***
Очередной Бал Распределения. Школа на ушах: демоны потирают руки, ожидая пополнения в семействе нечистых, ангелы с любопытством наблюдают за нами, Непризнанными. В Большом Зале суматоха. Почти всё готово к ночи, к роковой ночи, к той самой, где я, положив ладонь на Мораль и пролив на древнюю обложку свою кровь, поклянусь верно служить Шепфа и высшим ангелам. Это волнующе, это заставляет сердце бешено забиться в груди, а ком волнения подкатить к горлу. Выбрано лучшее платье, речь зазубрена до последней точки, все испытания и последний экзамен успешно сданы. Я горда собой, и мне нет равных. Широко улыбаясь, по-настоящему сияя, прохожу по излюбленным коридорам школы. Меня переполняют разные чувства, и я стараюсь запомнить каждое из них, прочно впечатать в душу, ведь вскоре я лишусь их всех: ненависти, сострадания, любви и надежды. Но это потом, это выше, а сейчас... Сейчас есть Дино. — Итак, что вы чувствуете в свой последний день в статусе Непризнанной? — ангел изображает микрофон, поднося руку к моим губам. — Волнуетесь? — До одури, — с улыбкой отвечаю. Дино садится на подоконник, свесив длинные ноги, облаченные в белоснежные брюки. Пару пуговиц его рубашки расстегнуты, волосы чуть взлохмачены даже в пучке. А глаза... глаза сияют непривычным для меня блеском. Облокотившись о стену рядом, закусываю губу и с улыбкой смотрю на ангела. — Что планируешь делать после Бала? — спрашивает он. Звучит это так, будто вопрос вовсе не задан невзначай. Щеки мои мгновенно алеют под пристальным взглядом блондина, и я пожимаю плечами. — Может быть... кхм, — делает вздох: сомневается. Сердце сжимается от радости, но все же я стараюсь сохранять ненавязчивый заинтересованный вид и спрятать ошалелую физиономию законченной фанатки. — Ты обратишься в истинного ангела, так что я бы мог показать тебе наш мир своими глазами. С высоты, которая Непризнанным непостижима. Под углом, под которым ты бы никогда не взглянула на него, не будь ты ангелом. — Дино, ты... ты приглашаешь меня на свидание? Немного помолчав, ангел отвечает: — Похоже на то. Так... что скажешь? Первый порыв завизжать от счастья прерывается собственным натренированным самообладанием. Сдержанно киваю, но радостный возглас все же не выдерживает своего заточения, заставляя меня пискнуть: — Конечно, я согласна! — Отлично. — Отлично, — эхом отзываюсь я, кивая. Спрыгнув с подоконника, Дино кладёт ладони на мои плечи и заглядывает в глаза, одаривая меня своей скромной, но такой светлой улыбкой. Несколько секунд тишины уносят меня в плен его удивительных глаз, его идеальных губ, но я встряхиваю головой и отвечаю парню усмешкой. — Встретимся на Балу, да? — Да. Встретимся. — И я украду тебя на танец? — Украдешь? — выгибаю бровь и широко улыбаюсь. Глупая. Дино дёргает плечом и смотрит куда-то мне за спину. Оборачиваюсь, замечая мимо проходящего парня. Чёрная мантия неохотно плетется за ним, в зелёных глазах застыло умиротворение, а на розоватых губах играет лёгкая улыбка. Тело моё немедленно пробивает током: вижу демона впервые, но словно... словно знаю его очень давно. — Кто это? — проводив парня взглядом, тихо спрашиваю. — Одо, — процеживает сквозь зубы Дино и вскидывает голову, устало потирая переносицу. — Мы слегка... на ножах. — Из-за чего? — Он не так давно обратился. Но ведёт себя так, будто был рождён демоном. Слишком высокомерный, как... —... Люцифер, — кивнув, продолжаю я. Имя это острой костью застревает в горле. Настоящий дьявол: тёмный, устрашающий, одинокий. Он нечасто появляется в школе, посвящая все свое время пыткам на кругах Ада. Сатана вырастил достойного преемника — нечего