Отличница

Тогда всё было так просто. Маленькая ложь, жажда возмездия, запретная страсть, глупые шалости, тёмные коридоры факультета Ада. Мной правил гнев, бравада обиженной Непризнанной, бескрайнее любопытство к неизведанному, к сущей тьме, что мощнейшим магнитом то тянула меня к себе, то отталкивала на немыслимые расстояния. Я засыпала с книгой о сознании демонов, тренировалась и верила, что мои вылазки во сны к Люциферу однажды его сломают. У меня был план: начиная с нелепицы, подобной той, которую я совершила, впервые получив доступ к сознанию дьявола, всё ближе и ближе подбираться к самому сокровенному, тайному, глубокому. Хотела узнать что-то вопиющее, невообразимо личное... узнать и ударить. Я хотела стать его личным ночным кошмаром. И не смогла. Тьма забрала меня в свои объятия прежде, чем я успела обнять её в ответ. Она ласково гладила меня по спине, мягким шёпотом раскрывала все прелести жизни бок о бок с ней, она танцевала со мной, она ложилась со мной в постель, она оберегала меня и делала меня сильнее. Ангел и демон, свет и тьма, равновесие сил, противостояние слабостей и любовь в условиях бесконечной войны. Пройденный нами путь устлан шипами и бархатными лепестками роз, обернёшься — а дороги, по которой вы шли, крепко держась за руки, нет. И нас прошлых тоже нет. Нет той глупой Непризнанной, что была больна идеей отомстить, на деле же просто надеясь, что её заметят. Нет того Люцифера, который с ухмылкой толкнет эту глупую Непризнанную на рельсы под поезд. Смертельная нерушимая связь двух израненных душ, обжигающая страсть, завораживающие способности, нажитые запретным союзом враги... мы так далеки от начала, а конец уже виднеется на горизонте. Я усмехаюсь, принимая вызов острого взгляда Лилит. Она всерьёз думала, что эта правда погубит кого-то из нас, что она что-то изменит? Целое поле ангелов и демонов, а тишина мертвая, будто бой окончен без войны. Люцифер медленно оборачивается ко мне: на лице его ни одной эмоции, которую мне удалось бы разгадать в эту минуту. Обращаюсь к своим чувствам, которые мы давно делим на двоих, но и там тишина. Склоняю голову набок, пытаясь его понять. — Ты... — он размыкает губы, хмурится. — Ты забиралась ко мне в голову и создавала сны? В голосе сталь, вопрос, недоумение. Пожимаю плечами, беззаботно, но всё же с неким подозрением бормочу: — Ну да. А что такого? Лилит присвистывает, возводит взгляд к бордовому пологу. Проведя ладонью по щетине, Люцифер улыбается и качает головой, кажется, пытаясь справиться с полученной информацией и с собственным гневом. Я спокойна, потому как уверена: он не закатит истерику здесь, при всех, перед войной. Возможно, он зол. Возможно, в бешенстве. Но разве я сделала что-то выдающееся? Он унизил меня, а я отомстила. На удар ударом — всё в традициях наших с ним отношений. — Право, я восхищён, дорогая, — шепчет он, скорее скалясь, чем улыбаясь. — Поступок, достойный будущей королевы. — Спасибо, — сощурившись, отвечаю я. Дьявол поднимает голову и несколько секунд прожигает меня красноречивым взглядом, от которого у меня подкашиваются колени, испарина выступает на лбу, а в горле пересыхает. Он устроит мне персональный Ад, стоит нам остаться наедине, но будет ли у нас такая возможность? Я чувствую холодное дыхание войны на своей шее, я слышу её угрожающий шёпот, а бешеный стук сердца будто дублирует приближающиеся шаги Сатаны и его тайного войска. Но всё это исчезает, стоит недовольному фырканью стоящей напротив нас дьяволицы ворваться в мое встревоженное сознание. — Оставьте свои семейные разборки, вы берете меня в свое войско или нет? Кстати, вариант «или нет» не принимается. Оторвав от меня взгляд, Люцифер оборачивается к Лилит. Его кадык дёргается, когда он убийственным голосом, пропитанным сталью, произносит: — Ладно. — Ладно? — со