Меркурий. 336 часов
Конечно, я никогда не бывал в Африке, но мне кажется, на нее и походил Меркурий. Жара, сухой горячий ветер, потрескавшаяся земля. Дождя тут, видимо не было уже давно. Да, атмосфера и климат тут может и были похожи на земные, но природа мыла все же другой. Мы находились на поляне, если так можно было назвать пятак сухой земли без единой травинки, окруженной деревьями с высокими бледно-зелеными стволами, чем-то напоминающими земную осину, но ветки были красными, а большие листья имели желтоватый цвет. Кроме того, тут росли деревья с темными тонкими стволам и крупными серыми плодами, скрюченные бело-черные деревья с коричневого цвета хвоей. - Что это за деревья? – спросила Джульетта. - Не знаю, - Сюин подошла к хвойному растению и погладила ствол. – На Земле таких точно нет. Да и странно видеть хвойные растения при таком климате. Но… они прекрасны. Я, если быть честным, не находил в помеси березы и сухой сосны что-то красивое. Но, говорить об этом Сюин – нажить себе врага. Внезапно с одного из деревьев сорвалась большая рыжая птица с длинным клювом. Она долетела до ветки с серым плодом, проткнула его насквозь и взлетела обратно на своих огромных крыльях. Пока мы наблюдали за полетом прекрасной птицы, Ютта взвизгнула резко и пронзительно, отчего по коже поползли мурашки. Крик спугнул маленькое рогатое существо, пробегавшее по поляне. - Ты чего? – спросил Жак, подходя к бледной девочке. Ютта, дрожа, лишь показала ему на свою руку. На ней сидело большое насекомое – сантиметров семь в длину – с длинными усами и темными крыльями, сложенными над туловищем. Оно водило по коже немки мохнатыми лапками, оставляя красные следы. Француз собирался прихлопнуть мухо-бабочку, но Сюин его остановила. - Насекомое может быть ядовитым, - произнесла она и, взяв существо за крылья, сбросила его с руки Ютты. – Пошли, промоем, на всякий случай, кожу. Сюин повела немку к кораблю, мы же продолжили осматриваться. - У нас есть тринадцать дней, двадцать три часа и сорок девять минут, - сказал Эдвин, посмотрев на наручные часы, ведущие обратный отсчет. - Тебе дали их в ОНИ? – спросил Леандро, бросив взгляд на запястье американца. - Нет, синхронизировал свои с таймером на корабле, - Эдвин даже не посмотрел на собеседника. - Тогда нам лучше отправиться в путь? – Джульетта постаралась вернуть разговор в нужное русло. - Только лучше всего идти пешком, - сказал Леандро. – Цивилизация здесь точно не развита, а значит… - …увидеть летающую тарелку для них сравнимо с шоком, - закончила Джульетта. – Понимаю. - С чего вдруг такие выводы о здешних людях? – спросил я. - В космосе нет искусственных спутников. - До второй половины двадцатого века и земные жители не запустили ничего на орбиту, - прокомментировал Жак. – Все было фантастикой. - А так же, - итальянец начал закипать, - пока мы спускались – я не увидел ни одного развитого города на поверхности планеты. - Тогда, может быть, на Меркурии вообще нет людей? Ведь на Земле в древности… - Оставь свои исторические лекции для других, Жак, - отмахнулся Леандро. – Если тут нет людей, то придется нам искать норку кролика, или кто тут обирает, вход в которую выложен изумрудами… - И мы с радостью его оттуда заберем, - оборвал парня голос Сюин. – И если еще кто-то хочет тут поумничать, пускай делает это быстрее – времени в обрез. Я ведь права? - Нам просто надо найти дорогу. Она точно приведет нас в населенный пункт, - Джульетта как бы невзначай встала между Леандро и Жаком, которые поглядывали друг на друга не очень приветливо. - Все дороги ведут в Рим? – спросил я. - В нашем случае – в неизвестность, - пожала плечами англичанка.***
Мы уже достаточно долго шли по лесу, но Меркурий не переставлял нас удивлять. К флоре мы привыкли – разнообразие деревьев сводилось к шести-семи видам, - но вот фауна... большие, как лоси, серые безрогие парнокопытные напоминали чем-то лошадей, но спину их покрывали какие-то наросты; чешуйчатые земноводные походили на земных бобров; синие птицы с пением, будто плач младенца; мелкие кусающиеся насекомые. Было невероятно здорово, но в то же время странно, осознавать, что мы, семеро подростков с Земли, еще полгода назад не знавшие о существовании острова Поррод и машины времени теперь исследуем неизвестный мир прошлого. - Сколько мы уже идем? – спросил Жак, и его живот, видимо, повторил этот вопрос. - Два с половиной часа, - ответил Эдвин, сверяясь с часами. - Странно, но Солнце почти не сдвинулось по небу, - задумчиво сказал Леандро. Как раз в это время мы вышли на еще одно высохшее поле, чтоб почти сразу нырнуть в тень деревьев с другой его стороны. - Продолжительность суток на Меркурии – пятьдесят восемь (почти пятьдесят девять) земных суток, - пояснил Эдвин. – Хотя, скорость вращения планеты в будущем – то есть, в нашем времени – могла снизиться за счет бомбардировок метеоритами Меркурия, вследствие утраты атмосферы. Думаю, скоро мы узнаем, сколько здесь длится один день. - О, у нас есть сухой паек! – неожиданно воскликнул Жак, будто совсем не слушал Эдвина. Он вытащил из рюкзака печенье со злаками и принялся жевать его, запивая водой, которой почти не осталось в наших фляжках. - Сильно не увлекайся, - посоветовала Сюин. – Неизвестно, когда мы найдем населенный пункт, а паек не безразмерный. Надолго не хватит. - Будем питаться дарами природы, - Леандро тоже взял печенье. - Мы не знаем, что съедобно, а что – нет, - стояла на своем китаянка. - Ну, та рыжая птица съела же серый фрукт, значит и нам можно. - Не забудь напомнить, чтобы на Земле я тебя мухоморами накормила. - В каком смысле? – не понял итальянец. - Ну как? На Земле же лоси мухоморы едят… - Сюин пожала плечами. – Да, делайте, в общем, что хотите. Только потом не говорите: «Сюин, у нас живот болит. Помоги» или «я, кажется, отравился». Сами лечитесь, - китаянка ускорила шаг, оставляя позади медленно идущих и жующих. Какое-то время мы опять шли молча. - Интересно, а как мы потом найдем корабль? – спросила Ютта у Леандро, чуть замедляя шаг и равняясь с ним. - Ну, - протянул тот, - у Эдвина на часах есть GPS, ведь так? Эдвин резко остановился и повернулся к итальянцу. - Мои часы – это наш таймер, и я ничего более к ним не подключал, чтоб время не сбилось. Хочешь сказать, что ты, пилот, не позаботился о том, чтоб потом мы нашли корабль? - Почему ты оставляешь во всем виноватым меня? – спросил Леандро. У меня нет супер-часов, чтоб как-то настроить связь с кораблем. Некому мне такие побрякушки покупать, знаете ли. Вон, чего же Виктор часы не настроил? - Ты сейчас серьезно, Санти? – я сжал кулаки, чтоб хоть как-то сдержать себя. – Я не отвечаю за корабль, понимаешь? Тебе