Личный ад

Вот и настала последняя ночь на борту «Грейс». С вечера море волновалось, но до шторма, в который мы недавно попали, было еще далеко. Я лежал в кровати в своей каюте и смотрел на темное бескрайнее небо, видневшееся в окнах. Несмотря на то, что день прошел довольно спокойно, я чувствовал себя неимоверно разбитым. Видимо, запас энергии, который откуда-то взялся в моем организме, подошел к концу. И одним из признаков этого стала не только слабость, но и нарастающая нейропатическая боль в теле: непредсказуемая и изматывающая. Хотя, в отличие от многих тетраплегиков, мне повезло — я страдал от нее достаточно редко. А ведь от нейропатии не было никакого лекарства! Сильнейшие обезболивающие, физиотерапия и еще масса случайных обстоятельств вплоть до того, что я ел на завтрак, могли помочь кое-как справиться с ней. Сейчас, отвлекаясь от боли, я старался думать о Грегори. Мне было горько от того, что я решился на это путешествие. Я хотел отдыха, покоя, делал все, чтобы Грегори не перешагнул роковую для меня черту, но он, движимый своим открытым добрым сердцем, думая, что делает как лучше, сделал лишь хуже! Я проклинал свою судьбу. Сейчас, когда Грегори был так близко, когда в его сердце затеплились чувства ко мне, я не имел права ответить на них! Я не мог ворваться в его жизнь с признанием и отравить ее своим присутствием. Что я такого сделал, что сейчас Госпожа Судьба наказывала меня? Я решал судьбы сотен людей, росчерком пера отправлял солдат и агентов на смерть, смотрел на них, как на фигуры на шахматной доске, возводил во главу угла лишь интересы страны и ее благо, и вот настал час расплаты. Из ферзя я стал пешкой. Госпожа Судьба делала со мной все, что ей угодно, а я ничего не мог этому противопоставить. Все, что было в моих силах — убегать! Убегать, спасая своим бегством того, кому принадлежало мое сердце. Чем больше я думал о ловушке, в которую Грегори заманил Шерлок, тем больнее мне становилось. Расчет брата был прост — он думал, что я откажусь от своих планов, что останусь с влюбившимся в меня Грегори, что захочу взять от жизни свою давнюю любовь. Но он не предполагал, что я не захочу ломать жизнь Грегори! Шерлок не хотел думать о моих перспективах. А я о них хорошо знал. Неужели Грегори заслужил будущее рядом с беспомощным умирающим человеком? Травмы, подобные моей, даже у молодых и сильных мужчин вызывают большие проблемы со здоровьем и сокращают продолжительность жизни, а что до меня… Я ощутил, как с моих век сорвались и скатились вниз по щекам слезы горечи и боли. Как же это было унизительно! Запутавшись в себе, я не заметил, как слабость взяла верх, и впервые боль, заполнявшая меня, вырвалась наружу со слезами. А я даже не мог их вытереть! Пару раз за прошедшие дни я осознавал искушение принять чувства Грегори, позволить себе побыть счастливым хотя бы оставшееся время. Это было так соблазнительно и маняще! За всю жизнь я мог провести три самых счастливых недели рядом с ним. Но я упорно гнал это искушение от себя. — Господи, Майкрофт!  — неожиданно воскликнул вошедший в каюту Грегори. — Что случилось? — Он кинулся ко мне и с тревогой всмотрелся в мое лицо. И тут же заметил слезы. — Дай обезболивающее, — сказал я, понимая, что их нужно как-то объяснить Грегори. Грегори кивнул и принялся торопливо рыться в медицинском чемоданчике. Я заметил как немного задрожали его руки, когда он торопливо размешивал порошок в воде. — Держи, вот так, — Грегори, осторожно приподняв мою голову, поднес к губам трубочку. Мне пришлось выпить лекарство. — Почему ты молчал? — с тревогой спросил он. — Я же был рядом. И Эмили… — Думал, быстро пройдет. Это нейропатия, — почти не солгал я. — И она довела тебя до слез. — Грегори покачал головой, сел на край кровати и, взяв со столика платок, промокнул им мои щеки. — Я живу с этим с первого дня. И иногда от этого можно устать, — ответил я, понимая, как жалко сейчас выгляжу в глазах Грегори. — Но не обязательно жить одному. Можно с кем-то поделиться. — Грегори улыбнулся и лег рядом со