Отличница

Правда ли, что на Небесах всегда ясно? Что солнце всегда пробивается сквозь плотный рой облаков, придавая этим повисшим в воздухе зелёным островкам, этим бурлящим водопадам и этим райским деревьям ещё больше насыщенности, яркости, контраста? И что здесь всегда приходится щуриться от назойливого света, что у ангелов обычно называется «божественным свечением», сопровождающим их всюду, даже в глубокой тьме? Тучи сегодня заволокли всё небо. Природа негодовала, и Атланта несколько дней утопала в ливнях. Как удивительно и пугающе звучал отсюда гром: будто сотни великанов со всей имеющейся в них силой бьют в гигантский гонг, притаившись где-то меж этих чёрных непроглядных туч. Здесь и ветер ощущается иначе. Он не врезается и не сбивает с ног, обволакивая тело прохладой и играя с волосами, а оттого и кажется мягче и покладистее, чем те беспощадные бури, что порой достаются Земле. Мы стоим у обрыва, и неприятные воспоминания о моем неудачном полете в пропасть уже атаковывают сознание. Но вопреки всему, я не боюсь Лилит и уж точно не собираюсь от неё прятаться. Энди стоит рядом, заметно нервничая, и я бросаю на него быстрые взгляды, всё гадая, не может ли он оказаться игрушкой дьяволицы. — Геральд опаздывает, — жуя губы, недовольно бормочет он. — Он всегда опаздывает. Среди небольшой толпы студентов ищу знакомое лицо, в ту же секунду замечая рыжую макушку Ади. Он не смотрит в мою сторону, о чем-то увлечённо споря с одним из демонов, и я блуждаю взглядом по остальным, всё пытаясь найти Люцифера. Вероятно, если бы он знал, что Лилит соизволит явиться на сегодняшний урок, уже давно был бы здесь. Но почему Дино не посещает уроки Воздействия? Я так яростно, до ноющей в душе тоски хочу его увидеть... — Сегодня многих нет, — снова слышу голос Энди. — Мелисса на Телепортации. О, Шепфа, дай мне сил. Я ведь даже не знаю, кто такая Мелисса... — И Люцифер не придёт. Я видел его, когда шёл к тебе. — Где видел? — возбужденно лепечу я, резко повернув голову в сторону Непризнанного. Он вскидывает бровь, смущенный моей резкой реакцией, и я понижаю тон, придавая своему голосу как можно больше невозмутимости. — В смысле, о, это так неожиданно, он ведь был в прошлый раз. — Да, а сегодня вот не будет. Чёрт. Иной раз тебя и не заткнешь. — Так почему не будет? — выдавливаю беззаботную улыбку. — Не знаю. Он был какой-то нервный. Улыбка моя вмиг становится зловещей. Ещё бы он не был нервным, учитывая то, как мы расстались! — Он был один? — Почему ты спрашиваешь? — Просто любопытно. — Ну, конечно, — Непризнанный закатывает глаза. — Так он был один? — Нет, с ним шёл учитель... э-э-э, не знаю, как его зовут. — Кай? — вдруг слишком резко слетает с моих уст. Энди обращает ко мне удивлённый взгляд. Спокойно, Вики, дыши, будь невозмутимой, не веди себя так, будто только что сбежала из психиатрической клиники. Но полчаса назад я сбежала из Ада, а это многое объясняет. — Я же говорю: не знаю. Высокий такой блондин с кучей свитков. Интересно, какая у Люцифера может быть связь с ангелом? Очередной раскат грома сотрясает всё вокруг. Эхо прокатывается по зелёной траве и тонет в пропасти, обрушиваясь на смертных. Подобно этим возгласам стихии, за нашими спинами раздаётся грозный голос Геральда. Учитель идёт, расправив крылья, и когда он складывает их, я замечаю за его спиной Лилит. Сердце пропускает удар, ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, с такой силой, что ногти непременно врезаются в кожу. Дьяволица ловит мой взгляд, и на её ярко-красных губах вырисовывается улыбка. — Это новенькая? — слышу голос Энди словно сквозь толщу воды. Медленно поднимаю голову, вопросительно подняв бровь. — Ты не знаешь Лилит? — Лилит? Её так зовут? Или Энди отличный актёр, или Лилит отлично угрожает, или он и правда ни черта не знает. Несколько секунд я молча смотрю на него, пытаясь