They were...

На что надеялся Гэвин, с готовностью ложась спать в небоскребе, который принадлежал Ричарду, в спальне, по всем показателям принадлежавшей хозяину этого места, и в непосредственной близости от объекта своих размышлений? Он же не рассчитывал уснуть легко и просто и проснуться наутро бодрым и полным сил для предстоящей поездки? Или все-таки он был настолько наивен, что даже не подумал о том, с какой яростью его собственные мысли атакуют его разум, стоило ему выключить свет и лечь в постель? Открытое окно давало приятную прохладу, о раздражающем свете уличных фонарей на такой высоте беспокоиться не стоило, простыни были чистыми, приятными на ощупь и пахли свежестью. Однако Гэвин все равно чувствовал себя так, будто его поджаривают на медленном огне, и то и дело вертелся, безуспешно пытаясь устроиться удобней и расслабиться в мягкой кровати. Вихрь мыслей, которые так не путались последнюю сотню лет уж точно, никак не давали покоя, оттого сон совсем прошел, уступая место волнению, тревоге и сомнениям. Отказаться от вечной жизни хотелось уже давно, потому что Гэвин пресытился подобным существованием, исчерпавшим свой смысл и прелесть много лет назад. Он даже успел свыкнуться с этими мыслями. Рид попробовал все, что мало-мальски привлекало его или хотя бы вызывало слабый интерес, побывал в каждом уголке земли и больше не ощущал желания путешествовать и открывать новое. Работа детективом заставляла шевелиться, исправно напоминала, что он еще жив, а не превратился в безразличную ко всему статую. Возможно, привязанность решила бы проблему его равнодушия и угасания любопытства, но и здесь случился промах: с годами Гэвин утратил надежду найти кого-то такого же бессмертного, чтобы не переживать вновь и вновь потерю близкого создания. Каждый раз, когда он привязывался к кому-то, все заканчивалось продолжительной болью: животные умирали, люди уходили, теряя интерес, или тоже отправлялись в мир иной, оставляя Рида скорбеть в вечном и нескончаемом одиночестве. Боли, накопившейся со временем, было достаточно, чтобы устать от такой жизни и начать искать выход, но сегодня, вновь встретив Ричарда после долгой разлуки, он впервые за много лет начал сомневаться в своем решении. – Мы все равно не сможем быть вместе… – прошептал Гэвин в темноту спальни, не уверенный, к кому обращался – Ричарду ли пытался доказать что-то или старался убедить себя? В любом контексте – будь то ситуация три века назад или нынешние дни – эта отговорка звучала глупо и беспомощно, отчего Рид разозлился на себя же и перевернулся на бок, накрывшись одеялом с головой. Ричард. Он был здесь – живой и настоящий, человек, которого Гэвин знал… которого любил три века назад. И от осознания этого факта кружилась голова, а терять ее снова не хотелось так же сильно, как и хотелось послать к черту все вокруг. Он вновь был готов наступить на те же грабли, что и когда-то давно: отречься от всего, поставить все имеющееся на карту, чтобы ощутить давно забытый азарт, пульсацию крови в венах и жар, расползающийся по телу от одного взгляда серых глаз. Найнсу было достаточно просто вернуться в его жизнь, произнести пару предложений и улыбнуться – и Гэвин понял, что его стремление избавиться от бессмертия крошится, как старый мрамор. И это желание, сперва наполнившее сердце радостью и робкой надеждой на совместное существование, вдруг испугало Рида: только Ричард смог бы переубедить его сохранить дар источника и остаться вместе… но зачем? Как долго они смогут жить бок о бок, прежде чем устанут друг от друга? Прежде чем накопится багаж глупых обид, бывший командор – или сам Гэвин – окончательно заскучает и будет искать способ сбежать, а всепоглощающая любовь обернется ненавистью? И это будет в разы больнее, нежели со всеми прочими до Найнса… Рид скалился, огрызался и паясничал, тщательно скрывая истинные чувства: он прекрасно понимал, насколько уязвим перед Ричардом. Тому всего-то и нужно было привести пару весомых аргументов, убедительно изложить свои доводы – и Гэвин отказался бы от каких угодно планов, согласился бы на что угодно, лишь бы быть со своим командором. Даже спустя столько лет Найнс имел над ним почти безграничную власть, и что-то словно магнитом притягивало его к Ричарду, заставляя говорить и делать совершенно не то, что Гэвин планировал изначально. Смысл вещей, которые казались невероятно важными, вдруг уменьшался или терялся вовсе, если Найнс был рядом. Любое его движение, взгляд или улыбка теплом оседали где-то в груди, пробуждая давно забытое чувство, от которого Гэвин предпочел бы отречься и никогда не вспоминать, что он способен на подобное. Он не хотел признавать, не хотел вспоминать, что до сих пор любил Ричарда. Утро следующего дня началось со стука в дверь, с дежурной улыбки симпатичной брюнетки в строгом платье, которая с легкостью пронесла в комнату украдкой зевающего Гэвина огромный поднос с кучей тарелок и блюдечек, и с ароматного кофе. Сидя в постели и потягивая крепкий напиток, Рид старался сосредоточиться только на его вкусе и изгнать из головы прочие мысли, с утроенной силой раздирающие его. Он даже не смог поесть толком – какое там, если сегодня, возможно, был именно тот самый день, которого он так ждал… Вернувшись из ванной после освежающего душа, Гэвин застал в спальне Ричарда, который не сразу отреагировал на его появление: задумчиво уставившись в пол, он рассеянно перебирал ключи от машины. Гэвин окинул взглядом Найнса, оценив узкие темные штаны и светлую рубашку, и хмыкнул – вкус у бывшего командора абсолютно не изменился. Услышав его, Ричард тревожно вскинул голову и несколько секунд не мигая смотрел на Гэвина, как на ожившее нечто. Когда почувствовавший себя неуютно Рид уже собирался поинтересоваться, не страдает ли Найнс амнезией и не позабыл ли о том, что вчера сам не отпустил его из своего небоскреба, тот моргнул несколько раз и отвел взгляд. – Хорошо, что ты уже собрался, – Ричард пружинисто поднялся из кресла, в котором коротал время, и поднял с пола невзрачный пакет, который Гэвин до этого не заметил. – Это твое. – Что там? – Гэвин принял подношение, без стеснения сунул туда нос и порядком удивился, обнаружив все свои вещи, которые у него успели отобрать при вчерашнем досмотре. Ключи, карты, планшет… на самом дне лежала его куртка, аккуратно сложенная, и Рид не замедлил накинуть ее на плечи. Ричард кивнул сам себе и пошел к выходу. – А камень? – спешно рассовывая мелочевку по карманам, окликнул его Гэвин. Найнс остановился, обернулся и продемонстрировал ему кристалл небесного цвета, похожий на редчайший голубой алмаз – тот самый, который Гэвин видел вчера под плотным стеклом. – Я навестил источник много позже, когда наконец понял, что не старею и не могу умереть. На постаменте уже не хватало третьего камня, и один из оставшихся я взял на память, – пожав плечами, бывший командор осмотрел свою добычу и вновь спрятал его в карман штанов. – Хотя бы один камень у нас есть… – Два, – Гэвин, довольно усмехнувшись, жестом фокусника раскрыл ладонь, показывая удивленно вскинувшему брови Ричарду камень того же размера и формы, но красивого зеленого оттенка. – Это я прихватил третий, когда мы выбрались из того нефтяного бассейна. Ты тогда был слишком занят, чтобы заметить, а я подумал, что хорошей идеей будет снова разделить их… Так что у нас теперь два камня, и задача становится гораздо проще. И что-то мне подсказывает, что третий ждет нас на прежнем месте. – Тем лучше, – однако в голосе Ричарда не было ничего даже близко напоминающего радость. Гэвин, надевший непроницаемую маску безразличия на лицо, всеми силами старался игнорировать