Душа в час отчаяния

«Кажется, я никогда не соответствовала тебе. Если бы я исчезла, ты даже не заметил бы этого. Ты украл ту любовь, что я берегла для себя, и я видела, как ты отдал её другой». little mix, good enough

      Джехён выехал на шоссе, ведущее из города в сторону Кванмёна. Чаще всего по будням в обеденное время эта дорога всегда пустовала, и парень нередко проезжал по ней, останавливаясь за несколько миль до пограничного пункта и платной границы. Там находилась заправочная станция с маленьким прилегающим круглосуточным магазинчиком и дешёвым мотелем рядом в один этаж. Заезжая на парковку мотеля, где было всего две машины, он глушит мотор и выходит наружу.       Им овладевает такая необъятная злость, что Чон уронил уже около двух сигарет из-за дрожащих рук. Его изнутри распирала эта ярость, причины которой он не мог разобрать среди множества. Не то проблемы, а отсюда выливающийся постоянный стресс; не то грубые слова Еджин, которые до сих пор не выходили из головы — крутились внутри без конца и пробивали собою сознание. Джехён слышал подобное не в первый раз, но это было так давно, что тот уже и забыл эти ощущения. Он был ребёнком и легко прощал чужие оскорбления.       Чон перестал обращать внимания на девушек со смерти брата, используя их только как способ снять стресс после работы.       Истоков подобной злости от отказа девушек Джехён не знает, да и особо копаться в этом не хочет. Просто в нём играет этот детский каприз получить ту игрушку, что захотел в магазине, а не с другой витрины. Эта мысль, резко пролетевшая в его голове, заставляет нервно выругаться — это и имела в виду Ким. Еджин в какой-то степени права, и это злит пуще прежнего. Даже Суа, которую родители хотят увидеть в качестве его жены, была мягче в своих объяснениях и этом отказе, пусть парень и с самого начала понимал, что Мун ему совсем не нужна. Возможно, Чон и разозлился бы точно так же, как на Ким, но у Суа причины были совершенно другие. Она никогда не называла парня высокомерным ребёнком, никогда не тыкала ему лицом в несуществующие для него границы. Не делала ничего из того, что позволила себе Еджин, даже рядом не стоящая по статусу с принцессой корпорации, ничуть не уступающей в богатстве и влиянии семье Чон.       Джехён сам не горел желанием жениться на младшей сестре своего знакомого, но, чтобы отказать в этом отцу, он должен был сделать что-то значимое для компании. И он сделал — обосновался в Китае, чтобы строить заводы там, чтобы управлять бизнесом и контролировать ситуацию, которую не может вести его отец и уже упокоенный брат. Так трусливо с его стороны, но иногда Чон даже рад, что так вовремя подвернулась другая страна. Она позволила ему отвлечься от навязчивых мыслей. Иногда ему казалось, что он понемногу сходит с ума.       Парень вспоминать о брате искренне ненавидит. Просто эта память хранилась в нём против его желания. Джехён не мог вырвать целый значимый кусок своей жизни (хотя зачем врать — старший брат и был всей его жизнью, всем смыслом, всем самым любимым) и выбросить — потому что Джеха до сих пор живёт внутри, память о нём пульсирует и оттого болит. Эти воспоминания гниют внутри, а вместе с ними и всё остальное.       Чон не умеет держать под контролем именно эти мысли — старший брат был для него всем — всем важным и родным. И то, что всегда вызывало в нём тёплые чувства, от которых он поклялся отказаться, вызывает отвращение. Он не умел любить кого-то также сильно, как брата, как свою невестку Ёнджи. И вся их «счастливая» жизнь, в которую они играли перед Джехёном, оказалась мерзкой ложью, в которую наивный младший брат верил всем сердцем. Ведь они — были олицетворением его любви.       Джеха был для младшего целым миром. Старший отнимал чьи-то жизни, стёр смысл жизни Ёнджи, потому что захотел сделать её мир своим — и Джехён не мог это принять. Всю семью, все поколения он презирает, а брата никогда не сможет считать такими, как они. Джехён был в безопасности рядом с ним, и только когда он умер уже по-настоящему, мир треснул. Чон хотел обманывать себя до конца и придумал, что брат любил кого-то сильнее семьи — Ёнджи, например. А она умерла у младшего брата на глазах, истекая кровью, корчась от боли и теряя ребёнка, что наверняка давно задохнулся внутри неё, когда она увидела первые капли крови на простынях. Джехён знает, что это всё его выдуманная ложь, но он верит в неё так давно, что уже потерял связь между ложью и правдой.       