Lapides Vitae. Изумруд Меркурия

Я стоял на коленях. Передо мной разинула голодную пасть пропасть, дна которой нельзя было разглядеть. Где-то высоко в небе кричала птица. За спиной кто-то стоял. Я на физическом уровне ощущал это напряженный взгляд и тяжелое дыхание. Обернуться и посмотреть я не мог, потому что все мое тело словно парализовало. Пару раз я пытался преодолеть скованность, но ничего не выходило. Раздался смех. Громкий, жуткий, неприятный, от этого звука появлялось ощущение, будто тебя выворачивает наизнанку. - Кто ты? – я хотел крикнуть, но издал лишь жалкий писк. Смех стал еще громче, и показался мне смутно знакомым. Пропасть вспыхнула красным. Зажгло порез и ожог на груди, а потом кровавый цвет вырвался из пропасти, окрасив все вокруг в бордовые тона. Я закричал, когда понял, что окрасила все вокруг моя кровь, которая ручьем выливалась из груди. Человек за спиной все быстрее и быстрее махал ножом, разрезая мне кожу. Потом раздался звон, и я открыл глаза. Металлический потолок с проводами по периметру, в центре горит лампа. Я в машине. Все в порядке. Наверное. Хоть сон и прошел, у меня все еще создавалось чувство, что мое тело в крови. Я ощущал липкое тепло, ползущее по коже. Через боль подняв руку, чтобы вытереть пот, я увидел на ней кровь. «Сон все еще не кончился?» - подумал я, но потом с ужасом понял, что мои раны снова кровоточат. Часы не прекращали звенеть, оповещая, что для возврата на Землю у нас есть не более суток. Звон уже действовал на нервы, и я не понимал, почему никто не просыпается. - Виктор, - позвал я парня, который находился ко мне ближе всего. Снова хотел крикнуть, но эффект вышел тот же, что и во сне. Я прокашлялся и сказал уже громче: - Виктор! Парень резко сел на кресле и, сфокусировав сонный взгляд на мне, спросил: - Что случилось? - Я… - моя рука поднялась в воздух, но тут же опустилась. - Эдвин? – он вопросительно посмотрел на меня. – Что слу… О. господи! – россиянин подошел ко мне. – Ты в крови… Что случилось?! – его сонливость как рукой сняло. - Если бы я знал, - я попытался улыбнуться, но вышло только горькое подобие улыбки. – Позови Сюин. - О, да, конечно… Прости, - Виктор смутился и подошел к креслу китаянки. Сюин, будто что-то чувствовала: резко открыла глаза, хотя Виктор еще не успел дотронуться до нее. - Что случилось? – спросила она. - С Эдвином беда… Не дожидаясь объяснений, китаянка встала и подошла ко мне. - У него открылось кровотечение… - задумчиво сказала она. – Виктор, разбуди Ютту и Джульетту. Они мне нужны, - она отправила парня, а сама принялась разматывать мои бинты, насквозь промокшие от крови. – Столько крови… Такое может быть, если открылись слишком глубокие раны. О, нет! – воскликнула она. Тем временем подошли Ютта и Джульетта. - Сюин, - сонно произнесла немка. – Что случилось? - Девочки… Тут… Э-м-м… - китаянка не знала что сказать. – У Эдвина появились раны, которых… не было… - она закрыла глаза и выдохнула. – Так, Ютта, принеси бинты, Джульетта – тряпку и воду. Я схожу за медикаментами. - Что за шум? – спросил проснувшийся Леандро. – О, ужас, Эдвин, - сказал он, подойдя ко мне. Честно сказать, такое внимание ко мне со стороны Виктора и Леандро несколько смущало меня, а потому я спросил: - Виктор, что по времени? - Леандро, - тут же сказал русский, даже не утруждая себя взглядом на часы,- нужно как можно скорее найти поломку. Время на исходе. Виктор и Санти ушли, но тут же подоспели девушки. Сюин промыла раны и попыталась остановить кровь. Но она все лилась, и остановилась с горем пополам, когда девушка уже начала серьезно нервничать. - Они не слишком глубокие, так что шансов, что откроются мало, - сказала она, перевязав последний порез бинтами. – И все-таки я не пойму, откуда могли взяться эти раны. - Что если Эдвин ранил сам себя во сне? – предложила Джульетта. - Нет, он не мог… Через бинты нанести самому себе ножевые ранения? Нет, невозможно. «Нет, - подумал я. – Сон не может быть реальностью». Сюин вытерла руки и подала мне какие-то лекарства. - Выпей, тебе нужно восстанавливать кровопотерю, - она подала мне пару таблеток. – И теперь тебе нужно лежать тихо и, желательно, неподвижно. «Как будто я куда-нибудь способен убежать!» Девушка села на свое кресло, все еще ломая голову над происхождением моих ран. У меня было объяснение, но оно тянуло только на бред сумасшедшего.

