Отличница

Первое, что я вижу, распахнув глаза — темно-синий полумрак почти непроглядной ночи. Едва успев разлепить веки, я уже чувствую, как страх расползается по всему телу колючими мурашками. Холод вонзается в кожу, но на смену недоумению приходит облегчение — под ледяными ладонями я чувствую шёлк собственных простыней, улавливаю ненавязчивый аромат духов Мими и ещё чей-то запах, кого-то, кто сидит на краю моей кровати. Вглядевшись в силуэт мужчины, я испуганно вздрагиваю и отскакиваю назад, морщась от боли при встрече моей спины и изголовья кровати. Кровь застывает в жилах, когда нежданный ночной гость поворачивает голову в мою сторону. Кроваво-алые бездны вспыхивают самоудовлетворением. — Не бойтесь меня, Вики. Я услышал о том, что произошло. Решил лично навестить вас. Сатана щёлкает пальцами, и свет озаряет нашу с Мими комнату. Я встречаюсь с его обеспокоенным взглядом, подбираю колени к груди и натягиваю одеяло до самого подбородка. Уверена, он использует какой-то гипноз, поскольку в следующую секунду моё тело вдруг расслабляется, и я уже не чувствую ни страха, ни боли, ни удивления. — Что вы сделали? — едва разлепив сухие губы, шепчу я, разглядывая свои руки, на которых, я уверена, были ссадины от встречи с острыми скалами при падении. — Куда исчезли мои раны? Улыбнувшись, дьявол смотрит на меня с каким-то благоговением во взгляде завораживающих алых глаз. Не понимаю, как такая потрясающая и не отталкивающая внешность досталась Правителю Преисподней, но ещё большее недоумение у меня вызывает его присутствие здесь. Сам Сатана поднялся на небеса, узнав, что Непризнанную бросили в пропасть? Свежо предание... — Вы ведь бессмертны, дорогая, пора привыкать к такого рода, хм, казусам. В вашем понимании. — Что вам нужно от меня? — меня раздражает тот факт, что он контролирует мои эмоции и не позволяет его бояться. — Почему вы так зациклены на мне? Он молчит, отводит взгляд, а затем улыбается, заметив на прикроватной полке фотографию с Дино, которую мы сделали в фотобудке на одном из земных заданий. — Вы очень смелая, мисс Уокер, — говорит он, растягивая каждое слово. — Именно поэтому она выбрала вас. — Кто? О чем вы говорите? И где Мими? Сатана вздыхает, сжимает простыни ладонью, а затем смотрит на мой кулон. Тело пронзает мелкая дрожь. Я должна снять его, должна спрятать как можно дальше, так, чтобы и сама не нашла. Этот кулон — тикающая бомба на моей шее. Стоит лишь нажать на кнопку... — Как вы себя чувствуете? — взгляд поднимается к моим глазам, перемещается на приоткрытые губы, затем снова на шею — к кулону. — Ах да, насчёт соседки не беспокойтесь, её здесь не было, когда я вошёл. Вернёмся к важному. Знаете, этот мерзавец получит по заслугам. Мне очень жаль, что вам пришлось пережить этот кошмар. Меня проинформировали, что боль была настолько сильной, что вам даже не удалось расправить крылья. Это правда? В уголках глаз скапливаются слезы. Несмотря на его такой по-отцовски заботливый тон, я не чувствую себя в безопасности. Он все ещё дёргает за ниточки мои эмоции, все ещё контролирует каждое моё действие, по крайней мере, делает вид, что контролирует, но мокрые дорожки уже струятся из моих глаз. Здесь каждый желает меня уничтожить. Ни к кому нельзя поворачиваться спиной. — Правда, — хриплю я, поджимая губы. Сатана подсаживается ближе ко мне, большим пальцем стирая слезу, скатившуюся по моей щеке. Я в изумлении смотрю на дьявола, чувствуя, нет, не отвращение, но безудержное желание его оттолкнуть. Как жаль, что это не