Чон остервенело выбрасывает пустую пачку, роняет тлеющую сигарету и поворачивается к машине всем телом, опираясь ладонями о прогретый на майском солнце металл автомобиля. Руки неприятно жжёт, но эта боль просто ничто по сравнению с тем, что крутится внутри парня. Настоящий буран из эмоций, которые не могут найти друг с другом компромисс. Они бушуют, беснуются и рвут всё на своём пути, терзая то, что осталось от души Джехёна. Он видел её смерть — смерть бедной Ёнджи, но ничего не смог сделать; придумал то, как сердце брата раскололось на две части, а в глазах потух огонь, который всегда восхищал младшего; видел то, как его собственные руки пачкались кровью каждую ночь, когда он засыпал, и каждое утро, когда просыпался в холодном поту.       Джехён помнит всё так точно, что от этого тошнит. Он бьёт ладонями по машине и кричит, забываясь в своей истерике и не обращая внимания на тех редких прохожих, что подходили к своим автомобилям, выходили из комнат мотеля. Чон ненавидит свою семью, а ещё больше — себя. За то, что позволил детской лжи смешаться с правдой и запутать его.       Он в детстве сдался под натиском отца так легко и быстро, когда рядом не оказалось брата, что это до сих пор поражает.       Когда костяшки на руках были сбиты в кровь, а волосы выбились с укладки, Джехён кричит, надрывая горло и резко замолкает, будто его оглушили чем-то тяжёлым по затылку. Парень утыкается лбом о раскрытые ладони, локтями упираясь о ранее побитый металл. Проскочившая всего на долю секунду Еджин приводит его вновь в чувства — в сознание, возвращает в сегодняшний день и вырывает из лап отравленных воспоминаний. Он отходит от машины и смотрит на стекло, разглядывая своё отражение — и видит только замученное выражение лица.       Брат однажды сказал ему, что нельзя говорить о своих чувствах вслух, а показывать их другим запрещено, но сдерживать их труднее всего. Кто-то всё равно заметит случайные взгляды, полные нежности, услышит иные ноты в голосе, когда человек обращается к любимым людям — в нём всё будет дышать любовью и желанием защитить. И этого никогда не укрыть от чужих глаз. Чтобы спасти себя, брат говорил молчать о том, что внутри. А Джехён лишь добавил, что нельзя и чувствовать. Но сидя в квартире вечером, когда он видит очередную статью о ссоре между «влюблёнными», не может утихомирить этот гнев, возникающий каждый раз, когда он видит испуганную Еджин.       Джехён не сделал ничего, что заставило бы её бояться его. Пока ещё.       — Границ никогда не будет существовать. Я их все сотру.       Чон набирает номер парня, с которым был знаком ещё с работы в Китае. Ли вернулся в Корею вместе с ним и сейчас работает в его компании. Когда Чон звонит, то сообщает о том, что у того появилось дело. Парень увольняет его и направляет в другую компанию с определённым заданием.       — Я хочу, чтобы ты сделал всё возможное для этого.       Услышав на другом конце телефона твёрдое: «Конечно, господин Чон», Джехён бросает трубку и бросает гаджет на соседнее кресло. Он поднимается с дивана и осматривает гостиную, боковым зрением замечая движение у двери. В комнату заходит уже одетая девушка и улыбается парню, стоит только ему взглянуть на неё. Чон вздыхает и подходит ближе, обнимая её за плечи.       — Я так не хочу уходить от тебя, но мне нужно. Прости, любимый, — тянет она и обнимает парня, сцепляя свои руки за его спиной.       Джехён убирает её руки и берёт в свои, заглядывая в девичье лицо. У неё в глазах сплошь и рядом фальшь, и её обращение к нему звучит так наигранно, что у парня зубы сводит. Чон давно не верит чему-то по-настоящему и привык видеть в любых действиях скрытый смысл, даже если его и вовсе нет.       Девушка непонятливо смотрит на него и хочет вновь обнять, но парень толкает её в сторону, отчего та падает на пол.       — Не приходи больше. Мне от тебя тошно.       Парень проходит мимо неё и уходит обратно в свою спальню, оставляя её одну. Девушка поднимается на ноги и смотрит ему вслед. У неё на глаза наворачиваются слёзы, что будто душат её изнутри. Она глупо ждёт, что он вернётся и обнимет её, как раньше, успокаивающе гладя по волосам, но комната остаётся пустой.       