Отличница

Демоны любят деньги. Монеты. Они не привязаны к их ценности: важен игривый блеск при свете многочисленных лампочек этих роскошных люстр, важен звон, что подобно ультразвуку застывает в висках, важен приятный холод металла. Бумажные деньги, кредитные карты — это мусор. Монета — эдакий пропуск в Аду, важный амулет, часть интерьера, валюта. Чем больше у тебя монет, тем выше твоё положение в демоническом обществе. Кажется, Азазель собрал все. Тонкие музыкальные пальцы ласково проводят по округлым железякам: на вид этим монетам больше, чем нашему миру. Весомая горка лежит у сложенных рук Азазеля и лишь одна монета находится внутри номерного поля. Шестнадцать чёрные.  Благоговение, с которым Азазель смотрит на монету, вызывает бурю негодования в моей душе. Вероятность выиграть ничтожно мала — какой азарт в очевидных вещах? И почему монеты, а не фишки? Что, если у них один номинал? Почувствовав, как волнение начинает овладевать мной, Люцифер накрывает своей ладонью моё оголенное колено. Это непременно отвлекает, и я дарю ему быстрый взгляд, не убирая руку дьявола до тех пор, пока она не начинает ползти выше, подбираясь ко внутренней стороне моего бедра и вызывая толпы мурашек по нежной коже. Одно лишь касание распаляет сумасшедшее желание, напрочь выбивая из головы текущее весьма плачевное состояние дел. Чёртова нимфоманка. Казино напичкано кровожадными демонами, а ты ёрзаешь на стуле, вспоминая, что вытворяла с тобой эта ладонь каких-то пару часов назад. Оно идеально. Идеально не потому, что его второпях выбрал Люцифер и швырнул в меня, рявкнув что-то вроде «я оставлю тебя здесь, если ты не оденешься за минуту», не потому, что оно так подчёркивало мою фигуру... просто в нём было что-то такое, что так изящно противоречило словам моей матери, что она поместила в меня, подобно расплавленной стали, залитой в горло. «Могущественный ангел», живая путёвка в Эдем и прочие несбыточные мечты Ребекки обратились в прах, стоило мне надеть это платье и собственному отражению в зеркале ухмыльнуться. Может быть, я назло хочу потакать Аду. Может, статус Королевы Преисподней не так уж и плох, когда к другому виску приставлен статус «ангела, из которого сочится разрушительный свет». — Ты одета? — за дверью примерочной слышу приглушенный голос Люцифера. — Тебя это останавливает? — спрашиваю с ухмылкой. В ту же секунду дверь открывается. Мужчина, которого я вижу в отражении зеркала, заставляет кровь прилить к щекам, а сердце неумолимо ускорить свой темп: он выглядит изумительно в этом чёрном костюме. Дьявольская красота забирает меня в свой плен, кружит голову, и я оборачиваюсь к нему с улыбкой, чувствуя, как пересыхает в горле, но в другом месте становится непозволительно влажно. — У тебя хороший вкус. — Знаю, — взгляд Люцифера скользит по моей фигуре, а затем перемещается к зеркалу, чтобы оценить вид сзади. — Молнию не застегнула? Коротко киваю, поворачиваясь к нему спиной. Весь пережитый ужас вновь втекает в кровь адреналином, который знает только один выход. Прерывисто вздыхаю, прижимаясь ягодицами к его паху. Люци смыкает руки на моей талии, впечатывая меня в себя и наклоняясь к моему уху: — Тебе помочь? — Мне казалось, нас ждёт Азазель, — промурлыкав эти слова, нахожу его руку, с силой сжимая её. — Так пойдём же к Азазелю. — У меня был стресс, Люцифер, — выбравшись из оков его рук, поворачиваюсь к нему лицом и хватаюсь за галстук дьявола. — А ты слишком много болтаешь. — Не командуй, — он понижает тон и снова слишком резко поворачивает меня к себе спиной, припечатывая моё тело к холодному зеркалу. Его напряжённый член упирается в мою поясницу, когда Люций усмехается и прикусывает мочку моего уха, заставляя меня в наслаждении прикусить губу. Рваные вздохи слетают с моих губ, пока он