вздохом произношу я. Меня парализует шок, когда он беззаботно кивает и снова оборачивается к довольной и нисколько не удивлённой дьяволице. По наитию я ищу взглядом Дино: он бледнеет, как и я, не готовый принять такого рода информацию. За нашими спинами раздаются недовольные возгласы. Оборачиваюсь, чтобы увидеть удовлетворённую улыбку на лице Азазеля. Демон выходит из толпы, когда Люцифер поднимает в воздух ладонь, призывая всех заткнуться. Делает пару шагов к Лилит и, под мой удивлённый взгляд критически близко наклоняясь к её лицу, шепчет: — Лишь ради того, чтобы увидеть, как тебя там убивают, сука. По спине пробегает холод. Лилит не перестаёт улыбаться, и когда Люций отстраняется, щёлкает пальцами. — Сатана всегда говорил, что вырастил настоящего глупца, а я до последнего спорила. Как видишь, оказалась права. Смышленый мальчик. — Заткнись и проваливай. Я призову тебя, когда начнётся бой, в самую ожесточенную и полыхающую его часть, и все мы насладимся удивительным шоу, где тебя изжарят на адском огне или в небесном свечении. Хочешь в бой? Добро пожаловать в секту неповиновенных. Брошюрку возьми на входе. Безупречное лицо с выдающимися скулами, пухлыми губами, густо накрашенными гранатовой помадой, чёрными глазами и длинными ресницами, всего на долю секунды меняется: эмоцию распознать трудно — призрачная боль, яркий гнев, одиночество. Как вообще можно увидеть одиночество, разве имеет оно характер, разве есть у него лицо? Есть. Оно выглядит в точности как Лилит. И если она — одиночество, то мой дьявол — гнев во плоти. Она натягивает на лицо улыбку и щурится, выглядя так, будто её и правда застали врасплох. — Взаимно, дорогой. Нужно успеть подняться на Землю и запастись этой мирской слабостью — попкорном, чтобы во всей готовности лицезреть, как сначала Сатана уничтожает тебя, а затем умирает твоя отличница. Или наоборот. Не имеет значения, правда? Ведь вы довели до смертельной крайности вашу связь. От её слов что-то вязкое разливается по всему телу, по коже пробегает толпа мурашек. Смерти неизбежны, я должна это принять. Я должна поверить в то, что и нас с Люцифером может ждать гибель. Мы не всемогущи, мы не готовы к войне с войском, которого не знаем, с союзом ангелов и демонов, что в любой момент могут пойти друг против друга. Нас может ждать как сладкая победа и вечность в объятиях друг друга, так и смерть прямо у ворот Эдема перед началом или даже во время Судного Дня. Вера в победу и страх поражения сковали моё тело, костлявыми руками сжали сердце. Когда я смогу сделать вздох, когда смогу остановиться и перевести дух? Люцифер вспыхивает. — Я должен напомнить тебе, что в случае смерти Дино ты тоже умрёшь? — ядовито шипит он. И тогда происходит неизбежное: она сдаётся. Держать маску уже не представляется возможным, ведь руки её ослабляют хватку, позволяя каждому здесь находящемуся увидеть её настоящую — сломленную, уничтоженную, любящую. Она — разбитая игрушка, брошенная в углу и покрытая пылью, всё ждущая, когда её заберет, когда заметит тот, кого она любит, тот, кому она принадлежит. Я каждой клеточкой своей души её ненавижу, но даже мне становится больно, когда она замирает, приоткрыв рот. В чёрных безднах вековая боль, страх, вина, горечь. Люцифер доволен собой — он всегда мог найти уязвимое место и на него нажать, вот только давно сломанное не сломать, и дьяволица выпрямляется, вновь натягивая привычную маску вселенской суки. — Ему не придётся умирать, если он не явится на войну. — Извини? — Дино обретает дар речи. Лилит находит его взглядом, но надолго не задерживается, словно их зрительный контакт действительно причиняет ей боль. Девушка хлопает моего дьявола по груди и, пробежав языком по губам, отвечает: — Это моё условие. Хотите себе самую могущественную дьяволицу в легион? Делайте, как я