президент и ученые доверили эту миссию… - А за что ты вообще отвечаешь? Прилетел сюда чисто развлечься? Или твои книжки как-то нам помогут найти камень? Или как истории француза позволят нам это сделать? Я сделал шаг вперед и почувствовал чью-то руку у меня на плече. - Знаешь, что я думаю? Что мы нужны здесь, чтоб хоть немного добавлять логики в твою больную голову. Да только вот проблема. Ты вообще нас не слушаешь. - И где же ты пытался помочь? – рассмеялся Леандро. - Я пытался, - подал голос Жак. – Я говорил тебе, что тут должны быть города, а раз их нет, то и цивилизации нет, или же она очень маленькая. Мы не встретили ни одного человека почти за три часа пути, и могли бы преодолеть его за тридцать минут, если бы мы полетели на корабле. - Если бы наш корабль увидели, то вы бы оставили виноватым меня, так ведь? – спросил итальянец. - Да тихо вы! – воскликнула неожиданно Ютта. – Слышите? - Что? – Спросил Жак. – Я ничего не слышу. - Ты еще и глухой, - выдал Леандро. - Тише! – Сюин прислушалась. – Журчание… Вода! Она скинула рюкзак, чтоб тот не бил по спине при беге, схватила его за лямки и побежала в сторону, откуда доносился звук, который теперь услышали и мы. Звук проточной воды. Мы кинулись вслед за китаянкой, забыв о разногласиях, и вскоре выбежали на берег бурной реки. Сюин уже плескалась в воде, течение которой у берега было тише, чем в середине, набирала ее в ладони, умывала лицо и пила. Следом за ней в воду зашли Жак и Леандро. Помедлив секунду, к ним присоединилась Ютта. - А это не опасно? – спросил я у Эдвина. - Не думаю. Вода – она и на Плутоне вода. Хотя, вредные примеси могут быть, - сказал мне американец. - Ну, тогда хорошо, - я подошел к Джульетте. – А ты чего не идешь? Девушка пожала плечами: - «Не внушает мне доверия сей источник озорной. Будь вокруг даже пустыня – не полез бы за водой…» - процитировала она пару строк из пьесы «Белое спасение». - Ты знаешь Эдра Биппа? – спросил я. - Да, однажды пришлось целый отрывок учить. Тот, где герой возле источника бегает, разглагольствует. До сих пор не пойму, чего это он разговорился? Ясно же – напейся, да беги. А нет. Он стоит. - Ну, это прием такой, - пояснил я. – Автор показывает, что за одним предметом может скрываться нечто большее… - Например? - «Где-то бродят, вдруг, туземцы, где-то змеи вьют гнездо, но какая где опасность – не известно все равно…» - ответил я строчками из той же поэмы. - «Но, хотя кричал безумец, он набрал себе воды. И напился, и помылся, избежав большой беды…» - улыбнулась Джульетта. Я засмеялся. - Постой, - мой смех вдруг улетучился, потому что мозг осознал то, что Джульетта читала Биппа на общем. – Вы учили отрывки на Порроде? - Нет, - ответила англичанка. – В школе. В классе шестом или седьмом. А что? – она склонила голову. – А, поняла! Просто нам нужно было выступать на большом мероприятии, а тогда я даже не понимала смысл поэмы. Да и слова многие не правильно произносила. Только сейчас поняла – как что… Я улыбнулся. Джульетта подошла ближе и взяла меня за руку. - Так мы идем купаться? – спросила она. - Стойте! – Эдвин неожиданно повалил нас в высокую траву, росшую по берегу реки. - Ты чего?! – воскликнул я, хватаясь за ушибленный подбородок. - Тихо, Виктор. Смотри! – он указал на лес по другую сторону реки. Я пригляделся и увидел людей, выглядывающих из-за деревьев. Самые обычные люди: две руки, две ноги, одна голова. Кожа коричневого, близкого к черному, цвета. Одеты – всего-то набедренная повязка и сандалии. - Аборигены? – спросил я. - Меркурианские, - подтвердила Джульетта. - И что делать? – я собрался встать, но Эдвин положил мне руку на спину. – Ну, что? Нужно же предупредить остальных. - Мы не успеем, - сказал он. - В каком смысле? - В прямом, - он повернул голову, и я увидел там, куда он смотрел, трех мужчин, приближающихся к реке с нашей стороны. - Но, они нас увидят, - шепнула Джульетта. - Мы в траве, - понял я. – Они не заметят нас, если мы себя не раскроем. - А мы не раскроем, - подтвердил Эдвин. - Но, вот что будем делать, если наших убьют? – я уткнулся лбом в траву. – Надо им помочь. - Мы пока им ничем не поможем. Только сами попадемся, - Джульетта положила свою ладонь на мою. – А убить – не убьют. Даже на Земле каннибалы сразу людей не поедали, а уносили в племя. - А если, эти – не каннибалы? Убьют и глазом не моргнут. - Будем надеяться на лучшее… - Тем более, если мы сейчас спугнем их, то еще долго будем искать населенный пункт. Я не мог понять, почему Эдвин хочет так поступить. Точнее – мог. Но не хотел. Я закрыл глаза и стал ждать. Раздались крики, когда меркурианцы вошли в реку. Плеск, гам. Затихли. Убили? Или нет? Я так и лежал, уткнувшись в траву, а когда, наконец, осмелился поднять голову, то увидел, что на берегу сидели четверо связанных подростков с кляпами во рту. Из реки выходили мужчины, получившие сдачи, скорее всего, от Леандро. Минута, и чернокожие жители Меркурия поставили наших друзей на ноги и повели их вдоль реки против ее течения. - Как думаете, сколько они пройдут пешком за два часа? – спросил Эдвин. - Почему именно так, за два? – не поняла Джульетта. Да и я, если честно, тоже не понял. - За это время я смогу добежать до тарелки и вернуться обратно, - Эдвин посмотрел на часы. – Прошло три земных часа, с того времени, как мы прибыли сюда. - Мы проследим за ними, - сказал я. – Не будем рассчитывать. Мы с Джульеттой просто проследим, пока ты ходишь за машиной. Вот только… как ты нас найдешь? – спросил я у Эдвина. - У тебя же часы с собой? – спросил он. – Те, что я дарил. - Да, я положил их в сумку. - Доставай, - кивнул американец. Я, порывшись в рюкзаке, достал часы, и Эдвин несколько минут с ними что-то делал. - Вот, - он отдал мне их, наконец. – Надеюсь, сработает. - Что сработает? – поинтересовалась Джульетта. - Настроил сигнал-связь. Что-то вроде GPS. Теперь я смогу видеть вас на радарах машины, - он встал с земли. – Теперь-то можем и разойтись. Эдвин двинулся в обратную сторону, ежесекундно сверяя время с часами на запястье, а мы с Джульеттой побежали за меркурианцами, которые отошли от реки достаточно далеко, чтобы мы успели запыхаться от бега. Но теперь мы их видели, а они нас, слава небесам, - нет. Их, меркурианских аборигенов, было двенадцать: четыре группы по три человека окружали наших друзей со всех сторон, но ни один из мужчин не приближался к ним ближе, чем на метр. - Мы сможем освободить их? – спросила Джульетта. - Конечно, - сказал ей я, хотя сам сомневался. И она заметила мое смятение. - Ты врешь. Сомневаешься и врешь. Почему ты всегда так делаешь? - В каком смысле? – не понял я. Хочет заклеймить меня лжецом? - Я заметила, что каждый