Неточная вероятность

      Темнолесье… Свартальфхейм не стал для Маркуса удивительным местом. Подобное он уже видел – темные стволы вековых деревьев, что старались пробиться ввысь; толстые ветви, росшие лишь вверху и отрезающие свет от корней древесных гигантов; дожди, что шли чуть ли не постоянно и скрывали звезду, дающую тепло здешним обитателям. Это место напоминало ему леса, что окружали Бюргенверт – там также все желало сожрать случайного путника. Можно сказать, что растения в Темнолесье выживали, грызлись и истребляли друг друга, …в точности, как и темные эльфы в их клановой борьбе.       Возможно потому, влажная почва и покрылась своеобразным мхом, выпускающим ядовитые испарения – хитрое оружие растительного ковра в этой бесконечной битве с высокими недоброжелателями. По рассказам Локи, именно он и стал причиной не дружелюбности Свартальфхейма. Зеленый, мохнатый покров и множественные существа затопившие темные уголки этого старого леса…       Перебирая в руках рунный камень, что защищал его от ядовитых миазмов, Уотсон наблюдал за развлечением богини – битву с заведомо слабым противником он не мог назвать никак иначе.       Одинсдоттир танцевала вокруг неповоротливой туши, раздражая врага безболезненными тычками и пинками. Она была куда быстрее своего оппонента, сильнее. Ее оружие было куда смертоноснее. Хотя, тяжелый рунный тотем, что был практически размером с неприятельскую тушу, в лапах существа имел свои неприятные стороны. Богиня старалась, уворачивалась от каждого удара, так как все еще помнила тот момент, когда ее отправили на встречу с древесными гигантами. Когда тонны камня, наполненные огненными всполохами в выемках неизвестных знаков, врезались в ее тело…       И пусть тотем выглядел замшелым и кое-где были видны трещины и сколы, однако странные руны пылали особенно ярко, а ярость существа компенсировала предполагаемое неудобство оружия – куска разрисованной скалы на жестких веревках, обмотанных вокруг. После неприятного полета Одинсдоттир больше не желала попадать под летающую часть выточенного гранита, поэтому в битве опиралась больше на скорость и гибкость.       Вот Тор увернулась от удара уродливого существа и, использовав его природную неуклюжесть, с удовольствием распорола бедро твари. Откуда незамедлительно поспешила выбежать бурая кровь. Легкий зеленый отлив был бы заметен, если бы не повсеместные тени, что не спешили прятаться от маленького светляка. Поле битвы, …скорее полянку, освещал лишь наколдованный Локи светлячок, что также стал и источником света в путешествии по непроглядной темени Темнолесья.       Богиня резво отпрыгнула от косого взмаха противника, что выпустил гневный рык. Капли крови, упав на землю, стремительно стали прожигать неприветливую растительность, погружаясь все глубже, к корням темных деревьев, а разорванные мышцы ноги существа медленно стали срастаться благодаря природной регенерации. Тор задорно улыбнулась исцелению врага, ведь это означало продолжение их захватывающей битвы! Или издевательства, как считал Маркус…       Хмурым взглядом он смотрел как существо, в попытках поймать богиню, теряет все больше крови. И как бурый поток с каждой секундой сокращается из-за уменьшения раны... О, Маркус помнил, чем была опасна эта кровь.       – Доставил ты мне проблем, да? – тихо спросил он у массивного трупа тролля, на руке которого и восседал, в ожидании окончания заварушки. Уотсон неосознанно потер бок, где и находился результат соприкосновения с кровушкой жителей Темнолесья – даже амулет не смог защитить от яда, лишь замедлив его распространение. Благо Локи успела подлатать своего ученика, залив в того непонятную бурду, от которой он чуть не отошел к своей будущей работодательнице – что было бы, определенно, неловко. И теперь, вместо ожога, на боку красовалось еле заметное пятно, а он отдыхал от жесткого исцеления и наслаждался представлением и счастливым настроением богини грома. Хотя, изредка, конечно, он успевал поглядывать на голову твари около себя.       