холод, распространяющийся по телу при одном только взгляде на поникшие плечи командора и потухшие глаза, которые тот старательно отводил. Никто из них не стремился начинать непринужденный разговор; в молчании они вышли из комнаты, прошли до ближайшего лифта и спустились на подземную парковку. Чтобы не задерживать взгляд на Ричарде, Гэвин с любопытством осматривался, сперва изучая интерьеры небоскреба, а затем сосредоточив внимание на статусных машинах местного офисного планктона. Он не особо следил за марками автомобилей и престижностью средств передвижения, но прекрасно видел, что пара-тройка этих красавцев стоили чуть больше, чем десяток новеньких полицейских машин в департаменте. Значило ли это, что бизнес Ричарда процветает, если его работники могут позволить себе такую роскошь? Гэвин уже поднабрался смелости, чтобы озвучить дерзкий вопрос, но в последний момент передумал: они наконец подошли к месту, где стоял автомобиль Найнса, больше похожий на затаившегося зверя. Риду в голову пришла ассоциация с заточенной в клетку пантерой: матово-черная, стильная, даже на вид безумно мощная и дорогая машина с узкими фарами, напоминающими прищуренные кошачьи глаза, могла бы занимать почетное место в коллекции какого-нибудь шейха или же покорять гоночные трассы, а не простаивать в гараже высотки… В двух шагах от автомобиля своего босса ждал вчерашний бойкий парень-секретарша. В белоснежной рубашке, черной жилетке и с неизменным планшетом в руках он выглядел гораздо моложе своего возраста и был больше похож на инициативного студента колледжа, нежели на помощника главы мафии. – Самолет уже ждет Вас на посадку, а яхта будет готова к Вашему прибытию. Капитан передал, что погода ожидается спокойная, а на море почти полный штиль, так что проблем с отплытием не будет, – оттарабанил он, когда босс в сопровождении незнакомца приблизился к машине. Ричард благосклонно кивнул в ответ. – Я буду на связи, Майлз, но звони только в самом крайнем случае, – предупредил он, открывая дверцу машины. – Уверен, ты справишься без меня несколько дней. – Конечно. Не буду Вас беспокоить, – все время, пока Ричард и Гэвин садились в автомобиль, Майлз преданно смотрел только на своего босса. Но за мгновение до того, как Найнс завел мотор и тронулся с места – Гэвин мог бы поклясться – взгляд парнишки все же скользнул в сторону Рида. Гэвин хмыкнул, устраиваясь поудобнее на пассажирском сиденье и не собираясь пристегиваться. Во взгляде Майлза не было ничего, кроме чистого и искреннего любопытства. Он будто изо всех сил пытался понять, что произошло, узнать и разобраться, что такого особенного было в Гэвине? Почему Ричард ради него резко отменил все планы и умчался неизвестно куда? Бросив последний взгляд на отражение Майлза в боковом зеркале, Гэвин скрестил руки на груди и неуютно поерзал на своем месте, зачем-то пытаясь покрепче вжаться в мягкую спинку сиденья. Он хотел бы думать, что заинтересовал этого парня, возможно, очаровал загадочностью, заинтриговал и заставил думать о себе как о человеке, ради которого его наверняка страшно занятой и суровый босс готов сорваться с места и бежать на край света. Но беспощадная логика твердила, что взгляд Майлза был обусловлен тем, что он в силу своей должности обязан знать все контакты начальника и всего лишь отслеживает, куда и с кем уезжает Ричард. Проверяет ли он так всех общающихся с Найнсом? И распространяется ли это на предполагаемых любовников – Гэвин не сомневался, что помощник знает о том, в чьей постели Рид ночевал сегодня. Или, может быть, Найнс оказался скупым мерзавцем и редко балует своих пассий, вывозя их куда-нибудь на выгул, поэтому для его помощника это событие оказалось в новинку? От этой мысли, пропитанной язвительностью и досадой, внутри сделалось неожиданно противно, будто кто-то разлил едкую жидкость по всем органам; Рид поморщился и тряхнул головой, желая изгнать подобные бредни. Его это не касается. – Что? – Ричард, заметивший странное движение, стрельнул взглядом в сторону Рида, но тут же отвел глаза, фокусируясь на управлении: они как раз выезжали с парковки на залитую солнцем дорогу, а оттуда – на оживленный перекресток. Водил бывший командор явно много и с удовольствием – машина будто стелилась над дорогой, лавируя между другими и ловко встраиваясь в потоки. – Да так… – признаваться в собственных мыслях, звучащих как очевидная и неприкрытая ревность, не хотелось, поэтому Гэвин выдержал паузу, подбирая подходящий ответ. В голову так же, как и вчера, лезли мысли только об одном. – Знаешь, я так боялся встретить тебя последние лет… двести, – он скривил губы и опустил взгляд на панель у окна. – Забыл как ты выглядишь, забыл твой голос, все стерлось из памяти. Но я все равно верил, что ты не изменился… И я не только о внешности, Рик. Я думал, что люблю тебя, и не мог избавиться от этих чувств три века… Черт, это даже звучит нереально. Гэвин грустно улыбнулся и постучал пальцами по панели, наблюдая в боковое окно за мелькающими домами и деревьями – притихший Ричард уверенно вел машину к выезду из города. Рид ощутил, как горло вдруг сжали изнутри, не позволяя сделать вдох, но словесный поток, в который обратилась скопленная за последние годы боль и обида, уже было не остановить. – Я жутко боялся, что встречу тебя и просто… не узнаю. Или того, что ты окажешься совсем другим, не таким, каким я тебя знал, или изменившимся за годы... Но все оказалось куда проще. Не так важно, поменялись ли мы, что-то в нас или мир вокруг. Пора набраться храбрости и признать: на самом деле командор, которого я знал в конце семнадцатого века, умер тогда, в пещере с источником… Вместе с капитаном пиратского корабля Гэвином Ридом. Голос все-таки сорвался, и Гэвину пришлось зажать рот, сделав вид, будто он просто для удобства навалился вот так на руку, уперевшись локтем в панель под окном. В ушах пульсировало, колени ослабли – к счастью, он сидел и этого не было заметно – а в душе вновь воцарился едва только затихший хаос. Он знал, что его слова жестоки, но это была единственная правда: за те годы, что они провели на разных краях света, оба наверняка изменились до неузнаваемости, вновь и вновь меняя личности, чтобы подстроиться под изменяющийся мир. Если они и любили, то даже не друг друга, а давние образы, которые сохранили после тех коротких встреч и берегли на протяжении веков. Они любили, потому что так чувствовали связь со своим прошлым, а отречься от чувств значило отречься от самого себя – тех, кем они были до бессмертия триста лет назад. Они любили по старой памяти, сентиментально не имея сил или желания избавиться от этого – да и зачем, если каждый считал второго предателем или давно погибшим, что добавляло нотку особой горечи в эмоции? Зачем было бы отказываться от крох светлого чувства, что случайной искрой вспыхнуло между ними и с тех пор согревало своим светом? Они любили, потому что это было удобно, потому что они так привыкли – или же обманывали себя, называя это любовью. Они сами поменялись – как иначе, когда ты даже не живешь, а существуешь, лишенный возможности постареть и умереть, а значит, лишенный самой прекрасной составляющей настоящей жизни – ее конечности? Когда тебе не нужно бояться, гнаться за ускользающим временем, когда ты перестаешь чувствовать адреналин и вместе с ним теряешь вкус вообще к чему бы то ни было? Когда ты не имеешь цели в жизни, не знаешь, зачем встаешь по утрам и уже ничего не ждешь от судьбы, убежденный, что она более не способна тебя удивить? Когда ты не уверен, что в тебе осталась хоть капля от прежнего тебя, способного стоять на палубе корабля в лютый шторм, сражаться с