***

Мы с Леандро вышли из корабля. Тучи разошлись, открыв, наконец, нам солнце, преодолевшее уже больше, чем половину небесного купола. Снова стало нестерпимо жарко, в том числе из-за испарения. - Почему ты его сразу не проверил? – спросил я итальянца, когда мы двинулись к моторному отсеку. - Я проверял. Там все хорошо. - А зачем мы идем туда? – конечно, я ничего не смыслил в починке корабля, но вопросы помогали мне отвлечься от мыслей об Эдвине. – Не лучше ли искать проблему там, где еще не проверено? - Дело в том, что я проверил все, кроме топливного отсека. Если быть точнее, то энергетического… - Так почему… - Не перебивай. Доступ в энергетический отдел есть только из моторного. Если проще, то корабль устроен так, что, только открыв моторное отделение можно открыть энергетическое, - пояснил он мне. – Понятно? - Не совсем, - поморщился я. - Сейчас поймешь. Леандро подошел к уже открытой дистанционно дверце и убрал ее в сторону. Я увидел месиво железа, проводов, лампочек: пестро и непонятно. Итальянец наполовину залез в открывшуюся мини-комнату и открыл там еще одну дверцу. - Вот здесь и находится энергетический отсек, - раздался приглушенный голос Санти. – И сейчас мы что-нибудь найдем… Вот же дьявол! – воскликнул он и вылез на улицу. - Что случилось? – мне было интересно узнать, что заставило Леандро занервничать, ибо он снова крутил в руке кольцо. - Поломка именно там. Наносхема, отвечающая за передачу энергии от батарей сгорела. Теперь корабль просто не сможет взлететь, - Леандро зажал голову руками. - А починить ее никак нельзя? – в надежде на положительный ответ спросил я. - Нет, но ее можно заменить. - Так что же нам мешает? - Наносхемы – новая и достаточно редкая вещь. Ее и на Земле-то не достать, а тут… Хотя, институт мог бы позаботиться о запасных деталях. Постепенно до моего просыпающегося мозга стало доходить: если нет наносхемы, то вернуться на Землю мы просто не сможем. Даже на Землю этого времени, что уж говорить о переносе во времени? - Не будем никого, пока что, расстраивать. Пусть готовятся к перелету, - предложил я. - Да, конечно, - рассеяно сказал Леандро. – Я пока что подумаю, чем заменить наносхему… И возможно ли это вообще. Я посмотрел на свое запястье. - У тебя есть еще около тридцати трех часов. - Угу, - Леандро сел спиной к кораблю и закрыл глаза. Кольцо на шнурке так и бегало меж пальцев. Я пошел обратно в пассажирский отдел. На выходе мы столкнулись с Сюин, с ног до головы вымазанной в крови. - Как он? – спросил я, но китаянка не ответила, лишь предложила мне прогуляться с ней до озера. В гладкой поверхности водоема отражалось светлое небо Меркурия. Солнце играло с легкой рябью, которую создавал тихий теплый ветерок. - Он потерял много крови, - сказала, наконец, девушка, выходя из воды. Теперь следов оказания медицинской помощи на ней не осталось, - но это сейчас совсем не главная проблема. Я не могу понять, откуда у Эдвина могли взяться свежие раны под бинтами, целостность которых не нарушена? - То есть, это не старые кровоточить начали? – удивленно переспросил я. - Да, ты все правильно услышал, - девушка немного помолчала. – Я не смогу его окончательно вылечить без современных медицинских аппаратов, но теперь он еще меньше, чем когда-либо готов к переносу во времени. Целостность его тела нарушена, и его может просто расщепить. - И что же нам теперь делать? - Видимо, только ждать, молиться об удачном переходе и ломать голову над загадкой