раз, когда кому-нибудь плохо – ты врешь. Не в том смысле, что ты лгун – нет. Просто ты уверяешь людей в том, что через час, через день, через месяц все будет замечательно, хотя сам не можешь знать этого наверняка. Вот и сейчас ты не уверен в нашем успехе, но продолжаешь… - Джульетта замялась, подбирая слово, - продолжаешь оставаться оптимистом, хотя это противоречит внутреннему тебе. - Я говорю правду, Джульетта. И не в таких ситуациях люди выбирались из передряг… - То были взрослые люди, а мы еще дети. - Разве стали бы взрослые отправлять детей куда-то, не веря в них? Джульетта посмотрела не меня своими совсем не детскими глазами, чуть приподняв брови, и я понял – стали бы. Мы всего лишь подопытные кролики в руках научного института. И если мы умрем, то они уже как три часа в далеком будущем оплакивают нас. Но на самом деле – мало кому будет известно о нашей смерти: родители, друзья и… все. ОНИ не придадут огласке провала миссии. Репутация важнее, чем заявление о пропаже во времени семи подростков из разных стран. Если мы умрем, то Сюин ошиблась – наша миссия никогда не войдет в историю, но войдет в архивы под печатью: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». Навеки. - Ты слышала легенду о маленьком Дятле? – спросил я. - Нет, - ответила Джульетта. – Расскажи. Я прокашлялся, посмотрел на идущую впереди группу и начал: - Когда-то давным-давно, когда по Земле ходили динозавры, а люди только-только избавились от обезьяньего обличия, жил-был маленький-маленький трусливый-претрусливый Дятел. Он всего боялся: стучать по дереву, есть червей и даже – летать. И вот однажды, во время дождя, в дупло к семейству дятлов залетела маленькая бабочка, которую Дятел спрятал у себя в комнате, чтобы его старшие брат и сестра не склевали это маленькое чудо. «Спасибо, - сказала бабочка, когда дождь кончился, и Дятел вышел из дупла, чтоб выпустить гостью на волю. – Я могу исполнить любую твою мечту. Чего ты желаешь?» Дятел задумался: «А о чем мечтать? Все есть: семья, друзья, дом. Но вот смелость…» «Я хочу быть смелым! Никого не хочу бояться!» - многие подумали бы, что Дятел крикнул это, но на самом деле бабочка еле расслышала голос Дятла, ведь тот боялся, что заговори он громче, и бабочка улетит. «Да будет так. Ты станешь смелым через три дня», - произнесла бабочка и улетела. И Дятел стал ждать. Прошел день, потом другой. К концу стал подходить и третий, а маленький Дятел все не ощущал в себе ни капли храбрости. Даже, наоборот – с каждым днем ему становилось все страшнее: что же будет через три дня? Вечером третьих суток, когда мама укладывала Дятла в кровать, он сказал: «Мама, завтра я стану самым смелым в мире дятлом. Можешь мной гордиться!» «Конечно, милый. Я буду тобой гордиться, даже если ты останешься таким, какой ты есть, - она клюнула его в лоб. – И папа будет, и брат, и сестра. А пока – спи». Мама-дятел закрыла за собой дверь в комнатку маленького Дятла и ушла. А Дятел уснул. Проснулся маленький Дятел от шума в доме. Кто-то переворачивал вещи, стучал, хлопал, а потом этот «кто-то» подошел к двери комнатки маленького Дятла и стал скрести по дереву. От ужаса сердце маленького Дятла забилось, и он не мог вымолвить ни слова. Вскоре шум прекратился. Когда маленький Дятел вышел из комнаты, то не узнал в перевернутом доме со сломанными стенами-перегородками своего жилища. Ни родителей, ни брата, ни сестры не было. «Мама! – закричал он. – Папа! Брат! Сестра!» Никто не отозвался. Но ведь всегда с маленьким Дятлом кто-нибудь оставался дома, если другие улетали. Что же случилось?! Набравшись смелости – хотя откуда ей было взяться в трепещущем сердечке маленькой птички – маленький Дятел выглянул из дупла, и увидел, что его семью схватили злые и ужасные рыси! Дикие кошки уже собирались разделаться с семьей маленького Дятла, а их вожак взял в лапы отца-дятла и принялся развязывать веревку на крыльях, чтобы та не застряла в горле, как у маленького Дятла что-то оборвалось внутри. Он решил, что не оставит родных в беде. Пусть его самого съедят! Пусть его маленькое трепещущее сердечко разорвется от страха еще на подлете к рысям – он попытается освободить семью! Птенец бросился вниз и со всей силы клюнул вожака Одноглазую Рысь в макушку и удивился, почему страх не убил его, маленького трусливого Дятла, до сих пор. Рысий вожак взвыл от боли и выпустил отца-дятла, с которого уже были сняты веревки. Вместе отец и сын расправились со всей свитой Одноглазой Рыси, отбили у них родных. - Какой ты смелый! – воскликнул брат маленького Дятла. - Да, - подтвердила сестра. – Настоящий герой. - Мы гордимся тобой, сын, - сквозь слезы сказала мама-дятел. А маленький Дятел только стоял и молчал, ведь только он знал, что под спокойно лежащими перьями у него в груди сильно-сильно бьется маленькое трепещущее сердечко. С той поры маленький Дятел ничего не боялся. Он стал самым смелым Дятлом в лесу, и получил прозвище Большой. И всем помогал Большой Дятел. И все любили и уважали его. Я закончил рассказ и взглянул на Джульетту. Девочка смотрела вдаль и молчала. Ветер развивал ее коричневые волосы, а меркурианское солнце выбило на лбу крупинки пота. - Значит, - наконец произнесла она, - нужно верить в себя и свои силы, чтобы победить? Все, что мы желаем – находится внутри нас? Я кивнул, но Джульетта не увидела этого и продолжила: - Если мы научимся жертвовать собой ради близких, то победа всегда будет с нами, а удача никогда не отвернется. Мы шли уже около часа, когда меркурианцы – за что я им был очень благодарен – решили сделать привал. Джульетта со вздохом облегчения упала на траву, я последовал ее примеру. Наблюдать из кустов за толпой аборигенов было не очень удобно, но что поделать, если нужно скрываться. Один из меркурианцев отлучился в лес, другие же сели вокруг наших друзей. - Как считаешь, сколько времени у нас есть? – спросил я у Джульетты. - Не знаю. Если он отлучился по делам, - она произнесла это так, что стало понятно, какие «дела» имеются в виду, - то очень мало. Если куда-то еще, то, может быть, чуть больше. - Ты будешь наблюдать за ними? – Англичанка кивнула. – Скажешь, если что-то изменится? Я лег на траву и впился глазами в невероятно красивое меркурианское небо, голубизна которого отливала золотом палящего солнца. На нем даже облаков не было. Через несколько минут Джульетта тихо ткнула меня пальцем в бок и произнесла: - Виктор, там… Леандро… Первым, что промелькнуло в моей голове, была картина того, как аборигены разрывают итальянца на куски, собираясь съесть его прямо тут, но как только я взглянул на сидящих людей, понял, что в защите нуждаются меркурианцы. Парень метался в кругу вставших