сказать. Вот только это единственный его талант. Наглый, напыщенный садист и задира. Думает, весь мир у его ног, но у его ног лишь жалкие Непризнанные и демоны, что с непривычки думают о нем, как об аттракционе, что вознесет к самым вершинам Небес. Но с Люцифером одна дорога: в Ад. В тёмный, устрашающий, одинокий. — Тогда до вечера, да? — Дино не замечает тени глубокой задумчивости на моём лице, хватает фолианты с подоконника и снова похлопывает меня по плечу. — Не терпится увидеть твоё посвящение. — Да. Мне тоже, — на выдохе произношу я, чувствуя, как тысячи иголок волнения вонзаются в душу. А в следующую секунду след ангела простывает, оставив после себя лишь лёгкое дуновение ветра и шлейф его небесного аромата. Втягиваю его носом и в удовольствии закатываю глаза, направляясь прочь из здания школы. Атмосфера вечной весны, цветущего сада и ветра, играющего с моими волосами, кружит голову и опьяняет. Живописные беседки разбросаны по всему заднему двору, утопая в зелени и сплетнях небожителей. Мне хорошо, мне так легко и весело, что я немедленно ищу взглядом беседку, где по своему обыкновению расселись Мими, Ади и Сэми. Просто необходимо поделиться с ними новостью о том, что уже сегодня ночью мы с Дино полетим на свидание, и оно, я уверена, будет лучшим — во всех моих жизнях. Замечаю друзей в одной из самых дальних беседок, и едва ли успеваю сделать шаг, как в ту же секунду передо мной возникает образ Люцифера. Вздрагиваю и машинально отскакиваю назад. Сердце пропускает удар при одном только взгляде на его самодовольную ухмылку. Алые глаза вспыхивают удовлетворением. — Боишься меня, Уокер, — шепчет он, чуть склонившись над моим ухом. Нервно сглатываю, устремляя свой взгляд на Мими, которая не замечает нас, весело болтая с парнями. Это не страх, но что-то... что-то внутреннее, какое-то совершенно незнакомое мне чувство, будто бы жившее во мне какое-то время. Поднимаю голову на дьявола и тут же оказываюсь в плену его глаз. — Что тебе нужно от меня? — стараясь не выдавать дрожь в голосе и в коленках, отвечаю. Он выгибает бровь, касается пальцем моего оголенного плеча. Вздрагиваю и отстраняюсь. Я его не боюсь. Но... нутром чую, что должна. Будто это ещё одна моя важная миссия: держаться подальше от Люцифера. — Я перетрахал всех Непризнанных. Ты одна осталась. У тебя, милая, есть несколько часов до твоего Распределения. Могу предположить, что нам этого хватит. Знаю я одно укромное местечко, правда, там не прибрано... Очередной разряд тока поражает моё тело. Резко выпрямившись, заношу ладонь над его щекой, с силой ударяя дьявола. На хлопок оборачиваются все, но Люцифер словно даже не удивлён. Его щека не пылает, задетая губа не рассечена, и он улыбается, положив ладонь на солнечное сплетение и несколько раз поклонившись разинувшей рот публике. Ни живая, ни мертвая, я стою перед ним и не знаю, куда себя деть. Глаза в удивлении распахнуты, дыхание сбито. — Благодарю за это шоу, моё бренное существование стало на один оттенок ярче. — Ты омерзителен, — выплевываю я, отчего-то не отрывая взгляда от его глаз. В них что-то есть. Что-то тёмное и могущественное, что-то возвращающее меня в сегодняшнее утро. Идентичные ощущения накрывают меня с головой. Какая-то... будто какая-то ностальгия? Нет. Но что это? — Правда? В чем же? — голос дьявола проникает в моё сознание, заставляя меня расфокусировать взгляд. — Тебе перечислить? Время на часы, забыл? — Ах, да. Запамятовал я своё главное правило: к трусливым не приставать. — А как тебя не бояться? Ты ведь монстр, — слова сами летят из моих уст. На секунду он осекается. Ухмылка пропадает с его лица, а в