выяснить, где ложь, а где правда и понять, кто же, черт возьми, тогда является игрушкой, а дьяволица и учитель уже приближаются к нам. Обрывки их ругани доносятся до моих навостренных ушей: — Еще один шаг к ним, и я тебя уничтожу, Лилит, даже если мне придётся гнить в Аду всю оставшуюся жизнь. — Жизнь? Что ты называешь жизнью, милый? — она хрипло смеётся, пропуская сквозь пальцы длинные тёмные пряди. — Моё нахождение здесь одобрено Престолами. — Нигде не было и слова сказано о том, что тебе можно присутствовать на уроках. Помнится мне, Воздействие ты провалила в своё время. — Потому что чуть не убила того ангелочка, применив слишком много силы? — её голос слышится уже совсем близко, и девушка улыбается мне, махнув рукой. По телу пробегает волна отвращения. — О, привет, подружка. За спиной пробегает удивлённый шёпот. Непризнанные не подают вида, вероятно, понятия не имея о том, кем она является на самом деле, демоны приветливо улыбаются девушке, ангелы отступают. Я чувствую себя мишенью, наконец найденной добычей, но когда Лилит подходит ко мне, не делаю шаг назад и не тушуюсь под её прямым усмехающимся взглядом. — Ты прав, Геральд, — говорит она, не отрывая от меня своих чёрных глаз. — К урокам я не допущена. Но я имею полное право понаблюдать. — Отойди от неё, — рявкает учитель, хватая девушку за руку и отводя её от меня на безопасное расстояние. — Не смей приближаться ни к кому из студентов. — Ой, ты же не был таким занудой! Что с тобой делает эта диктатура? — дьяволица проводит ладонью по его груди и быстро ретируется, оказываясь на расстоянии в несколько ярдов от нас. Она опирается плечом о райское дерево, складывает руки на груди и довольно кивает. — Ну же, начинайте! Хочу хлеба и зрелищ. Напряжение и предчувствие неизбежного поселяются в моей душе. Я уязвима под её усмехающимся взглядом, но тяжёлый груз ответственности на моих плечах не позволяет мне окончательно закрыться. Лилит явилась сюда, чтобы посмотреть на меня в деле — это совершенно очевидно. Каждое её действие лишь подтверждает мои самые худшие догадки: они с Сатаной только в начале своего пути в Эдем, он не отступится от своих планов, а она будет рядом, какой бы бой он ни готовил. И что, если она присматривается не только ко мне, но и к остальным? Ведь Воздействие — боевой предмет, так может быть, они с Сатаной набирают армию для штурма Небес? Черт возьми. Не могу поверить, что моя мать поспособствовала её возвращению и надавила на Престолов. Так может быть, мама и есть её игрушка? — Вики, ты чего застыла? Геральд сказал начинать. Голос Энди неясными отголосками доносится до моего сознания. Поднимаю на Непризнанного взгляд и качаю головой, выставляя руку вперёд. — Нет, — тихо и неуверенно говорю я, сама себя за дальнейшие слова ругая. — Я хочу попробовать с ней. Одного моего кивка в её сторону достаточно, чтобы она в ту же секунду подлетела ко мне. Геральд тоже оказывается возле нас. — Нет, Вики, это не студентка. Ей запрещено... — Я знаю, — отрезаю я. — Ненормальная! — кто-то выкрикивает из толпы. — Геральд, я хочу попробовать с Лилит. Моих сил достаточно, чтобы воздействовать на неё, — самоуверенно говорю я. На такое заявление стекаются все студенты, окружив нас в любопытстве и предвкушении. Под хриплый смех Лилит я чувствую, как возрастает во мне сила, тесно переплетающаяся с ненавистью. Она здесь, чтобы увидеть меня в деле. Пару раз мне удалось сразить её, так почему бы не попробовать снова? Пусть не считает меня слабой, пусть знает, что Небеса не падут к её ногам, пусть не смотрит на меня с усмешкой. Кто-то резко хватает меня за локоть, разворачивая к себе лицом. Вижу обеспокоенный взгляд Ади, поджимаю губы, вырвав руку из тисков его пальцев. — Ты сумасшедшая. Она убьёт тебя. Забыла, что сделал Одо? — Она ничего не сделает, — спокойно говорю я и оборачиваюсь к