десятком противников и беззаветно, искренне и отчаянно любить… Ричард долго молчал, сосредоточенно ведя машину, и с трудом обуздавший эмоции Гэвин уже не рассчитывал на ответ, когда тот вдруг заговорил: его голос был едва слышен и вместе с тем пугающе отчетлив. – Может быть, ты и прав… – он снова затих, глубоко вдохнул, будто слова давались ему тяжело, и продолжил: – Может быть, мы и правда обманывали самих себя, влюбившись в тех людей, которых уже давно нет на свете. Все меняется, и бессмертные в том числе, верно? Гэвин вполне мог понять боль Ричарда, сквозившую в каждом его слове: раньше он тоже свято верил, что любит человека, которого видел последний раз давным-давно, и старался сделать все, что было в его силах, чтобы устроить счастье любимого. Пусть даже им не суждено было быть вместе, поскольку Ричард заслуживал большего, чем живущего в вечном риске морского разбойника… Гэвин не хотел обременять Найнса, не требовал ничего взамен – ведомый любовью, он пожертвовал бы всем, что у него есть, отдал бы все сокровища мира, пошел бы на край света и шагнул бы за него, добрался бы и до богов, если бы потребовалось… Но он нынешний уже мало похож был на того пиратского капитана, да и командор изменился слишком сильно. И пусть теперь наконец-то появился вполне реальный шанс исполнить свои мечты и заполучить свой кусочек счастья – те они, которые жаждали этого, которые клялись друг другу в любви, стоя в воде в холодной пещере на волосок от смерти, давно были мертвы. – Странно соглашаться с тобой – я все эти годы упорно не замечал в себе изменений и надеялся, что и ты все такой же, только лишь волей судьбы оказавшийся вдали от меня. И стоит только тебя найти… Гэвин отрывисто кивнул, признавая правоту его слов: он тоже так думал. Жить с мыслью о злодейке-судьбе, что развела их в разные стороны, и верить в возможность совместного счастья было куда проще, нежели признать: они слишком разные, идут по различным путям и по всем законам жанра не должны были больше никогда встретиться. Тем более уж спустя триста лет… Гэвин знал все, что хотел сказать ему Ричард, мог предсказать любой его аргумент и солгал бы, если бы сказал, что не разделяет его мысли. Вот только правду о них и их любви он понял гораздо раньше Найнса, и его долг был в том, чтобы указать командору на их общую ошибку. Бессмертие было великолепным подарком и забавой на время, но рано или поздно такая жизнь все равно наскучила бы. Однажды Найнс тоже это поймет… И пусть прямо сейчас, повстречав Ричарда спустя столько лет беспросветного одиночества, Гэвин вдруг ощутил в себе не до конца задушенную надежду. Пусть из-за этой надежды находиться рядом с командором теперь было сложно и морально, и физически, поскольку в голову каждые несколько минут лезли навязчивые мысли вроде той, что, может быть, было бы неплохо остаться бессмертным и, возможно, с Ричардом… Но Гэвин уже принял решение. Он прижался лбом к стеклу и прикрыл глаза, погрузившись в себя. Мысли вновь угомонились, оставив сознание безмятежным. Рид знал, что сверни он с намеченного пути – и прахом пойдет не только его жизнь, и второй раз за свое существование он не мог позволить этому случиться. Дорога до аэропорта оказалась недолгой, и буквально через двадцать минут Ричард мягко притормозил, останавливая машину на огромной подземной парковке северного аэропорта. Гэвин тихо хмыкнул, оценив плюсы быть боссом мафии и дорогим клиентом: отдельный вход, специальный лифт, стиль и пафос в каждой детали, окружавшей их, и вежливая улыбка от каждого, кто встречался им, пока они с Найнсом шли по изогнутой стеклянной галерее к выходам для частных самолетов. На поле их ждал белоснежный гигант, при виде которого Рид присвистнул. – А попроще не нашлось? Мог бы и не выпендриваться передо мной, – бросил он Ричарду, приближаясь к замершей железной птице, которая мерно гудела, завершая предполетную подготовку. Остановившись у самого трапа, Гэвин положил ладонь на гладкий отполированный поручень, перевел прищуренный взгляд на Найнса и добавил: – Можно подняться на борт, капитан? Он собирался сказать эту фразу с иронией, с долей шутки, возможно, даже с издевкой, но что-то внутри внезапно трепыхнулось, и Гэвин сам вздрогнул, не ожидая от себя такой реакции – воспоминания накатили волной и на долю секунды выбили из колеи, заставив голос сорваться. Естественно, это не осталось незамеченным Ричардом: бывший командор сыто улыбнулся, как довольный уловом хищник, и сделал приглашающий жест. – Добро пожаловать на борт, капитан, – хрипловатые нотки в тоне его голоса мурашками прошлись по спине Рида, едва успевшего отойти от первого шока. Бортпроводница в обтягивающем синем платье и белоснежных перчатках поприветствовала их на входе и указала в сторону салона. Гэвин, не ощущая ни капли неловкости, первым прошел внутрь и остановился, с любопытством осматриваясь – здесь все было обустроено совсем не так, как в обычных гражданских самолетах, а по сравнению с этим интерьером даже президентский люкс выглядел дешевым и некомфортным. Рид внимательно оглядел бежевые, даже на вид невероятно мягкие кресла со специальной формы подголовниками, удобные столики, ковер под ногами, заметил небольшой телевизор и даже мини-бар у стены. В целом отделка была выполнена из светлого дерева, отчего салон казался просторней, а все детали были неброскими, но очень стильными, продуманными и гармонично смотревшимися друг с другом. – Сложно поверить, но я впервые за свою жизнь нахожусь в частном самолете, – сказал Гэвин вполголоса, когда они с Найнсом опустились в кресла по соседству. Бывший командор никак не отреагировал, так что устроившийся с комфортом Рид посчитал возможным проявить любопытство и продолжить: – А что там дальше, за дверью? Еще один такой же… зал? Ричард бросил взгляд назад, где позади них была та самая обсуждаемая дверь, будто он тоже был здесь впервые. – Ну, не совсем такой же… Салоны немного отличаются, чтобы была возможность менять обстановку при долгом перелете. Да и предназначены для разных целей… – Найнс едва уловимо нахмурился, помолчал, словно никак не мог решиться, и все же после некоторых колебаний озвучил: – Если хочешь, Гэвин, я могу показать тебе самолет… – Ты же знаешь, что я чертовски любопытный, – отозвался Рид, оживившись, и незамедлительно поднялся с кресла. – Да и когда еще будет такая возможность? Давай, показывай свою игрушку. Тщательно скрываемая нелюбовь к самолетам, невесть откуда взявшаяся много лет назад и до сих пор терзающая Гэвина, могла бы наконец притупиться здесь: это воздушное судно уж точно и близко не было похоже на те, в которых ему доводилось летать. За дверью, которую он открыл с молчаливого одобрения Ричарда, оказался еще один зал, больше похожий на комнату для совещаний: центр помещения занимал овальный стол с темными стульями, создавая деловую атмосферу, а небольшие черно-белые диванчики у стен добавляли некоего уюта. Гэвин уважительно похмыкал, оценив вкус хозяина и мастерство дизайнера, приложившего руку к созданию таких комнат, и прошел к следующей двери, рассчитывая обнаружить там еще одно рабочее помещение. Но за мягко поддавшейся дверью оказалась небольшая комната совершенно иного плана: светлый кожаный диван, на котором уместилось бы только двое человек вплотную друг к другу, пара книжных полок, низкий стеклянный столик, небольшой резной шкаф – все это Гэвин отметил мимоходом, толком даже не рассмотрев, поскольку внимание мгновенно привлекла огромная широкая кровать посередине. Риду было триста с лишним лет, он давно умел владеть собой, с легкостью подчинял мысли и тело своей воле. Однако в присутствии