Хеджон поправляет рубашку и подходит ко входной двери, обувая кроссовки. Все четыре года их отношений, в которые она верила и старалась только ради них, резко разрушились из-за того, что Джехён просто не умеет ценить то, что у него уже есть. Девушка, когда только увидела ту статью о том, что он вернулся в Сеул, была в полном недоумении, откуда эти слухи взяли своё начало. Чон даже не удосужился сообщить ей о своём возвращении в Корею, хотя та, несмотря на холодность его общения, ждала все два года его прилёта из такого далёкого Китая.       Джехён так ужасно обошёлся с ней, наплевав на все её старания, наплевав на её настоящие чувства, которые он продолжал воспринимать ложью. Чон никогда не умел различать правду от лжи, когда умер его брат. И если первые два года парень находил в ней своё успокоение, находил в ней ту любовь, что не получал от близких, находил в ней свой дом, то потом всё испортилось. Он перестал приходить, звонить и беспокоиться. Перестал замечать её, а после и вовсе сбежал без объяснений.       Хан терпела между ними то расстояние, которое было из-за его учёбы в другой стране. Но когда он прилетал обратно, то всё время был рядом с ней. Ни с кем больше. Ни с какой-то богатой девушкой, которая должна была стать его женой. Ни с Суа, которая продолжала видеться с ним, чтобы скрыть от своих родителей любимого парня, что был из простых людей. Ни с кем. А после то случайные связи в Пекине, о которых она узнавала из новостей, то подобное отношение к ней.       То та статья о новых отношениях, когда Хан ещё не остыла после появления первой.       Ким Еджин, выбившаяся в люди только из-за чистого везения своей семьи, смогла закрепить за собой звание новой девушки Джехёна. Чон писал ей и звонил в присутствии Хан, отправлял ей цветы после того неудачного свидания, которое плачевно закончилось. Смотрел, читал и не находил себе места, злясь с каждого её отказа. Парень срывал свою злобу на Хан, из-за чего она не могла после спокойно сидеть, на её теле оставались синяки, а через несколько недель она отправлялась в больницу для аборта. Но она терпела это не для того, чтобы какая-то девушка, возомнившая себя центром его мира, таким наглым способом отбирала у неё всё, что она любила.       Пусть даже она и не богата, как она, ни влиятельна, ни умна настолько, чтобы удивить его — у неё всё ещё есть сердце, которое с каждым ударом наполняется ядовитой любовью к Джехёну. Если она его больше и не увидит, то сделает всё возможное, чтобы Джехён сам заметил её. Чтобы Еджин запомнила её.       Чтобы её любовь хоть кому-нибудь была нужной. Ведь Хеджон думает, что только она умеет любить Джехёна.       Через некоторое время Хан позвонила парню с просьбой о встрече. Чон, на удивление, быстро согласился и даже отправил к девушке водителя, чтобы он привёз её к нему в квартиру вечером. После того как он выгнал её, прошло больше месяца — и это были довольно-таки продуктивные для обоих дни. Хан начала со своей главной новости, которой хотела заинтересовать Джехёна, чтобы быть ему полезной. Она протянула свой телефон и показала ему фотографии с Доёном — Чон удивлённо вскинул брови и, внимательно изучив каждую из них, взглянул на Хан.       Она не спеша рассказала ему о том, как в её голове появился замечательный план отомстить Еджин. Если плохо будет её старшему брату, то Ким себе места не найдёт. Джехён молча выслушал Хан и иногда кивал, но больше собственным мыслям.       — Доён очарован мною. Я хорошо придумала, да, любимый? — Хеджон подсела к Джехёну ближе на диване и крепко обняла его за руку.       — Да. Продолжай в том же духе. Я сообщу тебе потом, как именно мы отомстим, — скучающе ответил Чон и отправил Хан домой, оправдываясь большим объёмом работы.       На следующей неделе он назначил встречу с отцом Еджин, передав через свою секретаршу, что это будет касаться деловой сделки, о который их компании давно размышляют. Встретились они в кабинете отца Ким — Чон согласился приехать. Как только поверхностное обсуждение было завершено, Джехён вздохнул и обратился к мужчине с вопросом, который терзал его все месяцы общения с Еджин:       — Господин Ким, я слышал, что Вы были против отношений Вашей дочери со мной. Могу я узнать причины? — аккуратно спросил Чон, соблюдающий вежливый тон разговора.       Мужчина удивлённо взглянул на парня и, спустя некоторое время, шумно выдохнул.       — Вы отличный бизнесмен, господин Чон, и с Вами приятно работать. Лучше, чем с Вашим отцом, уж простите меня за такие слова, — Ким усмехнулся и, вновь сделав паузу, пытался собраться с мыслями. — Однако я не думаю, что Вы подходите Еджин в качестве мужа. Когда она выучится и будет готова занять моё место, то Вы станете партнёрами. Я бы хотел, чтобы между Вами остались исключительно деловые отношения.       — Я хотел жениться на Вашей дочери, — бесцеремонно заявляет Чон, чем заводит мужчину в полнейший ступор.       Джехён и сам был удивлён своим словам — они вырывались наружу, и он не мог умолчать об этом. У парня не было огромного желания прям сейчас же жениться на Еджин — это говорил его детский каприз.       — Нет.       — Думаю, что для Еджин брак не станет помехой, — ответил Чон на очень резкий и категоричный ответ мужчины. Джехён вдруг понял, в кого Еджин могла пойти основными чертами характера.       — Вы плохо её знаете. Она может думать о замужестве, но… Извините за грубость, господин Чон, но теперь я буду говорить не как Ваш бизнес-партнёр, а как любящий отец Еджин. Вы ей не подходите, — твёрдо заявил мужчина и встал со стула, застегнув пуговицу пиджака, всем видом выказывая то, что для него разговор окончен.       — Это Ваше окончательное решение, господин Ким? — тихо спросил Джехён, будучи уверенным, что мужчина передумает, однако он был непреклонен.       Чон на мгновение уловил в своём сердце сожаление, когда услышал ответ мужчины.       — Да. Я не дам разрешения на этот брак. И если из-за этого потребуется расторгнуть наши договорённости, то я готов пойти на это.       Ким протянул парню руку, и Джехёну не оставалось ничего, кроме как пожать её в ответ и, поклонившись, удалиться из его кабинета.       Всю дорогу до своего офиса Чон думал только о том, как ужасно звучали слова её отца для него — надежда на то, что хотя бы её родители пойдут на уступки, разбилась.       И Джехён, устало выдохнув, вновь крутит в голове свой план. ~       Еджин боялась, что Чон не понял её ответов, и будет продолжать преследовать, но уже третий месяц от него нет ни одной новости. Первый месяц газеты жужжали новостями об очередном расставании парня с новой пассией, а после ничего особенного. То, что касалось бизнеса или его встреч с друзьями, слухи о новых отношениях, которые опровергались уже на следующий день. Ким только перелистывала или вовсе не обращала на них внимания, но что-то внутри всё равно хотело остановиться и прочитать.       Взглянуть на его фотографию и сохранить, потому что всё ещё не верилось. Не хотелось думать, что Чон хотел ударить её или что он просто помешан. Легче предполагать, что Еджин ему и вправду понравилась. Просто Джехён не знает, как ещё обратить на себя внимание и влюбить, не знает, как правильно ухаживать. И руководствуется только собственными стереотипами и картинами в фильмах.       Ким смотрит в зеркало. Распущенные, выпрямленные, длинные волосы, которые она недавно осветлила в салоне и перекрасила в светло-коричневый. Её тёмные настолько надоели, что девушка перестала красить их поверх своего собственного чёрной краской. Со сменой цвета волос Еджин стала чувствовать себя если не лучше, то определённо легче, чем несколько месяцев назад. Лёгкое свободное платье из шёлка бежевого цвета в пол, подпоясанное коричневым широким ремнём на талии. Девушка решила выбрать туфли на невысоком каблуке, а завершал весь образ — подаренный мамой кулон. На тонкой цепочке из белого золота висел маленький бриллиант, который сейчас украшал впадину между ключицами.       — Может, соберёшь волосы? Тебе идёт открытая шея, — Доён встал возле двери и засунул руки в карманы чёрных джинс, оглядывая сестру, что была повернута к нему спиной.       — Думаешь? Я не буду выглядеть слишком взрослой? — она взяла волосы и собрала их в низкий хвост, оглядывая шею в зеркале. Брат усмехнулся и подошёл к ней, усаживая сестру на стул перед зеркалом.       — Запрокинь голову немного назад, — Ким взял в руки расчёску и стал собирать волосы выше на затылке. Через несколько минут, когда Доён приподнял голову сестры и расчесал волосы, он выпустил несколько прядей спереди, слегка расслабляя хвост.       — А Хеджон придёт? — Доён на вопрос сестры не ответил.       Ему не хотелось говорить о девушке, с которой он познакомился несколько месяцев назад. Их отношения ещё не настолько хорошие, чтобы приводить на день рождения сестры и знакомить с ней.       — Теперь так лучше. Пойдём, нужно уже ехать, иначе опоздаешь на собственную вечеринку, — Еджин кивает и улыбается, вставая со стула. Она берёт клатч и кладёт в него в завершение свой телефон.       — Надеюсь, ты не сильно перестарался.       