аборигенов из стороны в сторону, уворачиваясь от копий и пытаясь подобраться ближе к мужчинам, но ему не давали прохода. Наконец, у парня получилось прорвать копейную защиту. Итальянец ударил одному из меркурианцев ногой в живот, отчего тот пошатнулся. Казалось, Санти обретет свободу, ведь несколько прыжков должны были избавить его от досягаемости копий, но… все хорошее рано или поздно заканчивается. Все, включая «удачные» побеги. Несмотря на то, что Леандро причинил вред одному из меркурианцев, остальные не собирались убивать итальянца. Самый крупный из мужчин бросил копье под ноги Санти, и он, запнувшись, упал на землю. - Отпустите! – услышал я нечеловеческий крик друга, но аборигены его, естественно, не понимали. - Теперь их будут охранять еще усерднее, - прошептала Джульетта. – Господи, где же Эдвин?! - Прошло совсем мало времени, - сказал я, взглянув на запястье. – Всего чуть больше часа. Отвечать мне Джульетта не стала, потому что ушедший мужчина вернулся назад, таща за ноги мертвую рыжую птицу. Он что-то крикнул своим товарищам, и те дружно ответили ему гортанными криками. Я, ругая свою забывчивость, полез в сумку, вспомнив о подарке охранников. - Что это? – Джульетта удивленно посмотрела на небольшое устройство. - Универсальный переводчик. По нескольким фразам может определить структуру любого языка, а потом перевести нужные нам фразы. Воспользуемся, когда они заговорят в следующий раз. - А расстояние позволит нам это сделать? - Очень надеюсь, - я с сомнением повертел теперь прибор. – Ну, все же, попытка – не пытка. Меркурианцы жестами приказали нашим друзьям встать на ноги и продолжили свой путь. Несколько раз я пытался поймать с помощью переводчика звуки, издаваемые аборигенами, но каждый раз прибор отказывался понимать слова. Мы находились слишком далеко. - Долго нам еще идти? – раздался голос Жака. Меркурианец, к которому француз обращался, не поняв обращения, лишь толкнул парня в спину палкой. Думаю, даже если бы и понял – не ответил. К чужакам всегда и везде относятся с опаской и недоверием. Как потом оказалось, к моменту вопроса Жака мы прошли лишь половину пути. Аборигены привели нас к лесу, деревья в котором росли так близко друг к другу, что пройти в любом месте, кроме того, через которое была проложена дорога, было невозможно. Один за другим меркурианцы скрылись в зарослях. Мы с Джульеттой, посовещавшись, пришли к выводу, что лучше нам отправиться за ними. Как только стена из деревьев была пройдена, мы оказались в самом нормальном лесу – деревья тут уже не жались друг к другу, лишь их кроны переплетались, погружая пространство в полумрак. Треск веток и шуршание листвы под ногами помогли нам быстро отыскать тех, кого мы преследовали, и вскоре мы вышли к деревне. Поселение меркурианцев раскинулось на огромной поляне, посреди которой одиноко высилось дерево. Это было самое могущественное, самое большое и вообще – самое-самое дерево, что я видел за свою жизнь, но в то же время смутно знакомое: огромный толстый ствол, немного расширяющийся снизу, вверх он уходил на добрых четыре десятка метров. Верви у дерева были только сверху, потому ствол оставался совершенно голым. Что до этих веток, то росли они не в стороны, а закругляясь вверх, образуя зеленую природную чашу на вершине растения. Вокруг дерева стояло много хижин. Они выглядели как нормальные дома, только сделанные не из бетона или бревен, а сплетенные из веток и листьев. Я было подумал, что сложно живется аборигенам, у которых ветер уносит крышу дома, но потом понял, что от ураганов поселение защищено лесом. Улица, по которой повели наших друзей, была прямой и выходила как раз к огромному дереву, поэтому мы смогли увидеть, что к его стволу и привязали пленников. - Что теперь? Здесь не десяток или два рысей. Тут их сотня, если не больше. Джульетта оказалась права. Мы, дождавшись Эдвина, даже если бы ринулись в атаку, легли бы на землю, не пройдя и шести домов, из которых бы повыскакивали аборигены. Что говорить о целой улице, ведущей к площади с деревом, окруженной еще десятками таких улиц. - Вернемся пока что назад, чтобы Эдвин спокойно нас нашел. Конечно, мы не можем оставить ребят – нужно лишь все обдумать… - я уже запустил свои мозговые шестеренки. Пока мы удалялись от деревни, я пытался придумать хоть что-нибудь, но мысли превратились в кипящую кашу, пузырями из которой выскакивали вопросы: вернулись ли мы будущие в настоящее? А что если нет? Как на это отреагировали ученые? Что они сказали родителям, и как те это перенесли? Что стало с Землей? Не успели мы выйти из леса, как на поляну перед ним приземлилась наша машина времени. - Где они? – спросил Эдвин, выходя из корабля. Джульетта неопределенно махнула рукой назад и зашла на борт. - Деревня почти в сотню домов, - пояснил я. – В центре – площадь с огромным деревом. Пробраться почти невозможно. Нас схватят прежде, чем мы выберемся из кустов полностью. - Невозможно? – Эдвин покосился на машину. – Можем попробовать сверху. - Не думаю, что площадь там огромная, а совершать посадку на дома… - Если крона дерева достаточно крепкая, - перебил меня американец, - то сядем на нее. А там – что-нибудь придумаем. Крона дерева действительно оказалась достаточно крепкой, чтоб выдержать тяжесть летающей тарелки, но ураган, царивший тут, так и норовил смахнуть нас вниз. - И что же вы планируете делать? – спросила Джульетта, входя в пилотный отсек. – Посвятите меня, наконец, в свои планы? Я посмотрел на Эдвина, но он лишь сжал губы и отвел глаза, чуть передернув плечами. - Ну… Мы спустимся вниз и освободим ребят. Джульетта громко захлопала в ладоши. - Отличный план. А главное – продуманный до мельчайших подробностей, - когда ей нужно, англичанка умеет быть еще той язвой. – Вот вы спускаетесь, вот берете остальных, вот поднимаетесь – и все! Замечательно, Виктор! - Так помоги нам, - огрызнулся я. – Может, сможешь лучше все сделать? - Что конкретно ты предлагаешь мне сделать? Взять управление кораблем? – Девушка подошла к приборной панели. – Если бы вы хоть иногда слушали команду, а не следовали только своим интересам, может, все было бы проще. Эдвин, можно вычислить расстояние до земли отсюда? - Получив результаты измерений, она продолжила. – Длины спасательных тросов хватит? - Да, - пальцы Эдвина забегали по сенсорным экранам. - Нам нужна платформа, наверное, чтоб потом подняться всем сразу? – вставил я свои пять копеек. – Можно как-то отвинтить дверь? - Да, но можно поискать что-то другое для спуска, - ответил Эдвин. – Так… Значит, спускаемся, забираем своих, поднимаемся. Вроде бы ничего сложного. - Ты забыл об одном, - Джульетта убрала волосы со лба. – О реакции