***
— Ну, и? — Рен утерла выступивший на лбу пот, глянув на качнувшую головой Микото. — Хочешь сказать, никто не успел сбежать? — Мы опоздали, — сквозь зубы произнесла Микото и оперлась спиной о скалу. Сообщения о нападении на Узушио несколько раз перехватывалось противниками, и лишь по воле случая Конохагакуре заметила мельтешение на прилежащих территориях. Десяток срочных отрядов выступили практически мгновенно, поднятые и только-только вернувшиеся со своих миссий. Быстрое реагирование, медики, Хьюги, Учихи, Инузука и Абураме. Хокаге дал один приказ — спасти всех, кого можно. Микото, отделившись с Рен от своих групп, встретились у края Узушио, далее вместе прочесывая местность. Непонятная тревога сидела и поднималась в сердцах обеих, когда они находили тела детей и юных шиноби вперемешку с врагами, по частям и целиком. Приходилось только щупать пульс и уходить без оглядки, оставляя остальное группе запечатывания. Тела ни тех, ни других оставлять никак нельзя. Процветающая некогда деревня превратилась в сплошные развалины, обагренные кровью. Число нападавших значительно превышало число жителей Водоворота, однако отсутствие опознавательных знаков затрудняло определение того, откуда берет начало угроза. Рен свела брови к переносице и, подав знак подруге, тихо обошла скалу. Учиха отодвинула тяжелую листву в сторону, а та уже открыла вид на длинный каменный коридор, сужающийся по мере отдаления от входа. Чуткий слух шиноби улавливал свистящее дыхание. Ребенок. — Хэй? — Рэн отошла в сторону, освободив видимость Микото, и шагнула внутрь. — Кто… — хрип оборвался, вместо него послышался надрывной кашель. — Вы такие? — Коноха. Мы пришли помочь вам. Я могу подойти? — смягчив голос на последнем предложении, Микото больно ущипнула себя за руку, заставляя прийти в себя. Каждый понимал, что, даже будь это враг, ребенок против ничего сделать бы не смог, сколь гениальным ни был. Да еще и больной… Здесь, в сырости и холоде, он будто ждал, пока мозг прекратит функционировать. — Покажи протектор, — Кейташи постарался сказать это как можно жестче. Узумаки сидел, вжавшись спиной в камни, и старался согреть ладони, потирая их друг о друга. Греть себя чакрой он не мог — нападавшие точно бы заметили, а сам он распрощался с жизнью куда раньше от ее банальной нехватки. Оставалось довериться коноховским, да? «Почему так поздно?» Микото выхватила из подсумка небольшой мощный фонарик, щелкнула переключателем и под одобрительный взгляд Рен осветила хитай-ате. — Меня зовут Учиха Рен, а ее — Учиха Микото, — в секунду преодолев расстояние между ней и, кажется, гордым пацаном, Рен присела перед ним. — Пойдем, тебя нужно подлечить и согреть, а потом все вместе отправимся в Коноху. Ты хочешь пить и есть? Пустые сине-серые глаза уставились в ее черные. — Нет. — А ты молодец, раз столько болтаешь! — натянуто улыбнувшись, понимая, что этому ребенку вовсе не нужна похвала. Ему нужна его деревня и живые родственники. Поднявшись на дрожащие ноги, Узумаки сглотнул вязкий ком в горле и сделал несколько шагов навстречу готовой в любую секунду подхватить его Рен. В голове не роились мысли, их вообще не было, и Кейташи шел, едва отнимая ноги от земли. Стараясь не моргать, чтобы не воспроизводить образы каждого из любимых братьев, он сжал в ладони кулон Таро в надежде почувствовать себя хоть немного сильнее. Найти, наконец, хотя бы в этом пустую кратковременную поддержку. Кейташи не просил многого — ему, которого все же нашли, теперь оставалось только плыть по течению и выживать в дальнейшем. Иначе зря нии-сан отправил прятаться. Микото коротко махнула головой и молча предложила мальчику схватиться за нее, прекрасно видя, в каком он состоянии. Честно говоря, все Узумаки слишком гордые для любого проявления слабости и… Кейташи неловко обхватил ее