мной. — Не сделаю хуже, если обниму? — спросил он, придвинувшись. Мое горло сдавил болезненный спазм. Знал бы Грегори, что сейчас делал со мной! Разрешая, я нашел в себе силы лишь мотнуть головой. Грегори тут же поспешил обнять меня, начав бережно поглаживать по плечам и рукам. Я чувствовал, как от него пахнет гелем для душа, как ровно бьется его сердце. Теплое дыхание щекотало мне кожу на шее… Я закрыл глаза и заставил себя собраться: у меня нет права показать ему еще большую слабость, как нет права и позволить любить! Спустя какое-то время я заметил, что под прикосновениями Грегори боль в руках стала отступать. Я понимал — это психологическое, но тем не менее… Я почувствовал неземное наслаждение, когда Грегори позволил себе коснуться моей головы и стал мягко перебирать волосы, легонько поглаживая. — Я же сказал, что буду с тобой, если хочешь, — тихо произнес он. — Я не шутил. Тебе не нужно все переносить в одиночку. — Я чувствовал, что губы Грегори находятся в миллиметрах от моей макушки. Еще немного и он поцелует меня. — Ты не знаешь, о чем говоришь и что обещаешь, — сказал я, пытаясь заставить его задуматься о будущем. — Я знаю, что ты достойный человек, который думает о тех, кто ему дорог. Но о себе ты не думаешь. Ты порвал с Марком, чтобы дать ему новую жизнь, но о себе не подумал. Но тебя не должны все время окружать лишь наемные работники. Кто-то должен быть рядом, кто-то, кому ты нужен.  — Грегори все-таки поцеловал меня в макушку и чуть сильнее прижал к себе. — Не делай поспешных выводов, Грегори. — Почему? — Ты не знаешь всего… — с горечью ответил я. — Чего я не знаю? Я реалист, Майкрофт. — Он завозился и устроил меня у себя на груди так, чтобы иметь возможность смотреть мне в лицо. — Я знаю, что твое состояние очень серьезное, что лучше уже не будет, но это не повод уходить от мира. Ты зря считаешь, будто бы я не понимаю, на что иду. Я чувствую безграничную симпатию к тебе, восхищаюсь тобой. Ты потрясающий мужчина, и я рад, что ты для меня больше не мистер Холмс. Я собрал воедино остатки сил, загоняя как можно дальше в недра Чертогов боль и горечь, заполнявшие меня. Я чувствовал, что должен раскрыть Грегори свои планы как можно скорее, пока его влюбленность не переросла в большое, крепкое чувство, которое будет отравлять ему остаток жизни. Но сейчас у меня не хватило смелости сказать решающие слова… Да и яхта была не самым подходящим местом. Грегори потребуется помощь друзей, разговор с ними, а на борту «Грейс» он оторван от мира. Я открыл глаза и постарался улыбнуться. К моему величайшему облегчению, Грегори ничего не заподозрил. — Тебе получше? — спросил он. — Да, спасибо. — Ты обещаешь, что не будешь больше так поступать? Мы ведь все здесь, рядом. Или ты нарываешься на то, чтобы я ночевал с тобой? — с улыбкой спросил Грегори, перебирая мои волосы. — Ночевать со мной? — с усмешкой спросил я. — Ночи со мной будут на удивление однообразны. — Я вспомнил свой давний разговор с врачом по поводу моей мужской несостоятельности после травмы. — Почему ты считаешь, что все должно сводится к сексу? — спросил Грегори, словно прочитав мои мысли. — Потому что сам был здоровым мужчиной твоего возраста. — Не меряй всех по себе и отвыкай решать за других. — Грегори шутливо погрозил мне пальцем. — Ты говоришь так лишь потому, что до недавнего времени у тебя был регулярный секс и твой организм еще… — я хотел дать Грегори еще один повод задуматься о перспективах жизни со мной. — Перестань, — он решительно перебил меня. — Хватит думать за всех.  