перебирается с укусами на мою шею. Ладонь дьявола опускается ниже, сжимает мою задницу, после проникая под платье и добираясь до трусиков. — Сбежала от меня сегодня утром, — шепчет он. — Многого себя лишила. На этих словах он отодвигает кружевную ткань, пальцами лаская нежную влажную кожу. Тысячи иголок удовольствия пронзают тело, возбуждение застилает глаза, и я роняю голову на его плечо, когда Люцифер вдруг входит в меня тремя пальцами. Заглушаю собственный стон, до крови укусив губу. — Как и ты, — задыхаясь от удовольствия, бормочу я. Пальцами другой руки он ласкает мой клитор, не сбавляя темп, добиваясь того, чтобы я и слова лишнего не вымолвила. Цепляюсь руками за его предплечья, ищу в отражении зеркала его взгляд. — Когда выбрал не спать со мной в одной постели. Услышав это, он мгновенно останавливается. Пылающие щёки и потерянный взгляд — вот и всё, что от меня остаётся. Люцифер убирает руку, поправляет мои трусики, застёгивает молнию на платье и разворачивает меня к себе лицом, проводя ладонью по моим наверняка спутанным волосам. Его действия происходят точно на автомате, в них нет никакой логики, а во взгляде — былой страсти и небывалой нежности. Меня будто окатили ледяной водой посреди ночи. Несколько раз моргаю, пытаясь собраться с мыслями и себя по кусочкам собрать, но после произошедшего я — тряпичная кукла в его руках. — Ты права. Нас ждёт Азазель, — железным тоном отвечает он. Ещё совсем свежие воспоминания отступают так же быстро, как и настигли, возвращая меня не в самую желанную реальность. Закашлявшись, я резко дёргаюсь: Люцифер убирает руку, Азазель поднимает на меня свой налитый кровью взгляд. — Потерпите, юная леди. Одна ставка — и я весь во внимании. Крупье — демон, и он сжимает губы, блеснув своими чёрными глазами в полумраке зала, прежде чем раскрутить рулетку. Азазель выглядит так, словно от выпавшего числа по меньшей мере зависит всё его существование, но когда белый шарик вдруг останавливается на шестнадцати чёрных, он лишь плавно рассекает ладонью воздух. Жест, похожий на подзывание официанта, что таковым и оказывается, когда демонесса в жилетке и с бабочкой подплывает к нашему столу, наливая в стакан Азазеля глифт. Я не должна удивляться практически невозможному выигрышу: этот демон выглядит так, словно выпади число, отличное от того, на которое он поставил — всё это адское казино взлетит на воздух. Он любит азарт, но здесь всё и вся подчиняется ему. — Вы спросите, — Азазель делает размеренный глоток, в удовольствии прикрывает глаза, — почему русская рулетка? Прочие игры для жуликов и лентяев. Здесь всё, на что ты полагаешься — удача. Хотите сделать ставку, Виктория? Угроза витает в воздухе, и она исходит не от него и даже не от демонов, коими набит весь зал и все коридоры этого казино, это Люцифер, это всё Люцифер, он сжимает кулаки под столом и предостерегающе нависает над Азазелем. Выглядит, как змей, что вот-вот вонзится своими клыками в шею воителя. — Азазель, — шипит он, — мы сюда на переговоры пришли. Так давай разговаривать. Взгляд, метнувшийся в сторону Люцифера, не сулит ничего хорошего. Тот самый гнев, который я вызвалась сдерживать, рвётся наружу из моего дьявола, и я поднимаю ладонь вверх, натянуто улыбаясь. Каждый демон здесь, будь это крупье, бармен или та дама в малиновом, прожигают меня своим любопытным, а некоторые даже испуганным взглядом, но я гордо выпрямляюсь, кивнув Азазелю. — Я поставлю, — коротко говорю, стараясь унять дрожь в голосе. — Мы ведь в гостях. А значит, должны играть по вашим правилам. Можно монетку? — Уокер, нет, — сквозь зубы молвит Люцифер. Он даже не смотрит на меня, но я чувствую ту угрозу, что сейчас прожигает мою душу. Азазель, напротив, заметно веселеет и разминает пальцы. — Она не будет играть, — снова встревает