запястье, отмахнув с измазанного грязью лица слипшиеся алые пряди, и потянул к выходу из небольшой пещеры. Учиха несколько замешкалась и попыталась сопоставить образ этого Узумаки и того, что хорошо знаком ей — что-то определенно не сходилось. Рен мягкой поступью обошла подругу с ребенком и оказалась под затянутым небом первая, тут же активировав шаринган и просканировав местность на наличие врагов. Только вот она была более чем уверена, что шиноби Узушио утащили на тот свет всех, кто ступил на их территорию. Можно точно сказать, почему было совершено нападение. Узушио мало того, что хранила знания, не поддающиеся даже самым извращенным на техники умам, так еще и за последние несколько десятилетий стремительно разрасталась. Какой придурок во главе своего селения не пропустил через себя мысль с желанием устранить и без того мощный потенциал? Вперив взгляд в видимую сплошной точкой разрушенную деревню, Рен тут же обернулась. Всхлип, второй, третий. Ничего не говоря, Микото пригладила волосы Узумаки и, выдохнув все переживания, хотела было поднять его, чтобы выдвигаться на общий сбор, но не успела. Вместо нее Кейташи перехватили сильные мужские руки и хорошенько мотнули над землей, словно стряхивая с мешка излишнюю пыль, а после подхватили под коленями и спиной. — Давай ты позже поплачешь? Высокий красноволосый шиноби с символом Листа на протекторе чуть нахмурился, но в его речи не слышалось ни единой ноты злобы или раздражения, что было присуще большинству на опасных энергозатратных миссиях. В темно-зеленых радужках разливался теплый оттенок. — Дайсен, — фыркнув, Рен недовольно поджала губы. Он бы еще годовалому это сказал — вот тот бы точно понял. — Это так не… — Работает, — тот склонился чуть вперед. — Смотри, мало того, что не плачет, так еще и не орет! — Потому что тебя испугался, — прошипела Рен и сделала глубоких вдох. Дайсен заметил, что мальчишка открыл рот, и приготовился внимать, чтобы под конец дать ответ одним словом и отправиться, наконец, в место сбора. Но вместо «Вы тоже Узумаки?» или «Кто-нибудь выжил?» до него долетело: — В тебе что, два метра? Бровь Микото медленно поползла вверх, пока сама Учиха пыталась проанализировать сказанное. Только анализировать было нечего. Слегка неадекватное поведение детей в период сильнейшего эмоционального шока в ее практике встречалось редко, но возникали сомнения, что Дайсен в этом хоть как-то преуспел за счет тех лет, на которые он ее старше. Несмотря на присущую серьезность, мужчина сейчас был готов поиграть в клоуна, лишь бы отвлечь ребенка. — М, — Дайсен поискал поддержки у Рен, не скрывающей общего недоумения, и не нашел. — Метр девяносто три. Только Кейташи уже ничего не слышал, уперевшись лбом в плечо незнакомого человека, внешне очень напоминающего его соклановцев, и позволил себе расслабиться, практически сразу же теряя сознание. Обмякшее тело Узумаки вызвало внутри Дайсена прилив острой злобы. Сам он очень и очень редко навещал сестру и отца, все хотел выкроить время и познакомить этих двоих со своей невестой, да не успел. — Больше выживших нет, — он выдержал паузу. — Скорее всего, некоторые особо смекалистые забрали подходящий материал и скрылись. Хьюги и Инузуки выслеживают таковых, но времени прошло много, вероятность успеха крайне мала. — Почему ты не пошел? — Рен пыталась подметить малейшие изменения и уже была готова активировать додзюцу, но это вряд ли помогло бы залезть в голову мужчине. А из гендзюцу он загонит ее в другое, уже свое. Такого подарка ей даром не нужно; кто знает, какие черти в этом омуте водятся. — Я запечатал все тела, а потом с Фугаку мы пошли к хранилищу — там уж только я имел право расхаживать, — невесело усмехнувшись, Дайсен развернулся. — Пошли уже, там чудо могло случиться за время нашего отсутствия. Чуда, естественно, в работе шиноби никогда не случалось.***
