторы секунды нервно вздыхала, оборачивалась, искала кого-то глазами, а потом снова возвращалась к бедолаге Энди, чтобы повторить ту же процедуру. Мимолетный жест — может быть, даже не стоящий внимания — заставляет меня принять решение. Одо не просто так бросил взгляд на мой кулон. Он не просто так подошёл ко мне, когда не приблизился даже Люцифер. Я должна всё выяснить. Чего бы мне это не стоило. — Так ты помнишь меня? — обыденно и с притворным дружелюбием спрашиваю я. — Помнишь, как настучал на нас с Люцифером Геральду и Фенцио? Одо вскидывает брови. Замечаю, как белеют его губы от той силы, с которой он их сжимает. — Не понимаю, о чем ты, — улыбнувшись, отвечает он. Делаю шаг по направлению к парню. Одо опускает на меня свой самодовольный взгляд, кажется, пребывая в крайнем предвкушении моих дальнейших слов. — Что тебе нужно? — я сощуриваюсь и складываю руки на груди. — Лилит послала тебя? Ты ведь не просто так подошёл ко мне тогда, после бала. Я вижу насквозь таких, как ты. И если ты прислуживаешь ей, то можешь передать, что её просьба не будет выполнена, пока она не согласится на моё условие, которое я озвучу как только спущусь на Землю. И если до этого момента она посмеет сделать что-то с моим отцом, я её уничтожу, как и обещала, вопреки всем этим пустым угрозам, слетевшим с её грязных губ. Каждое слово я выплевываю в изумленное лицо парня, как если бы это было что-то отвратительное. Одо хмурится, округляет глаза, приоткрывает рот, и этот контраст эмоций вовсе не вяжется с той ухмылочкой, которую я ожидала увидеть. Отведя себе несколько секунд на то, чтобы, очевидно, прийти в себя, ангел наклоняется к моему лицу: — Подожди... Лилит вернулась? Та самая Лилит, которая весь Ад и Небеса нагнула? — Не делай вид, будто ты не знал об этом, — раздражённо фыркаю, отступая, но он вдруг хватает меня за локоть. — Одо, отпусти меня. — Ты так распиналась на свои угрозы, малышка, какая досада, что я и правда не был в курсе о Лилит. Что ж, спасибо за полезную информацию. Она нам пригодится. Все органы в животе переворачиваются, когда я слышу эти слова. — Нам?.. — Мы слишком много времени потратили на болтовню, давай займёмся заданием, — он говорит эти слова быстро, хватает меня за плечи и отстраняет от себя. Я качаю головой, широко распахнув глаза, чтобы он не смог создать односторонний зрительный контакт, но вдруг какая-то ярко ощутимая сила молниеносно отталкивает меня назад. Не успеваю даже расправить крылья и осознать происходящее, чувствуя, как моё тело стремительно летит вниз — в самую пропасть. Мимо проносятся облака, острова, очертания школы размываются потоками ветра, грудную клетку распирает от боли, я пытаюсь расправить крылья, но воздух настолько сильно бьёт мне в спину, что сделать это не представляется возможным. Привкус смерти от падения на языке вкупе с адреналином создают какой-то совершенно безумный водоворот в моей душе, потоки ветра разбивают кожу, и когда кажется, что неизбежное близко, чьи-то сильные руки смыкаются на моей талии и поднимают ввысь. Взмах бордовых крыльев, знакомое тепло, такой любимый аромат — цепляюсь за рубашку Люцифера как за единственное, что может меня спасти, утыкаюсь носом в его горячую шею с ярковыраженными переплетениями вен и крепко зажмуриваю глаза. Бешеные потоки ветра выбивают из моего тела весь страх. В считанные секунды мы вновь оказываемся на территории школы. Люцифер грубо бросает меня на землю, заставляя меня застонать от боли при встрече моей спины с твёрдой поверхностью, и поспешными шагами направляется прочь. В панике оглядываюсь по сторонам, пока зона видимости не ограничивается толпой студентов, окруживших меня. Геральд пробивается через них, опускаясь передо мной на колени. — Ты в порядке? Цела? Шок от произошедшего медленно отступает. Теперь все, что случилось — далёкие картинки, словно всё это было не со мной, и я наблюдала за происходящим со стороны, а не участвовала напрямую. Тело начинает судорожно трястись, в голове каша, и только ощущение рук, сомкнутых на моей талии, не даёт мне окончательно сойти с ума. Геральд обхватывает пальцами мой подбородок и обращает побледневшее лицо к свету, берет за руки, вытягивает мои ноги, пытаясь найти на мне хоть какие-то увечья. Какофония удивлённых возгласов студентов разрывает мою голову на части от сумасшедшей боли. Всё начинает кружиться, и чувство, будто кто-то изнутри ломает мои кости, заставляет мое тело обмякнуть в руках учителя. Последнее, что я слышу прежде, чем мир погружается во тьму, его обеспокоенный, но твёрдый голос: — Одо будет исключён из школы за содеянное, не сомневайся.