Ричарда все эти умения и навыки исчезали, как пыль: чувства обострялись, нервы истончались подобно нитям, а кончики пальцев холодели из-за волнения. Волоски на коже поднялись дыбом, и Гэвин вдруг ощутил стоявшего в шаге от него Найнса так, будто тот тесно прижимался к нему и дышал в шею. Собственный разум восставал против, при одном только виде роскошной кровати бесстыдно рисуя весьма интересные и неприличные сценарии того, что могло бы здесь быть. Сказывалось ли это вчерашнее неудовлетворенное желание, или же это бывший командор действовал на него так… Гэвин не хотел разбираться, поскольку боялся увязнуть еще сильней. – Что ж, я полагаю, на этом все, спасибо за экскурсию, может, теперь кофе выпьем, – протараторил он на одном дыхании, круто развернулся и шагнул вперед, рассчитывая обойти Ричарда и поскорей вернуться в самое начало самолета. Но бывший командор не успел – или не захотел – отойти в сторону, перегородив Риду путь. – Что тебя так смутило? – в голосе Найнса, инстинктивно поддержавшего его под локти, сперва прозвучало искреннее недоумение, а после того, как он заглянул поверх плеча Рида в комнату, то расплылся в понимающей улыбке. – Черт, Гэвин. Я не за этим предлагал тебе экскурсию. В самолете есть еще много интересного, и хоть и глупо было бы отрицать мое желание… – Даже не подумал об этом, – снисходительность, с которой Ричард говорил, заставила Рида с вызовом расправить плечи и взглянуть на бывшего командора, угрожающе прищурив глаза. – Ты опять принимаешь желаемое за действительное. Стараясь, чтобы его движения не выглядели слишком суетливыми, он шагнул в сторону, избавляя себя от прикосновений Найнса, и застыл, оказавшись вплотную к диванчику. Идей, что можно было бы сделать и как выкрутиться из неловкой ситуации, почему-то не находилось, хотя прежде Гэвин не жаловался на фантазию и обычно сходу подбирал наилучшее решение. Сейчас же он внезапно занервничал, прекрасно осознавая, кто был причиной его несобранного состояния, устремил хмурый взгляд на невозмутимого Ричарда и выгнул брови. – И что же на этом самолете есть еще интересного, кроме постели и тебя? Гул самолета, до этого едва различимый, вдруг усилился до почти оглушающих высот, а собственное сердце, наоборот, едва стукнуло и затихло в преддверии бури. Гэвин моргнул пару раз, тяжело осознавая, что именно только что сорвалось с его языка, и проклял себя последними словами. Он оценил вытянувшееся в искреннем удивлении лицо Ричарда, ясно демонстрирующее, что сделать вид, будто ничего не произошло, не удастся, и отвернулся, закрыв лицо ладонью. – Черт. Забудь это вот прямо сейчас. Я… не это имел в виду. – Да ну? – бархатистый голос не уколол насмешкой или издевкой, а своей участливостью словно помог успокоиться и вдохнуть глубже, расправив сжавшиеся в комок легкие. – А мне почему-то кажется, что как раз об этом ты и думал, но наверняка по какой-то глупой и выдуманной для самого себя причине не хотел признаваться вслух, играя в непонятную игру… Гэвин не нашелся с ответом, не решился обернуться и для верности закрыл глаза, сосредотачиваясь на остальных органах чувств: по движению воздуха и тихим шагам он понял, что Ричард приближается к нему, и прерывисто вздохнул, когда его ненавязчиво обняли со спины. – Лги себе, сколько твоей душе угодно, но меня ты не обманешь, – шепот прошелся по задней стороне шеи волнующими мурашками, рухнул в позвоночник и прокатился по спине, вызвав щекотное чувство; сильные руки, казалось, обжигали даже через слои одежды, но не причиняли боль, а распаляли застарелые и, как думал Гэвин, давно погасшие угольки внутри. Ричард едва слышно вздохнул, трепетно прикоснулся губами к его виску – Рид с обреченностью подумал, что еще миг, и он развернется и сам поцелует Найнса, задыхаясь от щемящего сердце чувства – и внезапно отпустил бывшего пирата. – Там – дверь в ванную комнату и душ, там – небольшой кабинет, – обернувшийся Гэвин несколько секунд пялился на отошедшего Ричарда пустым взглядом, не понимая, о чем тот толкует, в то время как командор, остановившийся в шаге от Рида, деловито указывал в нужных направлениях: – А если пройти вперед от входа, а не в эту часть, то можно попасть в еще несколько рабочих зон. Дальше будут комнаты для персонала, кухня и, конечно же, кабина пилотов… Мы скоро взлетим, так что нам нужно будет вернуться в кресла, но после этого у тебя будет возможность обследовать все, что только пожелаешь. – Тогда, если ты не возражаешь, я вернусь в кресло прямо сейчас, – Гэвин вздернул нос и, проходя мимо Ричарда, не отказал себе в удовольствии толкнуть его плечом – почти детское желание самоутвердиться требовало выхода. Они заняли свои места, под присмотром бдительной бортпроводницы пристегнули ремни безопасности и приготовились ко взлету каждый в своей манере: невозмутимый Найнс расслабленно вытянул ноги и откинул голову на спинку кресла, явно привыкший к подъемам в небо, в то время как Рид сжал подлокотники и сцепил зубы, испытывая обычное для себя волнение. Он не слишком любил летать, считая, что теряет контроль в такие моменты, да и земля нравилась ему куда больше… А еще лучше была вода. Вот уж что не вызывало отторжения или неприязни, а только нестерпимое желание вернуться, вновь окунуться в приветливые воды, ощутить мощь глубины, покориться силе стихии и, в конце концов, обрести власть над ней… – Я в душ, – едва только тихо гудящее воздушное судно поднялось выше облаков и выровняло полет, Гэвин поспешил отстегнуть ремень и подняться. Ричард чуть наклонил голову, вопросительно посмотрев на него, и Рид счел нужным пояснить: – Черт знает, когда еще будет шанс туда попасть. Не хочу упускать возможность испытать это на борту твоего частного самолета… Гэвин усмехнулся краем губ и уверенно отправился в другой зал, туда, куда раньше указывал Ричард. Несколько секунд он твердил себе, что просто хочет избавиться от общества Найнса, свести их общение к минимуму и как можно реже видеться с бывшим командором, уйдя в другую часть самолета. Ему не было необходимости провоцировать ни себя, ни Ричарда, испытывая его терпение в благодарность за то, что тот так бескорыстно помогает Риду. И Гэвин к моменту, когда уже взялся за ручку двери, почти убедил себя в правильности собственных действий, доказал себе, что этим уходом убьет сразу двух зайцев, с самоотверженной мысли о благородной помощи Ричарду незаметно перескочив на переживания за собственные нервы: страх перед полетами наверняка бы притупился в душе. Вода могла помочь сгладить неприятные ощущения на высоте, а в комнате без окон, которой наверняка и была ванная, легко можно было бы забыть, что он в самолете… Но был еще один надежный способ стереть все мысли и затеряться среди облаков. Уже стоя в проходе, Гэвин обернулся, прикусил губу изнутри, еще мгновение сомневаясь, но все же набрал воздуха в грудь и выпалил: – Можешь присоединиться… Кто я такой, чтобы не пускать тебя в твою собственную ванную, в конце концов. Пальцы едва заметно дрожали, пока Гэвин на ходу стягивал футболку, бросал ее на кровать в спальне и, не оборачиваясь, шел дальше, к своей цели – просторной душевой кабине, занимающей добрую половину ванной комнаты. Он только поверхностно осмотрел само помещение, оформленное в серых и серебристых тонах, нервно хмыкнул, когда увидел букет белоснежных цветов в высокой вазе, встроенной в стену, и скривил губы, обнаружив в шкафчиках выставку самых различных средств – от шампуней и гелей до смазок с различными добавками. Быстро избавившись от остальной одежды, Рид схватил первый попавшийся под руку тюбик и вместе с ним вошел в кабину, пристроив свою добычу на специальную