Наступал уже вечер, когда они выехали из дома и приехали в кафе, в котором понемногу начинался праздник. Музыка играла, гости собирались, внутри царила торжественная атмосфера, и это не могло не порадовать.       Доён вышел из машины первым, открывая дверь для сестры, и, взяв её за руку, повёл внутрь. Когда за ними закрылась стеклянная дверь, то пришедшие гости тут же стали хлопать и поздравлять именинницу, подходить и отдавать свои подарки, которые официанты тут же уносили на специально отведённый для этого стол. Еджин замечает своих знакомых, друзей брата, но ни к кому из них она не может подойти и невзначай начать разговор. Будто здесь что-то не то, а что именно — непонятно.       Ещё через некоторое время, когда Ким оставляет попытки найти брата, то подходит к столу с закусками и берёт оттуда шоколадный кекс, выходя из шумного зала на улицу. Девушка думает о том, что, будь рядом с ней Миюн, было бы веселее. Ким не стала бы бесцельно ходить вокруг и чувствовать себя не в своей тарелке, потому что уделяла бы время только ей.       — Я не ждал, что ты меня пригласишь, но решил прийти и поздравить.       Еджин вздрагивает и роняет кекс на землю, когда слышит знакомый мужской голос. Она оборачивается и застывает на мгновение, потому что надеялась, что ей показалось. Он не мог прийти сюда без приглашения и заявить о себе вот так, когда Ким только утром думала о том, что совершила ошибку, тогда, несколько месяцев назад, прогнав его настолько грубо и неприятно. Однако её слова могут сказать о другом — гордость вновь не дала ей признать собственной ошибки.       — Очень в твоём стиле преследовать так бесцеремонно.       Джехён игнорирует эти слова и протягивает ей букет красных роз, который Ким медлит принимать. Она осторожно подходит к парню и забирает цветы, даже не смотря на них. Еджин розы не любила, но сказать об этом не хватало духу. Да и с чего бы ей вообще говорить об этом, если Чон решил сделать ей подарок. Он ведь не знал о её предпочтениях и вкусах, поэтому выбрал то, что и большинство всегда.       — У меня нет времени, — Ким проходит мимо, но Чон останавливает её, слегка касаясь руки.       — Мы можем постоять здесь? Мне нужно поговорить с тобой, — Джехён расстегивает пиджак, и Еджин, нервно усмехнувшись, соглашается на его предложение, вновь отходя от двери.       Девушка предполагает, что Чон приехал после работы. Он выглядит слегка уставшим и раздражительным, так что зря беспокоить его не хотелось. Кожа Еджин покрывается мурашками, когда она вспоминает его лицо полное злобы и удар, полученный рядом с её лицом.       — Я хотел извиниться за тот случай у твоего дома. Это моя ошибка, я вновь повёл себя некрасиво, но… Мне хотелось узнать тебя лучше, — Джехён проводит рукой по волосам и вздыхает, когда поднимает голову и смотрит на небо.       — Это было жалкой попыткой, — и девушка, посмотрев по сторонам, выбрасывает букет в мусорный бак, однако веса цветов он не выдерживает. И розы падают на землю.       Ему хочется коснуться её руки вновь и не видеть сопротивления. Хочется, чтобы Еджин перестала видеть в нём отраву её жизни, но по-другому не получается.       Ким даже не заметила того, как стемнело. Девушка редко видела звёзды, и сегодняшняя ночь не являлась исключением. Небо было почти чёрным, а с гор шли серые тучи, что говорило о приближении пасмурных дней. Она видела прогнозы о том, что в ближайшую неделю будут идти частые ливни.       Прохладный ветер, поднявшийся ещё час назад, был тому подтверждением.       — И это всё?       — Джехён, я напугана, — Ким начала говорить, но распахнувшаяся дверь отвлекла её.       Она поворачивает голову и видит Доёна, который, заметив незваного гостя, хмурится и подбегает к сестре, заслоняя её собой.       — Что ты здесь делаешь? — Еджин держит Доёна за руку, но чувствует то, как он весь напряжён, поэтому начинает бояться.       Любое упоминание Джехёна раздражало брата и заставляло того злиться. Ким убеждена, если Чон только скажет что-нибудь, что не понравится брату, он полезет в драку. Его работа это запрещает, но Доён переставал себя контролировать, когда понимал, что в чём-то замешан Чон или его семья.       — Я пришёл к Еджин, а не к тебе. Уйди отсюда и не мешай, — спокойно проговорил Джехён. Ким оставалась стоять в стороне, потому что ввязываться в разборки двух парней не самая лучшая идея. Никого из них она будет не в состоянии успокоить, и оттого становится ещё страшнее.       — Что? — выдохнул Доён, и не успевает Еджин среагировать, как он подходит к Джехёну.       