в моей власти. — Мне так не хочется загружать вас своими проблемами, моя милая Вики, и так не хочется ломать ту связь, что устоялась между нами, поскольку мне она доставляет удовольствие. Я чувствую химию, чувствую напряжение, и мне это нравится. Уверен, и вам тоже, когда ваши эмоции находятся под моим контролем. А потому, чтобы не портить наши с вами отношения, я попрошу вас в ближайшие сутки вернуть вещь, которая принадлежит мне. Услышать это предупреждение — снова упасть в пропасть. Теперь вместо крови смола, и она останавливает ток в венах и артериях, заставляя и меня впасть в глубочайший ступор. Давай же, Вики, блефуй, сыграй дурочку, как ты умеешь, очнись же, идиотка, очнись и вспомни, что никакой блеф не поможет, когда на твоей кровати сидит сам Сатана, черт его дери, как бы извращенно это ни звучало. — Я вас поняла, — безжизненным голосом произношу я. Большая ладонь мужчины касается моей мокрой щеки. Это сродни с ощущением удава, обвивающего шею. Ласково, завораживающе, смертельно. До удушья. А затем свет вдруг гаснет, и от Сатаны остаётся лишь шлейф его неземного парфюма. Эмоции выбираются из плена, паника охватывает моё тело, заставляя меня резко подскочить с кровати, натянуть на себя первую попавшуюся под руку одежду и пулей вылететь из комнаты. Кровь стучит в висках измученным воплем. Он знал, что Лилит собиралась вернуть ему кольцо. Это была часть их плана по её возвращению сюда. А я — их связующим звеном. Руки дрожат, все тело бешено лихорадит, пока я бегу по коридорам, слушая собственное эхо отбивающихся шагов. В горле пересыхает, сердце готово выбить все кости в грудной клетке своим сумасшедшим стуком, но я уверенно несусь прямиком к водовороту в Ад. Прямиком в покои Люцифера.

***

Как кто-то может быть так прекрасен во сне? Всем ли так идёт это умиротворение на лице, эти подрагивающие веки и ресницы, эти приоткрытые губы, которые вот сейчас, прямо сейчас так жадно хочется поцеловать? Я забываю, зачем пришла, обо всем на свете забываю, оказавшись прямо у кровати, где, чуть нахмурившись, спит Люцифер. Склонившись над его бледным лицом, я пытаюсь забраться в его мысли, но, к сожалению, этот дар у меня вовсе не развит, так что мне приходится лишь гадать, куда он мог спрятать кольцо. Испуганный взгляд в панике блуждает по комнате, пытаясь сфокусироваться на каком-то определённом объекте, но в голову то и дело лезут лишние мысли, например, почему он спас меня и почему ушёл, откуда у Одо столько силы, как мне не погибнуть в этой гребаной школе и как я вообще оказалась в своей постели посреди ночи, будто у меня из памяти вырвали целый день? Сосредоточиться у меня не выходит, и когда я вновь смотрю на умиротворенного Люцифера, в голову забирается навязчивая и единственно-верная, как мне кажется сейчас, идея. Если я хочу узнать, где кольцо, я должна создать для него сон. Все происходит по наитию. Беседа с Сатаной накладывает свой отпечаток, но у меня попросту нет другого выхода, как найти это чёртово кольцо и вернуть ему половину ключа, стойко защищая свой кулон. Я не хочу, я впервые не хочу лезть к нему в голову, мне до боли невыносимо далось это решение, ведь теперь все должно быть по-настоящему, теперь никаких обманов и игр. Но на кону стоит слишком многое, чтобы прислушиваться к морали. Присаживаюсь на корточки перед дьяволом, прикрываю глаза и, мысленно перед ним извинившись, касаюсь пальцами его виска. Не проходит и секунды, когда я чувствую, как Люцифер с силой сжимает моё запястье и разлепляет веки, уставившись