дьявол. — Где твои манеры, Люцифер? Позволь девушке сделать выбор. Таковы традиции нашего казино. — Что будет, если выпадет не то число? — настороженно спрашиваю я, понимая, что с демонами игры никогда не закончатся моей победой. — Я поставлю за неё, — Люци хватает монету, но та вдруг выскальзывает из его рук, катаясь прямиком к раскрытым ладоням Азазеля. Расхохотавшись, демон вскидывает руки, смыкая их за головой. Взгляд Азазеля скользит по моему телу, останавливается на глазах, пока я изо всех сил стараюсь не выдать своего отвращения, страха, напряжения. Люцифер тяжело дышит, сжимает кулаки под столом, пока я ожидаю его вердикта. Совершенно ясно: тот, кто здесь впервые, просто обязан сделать ставку. Таковы правила. Вот, почему Люци был против того, чтобы я шла с ним. — Я подумаю над тем, какая мне выгода от ангела, — последнее слово из его уст звучит скорее как оскорбление. — Если тебе будет чем думать, ведь посмотри ты на неё ещё раз — я снесу тебе голову, — шипит дьявол, ослабляя галстук. Прикрываю глаза, качая головой, когда вдруг несколько демонов, улыбаясь, подходят к нашему столу. Тем самым они показывают свою верность Азазелю. Адские церберы. Его верные прислужники, что раздерут любого, кто позарится на хозяина. Даже самого Люцифера — сына Сатаны и будущего правителя Преисподней. Люций усмехается, когда смотрит на черноглазых, а затем кладёт ногу на ногу и самодовольно фыркает, показывая свою полную неуязвимость к происходящему. — Делай ставку, Вики, — вдруг спокойно заявляет он. — Тебя никто не тронет. — Не сомневаюсь, — медленно протягиваю, уставившись на девушку в изумрудном шёлковом платье, что проводит языком по нижней губе, разглядывая мою фигуру. Она не смотрит на меня, как на свой обед — в её взгляде есть опаска. Азазель смягчается, вздыхает и бросает мне древнюю монету. Та падает на стол возле моей раскрытой ладони. — Зеро, — отвечаю, не думая ни секунды. И снова: все взгляды ко мне. Каждый здесь знает, что я ангел, но отчего эта настороженность? Демоны ведь считают себя могущественнее, они принижают силы ангелов, а иногда и вовсе не видят в них соперников. Усталость, неизвестность и жуткая атмосфера незримым грузом давят на плечи, а это повышенное внимание к моей персоне вовсе не окрыляет. В душе Люцифер зол, но внешне остаётся всё тем же самодовольным дьяволом, которого я знаю с самой первой встречи. Он не хочет, чтобы я принимала условия Азазеля, но это мирные переговоры, а значит нужно быть дипломатичной. Иногда играть по чьим-то правилам не значит играть честно. — Зеро! Надо же! Она выбрала зеро! — мужчина усмехается, и стоящие за его спиной демоны вдруг разражаются весёлым хохотом. Взгляд Люцифера кричит: положи монету. Но выбор самого безумного варианта иногда может быть единственно-верным, а план, родившийся в моей голове за пару мгновений, просто не может обернуться провалом. Кладу монету на зелёную ячейку с подписью «зеро», осматриваюсь. Рулетка слева от меня, возле неё, испепеляя меня своими голодными чёрными глазами, стоит крупье. Поднимаю голову, улыбаясь ему уголком губ: он здесь заведует игрой, от его рук зависит выпавшее число. Он подчиняется Азазелю, но заинтересован во мне — здесь нет никакой удачи, никакого азарта. Оторвав от крупье взгляд и чуть наклонившись, я незаметно касаюсь рукой брючины парня — именно в этот момент сменяется музыка, и он, сбитый с толку, раскручивает рулетку. Несколько секунд, что шарик пляшет по цифрам, длятся бесконечно. Крупье тяжело дышит, Люцифер устало массирует виски, вероятно, раздумывая над тем, как он будет вытаскивать меня отсюда в случае поражения, а Азазель облизывается, испепеляя взглядом крутящуюся рулетку. Та останавливается, кажется, вместе с моим сердцем. — Зеро... — изумленно шепчет крупье, и