скажу. А я говорю: никаких сладких ангелочков на этой войне. — Слышал, Сэми? Возвращайся-ка на Небеса, — слышу за спиной голос Ади. Дино не выдерживает: громко фыркает и подходит к дьяволице, всё же держась на расстоянии от неё. — Оставь это, Лилит. Ты мне омерзительна. За свою шкуру боишься? Не бойся. Наша связь разорвана, а значит, ты не умрёшь. Желание встрять в их разговор прерывается грозным взглядом Люцифера, направленным в мою сторону. Лилит подходит к ангелу вплотную и поднимает голову, позволяя мне увидеть застывшие в её глазах слезы. В изумлении приоткрываю рот: это действительно слезы? Не яд? — Я сломаю тебе хребет и вырву крылья, если ты явишься на поле боя, — угрожающе шипит она. — Попробуй, — немедленно отвечает Дино. Лилит трясётся от злости и делает шаг назад, что выглядит так, будто она собирается нанести удар ангелу. Сделать всё, но пресечь его попытки помочь в войне? Она делает это не ради себя и своей выгоды: совершенно очевидно, что Лилит знает что-то, чего не знаем мы, и хочет уберечь от этого Дино. Сломать ему хребет и вырвать крылья? Заживёт. А смерть его она не переживёт, даже если от их связи ничего не осталось. И я. Не переживу. — Хватит! — грозно рявкает Люцифер, порядком уставший от этих разборок. — Мой отец не появляется в Аду уже несколько дней, на Небесах хаос, сдерживаемый только Началами, каждый рвётся к власти, каждый боится за свою шкуру, каждый, абсолютно, блять, каждый, кто находится здесь, может не выйти живым из боя, о котором мы ни черта не знаем! Глупые, бездарные существа. Вы ничем не отличаетесь от этих вылизанных людишек, падких на бездумные расприи и бесполезный трёп! Где ваша сила, где она? Идиотка. Ты просто идиотка, Лилит. Я — твой дьявол, пусть ты старше меня, но ты преклонишься предо мной, ведь все полномочия власти теперь у меня. А потому я могу прочесть тебя насквозь. Что ты скрываешь? О, дорогая, я знаю, дело далеко не в том, что ты боишься за свое бестолковое существование. Есть что-то ещё, и я не буду тратить время, чтобы скидывать тебя в пыточную яму. Какой же в этом азарт? Вот только не пытайся остановить Дино. Он пойдёт на эту войну, стиснет зубы и будет бороться, как будет бороться каждый, кто находится здесь. И если ты попытаешься подставить нас или побежишь к моему отцу, к серафимам, да хоть к самому Шепфе, я лично, — слышишь? — лично пропущу твои кишки через мясорубку, а твои останки разбросаю по свету так, чтобы каждому адскому псу хватило кусочка. Меня поражает сильнейшая взрывная волна его гнева, смешанного с бесконтрольной властью, угрожающе льющейся из его уст. Люцифер жесток и беспощаден, он истинный дьявол, и на удивление, эта взрывная волна не сбивает меня с ног, а заставляет выпрямиться и гордо улыбнуться. Это мой дьявол. Я восхищаюсь им. Мой король, мой победитель. Пусть все демоны преклонятся перед ним, пусть падут и будут молить о пощаде. А мы будем стоять здесь, плечом к плечу, посреди безумнейшего хаоса, и улыбаться, улыбаться, как в последний раз, зная, что последний он только для них. Но почему я чувствую себя так? В иных обстоятельствах и ещё не так давно я бы содрогнулась и в ближайшие несколько вечностей избегала бы его. А сейчас я в эйфории. Власть заразна. Жжение и зуд в ладонях заставляют меня оторвать взгляд от изумленного лица Лилит и опустить его на свои руки, чтобы в ту же секунду вздрогнуть в испуге. Пламя. Снова. Пляшет на раскрытых ладонях, с каждой секундой становясь все слабее, а потом и вовсе исчезая, чтобы оставить после себя лишь слабую дымку. Это для меня как шрам, напоминающий о произошедшем, как метка, как знак, как демоническое клеймо. Почему оно? Габриэль пробудил во мне свет, этот свет был так силён... смогу ли я однажды увидеть его снова? — Не говори, что я не предупреждала тебя, — голос Лилит, пропитанный