Первый удар пришёлся ему по лицу, отчего Чон отшатнулся в сторону и схватился рукой за щёку. Еджин подбегает к Доёну, чтобы остановить его, но сама ужасно боится находиться сейчас между ними. Одно лишнее движение — и может пострадать даже она сама. Чон достал платок из кармана и приложил его к носу, откуда шла кровь. Доён грубо отталкивает сестру от себя, и Еджин спотыкается, падая на холодную землю.       Джехён стоять в стороне не стал, и, когда Ким решил вновь ударить нежеланного гостя, увернулся от удара, заехав брату в живот. Доён скривился в лице, но быстро выпрямился.       — Хватит, пожалуйста! — Еджин кричит и продолжает сидеть, но никто её не слышит. Доён не может успокоиться, а Джехён просто не хочет уступать.       Ким еле как поднимается и на дрожащих от страха ногах подбегает к двери, потянув её на себя.       — Минхёк, прошу, помоги! Там… Доён и… Останови его, умоляю!       Пак, близкий друг Доёна, стоял возле двери и разговаривал с кем-то по телефону. Скорее всего со своей девушкой, которая не смогла прийти на празднование из-за работы. Минхёк сразу сбрасывает звонок и выбегает из кафе, напрямую направляясь к двум парням. Минхёк хватает Доёна за локоть и тянет с силой на себя, тут же уворачиваясь от его очередного удара. Он выворачивает ему руку и толкает в сторону заплаканной и перепуганной сестры, которая спиной опирается о холодный кирпич.       Пак не стал что-то говорить Джехёну. Просто взглянул на него и сразу отвернулся, пытаясь привести друга в чувства. Когда Ким оказывается внутри и Пак его удерживает, Еджин подходит ближе к Джехёну. Она скрещивает руки на груди и шмыгает, чувствуя то, как истерика заканчивается. Доён сейчас в безопасности и больше не станет буйствовать, поэтому волноваться не о чем. Но тело всё ещё дрожит, а смотреть на парня, у которого покраснело лицо и идёт кровь, не сделает ей лучше.       — Уходи. Ты делаешь всё только хуже! — крикнула злобно Ким, вспоминая кровь на лице брата. Её сердце глухо простонало, когда она заметила кровоподтёки на лице Джехёна. — Этого ты добивался? Ну, молодец! Гордись теперь этим! — первые слёзы скатились по её щекам, и Ким отводит взгляд от парня.       — Не я это начал. Я с тобой поговорить хотел, а не с… Доёном.       Еджин не решается поднять взгляд и просто разворачивается, обнимая себя за плечи. Джехён потянулся рукой за ней, чтобы вновь остановить, но резко отдёрнул себя от этой мысли, будто ошпаренный кипятком. Больше нельзя позволять себе такого унижения, как случившееся.       Однако Чон не хочет уходить, поэтому просто смотрит девушке вслед, пока она не исчезает внутри здания. Его лицо опухает и болит, и придётся оставаться дома какое-то время, чтобы не приходить на работу с синяками и следами побоев на лице. Парень надеется, что ему не нужно будет завтра звонить в редакции, чтобы убрать все статьи. Вряд ли журналисты следят за его жизнью двадцать четыре часа в сутки. Тем более учитывая то, что последнюю неделю он просто не выходил из офиса зря, а возвращался поздно ночью прямиком домой, так что и повода для пустых статей ни у кого не было.       Джехён садится в машину и нажимает на кнопку, чтобы машина вновь завелась. Он остервенело бьёт по рулю, сжимая челюсти, чтобы не закричать от злости, буйствующей внутри неистовым ураганом. Чон хотел поговорить с Ким, чтобы поделиться с ней подробностями разговора с её отцом и узнать её мнение, пусть даже если и как будущей коллеги, но сегодняшняя ситуация только доказала, что Джехён будет прав, поставив гордыню девушки на место. Он быстро добирается до дома и замечает знакомое лицо. Парень сразу направляется к его машине.       — Добрый вечер, господин Чон, — он садится на пассажирское сиденье и пожимает руку своему начальнику. — Извините, что потревожил в такой час, — Джехён кивает и машет рукой, чтобы тот продолжил говорить и сообщил хоть какую-нибудь хорошую новость. — Всё идёт по плану. Сегодня договор о сотрудничестве был подписан. Со следующей недели я официально приступаю к работе.       Чон кивает и потирает ладонями лицо. Усталость накатила на него внезапно, заставляя того только глупо молчать от бессилия. Эти глупые разговоры были и вправду не нужны — семья Ким будет стоять на своём.       — Мне нужен срок. Через сколько я увижу результат? — Джехён нетерпеливо спросил и повернулся к работнику.       — Я думаю, что года два или три, господин Чон. Для худшего исхода событий нужен более долгий срок, — Ли достал телефон и принял входящий звонок, отвлекаясь от разговора с начальником.       — Хорошо, Тэён, можешь идти. Но будь всегда на связи, днём я не мог дозвониться до тебя, — Джехён трёт переносицу пальцами и шумно выдыхает.       Парень кивает и, попрощавшись, выходит из машины, подходя к своей. Ещё три года, и Чон сможет спокойно взять Еджин за руку, показывая ей последствия тех слов, что она необдуманно высказала ему. Ещё немного, и вся её жизнь будет у него в руках, чтобы доказать девушке, что она никогда не принадлежала ей.       И всё, что Джехён захочет, — будет принадлежать ему.       Ни её отец, ни её несносный брат, ни она сама не в состоянии позволять себе такое обращение к нему. Чон подсознательно понимает, что его план выходит за все рамки дозволенного, и память о Ёнджи отзывается звонкой болью в голове. Его невестка бы не хотела видеть Джехёна таким.       — Она так похожа на меня, тебе не кажется? — Чон издаёт болезненный стон, когда слышит женский голос.       — Уйди, Ёнджи, умоляю тебя! — взмолился Джехён, зажмурив глаза.       — Но я единственная, кто может сказать тебе о том, что ты допускаешь ошибки. Зачем ты обрекаешь её на мою жизнь?       Когда Чон возвращается в свою квартиру и натыкается на её фотографию, его прошибает сердечная боль, но отпускает резко и быстро. И мысли вновь возвращаются на место — Еджин заслужила то страдание, которое ждёт её через несколько лет.       — Нет, я делаю всё правильно!       — Ты ведь понимаешь, что я — плод твоего воображения. Все мои слова, которые тебе сейчас противны — это твои мысли, которые ты не хочешь принимать.       — Я ненавижу тебя! — крикнул Чон и бросил книгу, попавшуюся под руку, в стену, откуда слышался голос.       Ёнджи замолчала. ~       Когда пришли очередные результаты IELTS, Еджин обрадовалась высоким результатам и уже запланировала улететь по обмену. Этим сразу захотелось поделиться с друзьями — с Миюн, которая сейчас в другом городе, и Чонгуком, который наверняка на работе, но ведь одно сообщение им никак не помешает. Ким быстро отправляет им двоим фотографию и с гордым видом печатает о том, что скоро их совместная мечта с парнем об Америке исполнится.       Второй учебный год прошёл очень быстро, несмотря на то, что уже тогда её заваливали всевозможными заданиями, написанием различных статей, бизнес-планов; а от высшей математики у неё и вовсе кипел мозг, на что отец только гладил её по голове и говорил, что девушка привыкнет. И здесь папа оказался прав — на третьем курсе было легче. Хоть и заданий казалось больше, а времени на их выполнения, наоборот, меньше — Еджин отчего-то чувствовала себя легче.       Ей даже начинало нравиться то, как всё отлично складывалось. Первый семестр третьего года Ким провела в Корее, а потом улетела на практику в Японию. Это был её первый вылет за границы родной страны, поэтому долгое время Ким провела с разборами документов. Но впечатления от поездки оказались намного лучше и ярче, чем всё то, что ей пришлось пережить перед ней и для неё.       За неделю до конца учебного семестра в Японию приехал отец в рабочую командировку и старался по возможности брать с собой на встречи дочь, чтобы она понемногу вливалась в дела компании. Ким жалела только о том, что друг не полетел вместе с ней, добровольно отказываясь от практики в Токио. Она ежедневно отправляла и ему, и Миюн свежие фотографии пейзажей, вкусной еды или различной аниме-атрибутики, от которой у подруги наверняка зависть была.       Они оба отвечали ей регулярно, а Чонгук даже умудрялся придумывать шутки и тем самым веселить Ким.       Еджин, когда вернулась домой обратно, чтобы закончить обучение, узнала об очередном совместном проекте с компанией Джехёна, что её точно не обрадовало. Отец же был настроен решительно. Как оказалось, они долгое время готовились к его запуску, поэтому ему нельзя было сказать что-то против. В конце концов, как только Ким сама сядет за управление, то решит, как будет лучше, а как нет. Работа с Джехёном не была в её планах, но если и на этот раз всё сложится отлично и будет прибыль, то отец вряд ли разрешит всё прекратить — да и Еджин сама вряд ли оборвёт такую перспективу. Её личная жизнь не должна касаться работы. Легче смириться со встречами с Джехёном, чем с плохой репутацией.       