мой дьявол, поперхнувшись воздухом, всем телом поворачивается ко мне. Звонкий хохот и размеренные хлопки разрезают напряженную тишину. Азазель поднимает брови и встаёт из-за стола, протягивая мне руку. Несколько секунд смотрю на неё, как на тикающую бомбу, нервно сглатываю и встаю со стула. Он берет мою ладонь, оставляя на её тыльной стороне поцелуй. — Я приятно удивлён, — шепчет он, обводя моё лицо довольным взглядом. — Красавица догадалась о скрытых способностях Даррелла. — Так он под завесой? — вспыхивает Люцифер, поднимаясь следом. — И убери от неё руки. — Под какой ещё завесой? — обернувшись, спрашиваю я. Азазель вздыхает. — Что ж, вы меня раскусили. Даррелл сам влияет на выпавшее число, главное, чтобы он был расположен к игроку. Демоническая завеса, влияющая на удачу. Ничего удивительного. — Так в чем же удача? — Не каждому удаётся добиться расположения Даррелла. К Люциферу он не был расположен. Помнишь, Люций? — демон выгибает бровь. — Правда, и завесы никакой не было. А это избалованное дитя Сатаны не захотело исполнять долг проигравшего. Столько демонов мы потеряли, такой пожар пришлось восстанавливать... его гнев страшен, дорогая. Впрочем, ты знаешь это и без меня. Воспоминания о сгоревшей оранжерее и реакции Люцифера на моё признание ядовитым уколом вонзаются в сердце. Встряхнув головой, пытаюсь сосредоточиться на происходящем. Что ж, достаточно было коснуться Даррелла, чтобы получить его расположение. Я прошла проверку, а значит получила счастливый билет на переговоры. Ничего сложного. Замечательно. Люцифер кладёт ладонь мне на спину и кивает, будто подтверждая мои мысли. Больше Азазель не говорит ни слова, разворачиваясь на каблуках и направляясь прочь из главного зала. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, пока я не начинаю чувствовать, как разгорается сумасшедшее пламя в его алых глазах. — Смотришь так, — я наклоняюсь к нему, чуть понизив тон, — будто собираешься взять меня на этом столе. — Ты хорошо себя вела и заслужила поощрение. Но пощади бедных демонов... Не дав мне и слова вымолвить, Люци подталкивает меня, и мы, недолго думая, следуем за Азазелем. Роскошный зал с огромными люстрами, картинами во всю стену, напряжёнными лицами демонов и звоном древних монет остаётся позади, уступая место тёмному коридору, от стен которого исходит могильный холод. Поморщившись от мурашек, чувствую губы дьявола в паре дюймов от моего уха: — Ты умница, — шепчет он. Это придаёт мне сил, заставляет гордо выпрямиться и улыбнуться. Когда фигура Азазеля растворяется в черноте, казалось бы, бесконечного коридора, я решаюсь задать вопрос: — Куда мы идём? — Во второй зал. — Снова играть? — Нет. Колесо сансары запущено: вопросы атакуют, и меня уже не остановить. Зацепившись за рукав пиджака Люцифера, я снова спрашиваю: — К чему эти монеты? — Они есть у каждого демона. — Даже у тебя? — Мне они ни к чему. — Но зачем он играет, заведомо зная, что победит? — Полагаю, ему просто нравится процесс. — В этом нет никакого смысла... — Только не говори ему. Очередной вопрос прерывает звук разъезжающихся дверей. Паника овладевает мной, ведь это непременно возвращает меня в сегодняшнее проклятое утро, когда собственная мать закрыла меня в темнице. И как так вышло, что демонам я доверяю больше, чем небожителям, чем своей родне? И к чему меня это приведёт? Мы замечаем Азазеля, когда он входит в огромный зал с окнами, заколоченными досками. Люцифер кладёт руку мне на талию, будто пытаясь убедиться, что я никуда не исчезну, и мы заходим в огромное пыльное помещение, съедаемое синим полумраком. Лишь несколько свечей открывают обзор на пустые игровые столы, неисправные автоматы, картины и зеркала, накрытые белыми простынями. Азазель останавливается посреди пыльного зала и оборачивается к