Геральду. — Пожалуйста. Позвольте мне попробовать. — Красотка начинает умолять, мне это нравится, — щебечет она, проводя указательным пальцем по нижней губе. — Ну же, Геральд, разреши... Замеревший в ступоре демон качает головой, оставаясь непреклонным. — Ни за что. — Взамен я поклянусь, так уж и быть, не трогать её и не воздействовать на малышку, — неожиданно для всех говорит Лилит. — В конце концов, у меня даже нет крыльев. Я на треть слаба. Кажется, это становится неплохим аргументом, и Геральд смягчается. Он вдруг поворачивается ко мне и хватает меня за плечи, заглядывая в глаза. — Представь её образ настолько чётко, насколько сможешь, задержи дыхание и ударь по ней со всей имеющейся в тебе силой. Едва ли тебе удастся с места её сдвинуть, но... — Я поняла, — резко отвечаю я, не отрывая от довольной Лилит уверенного взгляда. Она смотрит на меня испытующе, ожидая провала. Ади снова хватает меня за руку и что-то говорит, его предостережения смешиваются с какофонией остальных голосов, но я отхожу от группы студентов, окруживших нас, и направляюсь прямиком к обрыву. Не переставая хохотать, Лилит плетется за мной. — Я конечно пообещала тебя не убивать, но ты же знаешь, мне очень тяжело сдерживать клятвы, — лепечет дьяволица, становясь напротив меня. — Я нужна тебе живой. — Ключик и с мёртвой снять можно. — Так ты всё ещё им одержима? — Я одержима кое-чем другим, — чёрные глаза вспыхивают неожиданной злостью. — Чем-то, что дорого тебе гораздо больше, чем эта побрякушка. В густой черноте тонет вся ненависть мира. Мне жаль её, я испытываю перед ней страх, я восхищаюсь её талантом вопреки всему добиваться своего. И вот он — наш финал. Стоим друг перед другом на краю обрыва, зная, что одна из нас обязательно пострадает или пострадаем обе. А может быть, мы уже пострадали и от нас давно ничего не осталось, а значит и нечего будет терять. — Кто твоя игрушка?! — я стараюсь перекричать неожиданный раскат грома, используя эти секунды перед неизбежным, как свой шанс. В душе плещется тревога, отголоски страха посылают мурашки по всему моему телу. Тем не менее, я не отступлюсь. Она хочет увидеть меня в деле, так пусть видит! Не я затеяла эту игру и не мне из неё выходить. — Тянешь время, отличница, — девушка подмигивает мне и пожимает плечами. — Не смей называть меня так. — Вики! Лилит! Время идёт! — голос Геральда прерывает мои ещё не начавшиеся тирады. Чёрт возьми. Делаю пару шагов назад и закрываю глаза, задерживая дыхание. Воображение рисует её искаженный образ, но голоса стоящих неподалёку студентов отвлекают, и взгляд её на мне отвлекает, и эта чёртова тревога... делаю несколько прерывистых вздохов. Успокойся, Вики. Дыши. Просто представь эту стерву, просто... Возненавидь её ещё сильнее, чем это возможно. Вспомни, какую боль она причинила Дино. Века, проведённые в одиночестве, разрушенная любовь и дружба не только с Люцифером, но и со мной, все его страдания, его замкнутость, его отрешенность. Вспомни, сколько мучений она принесла Люциферу. Это она приказала Сатане убить его мать, это она сделала его монстром в глазах Дино и Мими, она все сломала, она всюду навела хаос. Вспомни о себе, Вики. Вспомни о том парне, которого она бросила под машину. Вспомни своего отца, жизни которого она угрожала. Вспомни каждого, кто пострадал от её рук... — В чем дело, малышка? Не получается? Невыносимой силы невидимая волна вдруг отталкивается от меня и несётся в сторону Лилит, откидывая её на несколько миль назад. Неожиданная слабость заставляет меня пошатнуться, и едва я успеваю удержать равновесие, когда дьяволица, подобно пружине, мгновенно оказывается рядом со мной, хватая меня за шею и поднимая высоко над землёй. — Ах ты сучка! — орёт она. — Тебе меня не победить, когда уже твои куриные мозги это поймут? — Правда? — хриплю я, пытаясь убрать её руку. — По-моему, уже