глазах будто что-то потухает. Дьявол сжимает челюсти, склоняет голову набок. Теперь мне по-настоящему становится страшно: Люцифер выглядит, как бык на корриде, а я, вероятно, красная тряпка. Делаю шаг назад, и тогда он наступает, угрожающе нависая над моим лицом. — Монстр? И почему же я монстр, Вики? — Ты и сам знаешь, — слышу я свой голос. — Хочу услышать это от тебя, — он шипит, словно змей, и я буквально чувствую его руки на своей шее, хотя на самом деле они сжаты в кулаки. На нас все смотрят, но это последнее, что меня волнует. Мои стычки с этим дьяволом можно по пальцам пересчитать: в основном он подстёгивает меня, когда ему скучно или когда мы случайно пересекаемся в коридорах. Возможно, когда я стану ангелом, наши пути будут идти строго параллельно друг другу и никогда не пересекутся. Тогда зачем бояться? Зачем отступать и извиваться? Бей, Уокер. Бей, не прогадаешь. — Потому что ты — самый известный и самый устрашающий палач в Аду. У него дёргается кадык. Люцифер выпрямляется, возвышаясь надо мной, расправив крылья и улыбнувшись так, как улыбается сама Смерть. Я попала. Попала в яблочко: вижу это в каждой подрагивающей реснице его угрожающе-сощуренных глаз. Победная улыбка не спешит озарять мой лик — здесь инстинкт самосохранения побеждает. Делаю пару нерасторопных шагов от себя, а он — на меня, и продолжается это до тех пор, пока между нашими напряжёнными телами не вклинивается миниатюрная фигурка Мими. — Брейк! Брейк! — восклицает она, поворачиваясь ко мне лицом. — Пойдём, Вики. Нам нужно готовиться к Балу. Девушка хватает меня за руку, уводя как можно дальше от этого октагона. Ноги у меня ватные, совсем не слушаются, и обернуться, так зачем-то хочется обернуться. Повинуясь каким-то внутренним инстинктам, я все же делаю это и в это же мгновение сталкиваюсь с его взглядом. В глазах Люцифера опустошение, а на лице улыбка. Гремучая смесь, заставляющая меня нахмуриться в недоумении и отвернуться, чтобы почувствовать, как Мими заталкивает меня в здание школы. — Идиотка, — бормочет она, волоча меня за собой по наводненному небожителями коридору. — Смерти своей захотела? — Люцифер не убил бы меня, — тут же бросаю ей в спину. Девушка останавливается, повернувшись ко мне лицом. Игривый блеск покинул её взгляд, на лице тень замешательства. Она тоже его боится? — С чего ты взяла? — Просто знаю. Я не погибну от его рук. — Не погибнешь, — выгнув бровь, говорит Мими. — Но испытаний на твою долю выпадет немало. — О чем ты говоришь? Больше она мне не отвечает. Повторяю свой вопрос несметное количество раз, но девушка остаётся молчалива, и лишь когда дверь комнаты захлопывается за нами, она снимает с вешалки подготовленное для меня платье и с улыбкой бросает его на мою кровать. — Собирайся. Скоро всё изменится.***
Поистине ангельское звучание арфы ласкает слух, нашёптывает своим бархатным голосом совершенно магическую мелодию, унося всех находящихся здесь в мир без забот и боли. В Эдем. В воздухе витает атмосфера торжественности. Обвожу взволнованным взглядом весь этот роскошный зал, украшенный белыми и красными цветами, небольшую сцену, к которой проложена широкая лестница, к Непризнанным, столпившимся у ступенек. Все они выглядят потрясающе, а в глазах каждого застыла смесь страха и предвкушения. Провожу ладонями по своему атласному белому платью и рвано вздыхаю: пора к ним присоединиться. В этом наряде и в этих туфлях я не иду, а порхаю, плыву, парю. Раньше я была здесь всего лишь гостем, теперь — одно из главных действующих лиц. Это и окрыляет. Именно это — то, что заставляет меня гордо направиться к лестнице, а не в панике искать своих