нам. В эту же секунду двери за нами захлопываются от вспыхнувшего взгляда демона. — Идиоты! — тон мгновенно сменяется на враждебный. Мы с Люцифером переглядываемся, но не успеваю я даже удивиться, когда моё тело от силы его взгляда пригвождается к стене. Вскрикиваю, больно ударившись головой, и Люци мгновенно подлетает к Азазелю, хватая его за грудки. Взгляд демона отпускает моё тело, и я падаю на холодный пол, разбивая колени. — Ты что, блять, творишь?! Домой захотел?! — Это ты что творишь! — орёт Азазель, откидывая от себя Люцифера. Перемена в его поведении застает нас врасплох, а он, кажется, и не планирует останавливаться: — Ты хоть понимаешь, к чему может привести союз с ангелом?! Последняя такая попытка грозит обернуться войной! Войной, глупое создание! Люцифер отталкивает от себя демона и сплевывает кровь, направляясь ко мне. Он подаёт мне руку и мгновенно заводит моё тело себе за спину. Но я не собираюсь прятаться. — Говоришь так, будто ты против войны. Да ты живёшь мыслями о Судном Дне! — вспыхивает дьявол. — Судный День для этих мерзких людишек, а не для всех нас! Если твой отец собирает тайный легион, жаждя достигнуть эффекта неожиданности, мы все погибнем. Полем боя он сделает Землю, но непременно пострадают и Ад, и Небеса. Всё будет в его власти. Живого места не останется. И если раньше я был бы вне себя от счастья, то сейчас... Сатана не доверяет мне и моему легиону. Нас ждёт верная погибель. Нас всех она ждёт, чёрт возьми! Тяжёлая тишина водружается на наши плечи. Я слышу, как прерывисто дышит Люцифер, слышу каждую ноту отчаяния в голосе Азазеля, и он вдруг подходит ко мне, жестом пересекая попытки дьявола его остановить. — Виктория Уокер, — протягивает он. От волнения тошнота подкатывает к горлу, но я стойко держусь, задерживая дыхание. — Не каждый день в наши края забредают ангелы. Тоже мне, адвокат дьявола с белыми крыльями. Истинный демон. Хитрость и расчетливость сочатся из его вен, при этом он не выглядит как тот, кого мы действительно должны опасаться, даже несмотря на то, что минутой ранее он впечатал меня в стену. С самого детства нам внушали, что демоны — это монстры, не знающие человеческого языка и лика, но они умнее любых существ, они — те, кто жаждут власти, а политику не каждый осилит. — Как тебе известно, меня зовут Азазель, — говорит брюнет, вновь мягко хватая мою ладонь. Справа слышится недовольный вздох Люцифера. — Я — воитель адского легиона, и я озабочен нынешней ситуацией не меньше твоего. — Так может, начнёшь уже говорить по существу? — вспыхивает Люци. — Нам нужно разобраться с отцом! И отойди от неё, если жизнь дорога! — Не торопись. Позволь мне полюбоваться, — отпустив мою руку, Азазель отходит на несколько шагов от нас. — Мирабилис!¹ Союз человека, обращенного в ангела и рождённый ангелом дьявол! Верх безумия и безрассудства! Мы с Люцифером переглядываемся, но в тот же миг отводим друг от друга взгляды. — Милое дитя, я бы все свои монеты отдал за то, чтобы посмотреть в глаза тому идиоту, который романтизировал образ Люцифера и напрочь отбил у тебя страх сосуществовать с ним. Не могу найти ни единой причины, по которой вы двое можете быть вместе. Считаешь, быть с дьяволом весело? А ты, Люций, что насчёт тебя? — Заткнись, — сквозь зубы рявкает он. — И не вмешивайся в то, что тебя не касается. — Не касается?! Если удача улыбнётся нам, если мы сможем победить Сатану, трон будет твоим! Но с ней... Азазель замолкает, задохнувшись в собственном возмущении, но вдруг продолжает: — Скажи мне, Виктория, твоя сила уже начала проявляться? Твоя ангельская сила, ты чувствуешь её? Услышав это, я нелепо застываю, не зная, куда деть свой взгляд. За эти бесконечно-долгие несколько секунд меня бросает то в жар, то в холод, но я не поддаюсь гневу демона и не