аборигенов на появление еще трех чужих людей из ниоткуда. - Зачем нам их реакция? – не понял американец. - Они могут просто нас убить, прежде чем мы ступим на землю. Не думал об этом? Эдвин отвернулся к экранам и стал делать вид, будто что-то сосредоточенно там изучает. - Виктор, - обратилась ко мне Джульетта, - вспомни теорию как в сознании, ну или в жизни, людей появилась религия. Если быть точнее – язычество. - Обожествление природных стихий или явлений. Но, лучше называть это многобожием. - Хорошо, многобожие, так многобожие. А еще? – она так и не отводила взгляд. – Вспомни, что сказал Жак о спутниках. - Ну, - задумался я, – он сказал, что все раньше считалось фантастикой. Если говорить о технологиях, то судя по рисункам с летающими тарелками, ученые выдвинули теорию, что предки обожествляли инопланетян, развитых более чем земляне… - Ну, вот… - Джульетта, казалось, собиралась прожечь дыру в моем лбу своим взглядом. И тут до меня дошло. Ругая себя за тугодумие, я обнял Джульетту и принялся рассуждать вслух: - Дерево может сослужить очень хорошую службу. Почти такое же изображение можно увидеть на рисунках во многих религиозных книгах – дерево, соединяющее подземный, человеческий и божественный миры. Как все подходит одно под другое! Аборигены, не забиравшиеся на это дерево, могут подумать, что мы спустились с неба, а, значит, соотнести нас с их богами, конечно, если у них они есть. Это обеспечит нам хотя бы безопасный спуск и первые несколько минут без смертей. Как только мы открутили дверь – другого варианта для платформы мы не нашли – начался спуск. Сначала было сложно, ибо сильный ветер все время сдувал нашу платформу в сторону, но потом тряска успокоилась, и мы медленно стали опускаться вниз. Нашим «пришествием» управлял Эдвин дистанционно, а потому нам пока просто оставалось любоваться природой, ведь вид с вершины дерева открывался просто завораживающий: холмы и долины, покрытые морем желтоватой травы и песка, сменялись холмистыми и долинными лесами и перелесками, вдали пролегла золотистая полоска реки. Небо было чистым и все также отливало золотом. За шесть часов, что мы провели тут, солнце сдвинулось с места совсем немного. - Если нас примут так, как мы планируем, то уйдем тем же путем беспрепятственно… - Эдвин опускал нас медленно, чтоб воздух не перевернул платформу. - А если – нет? – спросил я. - Тогда быстро освобождаем пленников и сваливаем. - У нас есть план, если вдруг и нас схватят? – спросила Джульетта. – Нужно было кому-то остаться наверху. - Уже поздно об этом думать, - прервал ее Пири. – Будем решать по ситуации. Веревка двигалась медленно, но верно. Я мысленно молился о том, чтоб она оказалась крепкой. Сейчас одной из главных моих задач была речь, которую мы вместе с устройством перевода скажем аборигенам. Но, как назло, в голове моей была лишь пустота. Платформа опускалась все ниже. Ветви дерева давно остались наверху, и железный лист шаркал о дерево, сдирая с него кору. Еще немного, и мы поравнялись с крышами домов в деревне, – только тогда нас и заметили ее жители, – а потом плавно опустились на землю. Первое, что мы увидели – наших друзей, привязанных к дереву, и смотрящих на нас удивленными, но полными надежды глазами. Потом мы повернулись к толпе аборигенов. Здесь собрались, видимо, все жители деревни. Еще пару секунд назад воздух сотрясали их выкрики и причитания, но теперь над площадью воцарилась тишина, которую нарушал лишь тихий голос человека, стоящего спиной к нам и возбужденно о чем-то рассказывая. Конечно, это было нам на руку: я переводил его слова с помощью своего устройства, тем самым давая понять технике структуру языка меркурианских аборигенов. Поняв, наконец, что тишина воцарилась не из-за его слов, а глаза людей направлены не на телодвижения, последний житель деревни повернулся и уставился на нас вопросительно-ужасающимся взглядом. Он вскрикнул. Я подавил улыбку, посмотрев на человека, который еще несколько секунд назад говорил о туземцах, пришедших убить всех жителей деревни. Теперь он был напуган – даже позабыл о жертвоприношении, способном «защитить деревню». Его крика никто не поддержал, и над деревней повисла теперь уже окончательная тишина. Она была настолько плотной, что давила на уши. Стоявшая рядом Джульетта едва заметно тронула меня за руку, намекая, что пауза после эффектного появления затянулась. - Здравствуйте, благородный народ Меркурия! – воскликнул я, а за мной на гаркающем языке этого народа вторил аппарат. – Мы пришли к вам с миром, спустились с небес, чтобы посмотреть, насколько вы добры, отважны, благородны и праведны! «Что я несу? Они вообще знают такие слова?» - За вами мы наблюдали свысока, и теперь решили поприветствовать вас лично. К сожалению, вы не правильно поняли жест доброй воли и схватили наших братьев и сестер, - я почувствовал, как лицо наливается краской, но продолжил импровизировать: - Мы очень огорчены вашим поведением, и давно могли бы сослать на вас кару небесную, но мы любим вас, неразумные дети! Меня можно было уже десять раз покарать по законам любой земной религии, но думаю, что ложь во благо… Хотя, какая ложь?! Мы спустились с неба на землю Меркурия? Спустились. Мы пришли с миром? Естественно. Мы наблюдали за деревней с кроны дерева? Еще бы! Так что, ответ вопрос – грешник я, или нет – зависит от того, с какой стороны взглянуть на эту проблему. - Да, умеешь ты речи двигать, - шепнул мне Эдвин, когда я чуть отступил назад, давая понять смотрящим людям, что мы ждем ответа. - Сам в шоке. Как думаешь, красочно представленная правда считается обманом? Ответить мне американец не успел. Заговорил все тот же мужчина. Сначала мы услышали короткую тихую фразу на непонятном языке, но потом раздался усиленный переводчиком голос: - Кто вы? Сначала мне захотелось крикнуть что-то вроде: «Эй, мужик, ты меня вообще слушал? Для кого я тут распинался?» - но потом передумал и с добродушной улыбкой произнес: - Мы: Виктор, Джульетта и Эдвин – я поочередно показал на нас, подростков стоящих на странной формы железке, - просим освободить наших братьев и сестер из заточения. Пусть выйдет вперед тот, кому вы доверяете свои жизни, тот, кто считается главным у вас. Пусть выйдет он и говорит перед нами! – воскликнул я. Стоящий впереди и говоривший с нами сделал еще шаг вперед. - Вы так и не ответили на мой вопрос, - сказал он. - А это хорошо – дерзить богам? – шепотом я обратился к друзьям. Получив толчок кулаком в спину от Джульетты, ойкнул и продолжил, обращаясь уже к слушающим: - мы – те, кто наблюдает за жизнью вашей свыше, мы – те, кто готов помочь вам. Те, кто разделит с вами и печали, и горести, - я говорил