Маркус не пытался играть с противником и старался завершить битву быстро, что доказывал торчащий из глазницы его тролля старый добрый треснувший меч. Впрочем, понадеявшись на скорую смерть мозга, он подставился под судорожный удар и оказался повален тварью, что в предсмертном состоянии желала лишь забрать Уотсона с собой. Пусть и придавив собственным телом… Хорошо, что охотник успел увернуться от падающей туши, однако то же сказать о каплях венозного яда он не мог. Вот и поддавался охотник паранойе и поглядывал на мертвеца, ибо мало ли… Вдруг регенерация твари все еще работает?       Напавшие на них тролли отличались от встреченных Уотсоном в Мидгарде. Они были менее волосаты, с костяными наростами в районе челюсти и отличались повышенной сопротивляемостью. А еще они носили каменные тотемы, вместо дубин или железных подобий мечей… Непропорциональные, с толстым, затупленным лезвием – клинки мидгардских троллей походили больше на огромные напильники, чем на популярное оружие для убиения неприятных личностей и нанесения справедливости. Здесь же, … расписанные куски гранита. По-своему опасных, конечно же!       Впрочем, это было не так уж и удивительно. Маркус, благодаря рассказам, знал, что тролли – кочевая раса, разбежавшаяся по многим мирам в поисках дома, вместо отобранного Одином. Потому и представители их народа отличались друг от друга. Как раз под ним и лежал такой пример: вместо желтой шерсти – буро-зеленая и менее густая, чуть более высокий рост – почти в три раза выше Одинсдоттир, и более специфичное оружие, наполненное собственно разработанной магией.       Локи хорошо постаралась в обучении ученика, доставая того, даже во время отдыха. Хотя Уотсон даже радовался тому, что она рассказывала о чем-то не связанном с рунами – слишком тяжелым стало настоящее обучение, отличающееся от предыдущего получения рваных фрагментов – умудрялся же он как-то выспрашивать у зеленоокой ранее, пока занимался исправлением секиры. Только теперь получал все напрямую.       “И даже без назначений невысказанных долгов” – проворчал про себя Маркус, стараясь не выдать досады на лице. Все же не так далеко, в метре от него, копаясь в брюхе тролля, устроилась его наставница. Что так и не высказалась по поводу своего желания в оплату долга Уотсона.       Однако ядовитая кровь напавших подарила Маркусу неприятное удивление… И дополнительный шрам, вместо потерянных при неожиданном перерождении.       – Gur-do-rah – проревел тролль вновь увернувшейся Тор и потянулся к одной из синих голов, что висела на его боку. Лица отличались бледно-синей кожей и излишне острыми ушами. Частично обломанными, но вполне различимыми, чтобы понять расовую принадлежность жертв.       “Вряд ли они посинели после” – подумал Уотсон, решив, что это были головы местных эльфов. Возможно, они неудачно встретили своих заклятых врагов, с которыми столетия назад вели непрекращающиеся войны. А может, на синекожих охотились целенаправленно… Впрочем, даже сейчас, во время “мира во всех девяти мирах” две расы находились далеко не в лучших отношениях – старые обиды, ненависть, презрение… Потому и происходили такие интересные ситуации, как появление голов недругов на собственном поясе или же на стене в личном доме.       Тролль схватил пару голов и раздавил их в своей широкой руке, после, взмахом рассыпав вокруг себя труху из костей и плоти. Неясные действия не остановили богиню грома от очередной атаки. Она рванула к боку твари, в надежде подрубить коленную чашку противника, впрочем, не собираясь быстро лишать его ног – богиня наслаждалась долгожданной забавой. Однако, приблизившись на достаточное расстояние, Тор не успела занести для удара топор, ведь враг, заведя за голову тотем, с силой вбил гранит в землю.       