Дорога к Нюрбургу

(С экрана улыбается пилот в бело-красной куртке, испещренной рекламными логотипами. От его глаз лучами разбегаются мимические морщинки, в светлых волосах вспыхивают искры яркого солнца. На лице безмятежное выражение человека, который никуда не спешит. Его спокойствие передается и журналистке.) — С тобой опасно разговаривать, Гай. (Она улыбается, говоря это.) Того гляди убедишь разместить наш логотип на борту твоей «Хэскет». Поделишься секретом, как тебе удается уговаривать людей отваливать приличные деньги за рисунок на машине, проносящейся мимо зрителей со скоростью двести миль в час? (Пилот улыбается еще шире. Его улыбка настолько располагает к себе, что зрители прилипают к экранам, готовые просто смотреть, даже если тот не произнесет ни единого слова. Но Эдвардс и не собирается молчать. Говорят, его главный талант как раз в умении выбирать нужные слова.) — Нет, Джуди, — кстати, у меня была приятельница по имени Джуди, свела с ума половину Чешира, — прости, я не могу тебе этого рассказать. Видишь ли, если мой дар искать спонсоров перестанет быть таким уникальным, меня просто выставят из команды, потому что гоняю я несколько хуже, чем выбиваю деньги. (Джуди хохочет, чуть более искренно, чем при обычном интервью. Журналисты всегда немного актеры, но порой и они подпадают под обаяние объектов своего профессионального интереса.) Если у Эртля небо оказалось в конце пути, то у Гая Эдвардса оно было в самом начале. Его отец был командиром эскадрильи британских ВВС. Однако Гая к самолетам не тянуло — он выбирал между гонками и психологией. Сначала он увлекся картингом, но затем пошел учиться на психолога. Очевидно, это оказалось «его» делом, занятием, для которого он был создан, — иначе трудно объяснить, почему двадцати минут разговора с Эдвардсом было достаточно, чтобы человек согласился оказать команде финансовую помощь. Конец шестидесятых с его разрешением на спонсорство пришел как раз вовремя, чтобы Гай наконец смог совместить два любимых дела. В поиске спонсоров он преуспевал больше, но продвигался и в гонках. В семьдесят четвертом он стал вторым пилотом команды «Хилл» в чемпионате мира «Формулы-1» — Твой первый сезон в «Формуле-1» завершился неудачно как раз из-за аварии, так? Напомнишь нашим слушателям, как это было? — Разве я могу сказать тебе «нет», Джуди, о чем бы ты ни попросила? Но в этой истории нет ничего интересного. Перед Гран-при Британии семьдесят четвертого мне не повезло в гонке «Формулы-5000». Я не сломал ничего жизненно важного — только запястье, но врачи и руководство команды почему-то в один голос заявили, что с травмированной рукой гонять нельзя, и меня заменили Рольфом Штомелленом. Я немного подождал, стал бронзовым призером «Формулы-5000» и начал подыскивать место в «Формуле-1». Хант как раз изменил «Хэскет» с «Маклареном», я воспользовался ситуацией и вернулся на трассу. — Для того, чтобы спасти Ники Лауду. — Отлично сказано, Джуди, но все же в первую очередь — для того, чтобы стать чемпионом. (На экране вновь кадры с Нюрбургринга. Слышен треск пламени, крики, люди суетятся вокруг горящего болида как муравьи возле охваченного огнем муравейника.) — Гай, в отличие от Ланджера и Эртля, ты не попал в аварию и мог продолжить гонку. Почему ты не проехал мимо, почему остановился и бросился на помощь? — Я задавал себе этот вопрос, пока бежал от своей машины к болиду Лауды. Я не думал, что делать, я думал, что надо повернуться и идти назад. Но это было бы неправильно, понимаешь? Просто неправильно. Бензиновый пожар — это страшно. Такой жар чувствуешь кожей, запекаешься как утка, и совершенно нечем дышать. И ты ненавидишь тех, кто рядом, и себя тоже ненавидишь за то, что полез во все это. Хотел ли я делать это? Нет, не хотел. Но мы уже делали это и не могли бросить, хотя было очень жарко. Дергали, тянули, проклинали все на свете. От костюма Лауды оторвался кусок и остался у меня в руке. Он почти все время был в сознании и твердил: «Вытащите меня отсюда». А потом кто-то сумел расстегнуть ремни, и мы выдернули его как пробку из бутылки. — Он обязан вам жизнью. — Вообще-то жизнью он обязан двум огнетушителям, но да, они были в руках людей. — Ты не вспоминал о гибели Уильямсона тогда? — Напрямую — нет, не вспоминал. Но люди — сложные создания, Джуди, поверь мне как психологу. Смерть Роджера Уильямсона оставила отпечаток на каждом из нас. Поэтому в Нюрбурге нас оказалось четверо там, где Дэвид Перли был один. (На экране — газетные полосы с умеренно крупными заголовками: «Британское правительство наградило Гая Эдвардса медалью за отвагу».) — Гай, правительство отметило твои заслуги, а вот сам Лауда так и не поблагодарил тебя — единственного из четверых. Почему, как ты думаешь? — Я не знаю, Джуди. Не могу сказать, что меня это абсолютно не задевает — но и не настолько, чтобы расстраиваться из-за этого. У меня, конечно, есть несколько предположений на этот счет, хочешь услышать? (Журналистка кивает.) Во-первых, Лауде могло не представиться удобного случая. Ты скажешь — как же так, ведь это так просто — подойти и сказать спасибо. Но Лауда — он другой. Ему самому сложно жить со своим характером, но благодаря этому он и стал тем, кто есть. Для него многое непросто. А во-вторых, он мог забыть об этом. Ты снова скажешь — невозможно, а я скажу, что человеческая психика — любопытнейшая штука. Она творит невероятные вещи ежедневно, ежеминутно. Желая стереть из памяти неприятный момент, она действует как ластик, и в этом наше спасение. (Он отбрасывает волосы со лба и улыбается.) Я совсем заговорил тебя, Джуди. Теперь ты понимаешь, почему люди дают мне деньги? Они просто хотят, чтобы я наконец замолчал. — Я с удовольствием выслушала тебя, Гай. Уверена, и у читателей интервью пойдет нарасхват. Герой, не ждущий признания, всегда пользуется спросом. — Оказаться в нужное время в нужном месте — не героизм. — Тогда что? — Случайность, Джуди. И осознанный выбор пути — вперед или назад. «Формула 2», британский чемпионат «Формулы 1», гонки спорт-прототипов. Гай Эдвардс не добился особых успехов на трассе. Главным его достижением стало 3 место в «24 часах Ле-Мана» в 1985 году. Он закончил гоночную карьеру в середине восьмидесятых, и, казалось, любые аварии остались позади. Но «Формула» догнала его неожиданным ударом в спину: 15 октября 2013 года в австралийском Квисленде при проведении частных тестов погиб Шон Эдвардс, сын Гая, профессиональный автогонщик. (На экране — трасса Нюрбургринг, выглядящая значительно более современно. Голос за кадром: «В мае две тысячи тринадцатого года Шон Эдвардс одержал победу в гонке «24 часа Нюрбургринга». А годом ранее он тоже спас Ники Лауду — сыграв роль своего отца в эпизоде фильма "Гонка"».)