болью, заставляет меня поднять на них взгляд и спрятать ладони за спину. Девушка подходит к ангелу и касается кончиками пальцев его щеки, ласково проводя ими до самой шеи. Она не сомкнет на ней пальцы, не сделает ему больно, ведь они оба давно морально мертвы. Чёрные бездны её глаз искрятся, сияют от сдерживаемых слез. Лилит выдавливает улыбку и смотрит вниз. — Бой будет на Земле, там, где ото всех глаз скрыты врата Эдема, — говорит дьяволица и отходит от Дино, обращаясь ко всем нам. — Именно эта битва даст начало Судному Дню. Ждите знамений. Едва эта сокрушающая информация успевает пройти через нас, как Лилит, обведя всех нас высокомерным взглядом, испаряется в воздухе. С её исчезновением будто кандалы спадают с наших тел: гул голосов, разногласий, споров гремит за спиной. Люцифер зарывается пальцами в волосы и начинает нервно расхаживать по земле, пока Дино стоит перед нами — ни живой, ни мертвый. Сотни вопросов роятся в моей голове и бешено жалят, ладони зудят от зарождающегося пламени, Люций не перестаёт причитать, Азазель сцепливается с Каем, и все это кружится, как в бешеном водовороте, а вместе со всем этим и я кружусь, и ноги подкашиваются, и в глазах всё плывёт... От падения меня спасают руки. Сильные руки, любимые руки. Люцифер заглядывает мне в глаза, и вместе с тенью беспокойства я замечаю злость на его лице. — Она в порядке? — спрашивает Дино, заглядывая за плечо дьяволу. — Будет в порядке, — фыркает Люцифер, помогая мне встать на ноги. — Вики слишком слаба для войны, — за нашими спинами раздаётся голос Кая. Кажется, с перепалкой покончено. Расхохотавшись, Азазель поднимает ладони вверх, призывая ангелов и демонов вернуться к тренировкам. Учитель подходит к нам, касаясь ладонью моего лба. От взгляда его золотистых глаз щеки вспыхивают румянцем, а сердце сжимается от нестерпимой боли: я отвыкла от такой заботы. Она почти отцовская, почти мирская. — В ней очень много человеческого и нет тех сил, которые помогли бы ей противостоять злу, — ангел говорит медленно, позволяя мне спокойно проследить за его речью, ведь перед глазами все плывёт, а в ушах стоит гул. Несколько секунд я отвожу на то, чтобы прийти в чувства. Дино и Люцифер переглядываются, будто ведя мысленный диалог. Совершенно ясно, о чем они говорят: я не подхожу для боя. Злость и обида вспыхивают во мне с новой силой. Выбравшись из объятий дьявола, я шаткой походкой отхожу от мужчин, становясь от них на безопасное расстояние. Все трое испепеляют меня недоуменными взглядами, когда я вытягиваю ладони и закрываю глаза, делая глубокий вздох. Мысленно притягиваю к себе все негативные эмоции, что копились во мне с самого начала, с самого первого дня, со дня моей смерти. Дыши глубоко, Уокер. Подумай о том, как приспешники Сатаны лишили тебя жизни, подстроили эту аварию, ошибочно убили мать, превратив её из заботливой и любящей женщины в ледяную статую, готовую на всё ради карьеры на Небесах. Каждый удар под дых, каждый укол, каждая усмешка, каждый взгляд, несправедливость, не позволившая мне обрести покой. — Чёрт возьми... — голос звучит сквозь какой-то шум и треск. Распахнув глаза, я в ужасе вскрикиваю: всё моё тело в огне. Я горю, горю, словно пленник в пожаре без шанса выбраться, и каждую клеточку моего тела пожирает неистовое пламя. Кругом всё плавится, но я не чувствую ни жара, ни боли. Люцифер в мгновение ока подлетает ко мне и обнимает, укрывая своими крыльями и заставляя пламя отступить. Огонь просачивается сквозь моё тело и погибает во мне, проникая в кровь и словно заставляя её загустеть, ведь голова так кружится, что стоять на ногах уже нет возможности. Тогда я падаю, а последнее, что слышу: — О, Шепфа, помилуй... откуда у ангела способности демона? — Ангел? Вики Уокер — ангел? — Кай, сделай с этим что-нибудь! — Смотрите! Кто это?!