друзей или Дино, который пообещал украсть меня на танец. А они ведь танцуют, все танцуют! И музыка обязывает... но сердце моё и моя душа всеми своими фибрами тянется ближе к долгожданному, к желанному, к самому прекрасному. Вскоре кровь прольётся на древнюю обложку Морали, вскоре будут зачитаны основные постулаты, вскоре серафим Кроули и вся божественная знать нарекут меня ангелом. Настоящим ангелом. — Говорят, сегодня серафим Ребекка будет присутствовать на посвящении, — вдруг улавливаю чей-то голос за своей спиной. Резко останавливаюсь, напрягаясь всем телом. Мама, они говорят о моей матери? Оборачиваюсь, чтобы найти взглядом ту, кому принадлежал этот голос, но не замечаю никого, кроме Люцифера, скучающего за одним из столов. Внутренняя дрожь перерастает в пожар. Он выглядит прекрасно, как подобает настоящему дьяволу, и его белоснежная рубашка так идеально сочетается с дорогим чёрным костюмом. Его строгие аристократичные черты лица, тёмный взгляд, чёрные волосы... Люцифер всем видом заманивает в свои сети, создавая иллюзию красоты и свободы. А что за ней? Смерть, мучения, истязания? — Не думай, Вики, отведи взгляд, — шепчу я себе под нос, игнорируя тот чёртов факт, что дьявол так бессовестно исследует моё тело своим лукавым взглядом. Ещё немного, и всё свершится. Не думай о нем. Он пугает тебя, но не заслуживает ни единой мысли. Не заслуживает даже отвращения, даже... Люцифер хмыкает, отводит от меня взгляд, делает глоток глифта и устремляет взгляд в сторону танцующей парочки. Обращаю и свое внимание на них, узнавая в девушке Мими, а в парне Ади. Улыбка расцветает на моих губах, когда я замечаю, как они дурачатся, а вскоре к ним присоединяется и Сэми, вручая демонам напитки. Возвращаю взгляд к столу, за которым стоял дьявол, но теперь там никого нет. Оно и к лучшему. Развернувшись на каблуках, возобновляю свой путь к Непризнанным, ожидающим своего часа. У украшенной цветами лестницы стоит Лора, попивая свой напиток, а рядом — новообращенный ангел Энди. Они воркуют о чем-то, и это отчего-то напоминает мне нас с Дино. На мысль о нём сердце отзывается приятным теплом. Поиски ангела взглядом не оборачиваются успехом, так что следующие несколько минут я просто стою в одиночестве, нервно заламывая запястья и поправляя переливающееся на голубом свету платье. Приходится то и дело поднимать голову, разглядывая сцену. Два мраморных пьедестала стоят рядом: на одном лежит Мораль, на другом — Библия Ада. Сколько крови Непризнанных было пролито на эти обложки? И сколько ещё прольётся? Ожидание тянется вечность. Музыка продолжает играть, выступая отличным подспорьем моему воображению: я представляю, как серафимы называют моё имя, и как я, подняв платье, гордо поднимаюсь по лестнице, усыпанной лепестками роз. Уже завтра я проснусь ангелом. Путь к этому был так долог, так тернист. Но я справилась. Я справилась. — Потанцуй со мной, отличница. Кто-то касается своими тёплыми и мягкими губами моего уха. Каждая клеточка моего тела напрягается, и этот бархатный шёпот вкупе с последним словом, которое с ног на голову переворачивает весь мой внутренний мир, заставляют меня осторожно обернуться, чтобы тут же оказаться в плену сильных рук Люцифера. Ничего не вижу, не слышу, не чувствую. Вместе с сердцем в груди бьётся одно слово: отличница. Почему оно кажется мне знакомым? Становлюсь нелепой марионеткой, когда он ведёт меня в центр зала, не оборачиваясь и крепко сжимая мою руку. Взгляд мой стекленеет, теряет осознанность. В зале будто выкачали весь воздух, и я едва ли не теряю сознание, когда он резко разворачивает меня, заставляя нас столкнуться лицом