это вслух, но мысленно просил всех существующих богов о пощаде и прощении. Снова на несколько мгновений повисла тишина, но, видимо, в чушь, сказанную мной, поверили, потому что в следующую секунду мужчина упал на колени и заголосил: - О, Матери и Отцы небесные! Просим вас простить нас, глупых ваших детей! Мы освободим ваших Братьев и Сестер, Отцов и Матерей наших! На землю, словно костяшки домино, упали и остальные жители деревни. Лишь четверо крепких на вид мужчин вышли из толпы и подошли к дереву, достав ножи. Сначала я подумал, что нашим друзьям, перережут горло, «освободив» их души от тел, но лезвия коснулись веревок, которые тотчас упали на землю. Мужчины подхватили всех четверых «уже-не-пленников» на руки и поставили их на платформу, потом отрезали от нее веревки и, взяв лист металла на плечи, понесли нас к какому-то дому. - Что происходит? – спросил Леандро, вытащив кляп изо рта. - Ничего особенного, - Джульетта больно ткнула меня в бок. – Просто в Богов поиграть решили, но не ожидали, что все зайдет так далеко. - А я что, виноват что ли в том, что мои слова так были восприняты, - отмахнулся я. Джульетта лишь покачала головой, сказав что-то вроде: «надо было помогать с речью». Несли нас не долго. Пересекши площадь, мужчины прошли мимо пары домов вдоль по улице, а потом поставили платформу на землю у самого крыльца одной из хижин и открыли нам дверь. Мы вошли в помещение, которое должно было стать для нас либо тюрьмой, либо гостеприимным местом. В доме была всего одна комната, в которую через щели в стенах и потолке проникали редкие лучи света. Обставлена она была скудно, но ощущение удобства создавала: пара кроватей, застеленных шкурами неизвестных животных, низкий стол, с такими же шкурами перед ним, кадка с водой и деревянная емкость для умывания в углу. Что-то мне подсказывало, что это было именно жилище старосты деревни и его жены, если таковая имелась, конечно. Я снял свои кроссовки у двери, облегченно вздохнув и наслаждаясь свободой, которую обрели мои ноги, и прошел дальше, садясь на шкуру у стола. - Мы потеряли уже семь часов, - произнес Эдвин, когда меркурианцы оставили нас в покое, и мы, наконец, могли обсудить все, что произошло, в спокойной обстановке. – Нужно торопиться. - Эдвин, у нас впереди еще тринадцать суток. Даже больше, - Леандро развалился на кровати. – Наслаждайся приемом. Почему нужно постоянно куда-то спешить? - Потому что в ином случае мы можем не успеть, - ответил Эдвин. - Можно отдохнуть и хорошенько над всем подумать, - протянул итальянец. – Прийти, в конце концов к логичным решениям и составить план действий. Вот привыкли вы всегда торопиться, даже отдыхать не умеете. - О, ну ты-то, конечно, знаешь все об отдыхе и гостевых приемах! – воскликнул американец. – Небось, родители тебя от всего оберегают? Постоянно отдыхаешь?! Мы так и не поняли, почему Леандро вспыхнул. Раньше его споры с Эдвином доходили до криков, но теперь Санти подскочил с кровати и, в одно мгновение оказавшись возле оппонента, ударил его по лицу. Пири, как и все мы, не ожидал такого поворота, а потому от удара осел на пол. - Т-ты озверел?! – воскликнул американец, когда отошел от удара. Он хотел прыгнуть на разъяренного Санти, который, в свою очередь, собирался «подарить» Эдвину еще несколько ударов. Мы вмешались вовремя. Я, Жак и Сюин схватили Леандро, а Джульетта и Ютта – Эдвина. Теперь они не могли причинить друг другу вред. Физический, по крайней мере. - Что ты знаешь обо мне?! – кричал Леандро. – Кто дал тебе право так говорить обо мне и моей жизни?! Это тебе все дается легко! – итальянец скривил лицо и очень похоже изменил голос, пародируя Эдвина. – Ох, вот как пришло письмо, так и я, и мои родители решили, что нужно ехать. Они всегда за меня и за мои достижения! – Санти повторил слова, сказанные американцем еще на острове. – Слушать противно! Это тебе все дается легко, - повторил он. – А мне… Договорить Леандро не успел, потому что в дверь постучали, и я, усадивши итальянца, пошел открывать. - О, простите за беспокойство, Отцы и Матери! – староста деревни упал на колени. – Мы принесли вам земной еды. Прошу, отведайте наших кушаний! Не успел я и рта открыть, как в дом стали входить женщины, неся в руках и на плечах самые разнообразные яства. Отойдя в сторону, я лишь наблюдал за мелькающими людьми, и посмотрел на стол, ломящийся от принесенных кушаний, только когда меркурианки ушли. Дружный хор урчащих животов напомнил нам о том, что все же неплохо бы было и поесть, и, не дожидаясь чьего-либо приглашения, мы набросились на еду. Конечно, основной рацион тут составляла растительная пища, но и мясные блюда присутствовали – оставалось только гадать, когда аборигены успели все это приготовить. За едой никто не разговаривал. Отчасти потому, что рты были заняты, но в основном из-за чертовски плохого настроения, вызванного недавней стычкой американца и итальянца. Наевшись до отвала, мы решили немного расслабиться и дать отдых ноющим телам. Джульетта взялась переплетать косички Ютте, пока немка о чем-то тихо разговаривала с Жаком, Сюин рисовала в своем блокноте, Леандро вытянулся на кровати, закрыв глаза, а Эдвин что-то писал сидя возле другой кровати, постоянно поглядывая на часы. - Что ты делаешь? – спросил я, подсаживаясь к Пири. - Пытаюсь придумать оптимальный план действий, хотя выходит не очень, ведь не я в команде логик. Я посмотрел на Ютту, но она, кажется, ничего не услышала. - В любом случае, - продолжал Эдвин, - у нас нет достаточного количества времени, чтоб прохлаждаться. Нужно продолжить поиски в ближайшие часы. - Опять он за свое, - пробурчал Леандро сквозь сон. - Да, я снова за свое, - с металлом в голосе ответил американец, щека которого, кстати, немного припухла. – Нам… - Эдвин, Леандро прав, - сказала Сюин. – От них, аборигенов, мы можем узнать многое о Меркурии. Нам нужно побыть здесь хотя бы день, чтобы знать, что они употребляют в пищу, как происходит смена дня и ночи. Да и отдохнуть не мешало бы. Не знаю как тебе, но мне кажется, что мы еще успеем наспаться в креслах нашего корабля. Эдвин покосился на меня, явно ища поддержки, но Сюин была права, и я сделал вид, будто не заметил взгляда американца. - Хорошо, - он исподлобья оглядел каждого из нас. – Вижу, вам понравилось быть в плену… - Это не плен, Эдвин, - перебила его Ютта. – Плен – это там, у дерева. Без воды, без пищи. А это, - девушка раскинула руки, - гостеприимство. - Отлично! Но не привыкайте – богами вас вечно считать не будут! Эдвин сунул в карман лист с расчетами и подошел к двери. Обувшись, он повернулся к нам, будто желая что-то сказать, но передумал и, хлопнув дверью, вышел на улицу. За