От соприкосновения камня, мха и синей плоти вокруг существа образовалось кольцо пламени, что откинуло богиню в сторону, заставив пару раз перекувыркнуться через себя. Из-за неожиданности, Тор, при соприкосновении со странным огнем, успела прикрыть Ярнбьерном лишь лицо – пламя обожгло руки и спалило некоторые пряди золотистых волос. Поэтому, когда она приподнялась с земли, из глаз Одинсдоттир и исчез весь азарт, сменившись нарастающим гневом.       Огонь с радостью пожирал ядовитый мох, убегая все дальше от тролля, что скалил свою зубастую пасть, с издевкой рассматривая Тор. Он будто напрашивался на жестокость и беспощадность с ее стороны. Скрип зубов богини громко прошел по поляне, от чего оскал твари стал еще шире.       – Kor-fu-nag, Одинсдоттир – рыкнул тролль, точно определив своего противника и двинувшись к богине грома. Существо чувствовало в этой девчонке ауру старого врага – бога, что уничтожил половину их расы и разрушил их дом. Чистая ярость придавала сил старому существу, желавшему уничтожить дитя Одина и заставить правителя Асгарда страдать также, как страдал и его народ.       – Что он сказал? – спросила Тор, с силой сжав древко секиры.       – Что ты никчемная воительница – перевела Локи слова тролля, не обратив внимания на небольшие проблемы сестры. С безразличием к бою, она продолжила копаться в брюхе мертвого собрата твари и собирать ингредиенты для своих зелий, приготовление которых приносило зеленоокой куда больше удовольствия, чем участие в обычном мордобое.       – Теперь, выблядок, …Тор подарит тебе мучения, о которых ты так сильно молишь. – тихо сказала принцесса. Покачнув Ярнбьерном и взяв поудобнее рукоять, она сорвалась с места. На такой порыв тролль ответил воинственным ревом и занесенным для удара тотемом – руны на камне вновь стали наливаться силой, а весь огонь, что жадно пожирал мох, устремился обратно к гранитной глыбе, словно находился под ее влиянием. Впрочем, не дойдя до усмехающегося уродца и пару метров, богиня швырнула топор в торс существа.       С чавкающим звуком секира погрузилась в его брюхо, вырвав вопль боли из пасти. Тролль, схватившись за ненавистное оружие, постарался вытащить лезвие из живота, взмахом тотема отогнав дернувшуюся Одинсдоттир. Вспомнив о странном огне, Тор ушла с направления удара, успев избежать пляшущего в воздухе пламени, и ощутила лишь волну теплого воздуха. К тому же, избежав лишних ожогов.       Руны на камне стали тусклее, а огонь в трещинах тотема прилично ослаб.       Громкий рык выдал гнев и агонию существа – секира глубоко застряла в животе, неудачно зацепив частью кромки некоторые ребра, да еще и сила плетений была растрачена в пустую! Тор не преминула воспользоваться возможностью и, с очередным уклонением, подалась вперед, в попытке ухватиться за рукоять. Аккуратная, но очень сильная ладонь почти соприкоснулась с древком топора. Глаза богини чуть ли не светилось от радости, а ее лицо озарилось предвкушающей улыбкой… Однако резкий пинок тролля не дал Одинсдоттир нанести куда большую рану, вырвав мешающийся элемент из плоти твари.       Боль развеяла надежды Тор – существо не валялось перед богиней и не собирало кишки по земле, а она не спешила праздновать победу. Пинок был скорее обидным, чем по настоящему опасным. Не странное пламя, уж точно.       Из-за лезвия, что гостило в его животе, все чувства тролля были обострены – он точно не желал подохнуть раньше своей жертвы, не совершив кровную месть. Потому тварь и заметила мелькнувшую светлую прядь асгардской твари, и, собрав часть сил, ударом ноги оттеснила богиню.       Щекочущее внутренности лезвие поколебало терпение, что он развивал в себе веками, – уродец больше не мог сдерживать ненависть к отродью Одина. Оставив секиру, тролль схватился за последнюю сморщенную голову, что крепилась к поясу волосами жертвы, и начал нашептывать заклинание. Оставшийся огонь в трещинах тотема стал впитываться в обтянутый кожей череп, что, по окончанию волшбы, хрустнул в крепкой хватке. Каждый осколок вобрал в себя частичку собранного пламени, способного навредить Одинсдоттир, и стал похож на небольшой огненный шар.       