на меня в удивлении. Тусклый свет вмиг озаряет комнату, и моё самообладание вместе с сердцем стремительно летят вниз. Намного ниже, чем замок Сатаны. — Ты что здесь делаешь? — хрипит он, часто заморгав и пытаясь отогнать пелену сна. Я столбенею, цепенею, впадаю в крайнюю степень ступора, уставившись на дьявола. Думай, Вики, думай, да убери ты чёртовы пальцы от его виска! Отойдя от парня на безопасное расстояние, я испуганно оглядываюсь, подхожу к его двери и плотно закрываю её. Правда — мой единственный выход. Конечно же, правда без той части, где я собиралась в очередной раз влезть в его сон и всё там перевернуть, пытаясь докопаться до правды. Слышится скрип кровати. Люцифер встаёт, приближаясь ко мне, и с угрозой возвышается над моим напряжённым телом. — Сделай так, чтобы сам знаешь кто нас не слышал, — испуганно лепечу я, крепко зажмурившись. Проходит секунда, прежде чем я снова слышу его голос. — Говори. Минуя дрожь в коленках, я сажусь на его кровать, упираясь локтями в колени и обхватываю голову руками. Я даже слышу, как Люцифер кипит от злости, как свистит пар из его ушей, но он все же терпеливо ждёт моего рассказа: — Сатана только что был у меня. — Что? — мгновенно слетает с его губ. Поднимаю на него взгляд и вижу картинку, искаженную новым потоком слез. Спокойно, Вики, дыши, только не с ним, только не сейчас выдавай тот паршивый факт, что ты слабачка. — Он чётко дал мне понять, чтобы я вернула кольцо обратно. Вот я и пришла за ним. Люцифер выдыхает, зарывается пальцами в волосы и принимается нервно расхаживать по своей комнате. — Твою мать. Я должен был догадаться, что они заодно. — Лилит хочет вернуться сюда, запудрив твоему отцу мозги. — Что он ещё сказал? — Только это, — лгу я, не желая возвращаться к разговору об этом грёбаном Одо. — Пожалуйста, Люцифер. Отдай кольцо. Тишину разрезает очередной раздраженный смешок. Люци резко останавливается и присаживается передо мной на корточки, устроив свои ладони на моих коленях. Изо всех сил стараюсь проигнорировать тепло и ощущение безопасности, пришедшие вместе с его прикосновением. Люцифер поднимает взгляд, смотрит в мои глаза, и я вижу, в каждом крохотном дюйме этих кровавых радужек вижу, сколько там внутри изменений. Новое, неизведанное, глубокое. Лёд все ещё здесь, и он никогда, наверное, не исчезнет, но среди вечных глыб и айсбергов есть что-то ещё, застывший огонь, и я знаю, что языки этого пламени выводят там только моё имя. Обхватив моё лицо руками, Люцифер приближает наши лица и отчётливо говорит: — Мы не вернем ему кольцо. Это становится последней каплей. Нет, это просто невыносимо, это безумие, лучше бы он сказал, что я ему противна, что я жалкая и что он играл мной все это время, чем окончательно топтал все моё доверие к нему. Уму непостижимо! Ему ничего не стоит поставить моё дальнейшее существование под сомнение, он снова и снова плюёт на меня, и это спасение от падения в пропасть ничего не значит, и все, что между нами было, ничего, черт его подери, не значит. Я взрываюсь. Скидываю его руки со своего лица и подскакиваю на ноги, гордо вздёрнув подбородок и с силой ткнув его пальцем в широкую грудь. — Я знаю, знаю, что тебе плевать, но он ведь убьёт меня! Можешь не думать обо мне, подумай о том, что когда он получит кулон и соединит его с кольцом, у него будет ключ от того, что ты так яростно от меня скрываешь! Но кулона ему не видать, как же ты этого не понимаешь?! Единственное желание уйти прерывается последними, как мне кажется, словами, брошенными