***

Сквозь беспросветную пелену бессознательного состояния и каких-то неясных снов, я строго чувствую, как кто-то меня несёт. Чьи-то руки сжимают мою талию, чье-то тяжёлое дыхание касается моей макушки, чьи-то шаги набатом стучат в голове. Резко распахнув глаза, я нахожу себя в руках Люцифера, что несёт меня куда-то сквозь тьму и холод, заставляющий моё тело дрожать. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти знакомые ориентиры, но вместо этого — острые скалы, застывшая лава, истресканная земля. Впереди виднеется мост, ведущий к чему-то огромному, к чему-то устрашающему, и хилые отголоски памяти вдруг заставляют меня прозреть. — Люцифер, — невнятно бормочу я, сглатывая ком в горле. — Люцифер. Он останавливается, опускает на меня взгляд. — Что? — невозмутимо спрашивает. — Зачем ты принёс меня в замок своего отца? С губ дьявола срывается обречённый вздох. Оттолкнувшись от его груди, я спрыгиваю, чтобы встать на ноги и оказаться почти на одном уровне с ним, лишь немного задрав голову и одарив его недовольным взглядом. Он нёс меня на руках все это время? И зачем забрал с поля? Снова его паранойя? — Я не мог оставить тебя там, — хмуро отвечает Люцифер. — Мне нужно забрать кое-что из замка. — А если Сатана там? Посмотрев на меня как на идиотку, дьявол возобновляет шаг. — Вижу, ты в порядке. — Что со мной было? — догоняя его, спрашиваю я. — Ты горела. Как? Я не знаю. Я заразил тебя демонизмом? — резко остановившись, Люцифер оборачивается, отчего я едва не врезаюсь в его широкую грудь. Он хватает меня за плечи, заглядывая в мои глаза. — Помнишь разговор в нашем замке у камина? Всё, отличница. Моя тьма тебя погубила. Назад пути нет. И света тоже нет. Услышав это, я чувствую, как моё сердце болезненно пропускает удар, заставляя меня выдохнуть, а все тело сломаться под тяжестью его слов. Я гордо выдерживаю его отчаянный взгляд и, дав себе пару секунд, яростно качаю головой. — Не говори так... — Не говорить? — он усмехается. Снова уходит, направляясь прямо по этому жуткому мосту, состоящему из костей и черепов. — Может, мы оба все это время ошибались? И твоя мать ошибалась, называя тебя ангелом? В тебе всегда это было. — Что было? — успевать за его широким шагом мне удаётся с трудом. — Что было, Люцифер?! — Тьма, — дьявол подходит к воротам и, точно талантливый дирижёр, взмахивает руками, отчего врата отворяются, впуская нас на территорию замка. — Подумать только, влезла в мою голову без разрешения! Кто дал тебе это право? О, я очень зол, хотя понятия не имею, что ты там со мной делала. Люцифера я не слушаю, заострив все внимание на величественной постройке, которая вдвое, нет, втрое больше замка моего дьявола. Это настоящее произведение искусства, жуткая, убийственная красота, так идеально подходящая Сатане. Если замок Люцифера — нескончаемый мрак, острые пики и одинокие горгульи, то здесь всё пестрит убранством и статусом повелителя Преисподней. Я уже бывала здесь, смотря на его замок под иным углом, под углом напуганной и наивной Непризнанной, не осознающей своей роли и всего масштаба планов Сатаны. Тогда мы лишь хотели знать о предназначении моего кулона, а теперь Люцифер наверняка притащил меня сюда, чтобы найти хоть что-то, что укажет нам на расположение пути в Эдем. Не могу поверить, что врата в Рай находятся на Земле. Бог спрятал это сокровище среди своих самых любимых созданий, и они ходят по миру, не осознавая, что находится прямо у их носа. Обернувшись, чтобы злобно фыркнуть, дьявол хватает меня за руку, вместе со мной поднимаясь по многочисленным мраморным ступенькам. Неужели Сатана оставил свой замок так — без слуг, без горгулий, без адских псов и своих приближённых? В этом они с Люцифером похожи. Никого не пускают в свое личное пространство, даже если это грозится обернуться тем, что его потенциальные враги будут слоняться по территории, оставленнной без