Широким замахом, тролль запустил пылающую труху в сторону Тор, и вновь прикоснулся к Ярнбьерну. Он не следил за действиями принцессы, зная об опасности этого заклинания и его силе – даже элитные воины Асгарда умирали в муках от яда и жара пламени этой магии. Вот только он не знал об импульсивности и бесшабашности старшей дочери Одина.       Тор рванула к уродцу. Ее вел гнев. Пренебрежение взбесило богиню, отчего она, устремившись к врагу, не обратила и толики внимания на раскаленные снаряды. Впрочем, защитой сестры занялась Локи, что отвлеклась от важного дела и вовремя раскрыла над Одинсдоттир плотный, с переливами темно-зеленого тумана барьер. Отлично справлявшийся с волшбой противника, к слову; но тем не менее постепенно истончающийся – все же противник был стар и умудрен опытом и знаниями…       Светловолосая воительница подлетела к троллю, что до последнего старался аккуратно вытащить топор. Без лишней боли, без ненужных ран. Враг был излишне самоуверен… А как иначе? Он выжил в бойне, устроенной Одином, и помог группе родичей обосноваться в Свартальфхейме. Он прошел через войну с темными эльфами, собственноручно полностью перебив парочку молодых кланов… Однако он постарел, растерял часть навыков. Некоторые знания забылись из-за прожитых лет. Возможно потому он до самого конца так и не понял происходящего. Все произошло слишком быстро…       За счет ускорения, Тор, с характерным звуком, проломила голень тролля, от чего тот подался вперед и упал на колено. Рык боли был прерван богиней – она с силой выхватила Ярнбьерн из брюха уродца, попутно разрывая внутренности и перерубая часть ребер. Затем, использовав конечность недруга как подпорку, подпрыгнула, вбив рукоять топора в пасть тролля и оборвав его мучительный рев. Одинсдоттир не считалась со страданиями твари, она просто вымещала свою злость.       От удара голова тролля запрокинулась назад, а Тор, схватившись за треснутый отросток, обогнула морду врага, чей пустой от шока взгляд блуждал по поляне. Она расположилась за его спиной и завела секиру под челюсть так, чтобы острая кромка прошлась прямо промеж глаз. Тролль почувствовал присутствие асгардианки, что стояла на его плечах, и в страхе вскинул к ней руки вместе с рунным тотемом. Однако богиня не стала испытывать удачу и яростно потянула древко вверх.       Лезвие прошло ровно там, где и должно, разрезав морду твари на две равные половины – в счет за ожоги на ладонях и испепеленные локоны. Испытывая сильную боль, тролль пошатнулся и стал заваливаться назад, выпустив глухой стон. Он не умер от предыдущей атаки, благодаря крепкому черепу, впрочем, естественное исцеление его вида лишь растягивало агонию тела. Тролль испытывал страх, так похожий на тот, что он когда-то испытал при буйстве Одина – ужас от смерти, находящейся в паре шагов от его души.       Слегка оттолкнувшись от туши, Одинсдоттир зацепила секирой находящийся в воздухе тотем, что соскользнул с руки хозяина. Желание размазать противника, превратить его в еле живую кашу поглотило богиню. Падающий тролль как раз и дал такую возможность. Шанс утолить собственную кровожадность.       – Рааа~ – с гневным криком она потянула расписанный рунами камень вниз. Наполненный пламенем тяжелый гранит устремился к голове тролля – глухой звук удара и хруст черепа стал последним аккордом в их безумной пляске. И лишь кровавое пятно, что медленно испарялось под горячим камнем, и подергивающееся тело, что продолжало исцелять себя, ярко отпечаталось в памяти Одинсдоттир, вышедшей из подобия боевой ярости.       – Ха-ха-ха – звонкий смех Тор пролетел над полянкой. Слишком чисто и невинно она радовалась кровавому побоищу, частью которого она была не так давно – Да! Вот это Тор называет битвой! Она достойна быть упомянутой в песнях самого Браги! Как древний враг Одина был повергнут его дочерью! Во славу Асгарда! Во славу Тор!       – Успокойся, “О славная” Тор… – безразлично прервала сестру Локи, стянув веревкой мешок с ингредиентами – Ты обещала оставить его мозг. Клалась… – отвернувшись от туши тролля Локи взглянула на Тор и фальшиво улыбнулась, добавив пару смешинок в тон – Но ты ж посмотри! Как неожиданно упал этот удивительный камушек! Может, не все так ужасно, и хоть что-то осталось целым?       Полный надежды вопрос заставил Тор скривиться. Светловолосая богиня понимала, что сестра издевается над ней. Однако она не прерывала ее и принимала каждую колкость Локи, потому что действительно была виновата.       – Прости, я увлеклась – с тяжелым вздохом, признала вину Тор. Передав мешок Маркусу, Локи подошла к богине грома, грубым движением схватила ту за подбородок и поймала ее взгляд. Зеленоокая вглядывалась в небесно-голубые глаза с особым вниманием, будто пыталась понять – врут ли ей.       – С тебя долг. – сухо уронила Локи, убрала руку, слегка огладив щеку Одинсдоттир и бегло прикоснувшись к ожогам на ее ладонях, создала еще пару светлячков и, отвернувшись, зашагала в сторону их небольшого лагеря, что был расположен в нескольких сотнях метров от места битвы.       Тор улыбнулась невысказанной заботе сестры. Она знала, что Локи переживала за нее, и не так уж и сильно злилась за потерянный ингредиент. Ну, только если чуть-чуть. Она убрала Ярнбьерн за спину, немного потянулась, словно наевшаяся кошка, зевнула и отправилась вслед за Локи. Радость от битвы так и не отпустила богиню грома, что можно было заметить по подрагивающим рукам и блеску во взгляде. Да и медленно подступающая сонливость вполне указывала на понятную усталость богини.       Одарив взглядом успевших и поссориться, и помириться сестер, Маркус привстал с туши и поправил светлый сверток, что, на очередном привале, закрепил у себя за спиной. Уотсон не использовал в этой битве завернутое в полотно оружие, даже не раскрывал его. Он отнюдь не страдал излишним желанием показывать клинок перед Локи. Вдруг богиня будет недовольна и решит избавить его от столь хорошего колюще-режущего средства?       Охотник подошел к треснувшему мечу, выглядывавшему из глазницы павшего тролля, протянул ладонь к рукояти и, схватившись, неспешно стал вытаскивать товарища из плена плоти. При извлечении клинка, из раны побежала токсичная кровь, что, однако, не попала на одежду Уотсона.       Похвалив себя за осторожность, он наконец полностью вытянул меч из туши твари и хмуро посмотрел на лезвие: на металле появились желобки, кончик клинка вообще растворился, а трещина, что образовалась после битвы с штормовым великаном, стала куда шире.       – Ха~, вот и ты пал, мой первый меч… Хотя бы успел попутешествовать, а не сгнил в кузнечной лавке. Может это даже к лучшему… – пробормотал охотник, посильнее сжав рукоять.       – Ты идешь? Или же хочешь пообщаться с прекрасными арахнами, про которых я рассказывала? – шутливо спросила Локи, обнаружив застрявшего на поляне Уотсона – О~, согласна с твоим выбором! Они столь прекрасны и пленительны… Только помни – девушки эти много чего иного предпочитают. Но, как я поняла, ты и не сильно против! И не смотри им под ноги! Боюсь, восемь конечностей станут слишком извращенным зрелищем для тебя... Хотя, может ты любитель такого? Ах, …как же так!       – Не волнуйся… Как я могу покинуть столь прекрасную даму, что нуждается в моей помощи? – помахав мешком с ингредиентами, Маркус вернул усмешку сморщившей носик Локи. Он хорошо понимал ее раздражение и странную болтливость – пусть она никогда и не признается, но каждое ранение сестры она переживала как свое. Ее хмурые выражение, что появлялись лишь на секунды. Темные искры в глазах, когда она смотрела на виновников неудач и ран Тор. Маркус был абсолютно уверен, что, вернувшись в лагерь, она начнет готовить исцеляющую мазь. Что будет куда безопаснее, чем бурда, которой она поила его ранее…       – Плоско.       – Как умею… – пожал охотник плечами, на выговор богини озорства.       – Поспеши.       – Да-да, слушаюсь и повинуюсь, госпожа. – в ответ Локи хмыкнула и продолжила неспешно отдалятся. Маркус же вернул все свое внимание к мечу. Уж слишком долго он был хозяином клинка, а к своему оружию выходцы из ордена охотников прикипали очень сильно, ведь часто конструировали то самостоятельно. Хотя и не был похож меч на самодельный, для Уотсона он стал первым оружием. Режущим, по крайней мере. Потому Марк и придумал довольно-таки интересную идею.       Вернув клинок в глазницу, он потянулся к нитям вероятности.       Маркус довольно быстро заметил, что применять их в бою было весьма проблематично. Не помогали даже специальные тату-концентраторы на предплечьях, пусть немного и облегчали контакт. Для использования и изменения вероятностей требовался чистый разум, расчет и капля фантазии. Почему-то, на ум Уотсону так и приходили любимые фильмы Мэри о космических рыцарях, таинственной Силе и великой судьбе – даже там сражались больше на “световых” мечах, нежели использовали специфическую магию.       Вот и в вероятностях: в спокойной обстановке – ты можешь быть подобен богу, в бою – лишь легкие поправки и колебания линий. До большего, малыш, ты еще не дорос, говорил ему опыт. Впрочем, были и неожиданные преобразования, сделанные на инстинктивном желании – Ярнбьерн и мучения Маркуса были тому примером.       Хотя и тут, смотря как считать – за пару лет путешествий с асгардцами он скорее восстанавливал тело и навыки, чем постигал таинственные знания. Может чуть позже, когда бы вернулся домой, он бы и проявил любопытство?       Закрыв глаза и немного отстранившись от мира, он смог увидеть маленькую паутинку – нить, что была завязана на меч и была погружена в иное переплетение – труп тролля. Взглянуть чуть глубже и можно заметить вероятности, завязанные на судьбе и времени. Чуть шире – нити земли Темнолесья или вековых деревьев. Прикоснувшись к нити меча, Марк волей дал простую команду. Без должных объяснений, инстинктивно, однако, на удивление, точно и действенно. Вероятность странным узором стала вплетать нить меча в переплетение, попутно забрав у Уотсона половину запаса таинственной энергии.       Мгновение спустя Маркус открыл глаза и увидел, как треснувший клинок раскалился и начал плавить голову тролля, превращая ту в подобие камня. Только вместо гранита – череп твари из Свартальфхейма.       Хмыкнув над созданным произведением, Маркус поспешил развернуться и отправиться за парой прекрасных дам. Перебежками. А то вдруг он действительно встретит заплутавшую арахну? Уотсон не сильно горел желанием проверять свой разум на стойкость к ментальным атакам прекрасной половины искусительницы. Хоть и имея странный купол в разуме. ***       Маленькое озерцо, спрятанное под тенью древ, находилось не так далеко от полянки, где прошел бой. Тишина леса, мягкая полутьма и приглушенное журчание впадающего ручейка создавали спокойную атмосферу, которой и прониклась Одинсдоттир на пути к лагерю. Что-то тянуло ее искупаться в водоеме. Может простое желание отмыться от копоти и грязи после битвы, а может это были попытки смыть переживания и тревоги?       Тор стремилась стать великой воительницей, достойной имени своего отца. Достойной его легенды и гордости. Его дара. Молот Мьельнир захватил все мысли молодой богини, когда та впервые увидела совершенное оружие – причина, по которой ее будут уважать, страшиться и почитать. Когда она станет достойной…       Это достоинство не было чем-то понятным для молодой принцессы Асгарда, было туманным и неясным. Словно она находилась в воде, где зрение становилось мутным, а окружавшая жидкость давила… Как ожидания отца, как ободряющие слова сестры, как уверенность матери…       Тор жила с этим грузом уже давно, даже привыкла. Однако никто не пытался помочь. Ослабить ношу, дать подсказку в направлении, …просто указать или же сказать лишь слово, что даст мыслям способ из ассоциаций для создания пути к верному ответу. Странные советы и запутанные речи, слова, что просили подождать… только их она принимала за неимением иного.       