— Мне нужна твоя помощь, — уперевшись спиной в ствол дерева, Узумаки Дайсен размял шею, — как главы клана. Фугаку оторвался от разглядывания горизонта с поднимающимся солнцем и обратил внимание на говорившего. Учиха прекрасно понимал, к чему ведет шиноби, ибо, окажись он на его месте, тоже не смог бы оставить все так, как располагает теперешняя ситуация. А она, мягко говоря, далеко не радужная. Также было предельно ясно, почему и какими усилиями Дайсен спокоен даже больше самого редкого в мире удава. С ним сейчас спорить — наживать злопамятного врага на всю оставшуюся жизнь, который может и не будет действовать в масштабах Вселенной, но существование подпортит во всяких мелочах. — Говори. — Возьми над мальчишкой опеку на несколько лет. Опеку? Кто? Фугаку? Учиха коротким ногтем нервно подцепил застежку чехла с сюрикенами на ноге. Дайсену никто опеку над юным Узумаки не даст, тем более последнему не дадут спокойно проживать на территории Конохи без определенного вклада в ее развитие. Кушину использовали в качестве сосуда для Девятихвостого демона, что сделают с этим ребенком и на какие опыты сдадут — неясно. Без ухода в крайности в Лист лучше не соваться, потому что повсюду бегают глаза и уши главы АНБУ НЕ. У Дайсена положение, несмотря на одиннадцать лет проживания в деревне, весьма шаткое. Брак исправит дело, но в разгар войны не до обмена кольцами и формальностей, без которых черта с два Рен поторопится влезать в свадебные одеяния. Просто расписаться?— Дорогой, я расстаюсь со свободой в этот день, хочешь сказать, что я буду выглядеть как обычно?
И как Фугаку должен был отбить Узумаки у старейшин? «Меня друг попросил, он тоже Узумаки, вы уж войдите в положение»? — Как только он пойдет в академию, я постараюсь забрать его, — не выдержав гнетущую тишину, Дайсен выдал свое волнение с головой. Просить хоть и близкого друга о таком — верх наглости, он осознает возможные склоки и последствия их, тем более для молодого главы великого клана. — Рен уже согласилась? — деловито поинтересовался Фугаку, кивнув в сторону названной девушки. — Фугаку, черт, твоей Микото шестнадцать, ты все еще топчешься ее на свидание позвать, — Дайсен, только поняв, к чему ведет Учиха, мгновенно стушевался. — Вот именно, что ей шестнадцать, — отрезал Фугаку. — Я решу вопрос с этим Узумаки. — Обещаешь? — как только до Дайсена дошла абсурдность своего же вопроса, он трижды проклял и без того проклятую представительницу клана Учиха. — В смысле, тебя там могут на флаг порвать. Фугаку выпрямил мизинец правой руки и с напускной серьезностью продемонстрировал его Узумаки, лишь хмыкнув на долгие чертыхания. Глава клана не планировал никаких детей в двадцать один год, еще и не-Учиху… Складывалась весьма интересная картина без вкладываемого в инструкцию изображения того, как она должна будет выглядеть к концу работы. Эта война несомненно оставит след не только в мировой истории шиноби, но и в его волосах. Преимущественно потому, что Узумаки — клан проблемнее Учих, необузданные люди с чрезмерной любовью к игнорированию прямых приказов вышестоящих.***
Кейташи пришел в сознание только у сторожевых постов Скрытого Листа, тут же заерзав и попытавшись слезть с все того же красноволосого мужчины, которого он видел будто бы всего минутой ранее. Незнакомая местность ни разу не смутила, потому через усиленные трепыхания мальчишка уже слез с чужих рук. — Меня зовут Узумаки Дайсен, — вышагивая в самом конце колонны, тот схватил мелкого за капюшон. — Кейташи. Неимоверных усилий стоило не скинуть конечность Дайсена с одежды, но Кейташи все же сдержался, предпочитая этому смотрение под ноги. В Конохе был другой воздух — более свежий, лесной, и вроде была даже некая сырость, указывающая на близкое расположение озер и