Надо будет, придумаю что-нибудь. Или ты придумаешь. Я лишь поморщился. Я знал, что мне может потребоваться не один месяц, а то и год, чтобы научиться получать удовольствие и доставлять его партнеру. Достаточно странными способами. С каждым из которых я неминуемо ощутил бы себя куклой из секс-шопа. — Вряд ли тебя это устроит, — сказал я. Не зная, что на это ответить, Грегори пожал плечами. — Давай спать? Завтра перелет, нам всем надо хорошо отдохнуть, — сказал он, прекращая не самый приятный разговор. Я надеялся, что хотя бы после этих слов Грегори немного задумается о том, что говорит и делает. Может быть, так он реально оценит свое будущее и признается, что погорячился. Конечно, это была слабая надежда, но тем не менее! Против моих ожиданий, Грегори неожиданно стал устраиваться в кровати поудобнее. — Ты собираешься остаться? — удивился я. — А ты против? — Грегори ослепительно улыбнулся мне. Я заставил себя улыбнуться ему в ответ, понимая, что, кажется, сделал только хуже… Что ж, после возвращения в Лондон мне придется не медлить и постараться как можно быстрее расставить все по местам. Еще день или два Грегори будет рядом со мной. — Оставайся и… — сказал я, и ощутил, как сердце сильнее забилось в груди, — поцелуешь меня? — В этот момент я ненавидел себя за проявленную слабость. — Ты классно целуешься, так что не откажусь от этого удовольствия, — ответил Грегори, устраивая меня на подушке и наклоняясь ко мне. *** Обратный перелет в Лондон дался мне труднее. Я старательно скрывал от Грегори плохое самочувствие и всеми силами души пытался не дать себе показать хоть каплю эмоций, что обуревали меня. Я знал, чем ближе дом, тем ближе неизбежная боль, которую мне придется причинить себе и Грегори. Но я собирался сделать это для его же блага! Как я уже решил — раз я проиграл, то потери Грегори должны быть минимальны! То, что после взлета он взял меня на руки и устроился вместе со мной на диване, лишний раз убедило меня — стоило поспешить. Я чувствовал по прикосновениям Грегори, видел по его взгляду, как слабая неосознанная до конца влюбленность начинает крепнуть в нем и расправлять крылья. Мы вернулись в особняк поздним вечером. После просторов Средиземного моря, его солнца и свежего ветра, собственный дом показался мне гнетущим и очень мрачным. Его атмосфера как будто начала давить на меня. Слишком много негативных воспоминаний оказалось заключено в его стенах. Уставший Грегори пожелал мне спокойной ночи и быстро ушел к себе. — Вы оба нужны мне в кабинете, — сказал я, когда Стефан хотел начать вечерний массаж. Медики переглянулись и последовали за мной. Я знал, что завтра меня ждет очень тяжелый день, и хотел решить незначительные вопросы уже сегодня. Я сообщил Стефану код, который разблокировал замок нижнего ящика письменного стола, и попросил достать оттуда бумаги. — Это наши рекомендации? — удивился он, взяв в руки приготовленные документы. Сразу же после возвращения из больницы я, с помощью поверенного, решил разобраться с приготовлением необходимых бумаг для моих медиков. Чтобы они могли успешно работать на мистера Ходжеса им требовались не только устные, но и письменные рекомендации. Кроме того, они бы обеспечили Эмили и Стефану нормальную работу в случае, если мистер Ходжес в какой-то момент отказался бы от их услуг. — Да, это они, — кивнул я. — Забирайте их. Можете указать сегодняшнее число. Эмили и Стефан с изумлением посмотрели на меня: обычно дату на таких бумагах ставили в последние пару дней работы на клиента. — Полагаю, уже на этой неделе вы полетите со мной в Швейцарию, — сказал я. Сейчас, когда эти слова прозвучали, я понял, что у меня не остается сомнений по поводу правильности моего решения. Я с легкостью произнес их, хотя и думал, что мне будет трудно озвучить их: когда-то я с трудом впервые заговорил с Антеей о «Dignitas». Но сейчас тех ощущений не было. Я точно все делал так, как нужно. — Но, мистер Холмс, ведь еще только начало августа… А вы говорили о пятом сентября… — осторожно уточнил Стефан. — Я меняю свои планы, — сказал я. Эмили и Стефан снова переглянулись. — А Лестрейд знает… — начала Эмили, но я тут же остановил ее. — Мистер Лестрейд не должен ничего узнать от вас, — резко сказал я. — Он вообще ничего не узнает? — нахмурилась Эмили. — Это не касается вас, мисс Вандейн, — жестко бросил я, отчего Эмили поежилась. — Простите… — сказала она, опуская голову. Я лишь поморщился. — Забирайте рекомендации и проверьте бумажную корреспонденцию. От мистера Ходжеса уже должны были прийти письма с