подтверждаю его слова. Люцифер знает, каким путём я выбралась из заточения. Азазелю этого знать не стоит. Он настроен против меня. Он мечтал о том, чтобы «зеро» не выпало, а те демоны в первом зале растерзали меня на куски. — Твоё молчание о многом говорит, — мужчина растягивает каждое слово и усмехается, бросая в Люцифера гневный взгляд. — Глупые создания до сих пор считают, что ангелы — это проповедники с нимбом над головой и Моралью под подушкой! Но их сила гораздо разрушительнее нашей. И если ты по-прежнему мечтаешь о смерти, Люцифер, то ваш союз весьма обоснован. — О... смерти? — я наконец обретаю дар речи, нервно сглатывая. — К чему, по-твоему, может привести ваша сила? Рано или поздно, один из вас погибнет. А твоя гибель, красавица, будет всем только на руку. Твой кулон — вот камень преткновения, вот, что развязало Сатане руки. Он так долго тебя искал... — Так вы всё знаете. Ком застревает в горле, становится трудно дышать, когда Азазель кивает. — Прекрати играть в эти игры, — вспыхивает Люцифер. — Для чего ты вызвал меня? Очевидно, ты не собираешься подталкивать Вики к тому, чтобы она вручила кулон отцу, и все мы жили долго и счастливо, пока папуля вершит правосудие в Эдеме. Градус накаляется, и от этой температуры, кажется, вот-вот лопнут стекла, зеркала и мои сосуды. Люцифер пылает разрастающимся гневом, и он передаётся мне, ведь мы оба не знаем, какой мотив у Азазеля. Что, если он ещё один прислужник Сатаны и водит нас за нос? Может быть, это ловушка? И сейчас сюда ворвётся легион демонов, жаждя расправиться с нами и отобрать кулон? Это отчего-то кажется мне абсурдом. — Правосудие? — демон усмехается, хлопнув в ладони. — Грядёт страшная битва, Люцифер. Твой отец замышляет что-то прекрасное, что-то зловещее, и я был бы вне себя от счастья. Но есть маленькая проблемка: он не посвятил ни меня, ни легион в свои планы. Собирается штурмовать Эдем в одиночку? Мы оба знаем, что это невозможно. Ангелы во многом превосходят нас, они были рождены воинами, и Сатана это знает. Люцифер сжимает зубы, сложив руки на груди. Он подходит ближе к Азазелю, и всё же они соблюдают дистанцию: тени недоверия ползут за их телами, пока они, точно два фехтовальщика, обходят друг друга стороной. — Выходит, это правда. Он собирает другой легион. И если назревает война, я хочу, чтобы ты воевал на моей стороне, — Люцифер разрезает тяжёлую тишину своим угрожающим голосом. Слово «война» заставляет все мои внутренности болезненно сжаться. Оно набатом бьёт в голове, и я понимаю, что пути назад нет. Мы просим помощи у правителя адского легиона, я сбежала из темницы и уже наверняка исключена из школы на Небесах. Я ступила на путь зла, позволила тьме Люцифера завладеть мной, и даже эта война...  не противостояние добра и зла. У моего дьявола нет миссии спасти человеческий род, он лишь хочет найти мать и завладеть троном, а я никак не смогу этому противостоять. Когда Небеса узнают о надвигающейся катастрофе, я буду обязана принять их сторону, но проблема лишь в том, что здесь нет «их» стороны. Это битва Сатаны и Люцифера. Отца и сына. Здесь только Ад. Сплошной непроглядный Ад. — Для этого ты и здесь, — голос Азазеля врывается в моё затуманенное сознание. — Я хотел убедиться в твоей верности, но пока уверен лишь в твоей глупости и безрассудстве. Пусть ангел возвращается на Небеса и служит Господу, пока её сила тебя не убила. Наше оружие — твой гнев, а не её ключ, который откроет врата Эдема в случае поражения. Азазель замолкает, точно собираясь с мыслями, а затем заявляет: — Легион тоже не доверяет тебе. Демоны думают, вы с отцом в одной упряжке. — Сущий бред! Я не хочу, чтобы он штурмовал Эдем. — Тогда чего ты хочешь? Убить его? Вразумить войной? — Я хочу, чтобы он пал. Живым или мёртвым. Я не допущу, чтобы