Фашистская рапсодия

Поезд Гитлера с бронированными стеклами прибыл на вокзал без двенадцати минут четыре. До встречи с Муссолини оставалось чуть больше часа. Вместе с двумя ортодоксальными СС-вцами художник сошел на перрон и погрузился в прохладную, дождливую погоду, что царила на улице. В другой день он бы отменил встречу из-за не располагающей духу погоды, но все же встреча с Муссолини важнее суеверий. Спешно пройдясь до отеля, Гитлер обосновался в предоставленном итальянским правительством номере. В нем царила атмосфера роскоши и богатства, но при этом, чувство стиля не было ему чуждым - всего было в меру и с толком. Особенно художнику понравилась гравированная кровать итальянского производства XVIII века. К его сожалению, на ней Муссолини он увидит разве что во сне, впрочем, Адольф не унывал, считая это лишь делом времени, ведь для истинного арийца нет ничего невозможного! Оставшееся до встречи время фюрер сидел перед зеркалом и то репетировал речь, то прихорашивался. Обработаный, словно поле, бывший ефрейтор в бесчисленный раз поправляя шинель, взглянул на часы: пора выдвигаться. Охрана ждала его у двери. Диалог должен был проходить на верхнем, десятом этаже, отеля и представлять из себя неформальные переговоры по вопросам урегулирования конфликта. Канцлер Германии расположился в удобном кресле, обшитым красной тканью, что предавала ему мягкости и воздушности. Невротически Гитлер смотрел на часы, затем в проход, на часы, и в проход и так несколько раз, пока наконец-то ровно в пять, из тени, в проходе, не показалась фигура, идущая стройным и широким шагом. Уголки губ немца уже слегка приподнялись, однако подобно шпиону не выдавали улыбки. На ней, как и на Адольфе, была надета идеально вышитая военная шинель цвета мглы, фигура была невысокого роста, но в тоже время уже озаряла своим величием всех присутствующих в комнате. "Олицетворение мужской силы и красоты, величия и власти" - нациста даже не волновало, что Дуче ничуть не ариец. Фюрер буквально вскочил с кресла, удивив резкостью своих движений Муссолини, и сразу же отдал итальянцу Римский салют, на что в свою очередь последовало нацистское приветствие. Крепкие накаченные парни из легиона и СС проводили диктаторов до стальной двери, оставив их наедине. За столом, рассчитанном на куда большее количество людей, они сели напротив друг друга. Первым заговорил итальянец. -Рад вас видеть. Не думал, что Вы согласитесь на такую скорую встречу, учитывая, что тянуть время было бы наиболее выгодным для Рейха решением. -Взаимно. Очевидно, что Германия всего то хочет Lebensraum'а на востоке и уж точно не планирует воевать с Италией, тем более, что фашистские государства, -Адольф зажестикулировал с пущей изощрённостью, -Должны делать что угодно, кроме перерезания глоток друг другу — это просто непозволительно, особенно в период процветания западных демократий. -Но ведь ваши действия совершенно не соответствует только что вами сказанному! -эмоционально возразил Дуче. -Но ведь Германия просто оборонялась! Провокации на границе начали именно они! Мы же просто ввели войска для их умиротворения и установки правильного режима, что не допустит стрельбу между немцам. -Эм, но ведь... - Промямлил Муссолини, сраженный наглостью Гитлера. -Именно они начали это! И именно вы способствуете вражде, я же с самого своего прихода к власти стремился быть ближе к Италии! -Адольф сделал глубокий вдох и на выдохе, ошеломляюще, как пуля почти прокричал: -Стремился к сближению с Италией! Вы же хотели напасть на обороняющеюся Германию, как это низко! Неужто великий итальянский диктатор - какая-то ячейка евреев, что скитаются по улицам Вены и стремятся истребить не только арийцев, но подчинить себе все народы мира? Евреи были козырной карточкой нацистов: они привлекались куда угодно, а разговоры о них можно вести вечно. Ею сейчас и воспользовался Гитлер, ведя в дальнейшем монолог про них не менее часа. - И именно поэтому... Адольф положил руку Бену на плечо. И именно поэтому, эти австрийские бандиты должны быть уничтожены, выкинуты, как эта пушинка с вашей шинели. -Сказал Гитлер, показательно смахивая с его одежды никогда не существовавшие пушинки. То, что сделал Адольф было явным нарушением правил приличия, однако Дуче нисколько не сопротивлялся и даже не противился. Это было даже не дружеское прикосновение, но полное нежности и любви, по своей сути оно отдаленно напомнило ему материнские успокаивающие поглаживания, которых он вряд ли ожидал от немецкого главнокомандующего. Адольф по всей видимости нервничал, ожидая реакции бывшего социалиста и впервые за час, а то и больше, замолчал. –Д-д-д-да. -С трудом извлек из себя Бен. Думаю, Италии стоит пересмотреть отношения с Австрией и с другими евре... еврейскими государствами. "Серьезно? Я только что проговорил эту чепуху вслух? Быть гением пропаганды и самому поддаться ей? Но почему бы и нет?" -почти вслух рассуждал обладатель имени южноамериканского революционера. -Я приятно удивлен тому, что наша встреча вышла достаточно результативной и при этом не занимающей много времени: словно по подобию марша на Рим. Вы делаете правильный выбор. Рейх готов дать вам столько времени, сколько потребуется для безболезненного разрыва отношений с Австрией. Думаю, с этого момента австрийский вопрос закрыт? -Думаю, что да, - не без грустной нотки принуждения сказал Бен. Остальная часть беседы не представляла из себя чего-то значимого: приукрашивания своих режимов и жёсткая критика полоумных французов, британских псов, кровавых большевиков и прочих евреев. Теперь говорил в основном Бенито, Адольф же просто на него смотрел, вглядывался в грозный вид его карих глаз, в меру широкий и длинный нос, в вид морщин, таящих в себе незыблемую фашистскую мудрость. Не вслушиваясь в его речь, фюрер лишь изредка отвечал на его реплики цитатами из Фёлькишер Беобахтер. Перед тем как попрощаться, диктаторы задержали свой взгляд на лицах друг друга, затем обменялись салютами и удалились по разным углам своеобразного курятника с весьма специфичными чувствами на душе. "Как я жил до этого? И я как буду жить дальше? А если Бена не будет?" - задумчиво, но невоодушевленно размышлял по пути в номер Адольф. Эти пучины могли засасывать его бесконечно долго, если бы он не нашел успокоение в строчках незамысловатой нацисткой песни, которую принялся напевать себе под нос. СС-вцы были удивлены несвойственному для Гитлера поведению, но решили что он просто спал сегодня ещё хуже, чем обычно и не предали этому особого значения, выразив свое замешательство в небольшом замечании по поводу его здоровья.