время, пока Эдвина не было, Сюин успела перерисовать все растения, что были приготовлены нам в пищу, описать вкус и придумать каждому свое название, Джульетта, прибравшись вместе с Юттой на столе, легла отдыхать, а мы с Леандро и Жаком сидели на кровати, не мешая девушкам. Я посмотрел на итальянца. Хотя парень успокоился, не было видно его привычной ухмылки. Худое лицо не выражало ничего, кроме отстраненности, но, когда в дом вошел Эдвин – все изменилось. В глазах итальянца появились искры ненависти, а губы приподнялись в ироничной улыбке. - Ты уже нашел изумруд? – громко спросил Леандро. – Мы отправляемся домой? Американец промолчал. - Чего молчишь? Или не хочешь говорить с богами? - Леандро… - тихо обратилась к нему Ютта. Да, видимо сильно Эдвин задел итальянца. Санти сейчас всем своим видом выказывал презрение и ненависть к американцу, пытался его подколоть, вспоминая разговор, хотел вывести из себя. Но Эдвин молчал. - Хорошо, молчи. Видимо, признаешь, что побыть на вершине мира – приятно, - Леандро зло оскалился. – Что ж, давайте, пока с нами не разговаривают, обсудим, где искать изумруд? - Ну, как я понял, у этих меркурианцев нет какой-либо привязанности к камням, - произнес Жак. – Но, попытаться поискать здесь можно. Тем более что они нам доверяют. - Ага, как создателям, - подал голос Эдвин. – Это не доверие, Жак, а страх. - Ты так думаешь? – Сюин оторвалась от занесенных в блокнот записей и задала вопрос быстрее, чем Леандро успел вставить свои пять копеек. - Подумайте сами – ты, например, Ютта, доверяешь нам? – американец посмотрел на девушку. - Конечно, - та немного опешила от такого вопроса. - Доверяешь, но при этом не падаешь на колени при каждом удобном случае. Так ведь? - О, небеса, что я слышу! – театрально воскликнул Леандро. – Великий смертный желает поклонения друзей! - Я не то имел в виду, - все-таки Эдвин поддался на провокацию. – Я говорю о том, что меркурианцы поклоняются нам из страха, а не из уважения! - Джульетта, - произнес я. – А ты как думаешь? Но девушка мирно посапывала на другой кровати. Она не проснулась даже тогда, когда у Эдвина и Леандро началась новая перепалка. - Завтра, думаю, мы можем отправляться, - произнесла Сюин. – Вопрос только в том: куда и как. - Как?! – воскликнул итальянец. – У нас же есть корабль, спустившись на котором мы подчиним всех, кого бы ни встретили, себе. Мы же, как ни как, боги, привыкшие к роскоши и ходящие под родительской опекой. - Тебе фрукт забродивший попался? – Эдвин встал. – Что ты несешь?! Мы – НЕ боги. Мы – люди. - Мне, наверное, кажется, но идея стать богами принадлежала тебе! – Леандро тоже поднялся с кровати. – Ну, еще и Виктору с Джульеттой, но они не строят из себя сейчас… - Я хотел лишь спасти вас! Мог бы и «спасибо» сказать, хотя бы раз за всю жизнь. - Боги «спасибо» не говорят, - Леандро снова упал на кровать и откинулся на подушки, а Эдвин покраснел от гнева и вышел из дома, хлопнув дверью. - Псих, - констатировал итальянец, успокаиваясь. Повисла тишина. Никто не знал, что говорить. А может – не хотел. - Виктор, - произнесла вдруг Ютта, - может быть, Эдвин послушает тебя? Что плохого в том, чтоб немного отдохнуть? Отправимся завтра, ведь время еще есть… Я вздохнул и пошел к двери. - Постараюсь что-нибудь сделать, - обуваясь, сказал я. – Вот только, сомневаюсь, что Эдвин… - Псих твой Эдвин, - сказал Леандро уже спокойным голосом. – Псих и дурак. - Извини, но вы оба хороши. Я вышел на улицу, ослепнув от света после полумрака хижины. Железной двери нашей машины уже не было у порога. Я немного постоял, давая глазам привыкнуть и слушая, как Сюин отчитывает Леандро. Эдвина я нашел на площади. Парень колдовал над дверью, связывал меж собой обрезанные концы веревок, налаживая наш подъемник. Платформа была тяжелая, а придерживать ее, да еще и завязывать узел – было очень сложно. И поэтому то платформа падала, то веревки не хватало. Вкруг ходили люди, стараясь не приближаться к Эдвину, да и к дереву тоже. Наверно, причиной тому было искаженное злобой и красное от натуги лицо американца. Люди его действительно боялись. - Помочь? – спросил я, подойдя к другу. - Попробуй, - буркнул Эдвин. Я приподнял один край платформы, и парень быстро связал концы обрезанного троса. То же самое проделали с другой стороной железного листа. Конструкция выдержала нас, даже когда мы прыгали по двери, чтоб убедиться в прочности узлов. - Чего это они? – спросил я у парня, указывая на людей, которые все еще шарахались нас, как огня, хотя лицо американца стало более добродушным после работы. - Попросил их не лезть, - ответил Эдвин. - И как они тебя поняли? – я вспомнил о переводчике, лежавшем теперь в хижине. - Язык эмоций понимают все, - усмехнулся американец. Мы сидели на платформе и смотрели на снующих по своим делам меркурианцев. Было душно, но солнце уже скрылось за деревьями, отчего на деревню падала тень. Надо было отправляться в путь, хотя отдых перед этим пошел бы нам на пользу. Это я и собирался сказать Эдвину, но он вдруг заговорил сам: - Сюин? – нахмурил брови парень, вглядываясь в толпу. - Где? – спросил я и тут же увидел китаянку, беседующую с оратором посреди одной из улиц деревни. – Чего это она? - Собирает сведения о планете. Одна из немногих, кому хоть что-то надо, - вздохнул Эдвин и, опустив голову, продолжил: - мы пробыли здесь уже почти двенадцать часов – и безрезультатно. Что, если нам понадобится обыскать всю планету? Нам же не хватит времени! - И все же, нам нужно выспаться, - я положил руку на плечо американцу. – Утро вечера мудренее. - Знать бы, когда тут утро, а когда – вечер, - Эдвин спрыгнул с двери. – Пошли, но, наверное, там уже полная хижина рабов. - Нет, - я засмеялся, – власть властью, а командовать без переводчика Леандро точно не сможет. Устройство-то сейчас у Сюин. - Это точно. Но… язык эмоций… Мы снова засмеялись и пошли к дому. Леандро уже спал, когда мы вошли в хижину. Жак еще ворочался на шкуре у стола, проснувшаяся Джульетта вместе с Юттой изучала наброски Сюин. Эдвин хмуро глянул на всех и, кинув шкуру к стене, лег и отвернулся к стене. - Что с ним? – шепотом спросила у меня Ютта, но ответил ей не я, а Джульетта: - Нервы и недосыпание. Что же еще? Когда мы проснулись – будем называть это утром – солнце уже село, отчего в хижине царил мрак, рассеиваемый только светом факелов, проникающим через щели в стенах. По очереди мы умылись и сели за стол. Еда еще была пригодна для пищи, что не могло не радовать, ведь есть хотелось зверски. - О, господи! – вдруг воскликнул Эдвин. – Мы проспали почти девять часов, а это значит, что уже сутки мы слоняемся без дела! – он посмотрел на Сюин и добавил, резко