И все же помощь была…       Маленький мальчик, что отвлек от тяжелых мыслей и дал снова почувствовать себя ребенком. С детскими мечтами о битвах и будущих подвигах. Сиф отвлек, лишь на мгновение, но и этого хватило маленькой богине, чтобы выделить странному мальчишке место в своем сердце.       С возрастом друг перестал быть таковым для Тор, превратившись в теплый комок, что согревал ее своим присутствием. Веселил, успокаивал. Она любила сестру, уважала отца и дорожила матерью, но… именно Сиф стал тем, кто успокаивал жажду внутри. Нужду в молоте для исполнения своих мечтаний. Для понимания, что она была полноценной – не просто дочь отца, сестра или принцесса Асгарда… А Тор, что справилась и преодолела свои страхи.       Сиф был тем, кто мог избавить ее от этой жесткой ломки. Непреодолимого желания.       Сидя под водой маленького озера, Тор глядела на отблески светляка, что оставила ей Локи, отправившись с Маркусом дальше в лагерь, где их ждали веселый Фандрал, добрая Вольштагг и спокойная Хогун. Друзья… Что ждут, что верят, что …помогут в трудное время. Но не избавят ее от слабостей. От страхов и чужих надежд.       Разговоры о Сифе на обратном пути были неосознаны, не обязательны. Но они обладали частичкой покоя. Той самой, что помогала забыть о причинах борьбы. Хоть Локи и ворчала, Тор не останавливалась, успев немного поспорить с сестрой. Пока они не наткнулись на маленькое озерцо, она продолжала говорить о нем – о мальчишке, что смог помочь.       Увидев же темную гладь, Тор попросила покинуть ее…       Она погрузилась с головой, оставив лес и магический свет за водной гранью, и попыталась унять хоть на секунду жажду доказать, дать понять остальным о собственной силе. Чтобы их вера не сломала ее…       Вдруг странная Тень мелькнула на берегу. Плавные движения. Человеческие очертания. Она осматривала светловолосую богиню, что сжалась на глубине. Что иногда посматривала из-под воды на темные вершины деревьев.       Силуэт сделал пару шагов к спрятавшейся Тор, но так и не пересек барьер из света и тени, оставшись под защитой мрака. Пара скомканных движений и более удобный уголок был найден – Тень приглядывала за богиней, изредка бросая взгляд на одно место около берега.       Топор, известный своей идеальной остротой – Ярнбьерн – был прислонен к камню у маленького озерца. Тор взяла его с собой. Как-то объяснившись с сестрой, упомянув об опасности и монстрах Темнолесья. Соврав. Секира была скрыта в тени, будто спрятана от владелицы. Впрочем, Тор самостоятельно оставила ее там, словно желала забыть о замене. Замене Великого молота, с которой она продолжает путешествовать уже не первое десятилетие.       Хорошее оружие, …но не то, в котором она нуждалась.       Странная Тень проскользнула между стволами и приблизилась к секире. Тонкие темные пальцы сомкнулись на рукояти и приподняли один из шедевров дварфов. Однако силуэт не спешил бежать. Он стоял и смотрел: на светлые локоны Тор, что частично всплыли над водой, на лицо, чуть ли не вплотную приблизившееся к водной грани, на гибкое тело, что соблазнительно изгибалось под отраженным светом. Вот проходит мгновение и дочь Одина вновь тяжело уходит под воду, а Тень медленно удаляется с секирой в руках, не отворачивая от маленького озерца свой взгляд.       Спустя секунды, силуэт исчез, заставив светляк лишь раз моргнуть. Тор же, покоясь на дне озерца, просто …размышляла.       “Быть сильной. Быть опорой. Быть примером.” – темнота водной глади скрывала слезы богини и лишь капли крови из прикушенной губы выплывали на поверхность алыми цветами.