победила. В ней слишком много силы, она — одна из первых в мире дьяволиц, и не мне с ней тягаться, как жаль, что осознание этого приходит ко мне только тогда, когда моё тело оказывается над пропастью. — Ты так уверена? Ноги мои бесполезно болтаются в воздухе, я расправляю крылья, готовая к свободному падению, но, к счастью, Геральд и Ади уже подлетают к нам. Лилит оборачивается, громко цокая языком, и крепче смыкает руки на моей шее, наклоняясь к моему уху и быстро зашептав: — Ты хотела знать, кто моя игрушка? — Лилит, немедленно убери руки от неё! — орёт Геральд. Девушка отстраняется лишь на дюйм, вероятно, желая увидеть мою реакцию, и по слогам выговаривает единственное имя, готовое повергнуть меня в шок: — Са-та-на. Я не успеваю удивлённо вздохнуть, когда Лилит с силой откидывает меня на безопасное расстояние от пропасти — прямо в руки Ади. Он хватает меня за плечи и поворачивает к себе, скользя по моему побледневшему лицу изумленным взглядом. — Вики, ты рехнулась! Эта психичка убила бы тебя и глазом не моргнула! — Всё... всё нормально, — точно в бреду бормочу я и оборачиваюсь, чтобы найти Лилит взглядом. — Куда она делась? — Не знаю. В Ад, наверное, вернулась, — недовольно рявкает Ади. — Ты нас напугала! Окончательно вникнуть в собственный шок и её слова мне так и не удаётся, потому что в следующую секунду рядом возникает недовольный Геральд. Нет, недоволен — слишком мягко сказано, он пылает гневом, он сам готов бросить меня в пропасть, и когда мне кажется, что учитель здесь и сейчас меня уничтожит, он вдруг хватает меня за руку и с улыбкой её пожимает. — Молодец, — говорит демон. — Ты превосходно справилась. Я ставлю тебе «отлично». Ошеломленная его словами и словами Лилит, все ещё звенящими в моих ушах, я улыбаюсь и благодарно киваю. Колени дрожат, сердце грохочет в грудной клетке, и Геральд неожиданно быстро переключается на остальных студентов, призывая их начать воздействовать и оставляя меня наедине с удивлённым Ади. Он пихает меня плечом, начиная весело хохотать. — Ну ты... нет, приличного слова не подобрать. Ты точно собираешься стать ангелом? — Может, мне сразу в королевы Ада? — отдышавшись, я с трудом улыбаюсь, пытаясь поддерживать невозмутимость. — Лилит тебе Сатану не отдаст. Или ты намекаешь на... — Вики! — запыхавшийся Энди подбегает к нам. Ади приставляет два пальца к виску, изображая выстрел, и отлетает от нас к одной из Непризнанных. Устало вздыхаю, поднимая на парня взгляд. — Пойдём, надо поговорить, — Энди вдруг хватает меня за руку, уводя как можно дальше от группы студентов. Он выглядит возбужденным и взволнованным, крепко сжимая моё запястье, и я упираюсь пятками в траву, пытаясь затормозить. — Куда ты меня ведёшь? — кричу ему в спину. — Энди, остановись! Чёрт подери, почему он всегда появляется так невовремя?! Я должна найти Люцифера, должна сказать ему, что все это время игрушкой Лилит каким-то образом был Сатана! Новость об этом как никогда радует и пугает меня. Неужели он следил за мной? Нет, для повелителя Преисподней это невозможно, у него наверняка были свои игрушки... так вот, зачем он являлся на Землю! Докладывал своей возлюбленной о том, что ключ найден, о том, что он как никогда близок к нему. Так может быть, это Лилит убила меня, отправив на Небеса моё тело, мой дух и ключ прямиком в лапища Сатаны? О, Боже, дай мне сил... — Прости меня, — голос Энди снова врывается в мои мысли, все там разворошив. Я даже не успеваю отреагировать, когда мы оказываемся у лабиринта Адама и Евы, и он с силой заталкивает меня внутрь. — Ты что творишь?! — кричу я, делая шаг, чтобы как можно скорее выйти отсюда, но лабиринт оказывается быстрее, и в ту же секунду передо мной возникает стена из густого кустарника. — Энди! — Прости, я должен был, это приказ! Я не хотел, Вики, правда! Но я не могу не подчиняться... ей. Паника охватывает