появления новых ран, - ответила мне девушка, заплетая длинную часть своих волос в косу. - Виктор! – окликнул меня Леандро, когда мы с Сюин подходили ко входу на корабль. – Виктор, подожди! - Леандро? – я не мог понять радости на его лице. - Я сам расскажу им. Странно, но итальянец, похоже, радовался тому, что у нас нет наносхем. Или он все же нашел выход? Хотя, стал бы он расстраивать остальных такой новостью, найдя выход? Эх, кто поймет этого Санти?! - Что расскажешь? – недоумевающе поинтересовалась китаянка. Леандро хитро улыбнулся, вошел в пассажирский отсек и воскликнул: - Друзья! У нашего корабля в энергетическом отсеке перегорела наносхема! Их на Земле очень сложно добыть! – это было сказано весело, но остальные не разделяли его радости. «Хорошее начало, Леандро, очень хорошее». - То есть, если наносхемы сложно раздобыть на Земле… - начала Сюин. - …то на Меркурии – невозможно, - закончила Джульетта. - И это значит… - Ютта округлила глаза. - …что корабль не взлетит, - подтвердил Эдвин. - Я же просила лежать тихо, - укоризненно произнесла китаянка, обращаясь к американцу. - Вы меня не дослушали! – воскликнул итальянец. – Это несколько обидно. - Леандро, прости, конечно, но я не могу понять, чему ты так радуешься? – спросил я. - Вот опять меня перебили. – Леандро наиграно надулся, но мы уже теряли терпение. - Санти, может, хватит? Нам не до смеха, - сказала Джульетта. – Если ты не заметил, то у нас люди умирают. Сюин закашлялась, Ютта потупила взгляд, а по лицу Эдвина я так и не смог понять, как он ко всему относится. - Ой, ну не даете с вами пошутить, - итальянец сразу стал серьезнее. – Тогда переходим к самой сути. Дело в том, что я тоже разочаровался, когда понял, что наносхему нам не достать, как вдруг, Виктор мне напомнил о часах. - Тех, что отсчитывают время? – спросил Эдвин. - Я же просила! – Сюин повернулась к парню. - Я тоже хочу поучаствовать в дискуссии, - мне показалось, что американец улыбнулся. - Так вот, - продолжил Леандро. – Я вспомнил, что на острове мне говорили, что новые изобретения ОНИ в большинстве своем содержат наносхемы, и я уверен на сто процентов, что есть в составе корабля еще несколько наносхем. А это значит, что… - Тебе придется разобрать часы? – Эдвин снова внес свою лепту. – Потому что это единственный предмет, который не повлияет на общую работоспособность корабля. - Эдвин! – кажется, китаянка начинала выходить из себя. – При растрачивании тобой даже такого мизерного количества энергии, кровь будет восстанавливаться медленнее. - Да, Эдвин прав, - Леандро подтвердил слова американца. – Вот только я хотел узнать ваше мнение. Согласны ли вы, чтобы я разобрал часы? Потому что за временем мы следить не сможем, а если я ошибусь, то и обратно часы не соберу. - А если поставить секундомер на панели корабля? Она же цифровая… - предложила Ютта. - Панель корабля работает только от основного источника энергии, которого у нас как раз и нет. Некоторые функции типа механики корпуса или освещения, конечно, связаны с резервом, но не более. Да и резерва нам не хватит, чтобы долететь до временной дыры. - Тогда, что же нам делать? Без времени мы никуда, - Ютта села в кресло. - А сколько ты потратишь на починку, если наносхема все же будет в часах? – спросила Джульетта. - Я не знаю, - признался Леандро. – В любом случае, мне нужно знать временные рамки, чтобы рассчитать подачу энергии через схему. Я, задумавшись, сложил руки на груди, и понял, что выход из ситуации