он правил в Эдеме, ведь тогда все известные миры будут в его подчинении. — Первая разумная мысль от тебя, браво! — Азазель всплескивает руками и отходит на несколько шагов от нас, зарываясь пальцами в свои чёрные волосы. Люцифер оборачивается ко мне, будто желая убедиться, что я в порядке. Мы киваем друг другу в унисон, готовые вновь выслушать демона. — Ты должен убедить легион в своей верности. Они не просто не доверяют тебе, они не хотят, чтобы трон занял ты. Войны за власть начнутся одна за другой, если ты не докажешь им, что можешь править Адом. Сатана готовит что-то страшное за спинами каждого, а всё, что им движет — желание отомстить Господу за изгнание и добраться до Люциды. С губ дьявола слетает обречённый вздох. Он устало трёт переносицу, прикрывая глаза. Услышать имя матери в самый неподходящий, в самый нервный момент наших переговоров — Люцифер не был к этому готов. Я подхожу ближе к нему, касаясь его плеча, но он вдруг вздрагивает, поднимая на Азазеля безжизненный взгляд. — Если он убьёт её... — О чём ты говоришь? — мгновенно прерывает его мужчина. Непонимание захлёстывает нас одновременно. Даже Азазель, кажется, не ожидал этих слов, уставившись на Люцифера, словно на самое глупое и бесполезное создание во Вселенной. — Ах! — демон вдруг прикладывает ладонь к губам, в удивлении вскинув брови. — Ты ведь не знаешь, почему она была сослана в Эдем! Азазель звучит так, словно это финишная прямая. Его поисков, его догадок, страхов, опасений, угроз и заговоров. Люцида. Причина, по которой Люцифер штудировал Библию, по которой сходил с ума, узнав, что Сатана якобы её убил и что она всё-таки жива и заточена в Эдеме. Сколько было выдвинуто предположений, но ни одно из них никогда не было на стороне её супруга. Сатана связался с Лилит, и этот союз уже подразумевал трагедию для Люциды. «Тебя ждёт та же судьба, что и мать Люцифера», — в голове снова вспыхивают слова Ребекки, но рассеиваются пеплом, когда Азазель с решительным видом подходит к нам. — Ты только появился на свет, Люцифер, когда это произошло... Её волосы были словно позолочены и так изящно переливались на тусклом свете, когда она склонялась над колыбелью, чтобы взять на руки своего сына и прижать его к своей груди. Она улыбалась, освещая своей улыбкой даже самые тёмные, самые сгнившие и покрытые толстым слоем засохшей крови плесени коридоры Преисподней. Божественное свечение исходило от неё даже в Аду. Там, где она проходила, на иссохшей бесплодной почве расцветали самые прекрасные райские растения. Такие, какими Сатана и Люцида помнят их в Эдеме. На сей раз улыбка была печальной, а несколько слёз скатывались по её щекам прямо на плечи мальчика. Проведя ладонью по румяной щеке ребёнка, она поцеловала его в лоб. — Прости меня, Люцифер, — прошептала Люцида и крепко зажмурилась, заметив на стене тень крыльев. Осторожно положив ребёнка в кроватку, она обернулась. Лицо того, кто стоял напротив, исказилось гримасой отвращения, и он схватил женщину за руку, силком вытаскивая её из детской. Плач новорождённого Принца Преисподней — последнее, что слышала Люцида, прежде чем навсегда покинуть замок. «Прости меня, Люцифер», — последнее, что услышал мальчик, прежде чем навсегда запечатлеть в памяти образ матери. Пелена слёз, застелившая глаза, размывает образ стоящего перед нами Азазеля, однако каждое его слово разрезает моё сердце и мою душу, тесно сплетенную с душой Люцифера, на сотни несчастных кусков. Рваные раны внутри кровоточат, и я машинально нахожу ладонь своего дьявола, крепко переплетая наши пальцы. Он сломлен и разбит, но кажется, Азазель ещё не закончил: — Люциду не было велено убивать, а потому ангелы заточили её в Эдеме за то, что она породила дьявола. Люцифер, ты — причина, по которой она там. Ты, а не Сатана.