меня с головой. «Отсюда не выбираются живыми», — вместе с кровью пульсирует в висках, и я расправляю крылья, пытаясь взлететь. Но ноги будто приросли к земле, тело меня не слушается, как и крылья, заставляя меня замереть в ужасе. В небе сгущаются тучи, ветер колышет живую изгородь и воет где-то в глубине лабиринта, и я вдруг чувствую необъятных размеров одиночество, поселившееся внутри меня. Нет, Вики, это проделки лабиринта, не поддавайся, ты у выхода, просто выберись отсюда, просто... Подхожу вплотную к колючему кустарнику, возвышающемуся на том месте, где прежде зиял проход. Руки касаются зелёных листьев, и ветви словно оживают, вдруг с силой хлестнув меня по ладоням. Боль обжигает кожу, и я отскакиваю, уставившись на окровавленные ладони. — Почему-то все начинают биться именно в этот проход. Знакомый голос сливается с шорохом листьев и бешеным стуком моего сердца. Резко оборачиваюсь, вглядываясь в сине-зелёную глубь лабиринта. Он завлекает меня, он хочет, чтобы я пошла дальше, нарочно посылает мне голос матери... стой смирно, Вики, попробуй взлететь. От собственной беспомощности и внезапной ненависти к Энди хочется зарыдать. Накрываю лицо ладонями и шумно вздыхаю. Здесь пахнет свежескошенной травой и смертью. — Не стоит сердиться на Энди, он лишь выполнял моё указание. — Хватит! — кричу я, хватаясь за голову. — Хватит, я никуда не пойду! — Как же ты найдёшь выход? — Я не собираюсь разговаривать с лабиринтом, — злобно рявкаю, отворачиваясь. Шорох и шаги слышатся всё отчетливее, но я упорно игнорирую их, пытаясь взлететь. — Конечно, мне говорили, что я загадочная женщина, но лабиринтом точно ещё не называли. Голос матери теперь звучит настолько близко — буквально за моей спиной — что я мгновенно оборачиваюсь, вдруг встречаясь взглядом с ледяными глазами Ребекки. Она выдавливает из себя улыбку, протягивает мне руку. Нервно сглатываю, пятясь назад, и вдруг упираюсь в стену кустарника. Лабиринт расправляет ветви и с силой ударяет меня по крыльям, заставляя меня резко отпрыгнуть назад. Несколько бордовых капель падает на землю, боль прожигает насквозь. Мама качает головой. — Ты всего лишь мираж, да? Я слышала, что лабиринт заставляет видеть желаемое. — Что ж, в таком случае, мне приятно, что ты рада меня видеть, — медленно говорит она. — Но это действительно я, в противном случае в лабиринте появился бы Люцифер, ты так не считаешь? Ведь это он — тот, о ком ты постоянно думаешь, кого хочешь видеть. Я не знаю, кому и во что мне верить. Лишь качаю головой и все отступаю назад, боясь напороться на кустарник. Пазл складывается в общую картинку лишь тогда, когда я вспоминаю слова Энди. Он выполнял её приказ. Мама это подтвердила. — Это и правда ты? — Правда я. — Зачем ты загнала меня в лабиринт? — Потому что это единственное место, где нас с тобой не услышат. С губ слетает рваный вздох. Лучше бы после смерти я попала в Ад и гнила в темнице Сатаны, ведь те наказания и испытания, что я переживаю на Небесах, никогда не сравнятся с Преисподней. Каждый хочет меня уничтожить — морально и физически — и даже моя мать, позволившая Лилит вернуться на Небеса, делает все, чтобы свести меня с ума. — Что ты хочешь мне сказать? — дрожащим голосом бормочу я. Никакой игры в «дочки-матери», никаких тёплых объятий и застывших в глазах слёз. Натянутость, настороженность, пренебрежение, лёд. Отчего-то мне хочется спрятаться и убежать, и как же паршиво осознавать, что безопасность — это больше не её объятия. — Прогуляемся? — говорит она, указывая рукой в сторону тропы, уходящей в зеленеющую глубь, и только сейчас я замечаю зажатую между пальцами матери книгу. — Не беспокойся. Я доставлю тебя обратно в целости и сохранности. Полы её белой мантии, расшитой золотом и драгоценными камнями, тянутся по земле, когда она неспеша направляется по тропинке. Неуверенно следую за