находится у меня на запястье. Только если… - Возможно как-то рассинхронизировать мои часы со временем корабля? – спросил я, снимая браслет. – Перевести их на другой формат или что-нибудь еще… - Отлично! – Леандро выхватил у меня часы, ведущие обратный отсчет, как и циферблат корабля, и закрылся в пилотном отсеке. - А что нам делать? – спросила Ютта. - Видимо, готовиться к отлету, - пожал я плечами. Время шло медленно, но казалось, что мы двигаемся еще медленнее, чем секунды сменяют друг друга. Не зная, за что схватиться, мы метались из угла в угол: Джульетта собирала одежду, развешанную на улице для просушки; Сюин и Ютта готовили Эдвина и Жака к перелету; я и Леандро ставили наносхему на место в блок энергии Да, итальянец все же оказался прав, и спустя два часа тяжких трудов смог добыть из часов невредимую наносхему. Теперь же мы с ним думали, как правильно установить ее, и какое количество энергии запустить на перегон. Господи, вот пообщался с техником, и теперь стал кидаться умными словечками, в которых ни черта не смыслю. - Леандро, - к нам подошла Сюин. – Можно спросить? - Да, конечно, - парень вылез из отсека, вытирая пот со лба. - Я хотела узнать, - Сюин нервно теребила кончик косы, в которую были заплетены ее черные волосы. – Что, если ты поставишь эту наносхему, но мы взлетим через какое-то время. Все получится? - Не совсем, - Леандро оперся рукой о металлическую стену корабля. – Дело в том, что наносхема часов слишком слаба для передачи энергии корабля долгое время, а это значит, что она сможет проработать не больше двух часов с момента ее установки, ведь передача энергии начнется сразу после соединения контактов. Кроме того, нам нужно вылететь за пределы атмосферы, для более быстрой зарядки от Солнца. - То есть, после установки у нас не будет времени на завершение подготовки? – китаянка опустила голову. – А можно тогда немного повременить с установкой. С Жаком мы закончили, а с Эдвином – нет. - У вас есть еще полчаса, - вздохнул итальянец и пошел в сторону входа на корабль. - Почему? – не поняла Сюин. - Если бы ты сказала раньше, то я бы не стал присоединять наносхему совсем. Сейчас же контакты одной стороны схемы соединены с системой. Отделить – значит сломать еще одну наносхему. - А почему полчаса-то? - Воздух влажный из-за испарения, а потому через тридцать минут начнется окисление некоторых деталей платы, отчего работоспособность ее уменьшится до критических показателей. Тебе лучше поспешить, чем разговаривать со мной. Китаянка ушла, а Леандро выдохнул, вернувшись обратно к месту починки. - Ну, почему так всегда? – спросил он. – Как только начинает казаться, что все хорошо, у нас обязательно появляются палки в колесах. Просто из ниоткуда. Я промолчал. Не потому, что не хотел говорить, а потому, что не знал, что сказать. - Чего ты такой угрюмый? – спросил итальянец. - Если я правильно понял Сюин, то Эдвин может и не пережить этот перелет. - Нам приходится выбирать, Виктор. Один или много. И каждый раз люди выбирают «много», потому что понимают, что жизнь одного человека – ничто перед жизнью даже небольшой группы людей, - итальянец задумался. – Это философия Папро, конечно. Но знаешь, - он пристально посмотрел на меня. – Вы стали мне родными за все это время, и еще одного брата я не потеряю. Я не допущу, чтобы Эдвин умер. На циферблате оставалось еще двадцать восемь часов, когда Леандро снова залез в энергетический отсек. Раздался щелчок. Лампочки по краю