рек, если не морей. Кейташи не углублялся в географию, но это место было слишком спокойным. В Узушио всегда было оживленно на улицах, на площадках и полях, а здесь — в этой Конохе — атмосфера была еще и напряжена до предела. Это было естественно, все же на эту деревню целятся все, и до ужаса непривычно. Кейташи сжал кулон Таро в кармане. — У тебя не более десяти минут, Кейташи, — Дайсен, пройдя черту и показав удостоверение, подтолкнул Узумаки в сторону. — Что? К Кейташи медленно и немного хромая приближалась Кушина, вид которой оставлял желать лучшего. Было заметно, что надела она первое попавшееся, а потом еще в напряжении караулила возвращение части отправленных отрядов, не желая дожидаться всего этого в пустом доме. Кушина остановилась в шаге от Кейташи, боясь притронуться к нему, словно он от этого простого действия рассыплется. Самого Узумаки умыли, подлечили и переодели в оказавшийся на несколько размеров больше теплый костюм, состоящий из черной кофты с капюшоном и таких же подвернутых штанов. Все личные вещи, кулон и записную книжку, оставили при нем, не видя смысла в «изъятии». Кушина могла лишь догадываться о состоянии мальчишки до того, как его нашли, основываясь на одном стиле одежд. Все тело была закрыто, а вот в просвете между штанами и обувью выглядывал слой эластичных бинтов, который дети возраста Кейташи не наматывали на себя в несметных количествах. Единственный найденный. Единственный свидетель того, как пало Узушиокагуре. Единственный, кому так повезло. Притянув к себе казавшегося опустошенным Кейташи, Кушина опустилась на колени и ткнулась в его макушку, пахнувшую сырой землей, пылью и гарью. Маленькое тело не сопротивлялось, наоборот послушно прижавшись к теплому и живому, единственному оказавшемуся знакомым человеку в совершенно незнакомом месте.***
— Фугаку-сама, так? — Кейташи сжал в ладонях ткань шорт, сидя в чужом доме перед едва знакомым человеком. Фугаку представлял собой двадцатиоднолетнего мужчину среднего роста с уже достаточно глубокой для его возраста морщиной между бровями, серьезного и, наверное, опасного. Кейташи не знал наверняка — банально не разбирался. Хотя, вряд ли главой столь великого и древнего клана выбрали бы бесталанного придурка. Было бы абсурдно и до ужаса смешно, ведь подобным типом людей легко управлять, а если так, то его бы со временем задавили оппоненты, выглядывая из тени. — Верно. Я догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить, но после этого настоятельно рекомендую тебе сразу отправляться отдыхать. — Я понял… Вас, — Узумаки никак не мог подобрать хоть какие-то «правильные» слова для дальнейшего диалога. В мыслях было с самого утра пусто. — Кейташи, — подушечками пальцев постучав по столу, возле которого сидел, Фугаку смягчил обычно жесткую подачу, — я не жду полнейшего понимания, но и обращаться с тобой, как с ребенком, не собираюсь ввиду сложившихся в твоей жизни обстоятельств, — мужчина дождался заторможенного кивка. — Во-первых, жить с Кушиной ты не сможешь. Во-вторых, сейчас главной проблемой будет не дать тебе попасть к одному человеку. В-третьих, мне не было бы до этого абсолютно никакого дела, если бы Дайсен не просил за тебя, так что тебе стоит поблагодарить его позже. — Я понял. — Первое время ты будешь жить здесь, потом он же заберет тебя к себе. Ты начинал изучать искусство шиноби? — Да, меня учили братья, — на последних словах Кейташи резко перешел на шепот, словно потерял голос. Твои братья мертвы, а ты… — С утра пойдем в больницу проверять тебя на наличие внутренних малозаметных повреждений. …а ты, ничтожество, все еще дышишь. — Со мной все в порядке. Все они имели куда больший потенциал для развития. — Ты не можешь знать этого наверняка. — Со мной все в порядке! — резко сорвавшись на крик, Кейташи зажал рот обеими