к лицу. Кончик моего носа соприкасается с его, губы в паре дюймов друг от друга. Что я делаю? — Странно, — говорит он, сжав мою ладонь и положив руку на талию. Завороженная, я повинуюсь его плавному ритму, когда дьявол вовлекает меня в танец. — Ты можешь испуганно глазеть на меня издалека, но вблизи кажешься такой смелой. С чего бы это? Я открываю рот, чтобы ответить, но будто во сне не могу разделить губы. Он кружит меня в своём магическом танце, где мы почти не передвигаем ногами, почти не дышим, но наши тела так плотно приклеены друг к другу. Так танцуют влюбленные пары в самом конце вечеринки, так танцуют перед расставанием, так танцуют, когда не хотят отпускать и подстраиваться под какой-то ритм. А я зачем-то танцую с ним. — Отличница, — будто пробуя на вкус это слово, шепчу я, приковав свой взгляд к его алым глазам, в которых отражаются все огоньки этого зала. — Откуда это взялось? Его ладонь спускается на мою поясницу: на удивление, это не выглядит вульгарно. Мне бы оттолкнуть его, но я словно под гипнозом, и что-то тёплое разливается в груди, что-то тёплое, а после жгучее, переходя в чувство, напоминающее... нет, прежде мне не доводилось такого испытывать. Я понятия не имею, что это. — Ты разве не отличница? — отзывается Люцифер, закружив меня так медленно, будто кто-то весь мир поставил на паузу, но мы вовсе неподвластны этим чарам. — Хорошая девочка, без пяти минут ангел. Даже Фенцио тебя хвалит. Разве не отличница? — Это слово кажется мне знакомым. Словно кто-то до тебя уже говорил мне его. — Поразительно, но отчего-то я чувствую, словно до тебя я кому-то это уже говорил. Выражение его лица меняется, как и меняются чувства в моей душе. Теперь там пустота, которая то заполняется чем-то вязким, то зияет вновь, заставляя поморщиться от неприятных ощущений. Я никогда не ненавидела Люцифера, мне было на него плевать. Лишь толика отвращения из-за его дурной славы, лишь страх от одной мысли, что он может схватить секиру и обезглавить кого-то. Но сейчас этого нет. Будто я под морфием, будто кто-то лишил меня памяти, а может... Может, эта память медленно возвращается ко мне? Я точно по наитию тяну ладонь к его щеке. Это по ней я хлестнула утром, но сейчас ощущение колкой щетины на коже вызывает лишь улыбку. Мне чудится, будто я погрязла в зыбучих песках и медленно иду ко дну, но самое странное в том, что я даже не пытаюсь выбраться. — Люцифер, — одними только губами говорю я. По моей щеке скатывается слеза. Я не контролирую это, но меня тянет, так неистово тянет к нему, словно когда-то давно он был частью моей жизни, словно я действительно знала его. И взгляд Люцифера только подтверждает мои догадки. — Виктория Изабелла Уокер, — знакомый голос вдруг врывается сквозь плотную толщу несуществующих воспоминаний и попыток узнать в дьяволе кого-то ещё. — Иди, — Люцифер перехватывает мою ладонь и опускает её. Прежде я не видела, чтобы улыбка источала столько боли. — Твой час настал. Рассеянно оглядываюсь назад — все снова смотрят на нас. Люцифер делает шаг назад, а я вдруг нахожу взглядом женщину, стоящую у пьедестала с моралью. Её ледяные глаза смотрят прямо в мои, губы плотно сжаты, а на лице застыла гримаса недовольства. — Виктория Изабелла Уокер, — повторяет она. Мама. Ноги подкашиваются, а в глазах застывают слезы, размывая образ той, кто покинул меня очень давно. Она кивает на мораль, а после снова смотрит на меня. Кроули и какой-то демон обмениваются недоуменными взглядами. Все ожидают, когда я поднимусь по лестнице. Все, кроме него. — Нет, — я оборачиваюсь к Люциферу и несколько раз качаю головой. — Нет, это не мой мир. Это какая-то ошибка. Это ошибка! Голос срывается на беспомощный крик. Меня лихорадит так, что дрожь эта больше напоминает конвульсии. И в момент, когда опешивший Люцифер делает шаг вперёд, чья-то крепкая ладонь вдруг обхватывает моё запястье. И всё вокруг озаряется светом.***