подтверждением заключения с вами договоров. Насколько я знаю, работать на него вы начнете с первого ноября. У вас будет почти два месяца на отдых, — чуть мягче сказал я. Стефан кивнул, и я прочел в его взгляде отчетливое сожаление. — Я благодарен вам за все, что вы делаете для меня, — продолжил я. — Когда вы вернетесь из Швейцарии, у мистера Роджерса для вас будет небольшой подарок от меня. Можете считать его свадебным, если захотите, — улыбнулся я. — А если нет… Сможете его без проблем разделить. Мистер Роджерс с радостью поможет вам решить эту проблему. — Мистер Холмс… вы… — удивилась Эмили — С первых дней был уверен, что вам не избежать служебного романа, — снова улыбнулся я. — Но это не относится к делу. Вернемся к процедурами. — Я начинал чувствовать себя совсем нехорошо и очень хотел поскорее оказаться в постели. То, что я смог немного подремать, пока Стефан делал мне массаж, придало мне сил. Когда я остался один, уложенным на ночь в кровать, я долгое время прислушивался к звуковому фону дома. Я очень боялся услышать такие знакомые шаги Грегори, приближающиеся к моей спальне. Он вполне мог прийти ко мне и в эту ночь, и в последующие… Не знаю, как бы я их пережил! Но Госпожа Судьба смилостивилась надо мной — в коридоре царила тишина, и я попросил Герду позвонить Антее. Это был не тот случай, когда стоило писать для нее сообщение. — Мистер Холмс, что-то случилось? — услышал я обеспокоенный голос бывшей ассистентки спустя всего пару гудков. — Мне нужна ваша помощь, — сказал я. — Конечно же, все, что попросите… — Прошу вас, свяжитесь с «Dignitas». Сделайте все возможное, чтобы они смогли принять меня уже на этой неделе, — сказал я. — Если получится, то с соблюдением тех условий, которые мы уже обсудили. — Я правильно понимаю, — осторожно заговорила Антея, — вы хотите приблизить… — Да. Приблизить дату. Все верно, — сказал я, не дав Антее договорить. Я представлял, что сейчас происходит с моей бывшей ассистенткой. Несмотря на поздний час, она все еще была в офисе, сидела в моем бывшем кабинете и просматривала очередные отчеты. Услышав мою просьбу, Антея зажмурилась и, наверняка, сломала карандаш, которым делала пометки… Ей понадобилось несколько секунд, чтобы принять услышанное и взять себя в руки. — Хорошо, мистер Холмс, — ответила ровным голосом Антея, но в нем слышались ноты тщательно скрытой горечи. — Спасибо, — поблагодарил я. — Буду ждать вас завтра. Закончив разговор с бывшей помощницей, я испытал облегчение. Еще какое-то время лежа в темноте, я пытался найти в душе сомнения о правильности моего поступка. Но их не было. Единственное, что волновало меня — как я сообщу Грегори о своих планах? Как скажу ему, что у него с самого начала не было ни единого шанса? А главное — когда? Я знал лишь одно — счет пошел на дни. Чем скорее я уйду, тем легче Грегори будет забыть меня. *** Утро выдалось для меня тяжелым — я чувствовал себя очень слабым. Большую часть ночи я не мог уснуть раз за разом прокручивая в голове идеальный, как мне казалось план, по спасению Грегори. Но вот только я все никак не мог определиться с тем, когда сообщить ему… Сегодня? Завтра? Стоило сначала дождаться Антею и лишь потом говорить с Грегори. Но как я начну этот разговор?! Впервые я, великий дипломат и политик, не имел ни малейшего представления, что делать! Двери спальни раскрылись, и в помещение буквально влетел Грегори. По его горящему взгляду и покрасневшему лицу я понял, что проблема, похоже, решилась сама собой. — Когда ты собирался мне признаться про Швейцарию? — почти крикнул он. Я сделал глубокий вдох, приказывая мистеру Холмсу взять себя в руки и с блеском провести последние в жизни переговоры. — Когда настало бы время, — ответил я. — И когда оно настало бы? Когда ты наигрался бы со мной и натешил самолюбие таким идиотом, как я, который вокруг тебя скакал и прыгал? Особенно после тех поцелуев на яхте? — едко спросил он и вплотную подошел к моей кровати. С этого расстояния я мог видеть не только расширенные от ярости зрачки Грегори, но и трепетавшие