присмотра. Даже если замок заколдован, Люци всегда найдёт лазейки. Двойные двери отворяются со скрипом, впуская нас в пустынный холл с величественным и ужасающим троном. Он не выпускает моей руки, широким шагом пересекая огромный зал с зеркалами, картинами, подсвечниками, атмосферой быта дьявола. — Куда ты ведёшь меня? В библиотеку? — спрашиваю я. — В его кабинет? — Почти. И снова тишина. Мы спускаемся по роскошной лестнице вниз, хотя я точно помню, что библиотека и кабинет Сатаны находятся в противоположной стороне. Тем не менее, я доверяю Люциферу и иду за ним, игнорируя поднимающуюся бурю волнения в душе. Он останавливается у зеркальной двери, оборачивается через плечо и дарит мне маленькую улыбку. От этой улыбки узел стягивается внизу живота. И вовсе не от возбуждения. — Сейчас сама все увидишь, — шепчет дьявол и наконец открывает дверь. С губ моих машинально слетает удивлённый вздох. Зеркальная комната, красная от многочисленных огней, необъятная от огромного количества зеркал, пугающая, манящая, нас отражающая. Свечи не вспыхнули от взгляда Люцифера, они уже горели, и жарко здесь, как в котле. Коснувшись ладонью моей спины, дьявол подталкивает меня внутрь. Оборачиваюсь, одарив его недоуменным взглядом. — Зачем ты привёл меня сюда? — мой голос дрожит, когда я задаю вопрос. — Заходи. Голос, требующий повиновения. Я захожу вовсе не поэтому — меня съедает любопытство. Жуткая красота, безумство, таинственность. Что прячется в этих зеркалах? Истинные мы? И для чего, для чего эта комната? — Это пыточная? — мой голос пропадает, когда я замираю и вздрагиваю от звука захлопывающейся двери. Она тут же растворяется среди прочих зеркал. Дыхание спирает, я округляю глаза, уставившись на Люцифера. Дьявол надвигается на меня с улыбкой. — Мимо. Десятки наших отражений окружают меня. Встречаюсь со своим испуганным взглядом, с его хищной ухмылкой, с нашими телами... голова начинает кружиться, но я стойко держусь, даже когда Люци подходит вплотную и склоняется над моим лицом. — Неужели ты думала, что такая маленькая шалость сойдёт тебе с рук? С губ слетает нервный смешок. — Ты шутишь... на носу война, а ты затащил меня сюда, чтобы наказать? — Я не люблю, когда кто-то копошится в моих мозгах. — Копошится? Не говори ерунды. Я так, мимо проходила. — Я думал, что сошёл с ума. — Я везде мерещилась? — Даже если так. Маленькая невоспитанная отличница. Что я говорил тебе о манерах королевы? — То же, что и о моем демонизме. Люцифер наступает, заставляя меня пятиться назад. Страх того, что моя спина впишется в зеркало и разобьёт его, заставляет меня притормозить — этим Люцифер и пользуется, когда поднимает голову вверх и одним своим взглядом приказывает одному из зеркал на потолке отъехать в сторону, а тяжёлые цепи повиснуть в воздухе, едва не свалившись мне на голову. Испуганно выкатив глаза, я шепчу: — Только не говори... — Подними руки, — железным тоном произносит он. Взгляд выжигает во мне дыру, тепло свечей и наши многочисленные отражения размывают очертания и границы. Нервно сглатываю и качаю головой. — Я не буду повиноваться. Я не сделала ничего предосудительного. — Правда? А мне так не показалось. Подними руки, отличница. Меня останавливает неизвестность и его ледяной тон. Нашёл время! Сатана на Земле, в шаге от Судного Дня, наверняка знает, где скрываются врата Эдема, а Люцифер решил наказать меня? Ещё и в замке своего отца. Безумец, нет, он точно ненормальный... Вдруг схватив меня за подбородок, дьявол касается своими губами моих и пылко шепчет: — Тогда на колени. — Вымаливать прощение? — проскользив своим языком по его губам, шепчу я. Он касается моих плеч, надавливает, чтобы я села. Мой нос касается его ширинки, и Люцифер хватает меня за волосы, намотав длинные чёрные кудри на кулак. Острые ощущения, где гордость перегрызает глотку возбуждению и наоборот. — Бери в рот, — рявкает он. Этот