ней, вздрагивая от каждого шороха. Ветви тянутся к нашим рукам, желая ударить, но мама осуждающе качает головой, и те расступаются перед нами. С каждым шагом в лабиринте становится все темнее, мы уходим всё глубже, и, подняв взгляд в небо, я не выдерживаю: — Мама, пожалуйста, не молчи. Меня... —... ждёт Люцифер? — продолжает она, усмехнувшись. — Ты читаешь мысли? — Прости. — Не нужно этого делать. — Как же я тогда узнаю, что ты влюблена в этого дьявола? Я прикусываю язык. Мы заходим всё глубже, становится холодно. Обхватываю себя руками, пытаясь сохранять самообладание. Господи, если ты слышишь меня, сделай этот щедрый, такой необходимый мне подарок — один, всего один спокойный день без потрясений. Ещё недавно я считала свою маму погибшей и мечтала её обнять. Сейчас я плетусь за ней, едва сдерживая желание развернуться и уйти, чтобы самой отыскать выход из лабиринта. — Ты должна держаться от него подальше, — её ледяной голос вновь выдирает меня из оков досады и шока. Нагоняю её, в удивлении уставившись на женщину. Любопытный взгляд цепляется за каждую мелочь, за каждое изменение, и я всё ещё пытаюсь прийти в себя, поверить, что она — не часть моего воображения. — В противном случае тебя ждёт судьба его матери, — Ребекка отвечает на мой мысленный вопрос. Испуганно сглатываю, чувствуя, как пересыхает в горле, но все же отчаянно качаю головой. — Люцифер не убьёт меня. Ты загнала меня в лабиринт, чтобы запретить мне встречаться с парнем? Гениально! Она резко останавливается и поднимает в воздух указательный палец, отчего-то выглядя удивлённой. — Убьёт? — она выгибает бровь в той же манере, как это обычно делаю я. — Почему убьёт? — Сатана ведь убил Люциду... — в замешательстве бормочу. Мама обводит моё лицо недоуменным взглядом, хмыкает и возобновляет путь. Волна недовольства и злости поднимается в моей душе — мне так многое хочется ей сказать и не хочется говорить совсем. Это безумие. Я схожу здесь с ума. Зелёные стены давят, боже мой, кажется, они сужаются, становится мало воздуха, и я останавливаюсь, согнувшись пополам. Ребекка оборачивается и тяжело вздыхает. — Сохраняй самообладание, Вики. Дыши. — Как ты можешь быть такой... — беспомощный всхлип вырывается из моего горла детской обидой. — Ты не рада меня видеть? — Сейчас есть темы посерьёзнее всех этих сантиментов. Её слова клинком вонзаются в сердце. Существование здесь, чин Серафима и все вытекающие из него лавры закалили её, сделали железной. Она не бросится мне в объятия, не спросит, как папа, не погрузится в ностальгию. — И какие же? — смирившись, спрашиваю я. — Мои отношения с Люцифером? — Допустим. — Я сама буду... — Вики, — она хватает меня за плечи, заглядывая в мои глаза. — Вам нельзя быть вместе, с каждым днем ваша связь все крепче, и... — И что, мама?! Я устала, устала от этих загадок! — я отстраняюсь, голос срывается на истеричный крик. Несколько секунд она молчит, испепеляя меня тяжёлым взглядом своих синих глаз. Предчувствие терзает мою душу своими острыми когтями, я знаю — это выражение лица не сулит ничего хорошего. И она лишь подтверждает мои самые худшие догадки, слишком резко отвечая: — И если он умрёт, Вики, то ты умрёшь тоже. Сердце замирает в груди — всего на долю секунды, но так ощутимо, что перехватывает дыхание. Я приоткрываю рот и делаю несколько шагов назад, в неверии качая головой. Воздуха становится настолько мало, что лёгкие жжёт, и я не выдерживаю, правда не выдерживаю всей этой правды, обрушившейся на меня сумасшедшим потоком. Я и не рассчитывала, что любовь дьявола будет лёгкой, но доводящей до смерти? Это безумие. Я не могу дышать, глядя в глаза матери, в которых отчего-то заледенели слезы. Она проводит ладонью по корешку книги и поднимает на меня, ещё не отошедшую от этой сокрушительной новости, свой оттаявший взгляд: — Пришло время узнать правду. Всю правду.