в его адрес: — Однажды я уже умерла, так что, знаешь, это последнее, чего я боюсь и, может быть, первое, чего я хочу. Мне плохо здесь, я не смирилась со своим существованием, не смирилась со всем божественным и демоническим, с этими крыльями, от которых болит спина, с тобой и всеми ненормальными чувствами к тебе, с тем фактом, что существа, похожие на людей, читают мысли, перемещаются в пространстве, способны бросить тебя в пропасть одним только взглядом. Я больше не могу быть точкой, на которую все давят, не могу больше бояться и плакать, ты прав, Люцифер, я жалкая и слабая, я не способна даже просто быть здесь! Так что да, я хочу умереть, я очень хочу умереть, но я не могу допустить того, чтобы твой отец все разрушил, просто не могу... И тогда он меня обнимает. Со всей сдерживаемой силой, что у него есть, он заключает меня в самые что ни на есть крепкие объятия, проводя ладонями по моей спине и устроив свой подбородок на моей макушке. Горькие рыдания и эта истерика моментально стихают, словно не одному Сатане подвластен контроль эмоций, и я прижимаюсь к его сильному телу, отпустив всю обиду и страхи, что накопились во мне. — Я знаю, что такое — желание умереть, — тихий голос проникает в тишину, заставляя меня напрячься всем телом. — Я живу с ним последние несколько веков, отличница. Но теперь и у тебя, и у меня есть стимул существовать здесь. Нет, это не мы с тобой, не мечтай, это гребаное предотвращение планов, которые готовит мой отец. Это кольцо — единственный рычаг давления на него и на эту стерву. Когда ты отдашь ему половину ключа, ему ничего не будет стоить убить тебя и забрать кулон. Сейчас отец не может этого сделать, поскольку он понятия не имеет, что в этой игре ты не одна. Я с тобой, отличница. И я не допущу твоей смерти. Поднимаю на него взгляд, полный надежды, и тихо вздыхаю, разочарованно качая головой. — Потому что я тоже — рычаг давления? Сердце бешено бьётся в груди, когда Люцифер приоткрывает рот, чтобы ответить, но затем вдруг смыкает губы, потупив взгляд. На его лице отражаются все виды борьбы, будто что-то, что он хочет сказать, никак не может вырваться из заточения его страхов, предубеждений, одиночества. Я не могу претендовать на все его чувства, но если бы он поделился со мной хотя бы крохотной частичкой его души, если бы подпустил меня к себе ещё ближе, как вчера, когда открылся мне, я была бы уверена, я бы ни за что не отступила. Но Люцифер молчит. Тогда я делаю шаг назад и киваю, поджав губы. — Скажи хотя бы, твоё спасение было искренним? Когда я летела в пропасть без возможности расправить крылья? — Да, — сжав зубы и не глядя мне в глаза, отвечает он. Это маленькое освобождение заставляет меня улыбнуться и вновь приблизиться к нему. — Тогда куда ты умчал сразу после того, как вернул меня в школу? — Искать это отродье, — Люцифер выплевывает эти слова, глядя в потолок. — Я потратил на его поиски весь день, убедился, что ты в порядке и дал себе передохнуть. Но мудак сбежал. И теперь я больше, чем уверен, что он заодно с моим отцом. — Ч-что?.. — Это Сатана наделил его таким уровнем Воздействия. Только высшие демоны и ангелы им обладают, но точно не какой-то сморчок, только что вылезший из пелёнок Непризнанных. Очередная безумная новость сбивает меня с ног. Снова рухнув на кровать Люцифера, я поднимаю на него ошеломленный взгляд. — Но зачем? Чтобы убить меня? — Это я и собираюсь узнать. Чёрт, Вики, все это происходит только по моей вине. Если бы не я, ты не была бы так близка к Аду и Сатане, он