подставку. Вода полилась, стоило Гэвину поднести руку к сенсорной панели, и он с блаженством выдохнул, прикрыв глаза. Напряжение, незаметно сковавшее его мышцы, исчезло, смытое ласковыми струями, а запас воды, указанный чуть ниже панели, сигнализировал о том, что плескаться он может вплоть до прибытия к аэропорту назначения. Однако его сердце все равно стучало, то и дело пропуская удары, а сам Гэвин изо всех сил прислушивался, пытаясь различить хоть что-то за шумом воды. Принял ли Ричард его приглашение или решил не беспокоить, заняв позицию невмешательства? Минуты утекали в небытие вместе с исчезающей в сливе водой, и Гэвин, подняв голову вверх, уже решил, что его вполне устраивает одиночество, как спину обдало порывом прохладного воздуха. А сразу же за этим его крепко обняли, тесно прижав к обнаженному телу. Гэвин резко втянул ртом воздух и только сильней зажмурился, после чего закинул левую руку за голову, притягивая Найнса к себе и наклоняя к своей шее. Тот жарко выдохнул, с готовностью подчиняясь, едва-едва дотронулся губами влажной кожи, опаляя ее горячим дыханием, оставил несколько поцелуев – и вздрогнувший от мурашек Гэвин нутром почуял, как сильно бывший командор хочет впиться, вгрызться в его шею, оставляя яркие следы, но сдерживает себя. И это он, Гэвин, еще надумывает причины?.. – Ты решил мне помочь… – голос сорвался, выдавая его состояние с головой: стоило Ричарду дотронуться до него, как Рид вспыхнул, ощутив огонь вместо крови в своих венах. – …или сэкономить время? – Скорее, наоборот – остановить его… – проурчал Найнс на тон ниже обычного, поцеловал мочку уха Гэвина и вновь прижался губами к его шее. Рид кожей ощутил улыбку Ричарда, когда он, не сдержавшись, устроил вторую ладонь на бедре любовника, прижимаясь к нему еще ближе – так, чтобы даже вода не могла просочиться между их телами. – И да, я же согласился помочь тебе… во всем. – Прямо-таки во всем? – Гэвин перешел на шепот, не имея возможности говорить громче, и отклонил голову сильнее, подставляясь под отключающие разум поцелуи. – Тогда, раз уж ты здесь… Мне не помешала бы твоя помощь в решении еще одной проблемы… Объятия Ричарда были стальными и бескомпромиссными, в них четко прослеживалось желание не отпускать Гэвина примерно вечность, но у того были другие планы: вынудив Найнса ослабить хватку, Рид, сам удивленный своей откровенностью, немного наклонился вперед, упираясь рукой в стенку душевой кабины и по-прежнему прижимаясь бедрами к любовнику. Тихий, исполненный восхищения прерывистый вздох, обратившийся в едва различимый стон, был ему наградой. – Мы говорим об одной проблеме… – Ричард провел ладонями по его спине, большими пальцами пересчитал позвонки, вызывая толпы мурашек. Одну руку он опустил на бедро Гэвина, ласково огладив его, а другую властно положил на его шею. – Или ты хочешь поведать мне еще что-то? – Судя по тому, что я чувствую, проблема у нас общая… – Рид тихо прошипел и сильнее прогнулся в спине, ощутив, как мягко, но уверенно бывший командор сжал его шею. – И было бы неплохо что-то с ней сделать… Если ты не разучился решать такие проблемы, конечно. Он нервно усмехнулся, почти наяву видя, как лед и безразличие в глазах Найнса быстро тают, выпуская на волю голодное пламя, искры от которого могли с легкостью спалить их обоих дотла. Тело томно ныло от напряжения, требуя действий, но сделать сейчас первый шаг означало бы сдаться окончательно. Оттого Рид решил делать то, что у него всегда получалось лучше всего – провоцировать, и посмотреть, что из этого выйдет. – Как же я соскучился по твоему острому языку, ты даже не представляешь, – Ричард хрипло рассмеялся, отпустил его шею, вновь с силой провел по позвоночнику и положил ладони на плечи. – Но еще больше я соскучился по поцелуям с тобой… Гэвин меньше всего ожидал услышать сейчас это признание, потому и застыл с открытым ртом, будучи сбитым с толку – он не сразу придумал, как следовало реагировать на такие трогательные слова. Ричард без зазрения совести воспользовался паузой: потянув оторопевшего Рида на себя, Найнс развернул его лицом к себе и поцеловал со всей страстью и жаром, которые копились долгие годы. Одна рука оказалась вплетена в разлохматившиеся волосы Гэвина, заставляя его глухо простонать от приятных ощущений, другая вернулась на его талию, устроившись так удобно, будто была создана для этого. Разум помутился, а когда Рид вновь обрел способность мыслить и осознавать, то обнаружил себя, крепко обнимающего Ричарда за шею, пылко отвечающего на поцелуй и прижимающегося к телу любовника изо всех сил. Он едва сумел оторваться от губ Найнса, чтобы сделать шумный вдох, и выдал: – Мы же целовались буквально вчера, как ты мог соскучиться? Ричард посмотрел на него так выразительно, что Гэвин сам потянулся за новым поцелуем, скрывая таким образом довольную ухмылку: в глазах мстительно прикусившего его губу Найнса четко прослеживалась мысль, что ему всегда будет мало. И это безмерно радовало Гэвина. Объятия становились только крепче с каждой секундой, воздух в кабинке накалялся, а теплая согревающая вода уже казалась весьма прохладной для двух разгоряченных тел. Ричард, чьи плечи мгновение назад сжал Гэвин, тихо хмыкнул прямо в поцелуй, огладил бока вздрогнувшего Рида и вдруг, подхватив его под бедра, приподнял любовника в воздух и прижал спиной к стенке кабинки. – Как ты думаешь, достаточно ли мне пары поцелуев, если я ждал этого триста лет? Гэвин никак не мог подобрать слова для ответа, потому что от резкого перемещения его дыхание перехватило, а внутри возникло какое-то странное и вроде бы давно забытое ощущение свободного падения вперемешку с не испытываемым уже больше сотни лет приливом чувств, оглушившим слишком сильно. Ричарду же слова, похоже, и не требовались: рыкнув, он снова втянул Рида в поцелуй, вдавливая его в стенку и с легкостью удерживая на весу. Гэвин инстинктивно обхватил его бедра ногами, притираясь еще теснее, и запустил одну руку в намокшие темные волосы, сжимая их в кулаке и оттягивая голову Найнса от себя. Он и правда мог бы бесконечно целоваться со своим командором, более того – он имел все права на это, желание и даже время, но одновременно с этим у них не было ни одной лишней минуты. Их с Ричардом общий парадокс заключался в том, что вечность, которой обладал каждый из них двоих по отдельности, превращалась в жалкие, торопливо утекающие крохи, когда они были вместе. И Гэвин точно не собирался позволить им исчезнуть бесследно. – У нас не так много времени до источника… – прервав поцелуй, возбужденно прошептал он и едва коснулся кончиком носа скулы тяжело выдохнувшего Ричарда. – Так что, если ты хочешь чего-то большего, кроме того, как вжимать меня в стену… Найнс так и не поднял на него взгляд, вновь принявшись осыпать быстрыми поцелуями шею и ключицы, прикусывая их и засасывая кожу так, чтобы ни один воротник не смог скрыть следов. Гэвин счел, что его не услышали, или проигнорировали, или еще что угодно, и уже подыскивал возможность спровоцировать терпеливого любовника на яркие эмоции и решительные действия, как вдруг тот сам остановился и грустно усмехнулся – так, что у Рида защемило сердце: в этой скорбной улыбке было смирение и тщательно сдерживаемая боль. – Почему-то мы всегда торопимся успеть до того, как прибудем к источнику… Горло вдруг сжалось, не позволяя вдохнуть, а сердце пропустило удар, чтобы после забиться в ускоренном темпе; Гэвин глубоко вдохнул и с удивлением ощутил влагу в уголках глаз. Ричард, сам того не ведая, задел некие струны в его душе, одним махом вызывая бурю эмоций, не поддающихся контролю или осмыслению. Гэвин мог бы