опустив взгляд: - почти без дела. - Ну, тем, кто к отдыху привык – только так и высыпаться, - Леандро решил вспомнить вчерашнее (или сегодняшнее?). Запутаешься с этим движением планет. Я увидел, как неодобрительно взглянула на итальянца китаянка, но парень этого не заметил. Эдвин же вообще проигнорировал Леандро. Видимо, хотел забыть вчерашнюю перепалку. С улицы донесся шум. - Что это? – Жак посмотрел в щель в стене, но ничего не увидел. - Народ бунтует против богов? – издевательски спросил Эдвин. Да, ошибся я в том, что Эдвин решил забыть вчерашнее. - Тогда надо наедаться! – воскликнул Леандро. – Если рабы бушуют – хозяева страдают. «Господи, когда же это кончится?» - подумал я, и подошел к двери. Лучше бы я ее не открывал. Видимо, удивление явно читалось на моем лице, потому что остальные ребята тоже вышли на улицу. Тут же раздался стон Эдвина. - О, господи… - прошептала Джульетта. Ютта зажала рот, Сюин закрыла лицо рукой и покачала головой, Жак же вообще решил не выходить, видя нашу реакцию. Ну и как же эта сцена может быть полной без участия нашего Леандро, так глубоко задетого Эдвином! - Это прекрасно! – воскликнул он, расталкивая нас (это ему было не сложно). – В нашу честь возводят статуи! – он раскинул руки в стороны. Мне захотелось сейчас оказаться далеко от этого места, чтоб не видеть ни Леандро, ни того, что творилось на площади. - Это идолы, - исправил его Жак, выходя из хижины. - Да мне хоть куклы. Все равно приятно, - гнул свое итальянец. - Кукол Вуду на тебя бы, - пробурчал Эдвин. – Считаешь это приятным? – обратился он уже громче. - А ты нет? – Леандро посмотрел на американца, состроив свое самое милое лицо. – Прости, просто нам, привыкшим к роскоши, и этого маловато. Эдвин поперхнулся воздухом. Все слова, что он хотел сказать, застряли в горле. Парень выдохнул, резко отвернулся и зашагал к площади. - Странный он какой-то, - произнес итальянец. – Говорит – неприятно, а сам любоваться пошел, - последние слова Леандро бросил в спину Эдвина, отчего последний напряг плечи еще больше. - Извини меня, конечно, - произнес я, - но в каком-то из фруктов действительно был червь, и он сейчас поедает твой мозг. Прежде чем Санти что-то понял, я подозвал трех крепких парней меркурианцев, которые, видимо, дежурили теперь постоянно возле хижины, и сказал им: - Проследите, чтобы Отец Леандро не выходил из дома. Остальные пусть передвигаются свободно, - к моему удивлению, голос переводчика раздался из куртки Сюин, но, благо, аборигены все поняли. - Прости, - Сюин достала устройство и отдала мне. – Я вчера брала его у тебя, чтоб пообщаться с главным в этой деревне. - Да, все нормально, - я сунул прибор в карман. – Бери его в любое время. Проследив, чтоб Леандро завели в дом, я пошел в сторону площади. Дерево в центре площади было освещено воткнутыми в землю факелами, а вокруг него заняли свои места семь деревянных истуканов высотой с человеческий рост. Эдвин снова что-то делал у платформы, хотя я так и не понял что, но давая ему время успокоиться, я выловил мужчину-главаря и спросил: - Что это? - Ваши статуи, Отец. Мы старались. Вам нравится? - Прочитай, что там написано, - я не ответил на вопрос и подошел к одному из истуканов. - Богиня Син. Мать, оберегающая людей, - прочитал он. Я поднял глаза и мне стало жутко. На меня и правда смотрели темные глаза китаянки. Лица были ужасного схожи с нашими. «Что за кошмар тут творится? – спросил я себя. – Это снова один из моих снов?» - Дальше, - попросил я, подходя к статуе с лицом Леандро. «Когда они успели сделать все семь статуй? Это не возможно за девять часов! Или…?» - Бог Ланро, - произнес меркурианец. – Отец, веселящийся с людьми. «Да, как бы это веселье не обернулось чем-нибудь…», - подумал я, но вслух сказал: - Продолжай, не останавливайся. - Богиня Ута. Мать, думающая о мире. Бог Жак, - «ага, значит, имена многих из нас просто сложны для меркурианского произношения». – Отец, дающий знания. Богиня Джетта. Мать, понимающая людей. Бог Эдин. Отец, любящий людей, - тут я уже был готов рассмеяться, над тем, что Эдвин любит аборигенов, но очередь дошла до меня. – Бог Витор. Отец, разговаривающий с людьми. Каждый раз, когда передо мной вставал новый идол, я пытался отыскать на нем изумруды. Но на истуканах вообще не было драгоценных камней, а потому надежды покончить с миссией быстро провалились. - Хорошо, - я еще раз посмотрел на деревянные лица, и по моей спине пробежали мурашки. – Сожгите их. Мужчина вытаращил на меня глаза. - Что, Отец? – спросил он. – Я не расслышал. - Ты все услышал правильно. Сожгите статуи, - терпеливо повтори я. - Боги не любят, когда в их честь возводят идолов. И многие из нас начинают гневаться, - добавил я, делая сердитое лицо. - Как скажете, Отец, - мужчина засуетился. Через несколько минут идолы были свалены в одну кучу, а староста деревни пытался поджечь солому под ними. Запахло дымом. Мужчина подошел ко мне, поклонился и скрылся в темноте одной из улиц. - Зачем это? – спросил Эдвин, подходя. – Если ради меня, то не стоило… - Не ты один не хочешь быть богохульником. Все не хотят этого. Даже Леандро. Словно в опровержение моих слов, над деревней разнесся вопль итальянца. Он заставлял верить аборигенов тому, что он скорбит по утрате своего идола. Хотя, возможно, они посчитали, что это крик злости, потому что боги не любят идолов. И только мы семеро понимали, что этот вопль предназначался Эдвину. Леандро проиграл это сражение. Мы стояли и смотрели, как пламя пожирает лица идолов, так похожие на наши, как древесина обугливается, и, превратившись в пепел, падает вниз. Пламя съедало то, кем мы никогда не были и не будем. Мы – не боги. - Я вам этого не прощу, - бросил Леандро, когда мы вернулись в дом, но при этом он смотрел лишь на Эдвина, а не на всех. - Простишь, - ответила Джульетта. – Рано или поздно… - А мы и не просим, - вступил в разговор Эдвин. – Ты не бог, чтоб отпускать нам грехи и прощать нас. Мы, все равно, уходим. Уходим, - повторил американец, - на поиски изумруда. Хочешь с нами – иди. Нет – не надо. - Мы уходим, - сказал я, стоя на платформе и обращаясь к жителям меркурианской деревни. – Но уходим, чтобы вернуться. Ждите нас, не грешите, и мы вернемся. Обещаем, - я опять безнадежно лгал. Вернуться нам было не суждено, но вера в возвращение Отцов и Матерей изменит их жизнь, надеюсь, в лучшую сторону. – Мы уходим не потому, что вы обидели нас или приняли не должным образом. Все было прекрасно. Уходим мы потому, что долго не можем находиться в вашем мире. Прощайте, дети! Платформа, на которой стояли шестеро подростков, начала подниматься вверх, и вдруг раздался крик. К нам спешил Леандро.