тон мне не нравится, нет, не просто не нравится — я в бешенстве. Как он может вести себя так? Из-за глупых снов? Я ведь мстила ему, мстила за то, что он растоптал мою репутацию! Это ничья, все справедливо, мы чисты друг перед другом. Недовольно вздохнув, Люцифер расстегивает брюки, опуская их до колен, и грубо толкается возбужденным членом в мой рот. Сжимаю губы, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Всюду это дикое отражение, всюду гнев и похоть, написанные на его лице. Качаю головой, отчаянно пытаюсь выбраться. — Что ты делаешь, Люцифер? Это не ты. Там, на поле, он ведь восхитился моим поступком, а максимум, который ждал меня после этого — небольшой скандал. Только не это, только не... — Мне это надоело, — грубо фыркает он и поднимает меня за локти. Пытаясь вырваться из его хватки, я всхлипываю, когда он с силой хватает мои запястья, заключая их в цепи. — Отпусти меня! — кричу я, пинаясь ногами, чувствуя, как вторую руку он тоже заковывает в эти кандалы, а после хватает меня под ягодицы, вопреки борьбе отодвигая белье и резко насаживая на себя. Я вскрикиваю, а слезы градом льются из моих глаз. Пытаюсь воспламениться, пытаюсь оттолкнуть его воздействием, пробудить в себе свет, как сделал это Габриэль, но против силы дьявола я никто. Он грубо толкается в меня, делает мне больно, входит на всю длину, а я, подвешенная на цепи в этой жуткой зеркальной комнате, ничего не могу с этим поделать. Страх бьётся в ребрах, царапает их, ломает, не даёт вздохнуть, а может быть, дело в рыданиях и мольбе, что вырываются из моего горла. Только боль и никакого удовольствия, только его пальцы, до синяков сжимающие мои бедра, только его рычание и зубы, вцепившиеся в мою шею. Он разрывает мое платье, припадая губами к груди, кусая соски с такой силой, что я вскрикиваю, не выдерживая этой боли. — Прекрати! Я прошу тебя, Люцифер, если ты слышишь меня, прекрати! — остаётся вопить мне, раздираемой болью грубых толчков и безжалостных рук того, кому я так доверяла. Наказание не соответствует преступлению, я не могу поверить, что он делает это со мной, это монстр, настоящий монстр, я вижу его в сияющих алых глазах, смотрящих на меня из каждого зеркала. Наши отражения повсюду, они мне противны, как и противен тот факт, что тот, кого я так люблю, делает это со мной... крепко зажмуриваюсь, извиваюсь, пытаясь приложить все усилия, пытаясь... — Он тебя не слышит, — вдруг неясно слышу чей-то голос. Резко распахнув глаза, я падаю на зеркальный пол. Сердце бешено колотится в груди, в горле пересыхает, и я в панике оглядываюсь по сторонам, не замечая в этой жуткой комнате ни Люцифера, ни цепей, свисающих с потолка. Моё платье тоже в порядке, на теле нет синяков, его укусов, нет боли внутри... что за черт!? Поднимаюсь на ноги, вдруг получая пощёчину собственного плачевного опыта... Габриэль. Он снова погрузил меня в свою грёбаную проекцию, снова показал то, чего нет! Осознание этого мощной пощёчиной пробуждает меня от случившегося: там, на поле, не Люцифер подхватил меня на руки и унёс в замок Сатаны. Это архангел похитил меня и в своей привычной манере заставил увидеть то, чего никогда не будет. Невероятно. Просто невероятно. Клянусь, я убью его, грёбаного извращенца, я живого места на нем не оставлю... когда выберусь отсюда или хотя бы проснусь. — Давай же! — срывающимся голосом кричу я, подбегая к каждому из зеркал. — Явись! Явись ко мне! Явись, и я озвучу свое решение, трус! Извращенец! Хватит делать это со мной! Зеркальная комната превращается в ловушку. Здесь нет двери. Здесь, черт возьми, нет двери! Я бегаю от одного зеркала к другому, бью по нему руками, ногами, но вдруг отстраняюсь, замечая за своей спиной знакомый силуэт. Сердце делает кульбит и падает в пятки, когда наши взгляды встречаются. Прикрываю глаза, делаю глубокий вздох. Ну, конечно. — Ребекка, — сквозь зубы процеживаю я.