поспорить, привести тысячу аргументов, опровергающих озвученное предположение, но Найнс, как ни крути, был бесконечно прав: их встреча вновь свелась к поиску источника и цель опять оказалась слишком близко, вынуждая торопиться в попытке ухватить кусочек беззаветного счастья. – Черт возьми… – Рид крепко зажмурился и с недоверием усмехнулся. – Либо самолет только что попал в воздушную яму, либо у меня на четвертом веку жизни начались проблемы с сердцем… Он коснулся губами мочки чужого уха, слегка прикусил ее и оттянул, выбив из Найнса протяжный вздох. Ричард сжал его в объятиях еще крепче и, не сумев удержать себя, провокационно потерся бедрами о бедра Гэвина. Тот попытался качнуться вперед, стремясь продлить прикосновение, но Найнс удержал его на месте, явно издеваясь. Гэвин не остался в долгу: сдавив ногами талию любовника, он огладил его напряженные плечи и вдруг впился ногтями в покрасневшую кожу. – Ну же, Рик… Хватит испытывать наше терпение… Ричард глухо простонал сквозь сцепленные зубы, сверкнул мрачным взглядом, в котором Гэвину почудилось обещание, и аккуратно поставил Рида на пол. Бывший пират на мгновение испугался, что обмякшие ноги подведут, а колени просто подогнутся под весом собственного тела, но Найнс бдительно отслеживал его состояние: снова повернув покорного Гэвина к себе спиной, он обхватил его поперек груди и прижал спиной к себе, надежно удерживая в нужном положении. – Ничего не могу с собой поделать – нравится дразнить тебя… Жаркий выдох рядом с ухом опалил нервные окончания, а губы самостоятельно приоткрылись, когда в них ткнулись два пальца. Нужные слова покинули голову, колкости, готовые сорваться с языка, так и не были озвучены. Гэвин, прикрыв глаза, обхватил губами подставленные пальцы, делая круговое движение языком вокруг них, потом еще одно и еще, а затем снова и снова, погружая их глубже. Мышцы дрожали, предчувствуя сладостное напряжение, нервы оголились и искрили: впервые за три века Рид ощутил себя точно так же, как в ту самую последнюю их ночь, проведенную вместе. Давно забытые, не испытываемые более ни с кем чувства, уже казавшиеся сном, нахлынули, во всех смыслах сбивая с ног – Гэвин только сейчас понял, что они спали глубоко внутри, ожидая своего часа, и теперь рвались на свободу, делая кожу сверхчувствительной, а прикосновения Ричарда такими желанными. Найнс прижался губами к местечку за ухом Гэвина, огладил поясницу слишком ласковым жестом и на контрасте властно втолкнул колено между ног Рида, заставляя расставить их шире. – Ты представить себе не можешь, Гэвин, какой мукой были все эти годы без тебя… – сбивчивый шепот перемежался поцелуями, осыпающими плечи, которые оставляли после себя горящие метки, а настойчивые пальцы покинули горячий рот. – Я так скучал… Щелчок открывшейся крышечки, скользнувшие по пояснице пальцы, покрытые чем-то прохладным… Гэвин прижался лбом к прозрачному стеклу душевой кабины, молясь о том, чтобы хоть частичка разума осталась с ним, не позволяя утонуть в ощущениях. Происходящее казалось таким правильным, словно наконец-то все встало на свои места. Будто Гэвин долгое время бродил один в темноте, рыскал неприкаянной душой по миру, скитаясь в поисках чего-то, что он мог найти только рядом с Ричардом… Он давно не был ни с кем так тесно, оттого полагал, что с непривычки будет немного неприятно. Однако никаких болезненных ощущений не было, более того: Найнс – чертов Найнс, похоже, лучше всех чувствовавший его тело – даже при торопливой растяжке мышц почти сразу нашел верный угол и нужную точку, так что Гэвину пришлось прикусить губу, чтобы подавить стон. – Ты можешь… – он выдохнул, носом втянул воздух и все-таки не сдержался, глухо простонав. – Черт… Просто давай уже. Кислород испарялся из кабины слишком быстро, вынуждая дышать чаще, а если бы не включенный душ, вода из которого уже казалась ледяной, они оба сгорели бы прямо на этом месте. Гэвин согнул одну руку в локте и уперся в нее лбом, а другой вцепился в ручку на двери кабины, когда Ричард перестал поддерживать его. Найнс же, еще минуту назад собиравшийся дразнить Рида до самого конца, почти утратил контроль над собой, из последних сил продолжая необходимую растяжку. – Прости, я больше не могу… – Ну же, Рик… – его едва слышно выдохнутая просьба стала последним гвоздем в крышку гроба с терпением Ричарда: пальцы исчезли, сменившись чем-то явно покрупнее, но Найнс вновь бесстыдно медлил. – …Или ты передумал и мне стоит уйти? Гэвин ухмыльнулся краем губ, прекрасно зная, насколько провокационно прозвучала эта фраза. Он также знал, что Найнс опасается за него, боясь причинить ненужную боль, и этим высказыванием стремился сломать тормоза своего командора. Ричард за его спиной глухо фыркнул. – Уже куда-то собираешься? – его низкий голос послал очередной отряд мурашек по позвоночнику. Гэвин открыл рот, чтобы дерзко ответить – и задохнулся, почувствовав плавный толчок. Сердце совершило кульбит, звонко стукнуло где-то в животе и неохотно вернулось на место, позволив сосредоточиться на ощущении растущего дискомфорта. Долгое отсутствие опыта давало о себе знать растянувшимися до предела мышцами и слабым жжением, но Рид заставил себя сфокусироваться на собственном дыхании и постепенно расслаблялся, позволяя Найнсу проникать все глубже. Когда же их с Ричардом бедра соприкоснулись, и Гэвин почувствовал на своих мертвую хватку, он отсчитал пять секунд и едва-едва подался вперед, немного отстраняясь и увеличивая расстояние между их телами. Медленный и дрожащий выдох отреагировавшего на этот произвол Найнса оказался музыкой для его ушей. – Будто бы я отпустил тебя куда-то, – Ричард в свою очередь качнул бедрами и дернул Рида на себя, не позволяя отодвинуться. Подтверждая свои слова, он вдруг прикусил кожу на плече Гэвина, оставляя очередную отметину и заставляя того дернуться и сдавленно прошипеть. – Я и не хочу, чтобы ты меня отпускал… – бывший пират скосил взгляд на свое плечо, убедившись, что след хоть и совсем ненадолго, но останется с ним, и выбросил это из головы. Подняв руки над головой, он локтями уперся в стенку кабинки и вновь качнул бедрами, почти воочию представляя, как рушится стена самообладания Ричарда. – По крайней мере, пока не закончишь то, что начал. – Гэвин… – в его имени, которое командор едва выдохнул, было все: и страстная мольба, и невыразимое желание, и застарелая боль… Рид попытался обернуться, чтобы поймать взгляд Ричарда, но тот выбрал именно этот момент, чтобы начать двигаться: плавные нарастающие толчки медленно, но неотвратимо стирали личность Гэвина, оставляя едва дышащую от страсти оболочку. Они оба пытались сдерживать стоны, словно стеснялись быть громкими друг с другом, но также вместе и перестали это делать, открыто показывая свое наслаждение. Гэвин вздрагивал от каждого прикосновения, охнул, когда властная натура Ричарда взяла верх, и тот прижал его поднятые вверх руки своей ладонью, вдавливая их в стенку кабины. Время во внешнем мире остановилось, превратившись в пустоту, и только они двое, бессмертные и застывшие навечно, были сейчас живыми. Свободной рукой Найнс провел по напряженному телу глухо стонавшего от каждого толчка Гэвина, подразнил соски, невесомыми прикосновениями пройдясь по талии и бедрам, и опустил ладонь еще ниже, накрыв почти болезненно ноющий член Рида. Гэвин незамедлительно толкнулся в обжигающую ладонь, зажмурился, увидев вспышки звезд перед глазами, и откинул голову назад, ударяясь затылком о подставленное плечо. – Если ты остановишься – я убью тебя… несмотря на твое бессмертие, – сквозь зубы пообещал он и приподнял тяжелые веки, бросив на тяжело дышащего