крылья носа. Я смерил его холодным рабочим взглядом. — Мне не показалось, что происходящее было вам неприятно, — холодно ответил я. — Майкрофт, как ты мог? Как ты мог так поступить? Неужели ты не видишь, что я… Черт! — Грегори схватился за голову обеими руками и беспомощно крутанулся на месте. Я видел, что его переполняют эмоции и он никак не мог с ними совладать. — Неужели ты не видишь, что стал дорог мне? Не веришь в это?! — воскликнул он. — Это обман, Лестрейд, — бесстрастно отозвался я. — Вы обманываетесь в своем отношении ко мне. Я уже говорил, что оказался в не самое подходящее время рядом с вами. Ваша боль от расставания с партнером была заглушена эмоциями, связанными со мной. Я рад, что помог вам пережить разрыв отношений. Но поймите и вы меня… — Ты не можешь так поступать! Майкрофт! — крикнул Грегори, почти вплотную наклонившись ко мне. — Нельзя взять и убить себя! Ты не слабак! Не эгоист! — Я давно мертв. У меня не осталось моей жизни, — бесстрастно сказал я, заметив, как чаще забилось мое сердце и начала шуметь кровь в висках. Чего же мне стоило держаться с Грегори именно так! — Она у тебя есть! У тебя есть все! Я почувствовал легкое головокружение, и мне пришлось прикрыть на минуту глаза в надежде сохранить контроль над самочувствием. — Все решено, и для меня нет дороги назад. Она закрыта. Теперь закрыта, — продолжил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Ты не понимаешь, что это значит для меня! — с обидой воскликнул Грегори. — Понимаю. Это всего лишь еще один стресс, который вам придется пережить. Но скоро вы осознаете, мистер Лестрейд, что обманывались в своем отношении ко мне. Ваша привязанность кажется вам глубже, чем она есть на самом деле. Вы перенесли на меня эмоции, которые принадлежали вашему партнеру.  — Мне пришлось замолчать, чтобы перевести дыхание: воздуха начинало не хватать, и я знал — еще немного, и на висках выступит пот. — Вы не можете не сопереживать. Вы открыты для чужой боли и, в силу своего склада, пытаетесь всех сделать счастливее. Но вы не в силах исправить мое положение. Я сказал то, что изначально не планировал. Я не смог не поддержать Грегори, не подсластить ему горькую пилюлю. Мне было больно смотреть на него — такого растерянного и не понимающего происходящее. Не было сил видеть в его глазах боль и обиду, и я отвел взгляд, уставившись на свои колени. — Лестрейд, вам не в чем винить себя, — продолжил я, чувствуя, что другой возможности достучаться до разума Грегори у меня не будет. — Я благодарен вам за то, как прошли эти месяцы. Я понимаю, что причиняю вам серьезные моральные переживания своим решением, и потому предпринял ряд мер, которые позволят вам сохранить душевное спокойствие. — В этот момент я понял, как смогу немного притупить боль Грегори. Решение же было на поверхности! — Я решил вопрос с Террас-Грин. Роджер Лестрейд уже продал усадьбу, и она перейдет в ваше владение в самое ближайшее время, мой поверенный занимается улаживанием всех деталей сделки. Ваши денежные средства, которые вы внесли за усадьбу, будут возвращены на ваш счет. Брови Грегори взметнулись к его волосам, и от удивления он даже слегка приоткрыл рот. — Зачем? Зачем? Я не просил вас вмешиваться в мои дела! — воскликнул он. — Я бы сам… — Я посчитал необходимым отблагодарить вас, Лестрейд. — Ты посчитал, что можешь все загладить деньгами? Как с ребенком: дал красивую игрушку и все, вопрос исчерпан?! — Грегори отступил от кровати на пару шагов и снова с гневом смотрел на меня. Я вздохнул и постарался напустить на себя свой самый суровый вид. Это было сложно: сердце бешено колотилось в груди, а перед глазами то и дело вспыхивали и гасли темные пятна. — Пройдет время, и вы все осознаете, — сухо ответил я. — Какое же ты дерьмо. У тебя просто нет сердца! — гневно бросил Грегори и буквально выбежал из комнаты. Он уже не видел, как со стоном я закрыл глаза и мои руки свело судорогой. К кровати тут же подбежала Эмили, а за ней и Стефан. Это было последним, что я увидел перед тем, как потерял сознание.