Будто вынырнув из воды, я делаю глубокий вздох и падаю на колени. Силы оставляют меня, или все дело в трясущихся коленях? Что это, черт побери, было?! Всё, что я видела... это настоящее безумие. Я проживала не свою жизнь, я словно смотрела фильм, где главная роль отведена не мне, а моему дублёру. Счастлива стать такой же, как моя мать? Забыть, бояться, сторониться Люцифера? Успешно сдать экзамен у Фенцио?! Кто-то кладёт ладонь на мою спину, поглаживая её в успокаивающем жесте. Открываю глаза, обнаруживая себя на одном из островов, с которого открывается вид на факультет ангелов. Роскошное готическое здание, сад и лабиринт Адама и Евы, задний двор — всё это кажется таким чужим, но в то же время... пару мгновений назад я была там! Испуганно оглядываюсь и поднимаю взгляд. Архангел Габриэль с заботой и сочувствием смотрит на меня и протягивает руку, помогая мне встать. За его спиной — звуки диких джунглей, за моей — прошлое? Нервно сглатываю, уставившись на мужчину, который похитил меня из замка Люцифера, но помог мне сбежать из темницы. — Что вы сделали? — в голове картинками проносятся ещё совсем свежие воспоминания. — Это сон? — Нет, — голос у Габриэля тягучий, словно карамель. — Нет, дитя моё, это не сон. Видишь ли, архангелы способны проецировать судьбу. — Судьбу? — указав рукой на застывший факультет, я приоткрываю рот и качаю головой. — Это моя судьба? — Да. Вероятно, ты единственная, кто смог её перехитрить. Так или иначе, это то, какой была бы твоя жизнь, не будь в ней Люцифера. Сердце болезненно сжимается при одном только упоминании об этом. Жизнь без Люцифера? Это и не жизнь вовсе. Я не могу его ненавидеть, как не могу и забыть. Если бы я только была вольна над своими чувствами тогда, если бы только... — Давай прогуляемся, — говорит Габриэль, приглашающим жестом указывая в сторону джунглей. Первой реакцией на его слова служит нервная усмешка. Он только что погрузил меня в какой-то совершенно безумный транс! Но жажда ответов на все накопившиеся вопросы пересиливает. Поразительно, но я не боюсь его. Быть немного настороже — это ведь не бояться, верно? Тем не менее, я следую за архангелом, обводя восхищенным взглядом его могущественные крылья, сияющие божественным свечением. Где-то шипит змея, трещит ветка, а мы пробираемся сквозь плен лиан, баньянов и пальм. Темно-синие сумерки застыли в глазах, а путь освещают лишь его кожа и его крылья. Габриэль оборачивается, чтобы, вероятно, что-то сказать. — Не люблю ночные джунгли. Это забавы демонов. — Тогда зачем ведёте меня туда? Это ловушка? — Ты и сама знаешь, что я не причиню тебе вреда. — Моя мама говорила то же самое, а потом закрыла меня в темнице. Зачем вы спасли меня? Архангел останавливается, и я понимаю, что мы вышли на небольшую поляну. Огромное звёздное небо расстелилось над нами, но мой взгляд прикован лишь к его сияющему лицу. На нем морщинки, на нем вековое спокойствие, вовсе не похожее на ангельское хладнокровие. — Ты крайне любопытна, Виктория, но давай начнём по порядку. С моей вольности в отношении твоего сознания. — Вы заставили меня увидеть невозможное. — Почему невозможное? — он складывает руки за спиной. — Представь чашу весов. На одной отсутствие ангельской любви, жизнь по распорядку, будущее без чувств и участь Люцифера стать палачом для грешников. А на другой тот, кто сделает тебя