Ричарда взгляд из-под полуопущенных ресниц. – Я бы с удовольствием посмотрел на твои попытки, – Ричард почти мурлыкал, с искушающей улыбкой то сжимая пальцы плотнее, то едва касаясь кончиками пальцев шелковистой кожи. – Но у меня так мало терпения… Может, когда-нибудь… Недосказанная фраза повисла в воздухе, на минуту вернув разуму Гэвина трезвость. На задворках его сознания мелькнула паническая мысль, что все происходящее являлось огромной ошибкой: как он допустил это? Зачем? Ради минутного удовольствия он позволил им обоим причинить боль друг другу, которая неизменно нагрянет после осознания произошедшего и раскаяния… Никакого «когда-нибудь» у них нет и быть не может, потому что они не герои любовного романа, где в конце концов персонажи остаются вместе несмотря ни на что. Они совершенно не подходят друг другу, и есть тысячи причин, по которым они должны распрощаться… Чувственные пальцы обвели головку его члена, обхватили его кольцом и сделали пару движений в том же ритме, что и продолжающиеся толчки в его тело. Гэвин втянул тягучий воздух, снова коснулся лбом стекла, дернул руками, которые Найнс все еще прижимал к стене, и сдавленно прошипел неразборчивое «быстрее». Возбуждение и желание получить разрядку вытеснили любые другие мысли, спалив их на огромном костре. Гэвин чувствовал, что вот-вот и сам падет жертвой этого пламени. Ричард по-своему истолковал движение его рук и отпустил его, взамен обняв за бедра и с силой сжав их. Рид возблагодарил высшие силы за то, что его молитвы были услышаны: бывший командор еще ускорился, толкаясь все чаще и резче и почти втискивая покорного Гэвина в стенку душевой кабинки. Он не слышал никаких звуков – все заменило хриплое дыхание, стоны и стук собственного сердца, явно собравшегося покинуть его грудную клетку. Ноги отказывались удерживать его тело, то и дело норовя подкоситься, поскольку сил в ослабших коленях уже не было. Легкие рвались от недостатка кислорода, мышцы и кости гудели, предвещая нечто катастрофическое. Напряжение, от которого каждый нерв искрился подобно оголенному проводу, нарастало спиралью, увеличивалось снежным комом, грозя обрушиться своей неотвратимостью и уничтожить все на своем пути. Возбуждение достигло пика, взорвалось, ослепляя протяжно застонавшего Гэвина, и растеклось по телу, на несколько мгновений выбрасывая Рида за пределы вселенной. Едва дышащий, он сжал Ричарда внутри себя, позволяя тому еще пару раз толкнуться с оттяжкой, доводя и себя тоже, и только после этого расслабился, наслаждаясь приятной слабостью и опустошением. Они оба застыли, прижавшись друг к другу так, будто пытались слиться в одно целое, как минутами ранее, когда они синхронно двигались и дышали. Но время шло, и мир вокруг требовательно напомнил о себе: сперва ворвавшимся в сознание гулом самолета, о котором оба успешно забыли, а затем и негромким звуковым сигналом на панели кабины – система сигнализировала, что воды в резервуарах осталась ровно половина. – Есть минусы даже в бизнес-самолетах… – хрипло пробурчал Ричард за спиной Гэвина и коснулся губами шеи последнего, проходясь по местам, где совсем недавно были метки. Рид отчего-то улыбнулся, ощутив легкую щекотку от этих прикосновений, и позволил себе расслабиться еще на несколько минут, повернув голову к Найнсу. Ричард, с готовностью ответивший на поцелуй, явно не был против повременить с возвращением к реальности.

***

– Не знаю, где ты оставил свою рубашку, но хоть что-нибудь накинь, будь любезен. – Ты внезапно начал смущаться? – Ричард сыто усмехнулся, провокационно прищурившись, и довольно рассмеялся, когда в лицо ему прилетел его собственный пиджак. – Мне триста с лишним лет, Рик, меня ничего не смущает, – самодостаточно фыркнул Гэвин и гордо отвернулся. Вещи, которые они бросили на постель перед походом в ванную, так и лежали в художественном беспорядке, и Рид отвернулся, наклоняясь, чтобы поднять свою футболку. Ричард с интересом проследил за этим движением, задержался на поползшем вниз крае полотенца, повязанного на бедрах Гэвина, и поспешил отвести взгляд. Промедли он хоть немного – и пришлось бы вновь возвращаться в душ… Неслышно вздохнув, Найнс избавился от своего полотенца и неторопливо прошагал к встроенному в стену шкафу, доставая оттуда свежий комплект одежды и так же не спеша одеваясь. – Отлично, значит, твои действия были продиктованы только возбуждением и ничем иным… – заметил он, застегивая рубашку перед зеркальной поверхностью шкафа и краем глаза наблюдая за отражением торопливо одевающегося Гэвина. Тот, тяжко вздохнув, одернул край футболки и сверкнул острым взглядом в сторону бывшего командора. – Кстати, раз уж ты завел эту тему. То, что было в душе, можно считать платой за самолет? Надеюсь, что теперь мы в расчете. Ричард обернулся, забыв про несколько пуговиц, и набрал воздуха в грудь, собираясь выдать гневную отповедь, но не успел: Рид пожал плечами и, держа спину неестественно прямо, выскочил из спальни, вернувшись в зал с креслами. Дверь мягко закрылась за его спиной, вновь отрезая Гэвина от Найнса. Ричард шумно выдохнул и потер ладонями лицо, снова ощутив каменную тяжесть на своих плечах. Зачем? Почему Гэвин так поступал с ним? Только что они были почти единым целым, дополняли друг друга, будто идеально подходящие кусочки паззла – и вдруг Рид опять ускользнул, испарился из объятий, подобно дыму. Он так сильно боялся вновь привязаться к Ричарду или же просто поддавался слабостям тела, ни на секунду не забывая о своей цели? Сердце, совсем недавно заходящееся стуком от переполняющей его любви, теперь снова ныло, напоминая о той ране, что Гэвин нанес ему триста лет назад. – Конечно, я же со всех оплату беру сексом… – пробурчал Найнс, глядя на свое хмурое лицо в отражении большого зеркала. Ему пришлось сделать несколько вдохов, чтобы успокоить расцветшую внутри обиду и вернуть привычную маску равнодушия. Как бы Гэвин ни пытался сбежать от Ричарда – сбежать от самого себя у него точно не получится. Он уже допустил слишком много ошибок, подпустил Найнса слишком близко и, пусть и продолжал выпускать иглы и шипеть, пытаясь следовать по выбранной тропе, слишком часто оступался. Ричарду оставалось лишь подтолкнуть в нужном месте и поддержать, когда придет час сомнений, а на это у него, по счастью, еще оставалось немного времени. Рисковать и затягивать, конечно, было нельзя, но если бы ему удалось убедить Рида хотя бы отложить возвращение к источнику… Расправив плечи, Найнс тоже перешел в зал с креслами, закрыв за собой дверь ровно в то же мгновение, как открылась дверь в передней части: к ним заглянула стюардесса, с милой улыбкой и коротким поклоном сообщившая, что кофе и обед готовы и ждут подачи. Ричард с облегчением кивнул, посчитав, что вкусная пища приведет напряженного Гэвина в благостное расположение духа, и велел накрывать на стол. Рид, уставившийся в окно на проплывающие внизу облака, никак не отреагировал ни на возвращение Ричарда, ни на то, что его любовник с комфортом устроился в кресле напротив. Отвлечь его сумел только запах свежесваренного кофе, поплывший по залу, едва стюардесса внесла изящный кофейник и чашки. – За это тоже придется платить натурой? – Рид хмыкнул как бы в пустоту, явно избегая смотреть на Ричарда. Вместо этого он исподлобья глянул на девушку, которая даже бровью не повела, продолжая сноровисто сервировать стол с по-прежнему доброжелательным и участливым выражением на лице, умудряясь при этом делать вид еще и безнадежно глухой. Ричард, сделавший в уме отметку о премировании всего экипажа, скорбно вздохнул, побарабанил пальцами по подлокотнику, ожидая, пока стюардесса закончит