тарелки загорелись, и это означало, что работа Леандро не пошла насмарку, и наносхема подключена к источнику питания. У нас осталось два часа. Санти поставил дверцы на место, и, вскочив на платформу, мы вошли с ним в пассажирский отсек. - Приготовились, - сказал он. – Через пять минут отлетаем. Девушки, всеми силами подготавливающие Эдвина к перелету, обеспокоенно переглянулись. Ютта и Джульетта отошли от американца, проверили крепления Жака и легли на кресла, пристегнувшись. Сюин еще немного поколдовала над Эдвином и тоже заняла свое место. - Все готовы? – спросил Леандро через динамики, заняв место пилота. – Начинаю обратный отсчет. Десять, девять, восемь… Я закрыл глаза. «Скоро все это закончится…» - Семь, шесть, пять… «…мы вернемся на Землю…» - Четыре, три два… «…и я откажусь от следующих миссий» - Поехали! – провозгласил Санти. Я почувствовал, как корабль оторвался от земли и с легкими толчками преодолел атмосферу. Через пару секунд я почувствовал, что руки снова стали сами собой подниматься. - Включаю искусственную гравитацию… Тяжесть в конечностях снова пришла. Теперь мы направлялись к Земле, около которой нас ожидала временная воронка, обещающая вернуть к прежней жизни. «Нет, прежним уже ничего не будет». Пятнадцать минут мы летели в полном молчании, а потом динамики снова объявили: - Мы переносимся в будущее. Душа снова рвалась на волю, раздирая тело на молекулы и атомы. Только теперь я чувствовал движение каждой своей частицы. Они не летели прямо, не летели в бок, да и вообще движения не было заметно, но все же я двигался. Это ощущение можно было сравнить с нахождением в самолете, когда человек просто сидит, он перемещается. Не знаю, сколько прошло времени, но я снова стал целым. Непередаваемое чувство собраться вновь из атомов. - Мы снова дома, - услышал я голос Леандро, и внутри разлилось тепло. Ровно до того момента, когда Сюин закричала: - Эдвин! Леандро, быстрее! Он умирает! Но Леандро, естественно, нас услышать не мог. Раздался глухой звук удара, и по кораблю пробежала дрожь. Погас свет, и я почувствовал, что руки снова поднимаются. - Леандро, что это было? – воскликнула Джульетта. Итальянец молчал. - Леандро! – завизжала Ютта, когда снова раздался звук удара. - Бесполезно, - понял я. – Видите, свет погас, а это значит, что время работы наносхемы истекло. Теперь у корабля нет управления. Только сказав это вслух, я понял весь ужас слов. «Мы разобьемся. Мы прошли столько, чтобы вернуться на родную планету и просто разбиться!» Еще один глухой звук, и руки опустились на кресло. - Мы вошли в атмосферу, – я закрыл глаза. Нам могло повести лишь в том случае, если корабль упадет в океан или море, но не на сушу, иначе и железа от него не останется. Корабль сильно трясло, отчего кровь, капающая на пол с тела Эдвина, разлеталась по сторонам. Девушки визжали, я сидел, закусив губу так сильно, что чувствовал вкус собственной крови на языке. К горлу подступил неприятный комок. «Папро… - подумал я. – Ты не мог спасти нас на Меркурии, но сейчас-то мы в атмосфере Земли. Ты должен что-то предпринять. Или, хотя бы, отдать приказ на спасение. Ведь такое от людей не скроешь». Небеса услышали мои слова, хотя я понимал, что это только совпадение – у Папро и небес не может быть ничего общего. Я почувствовал, что корабль остановился: кровь не разлеталась в стороны, а внутри не было такого чувства, будто тебя тянет наверх. Неужели спасли? Покачиваясь, из пилотного отсека вышел итальянец.