Артоны и...

– Ты вроде должен на ветвях сидеть, – посмеивается Арсений, пока Антон отмокает в ванне старост. Да, это единственное удобное вместилище для русалочьего хвоста. Да, Антону пришлось попросить Макара и Матвиенко донести его досюда, потому что, оказывается, он при своём росте не такой уж и лёгкий. Забавно вот что, если Илюха совсем подходит под распределение в Гриффиндор, то Серёженька-пироженка со своим взглядом обиженного жизнью угря явно не для Хаффлпаффа. Шляпа точно что-то курила в тот день, когда их всех на факультеты распределяла. Но сейчас не об этом. Антон сегодня русалочка. Он нашёл в одной из аудиторий книгу Пушкина. Подивился ещё тому, что в этой школе есть ценители подобного творчества. Открыл книгу и зачитав с выражением (и на мотив рэпчика) «У Лукоморья» и обрёл хвост. Профессор по трансфигурации только головой покачал и сказал, что «брать чужие книги нехорошо, Шастун, вот вам зелье ускоряющее откат, оно поможет быстрее избавиться от этого... недоразумения». – Кому пришло в голову заколдовывать книгу? – подпирая свою голову, бухтит Антон, чуть вытаскивая раздвоенный плавник наружу, – это всё не просто так, Арс. Я, вроде, никому дорогу не переходил. Арсений сдерживает смех. Антон поглядывает на него укоризненно. – В силу твоих возможностей, ты не переплывал, – всё-таки смеётся в голос Попов, за что получает брызгами прямо на очки. – Я серьёзно, Арс. Зачем оставлять русскоязычную книгу с заклятьем на хвостообразование? Кто-то из этих английских джентльменов явно не выдерживает конкуренции. Попов протирает очки тканью рубашки, как вздрагивает от только что полученной информации, чем и заставляет Антона улыбнуться самому. – Погоди, ты хочешь сказать, что это, – Арсений указывает на длинный зелёный хвост, таинственно поблёскивающий из-под жемчужной пены, – предназначалось мне? Но зачем? Я бы так же быстро избавился от этого. – Или кто-нибудь придумал бы тебе ведьму, которой ты мог бы отдать свой голос. И тогда на занятиях ты бы не смог отвечать. – Глупости это, Антон, – отмахивается Арсений, – голос мой никому особо и не нужен. Я ж даже петь не умею. – Не скажи, – Шаст смотрит прямо в глаза, чуть подаваясь вперёд, чтобы быть ближе, – неважно, умеешь ли ты петь. Шёпотом ты разговариваешь привлекательно. Арсений готов рассмеяться, Антон это видит, Попов не воспринимает эти слова всерьёз. И снова не удаётся сказать что-то ещё, не может же Шаст вечно избегать шансов признаться... – Видимо тебе никто не шептал на ухо конспекты, – Арсений успевает сместиться и оказаться звуком у самого уха, провоцируя больше. Может, знает он всё, – но ты всегда засыпаешь под мои речи. Неинтересна тебе травология, признай. – Зато успокаивающе работает, – едва совладав с голосом лепечет Антон. «Ага, как же, успокаивающе. Вон как взбудоражил, аж член топорщит бедренную часть хвоста. Хорошо, что под таким слоем пузырей не особо видно». Из-под пены просачивается сияние, заклятье спало. Чего не скажешь о непрошенном возбуждении от шёпота Арсения. Но тот прекращает эту пытку сразу же, как только понимает, что свечение ослабело. Тогда он тут же подрывается к стене, где висит полотенце, протягивает Антону. Тот вылезает из воды, стараясь упрятаться сейчас же, чтобы не спалиться. Успевает, Арсений на что-то отвлёкся и не собирался даже смотреть. До чего они оба дожили? Друзья уже шестой год, а чего-то смущаются. И если Антону всё время с осознания казалось, что только он смущается таких неловких моментов, то теперь, в отблесках от воды, видит, что и Попову некомфортно. До своих дверей в гостиные оба идут молча. Вот и поплавали.