свою работу, и отозвался: – Не делай из меня насильника. Ты не был особо против, когда я к тебе присоединился, – спорить с этим было бы глупо, и Гэвин не пожелал выставлять себя идиотом. Вместо этого он, сделав вид, что ничего не слышал, подтянул к себе чашку с кофе и сделал глоток, после чего со скучающим видом покачал напиток в кружке. Ричард спрятал улыбку, подозревая, что оппонент ищет, к чему бы придраться, и не находит, поскольку кофе был неприлично дорогой и, более того, идеально приготовленный. – Хотя, ты знаешь… – протянул Найнс, беря свою чашку и тоже делая небольшой глоток. – Я был бы не против, если бы ты решил расплатиться. Однако, с учетом всех факторов и затрат, расплачиваться тебе придется… Скажем, всю последующую жизнь до самого ее конца. Ну как, выставляем счет? Он приподнял брови и отсалютовал чашкой, рассчитывая, что его маленькую игру поддержат, но равнодушный взгляд Гэвина свел шутку на нет. – Лучше убей меня, – бесстрастный ответ, произнесенный ледяным голосом, заставил Ричарда поежиться, а легкую улыбку мгновенно сползти с его лица. – К тому же, у тебя уже есть игрушка на ближайшие лет десять – у вас же на вид примерно такая разница с Каем? Пусть он отработает вместо меня. Думаю, он не будет против. Гэвин со стуком вернул чашку на блюдце и резко откинулся на спинку кресла, выдав этим движением свое раздражение и волнение. Стал бы он так вести себя, будь ему на самом деле плевать на Ричарда? Стал бы так откровенно показывать свою ревность, лишь однажды упомянув о Кае и сам же негодуя от этого? Ричард опустил ресницы и чуть наклонил голову, признав поражение. – Туше, – хмыкнул он, в пару глотков допил свой кофе и поднялся с кресла. – И я бы, несомненно, согласился с твоим предложением и оставил бы тебя в покое, но… Неспешно пройдясь мимо натянутого словно струна Гэвина, Ричард остановился за его спиной и склонился к нему, оперевшись на подголовник его кресла. – Мне не нужна игрушка. Мне нужен партнер, равный мне, а единственный человек, в котором я крайне заинтересован, много лет играет со мной в прятки и воротит нос, заявляя, что предпочтет смерть, в то время как сам же не прочь переспать со мной и воспользоваться моей помощью. Так скажи мне… – Найнс понизил голос до шепота, приблизившись к уху застывшего Рида. Сделав томительную паузу, он провел кончиками пальцев по длинной шее, еще совсем недавно усыпанной его же засосами и укусами. – Что мне делать в таком случае, Гэвин? Секунда промедления – и Гэвин, втянув носом воздух, сел прямо, уйдя от прикосновений. – А мне? – его дыхание участилось, но голос был тверд и решителен. – Я сделал это не для того, чтобы ты мне помог, Рик. – А зачем тогда? – Ричард проследил, как Рид нервно потер шею и неловко подтянул воротник рубашки в неосознанной попытке спрятать и без того исчезнувшие метки, и скривил губы, уязвленный – видеть это было не слишком приятно. – Твое поведение как и всегда остается для меня загадкой… Подчинившись внутреннему порыву, Найнс протянул было руку, чтобы требовательно сжать плечо любовника, но в последний момент отвел ее и сжал в кулак, сдержавшись. Незачем было провоцировать и без того напряженного Гэвина. Оттолкнувшись от его кресла, поджавший губы Ричард вернулся на свое место и устало откинул голову на спинку, чувствуя ноющую боль в затылке. Он не знал, какой шаг предпринять дальше, что делать, чтобы не испортить все и как добиться желаемого таким образом, чтобы Рид сам пришел к нему и решил остаться. Вопросов по-прежнему было больше, нежели ответов, терпение испарялось слишком быстро, а эффекта пока не принесло ни одно действие или слово Найнса. Сомнения в правильности собственных решений теперь принялись атаковать и его, и за тяжкими раздумьями он пропустил момент, когда Гэвин перебрался в соседнее с ним кресло. – Ты, кстати, так и не сказал, на чем мы доберемся до острова. Яхта, корабль… черепахи? – деланно расслабленно поинтересовался он, уютно устраиваясь вплотную к Ричарду и прикрывая глаза. Найнс, только что с разочарованием полагающий, что теперь еще долго не сумеет подобраться ближе к Риду, выпрямился и скосил на него недоумевающий взгляд, мучительно подбирая слова для ответа. – На черепахах было бы интересно, но долго… – он запнулся, инстинктивно задержав дыхание: Гэвин выбрал именно этот момент, чтобы склонить голову на плечо Ричарда и тихо вздохнуть. Сердце последнего дрогнуло, мгновенно растаяв и растекшись нежностью к этому противоречивому пирату, чьи слова и действия были прямо противоположны друг другу. Казалось, он сам не знал, чего хотел, и метался из стороны в сторону, раздираемый желаниями… – Как бы я ни хотел продлить мгновения с тобой… Мы отправимся на яхте. Это оптимальный вариант, поскольку пытаться посадить вертолет на том острове будет весьма рискованно даже для нас, а черепахи или обычный катер – слишком долгий способ передвижения. Остается только яхта… Парусная, должен сказать. Ричард тихо усмехнулся, услышав едва слышное сонное мычание в ответ – похоже, его рассуждения утомили и без того измотанного Гэвина, и тот быстро заснул, с удобством устроившись на плече Найнса. С минуту понаблюдав за спящим, бывший командор осторожно наклонил голову, прижимаясь щекой к небрежно уложенным и еще не высохшим до конца волосам. Он прикинул, что до прибытия в аэропорт оставалось еще около сорока минут, а это значит, что у него было чуть меньше часа, чтобы выбросить все лишнее из головы и представить себе свой идеальный мир. Вселенную, в которой они с Гэвином вместе летели куда-нибудь – на отдых или по работе, не так важно – и не собирались расставаться вообще никогда, поскольку оба не считали нужным скрывать чувства друг от друга или ставить что-то иное превыше их отношений. Мир, где они были счастливы вдвоем, где самолет принадлежал им обоим, а в небоскребе была общая спальня, где они сообща выбрали загородный дом и совместными усилиями обустроили его, чтобы приезжать туда на выходные, но внезапно завели несколько кошек и, возможно, собаку – например, нашли ее в лесу или взяли из приюта – и приняли решение остаться жить за чертой города… Наверное, умиротворенный грезами Ричард и сам задремал, убаюканный мерным дыханием Гэвина и успокоенный его согревающим присутствием рядом. Однако минуты текли слишком быстро, и вскоре Ричарда, чутко спавшего, разбудила стюардесса, заглянувшая в зал с известием о том, что с минуты на минуту самолет приземлится в аэропорту назначения. Кивнув девушке, Найнс с максимальной осторожностью дотянулся до ремня безопасности, пристегивая сперва даже не вздрогнувшего Рида, а после и себя – пусть они и не могли умереть, правила есть правила, и от этого никуда не деться. Да и покалечиться лишний раз в случае чего было бы… неразумно. Самолет мягко коснулся земли, и отреагировавший на это Гэвин резко вскинул голову и поспешно отодвинулся, отбирая у Найнса уже привычное ощущение тепла. – Это для нас лишнее, тебе не кажется? – хриплым спросонья голосом осведомился он, обратив внимание на сковывающий его ремень. Ричард дипломатично промолчал, наблюдая, как Рид отстегивается и садится прямо, затем принимаясь потягиваться и крутить головой, чтобы размять затекшую шею. Сам Найнс убрал ремень только после того, как самолет, замедлившись и сделав круг, окончательно приземлился на выделенную ему полосу. За короткое время, которое они потратили на то, чтобы привести себя в порядок после небольшого сна, воздушное судно подготовили к выгрузке пассажиров; появившаяся в дверях стюардесса сообщила, что трап готов, ровно в тот момент, когда решительный Гэвин перекинул куртку через руку и направился на выход.