счастливой, возможность стать могущественным ангелом, существование без забот об Антихристе, о кулоне Девы Марии, без слёз, без Лилит, без убийства ангела. Ты бы не знала о своём предназначении, и это лишило бы тебя многих проблем, большой ответственности. — Глупости, — возражаю я, смеясь с абсурдности и наивности его слов. — Сатана всё равно бы позарился на Эдем, он бы захватил кулон. — Едва ли. Ваша связь с Люцифером ускорила исполнение плана Самаэля. Но если бы ты не поддалась чарам дьявола, всё произошло бы много позже. На тот момент ты была бы в Эдеме, рядом с матерью. Мелкая дрожь пробегает по телу, стоит мне услышать о ней. Поднимаю взгляд на Габриэля и всё ещё недоумеваю — на чьей он стороне. — Моя мать желает мне зла. — Она желает лишь, чтобы ты была рядом. — Поэтому отозвала письмо Престолам о наказании для Лилит, убившей ангела? Слабый намёк на эмоцию вдруг проскальзывает на лице Габриэля. Он хмурится, качает головой. — Мы с этим разбираемся. — Хотелось бы верить. Так почему вы спасли меня? Чтобы показать, какой была бы моя жизнь без Люцифера? — Да. Поразительно. Усмехаюсь и прикладываю ладонь к губам. — Вы понимаете, что меня отчислили из-за побега, который вы же и устроили? И разве не казнь ждёт меня после того, что вы увидели? Мы с Люцифером нарушили главный закон. Несколько секунд помолчав, архангел отвечает: — Дитя моё, я не Престол и даже не школьный учитель, чтобы гневаться на связь с дьяволом. Моя стихия — люди. — Тогда почему вы явились ко мне? И зачем показали эту жизнь? — Потому что ты имеешь к людям прямое отношение, Виктория. Ты и Люцифер. На вас возложена важная миссия. На вас по отдельности. А когда вы вместе — вы уязвимы, а значит, поражения не избежать. Я хотел, чтобы ты видела, какой прекрасной стала бы твоя жизнь, не допустите вы этой убийственной связи. От лица отливает кровь, ноги становятся ватными. Воздух теперь вязкий, невыносимый. — На Небесах уже знают о войне? — тихо спрашиваю я, боясь поднять на архангела взгляд. Мне бы сбежать, спрятаться, но тот беззаботный мир, в котором я побывала сегодня, вовсе не привлекает. Пусть даже в ней Одо был жив, Лилит скиталась по Земле, а я развивала свой дар. Моя реальность устрашающая, разрушающая и неизбежная. Но она всё ещё моя. И я приму её, какой бы она ни была. — Ангельский легион уже готовится к бою. Мы пустим все силы на то, чтобы остановить Самаэля, но во всем этом могущественном войске есть только два воина, на которых мы рассчитываем, ведь только они смогут остановить Антихриста. Легион для других демонов. Но пока эти воины вместе, а их связь так крепка — падения не избежать. Губы дрожат, но в глазах уже нет слез. Вот, когда становится страшно. Когда призрачная надежда на хорошее, светлое, доброе, рушится по крупинкам, утекает сквозь пальцы. Я вся сжимаюсь под его сочувственным взглядом, лёгкие жжёт, а стоять на ногах с каждой секундой становится все тяжелее. С трудом нахожу в себе силы, чтобы задать вопрос, ответ на который я знаю сама: — Вы хотите, чтобы я оставила Люцифера и вернулась к прежней жизни ради нашей победы? Каждая секунда вонзается в мою душу. Но там уже нет ничего, хватит, хватит! Моя душа — решето, а они продолжают терзать её, бездыханную. Мне и Ад Эдемом покажется, и пытки станут сладки, только бы не отбирали у меня единственное, ради чего я существую. Я приму любую тьму, но никогда, ни за что не стану такой, как моя мать! Габриэль выпускает протяжный вздох, что острым лезвием режет моё сердце. Долго молчит, а затем кивает. — Так и только так ты сохранишь его жизнь и свой кулон. Так и только так мы избежим Судного Дня. Решай, Виктория.