руками, осознав, что натворил. Он находился на чужой территории и в чужом доме, а не прозябал в дряхлой комнатушке в окружении охраны или того хуже. Он сидел перед Учихой. Более того, он позволил себе кричать на самого главного из них. Как по щелчку пальцев голову стали заполнять не самые светлые мысли по этому поводу, хотелось как минимум провалиться сквозь землю или хотя бы склонить к ней голову и прижать лоб так, чтобы остался след в качестве напоминания. — Я… Я… Кейташи сжался, когда Фугаку с шумом выдохнул, поднялся со своего места и прошел мимо. Учиха наверняка уже пожалел, что вообще влез в это дело не просто в период мировой войны, а в целом. Проявить такую доброжелательность и понимание, а потом напороться на неуважение… Узумаки сглотнул горький ком в горле и начал ожесточенно утирать слезы с глаз. Теперь Фугаку просто откажется делать хоть что-то в отношении Кейташи и пустит все на самотек, а, исходя из его же слов, Кейташи ждет нечто похуже допросов и тренировок. И вроде должно быть уже плевать — не убьют же его, в конце концов, да? — а страх так сковал каждую мышцу, что пришлось до крови прикусить внутреннюю сторону щеки. Что, если Узумаки больше никогда не увидит нормальной жизни, пусть без братьев? Что в действительности ждет его, раз незнакомый соклановец, который даже и в Узушио не жил давно, просил помощи у главы Учих? Пропустив возвращение Фугаку с подносом в руках, Кейташи продолжал заниматься самоедством, что само по себе не могло не вызвать у мужчины легкую степень удивления. Мальчишке пять исполнится только через полтора месяца, а он не только не впадает в прилюдные истерики и требования «позови маму/папу/брата/сестру», но и пытается сдерживать эмоции. Понаблюдав за этим действом, Фугаку поставил поднос и позвал: — Пойдем, тебе нужно приводить нервные клетки в порядок. Наша медицина пока не научилась восстанавливать их. От неожиданности Кейташи широко раскрыл глаза и уставился на две кружки с свежезаваренным чаем, от которого вверх поднимался полупрозрачный пар и растворялся в воздухе, а также тарелку, подвинутую в его сторону, с чем-то съедобным. — Это?.. — У меня из успокаивающего есть только чай с мелиссой, — Учиха пытался включить режим «скрой от ребенка, что ты ужасно готовишь», — и из еды то, что я купил часом ранее. Узумаки внезапно показалось, что перед ним оправдывались и пытались скрыть какой-то важный факт. Но, благодаря его положению, высовываться было противопоказано и даже опасно, так что лучше было хлопать ресницами и не понимать поведение главы клана.***
Нет, Фугаку не жалел, что неделей ранее несколько часов подряд приводил десятки железных аргументов в свою и Дайсена пользу, чтобы по итогу оформить бумаги на опеку — в детский дом Кейташи со всем багажом пережитого было бы странно и по-настоящему жестоко отправить. Пустословом… вдруг оказаться не хотелось. Открыто выступать против Данзо и старейшин было рискованно, но чем черт не шутит? Взваливать на свои плечи ребенка-Узумаки было сродни подписанию смертного приговора, на который Фугаку пошел сознательно. И видел он, видел, что Кейташи еще откроет рот. Да еще и так, что все оглохнут. Нет, Фугаку не жалел, а Кейташи постепенно приходил в себя благодаря мощным успокоительным под вечер и тренировкам.— Фугаку-сама, у вас угли, а не яичница. — Фугаку-сама, вы как-то неаккуратно делаете взрывные печати. — Фугаку-сама, а это полотенце или простая тряпочка у вас привязана к полицейской форме? Очень модно.
Это «Фугаку-сама» скоро будет сниться в самых настоящих кошмарах Учихе. Сейчас же с улицы слышалась ругань семилетнего Инаби с Кейташи. Два сапога — пара. Один тупее другого. Покачав головой, Фугаку перепроверил вещи, собранные на миссию, и запечатал их в свиток с серой чертой посередине. Близилось завершение этой гребаной войны.