бы не пронюхал о тебе, не подсылал бы всяких ублюдков, готовых тебя убить. — О чем ты говоришь? Здесь нет твоей вины, все и каждый знал, что я дочь Ребекки Уокер, я уверена, что все дело в этом. — Дело в том, что ни в какой из Вселенных Непризнанная не водится с дьяволом. Мы привлекли слишком много внимания, и в этом целиком и полностью моя вина. Плевать. Завтра я найду эту тварь и буду пытать его, пока он не выхаркает свое сердце вместе с нужной мне информацией. Органы в животе стягиваются в тугой узел. Нервно сглотнув, я задаю единственный волнующий меня вопрос: — Но ты ведь не убьёшь его? Несколько секунд молчания даются мне с особым трудом. Сжимаю кулаки, сжимаю зубы, сама вся сжимаюсь от страха, когда дьявол, наконец, говорит: — Посмотрим. — Люцифер. — Что? Хватит, Вики, я прошу тебя, меня уже тошнит от твоих попыток доказать мне невозможное. Тебе трудно поверить в то, что у нас могут быть крылья и эти безумные способности, но ты отчаянно убеждаешь себя и меня в том, что я, черт тебя подери, мать Тереза с яйцами! С этими словами он резко хватает меня за плечи, заставляя подняться, и с силой припечатывает меня к стене. Только и успеваю я испуганно пискнуть, округлившимися от удивления глазами уставившись на дьявола, когда он берет мой подбородок большим и указательным пальцем, угрожающе нависая над моим побледневшим лицом. — Хочешь знать правду, Вики? Всю правду? О, ты ведь почти человек, а все люди зациклены только лишь на себе. Так давай же начнём с тебя! — расхохотавшись, Люцифер всплескивает руками и ослабляет хватку, отойдя от моего дрожащего тела. — Помнишь, что случилось там, на земном задании, когда я почти трахнул тебя на ёбаной лавке? Хочешь знать, жалею ли я, что повёл себя как мудак? Ответ — нет! Не жалею. Мне было скучно, я увидел свежее мясо, решил поразвлечься, насолить Дино, который сразу же к тебе прикипел. Я — дьявол, отличница, у меня нахер отключено это ваше хваленое сострадание. И я понятия не имел, кто ты, мне было плевать, чью жизнь рушить. Чья-то сильная рука пробивает грудную клетку, ломая кости и добираясь до сердца. Она сжимает его с такой силой, что из моего горла вдруг вырывается какой-то нечеловеческий хрип. Люцифер лишь усмехается и снова приближается ко мне, с силой ударяя ладонью по стене всего в паре дюймах от моей головы. Нет, нет, нет, замолчи, заткнись! Хватит! Я не хочу это слушать! — А вчерашняя ночь? Жалею ли я? — весь мир замирает в ожидании ответа. — Нет. Это была лучшая ночь за все века моего существования. Я не жалею, мать твою, ни о чем из того, что я тебе рассказал. Не жалею, что открылся, и что теперь в твоих маленьких ладонях есть все мои уязвимые места. Ты, черт возьми, одновременно лучшее и худшее, что случалось со мной. И я знаю, что ты влюблена в меня, знаю, и как блядский подонок пользуюсь этим не для того, чтобы тебя уничтожить, а потому, что ещё никто и никогда не смотрел на меня так, как смотришь ты. Со слепой верой в то, что я могу быть таким, каким ты хочешь меня видеть. А теперь готова к последней правде? Слезы неконтролируемым потоком бегут из моих глаз. Пригвожденная к стене, я не могу даже вздохнуть, и лишь киваю, беспомощно накрыв лицо руками. — Я противостою планам отца не потому, что беспокоюсь о всех ныне живущих в Аду и на небесах существах. Не потому, что он может сотворить настоящую катастрофу или восстание, Уокер. А потому, что я яростно... — он приближает своё лицо к моему и шепчет эти слова мне в губы: — до дрожи в пальцах. Хочу. Занять. Его место.