Еджин не знает, остыла ли она ещё чувствами к нему или нет — как положительными, так и отрицательными. Тогда, на дне её рождения, они расстались не на хорошей ноте, оттого её ещё весь август тревожило странное беспокойство. До сих пор ничего плохого не случалось, Джехён будто и вовсе позабыл о девушке, но внутри у неё всё замирает в ужасе, когда она вспоминает его глаза. Такие холодные, бездонные, чёрные.       Защита крупного проекта в ноябре на последнем курсе позади, и по получению бакалавра Еджин планирует улететь в Канаду на магистратуру. Там девушка, наконец, увидится со своей тётей, с которой отец всегда запрещал общаться. Ким долгие годы спрашивала, в чём же заключается причина такого запрета, но в ответ от обоих родителей получала только: «Просто не стоит. Это наши разборки». Познакомилась она с ней случайно. В альбоме, когда рассматривала детские фотографии Доёна, увидела на одной из них незнакомую женщину. Она держала двухлетнего брата на руках, улыбаясь и смотря на него, рукой показывая на камеру, но мальчик упрямо не слушал. Смотрел только на женщину и обнимал её лицо своими маленькими ладошками.       На задней стороне фотографии такое тёплое послание, по всему видимому от неё: «Надеюсь, ты найдёшь свой дом, Доён… Я очень люблю тебя, вырасти хорошим и прекрасным мальчиком!». И телефон.       Тогда Еджин узнала, какой стране принадлежит код, и уехала в свой выходной в центр связи, откуда можно было совершить заграничный звонок. И хоть поначалу общения всё казалось ужасно неловким, позвонить, как оказалось маминой старшей сестре, было хорошей идеей. Родителям, да и Доёну рассказать об этом духу не хватило, поэтому это проходило всё тайно. Еджин мало что скрывала от матери, потому что знала, что никого ближе ей не будет, но об этом говорить было страшно.       Тётя Хван также умолчала о причине того, почему их семьи не общаются. И Ким решила, что, может, оно и к лучшему.       В настольном календаре Еджин отмечает двадцатое декабря, как день рождения сестры, и улыбается. За ним последует серьёзный экзамен по китайскому через пять дней, а в начале января — годовщина свадьбы родителей. Осталось ещё немного потерпеть мерзкий холод и противный ветер, отвратительный снег и отсутствие подруги, так как та, стоило начаться этому семестру, уже взяла другие факультативы, что проводились чаще всего в других корпусах. В начале ноября Миюн уехала в другой город на двухмесячную практику. После она по плану заканчивает университет и улетает в Бруклин на магистратуру, и, если получится — найдёт там работу.       В другом городе всегда проходили каникулы Миюн, сколько Ким её помнит. Она даже любимого кота оставляла родителям и уезжала, наслаждаясь другим воздухом. В столице, как она всегда говорит, совсем другой.       Еджин не знала другого города, кроме как Сеула, до поездки в Токио, поэтому говорить о разнице не могла. Если только прочитать статьи и рассказать с более научной точки зрения, но никогда не выйдет так, как у подруги. У неё глаза светятся, улыбка не исчезает, когда она рассказывает о родном городе, когда вспоминает уютный дом тёти и домашнюю еду, отличающуюся от той, что в Сеуле.       «Отдых есть отдых, Еджин» — оправдывала себя Миюн, когда Ким начинала говорить ей о том, что та наверняка в тайне ненавидит столицу. Поэтому, когда Миюн вызвалась на практику в родной город, то была счастливее всех в университете.       Ким падает на кровать и включает музыку в колонках, ведь всё равно дома до позднего вечера никого не будет. Девушка громко подпевает, явно ошибаясь в некоторых местах, а иногда и вовсе пропуская строчки, но от этого наслаждения не меньше. Полностью отдаваться музыке и прислушиваться к собственным «хочу» — вполне обычное дело для Еджин. Она покупала ту одежду, что хотела. Ела то, что хотела. Старалась управлять своей жизнью максимально и угождать всем своим желаниям. Создавать иллюзию того, что жизнь только в её руках.       Когда песня резко прерывается и замолкает, то Еджин тянется за ним и видит входящий звонок. Мама.       — Еджин, милая, сейчас собери все наши документы, не забудь конверт с деньгами. Когда всё заберешь, езжай к дому Намджуна. Я потом тебе всё объясню, пожалуйста, быстрее, солнышко, — на фоне шум и гам, которые Ким пыталась разобрать, но безуспешно.       — Но, мам… — девушка встаёт с кровати и подходит к окну, оглядывая улицу, как замечает машину Доёна, приближающуюся к дому.       — Нет времени. Быстро. Еджа уже у них, Доён сейчас приедет. Вы уедете к ним на время, а мы потом. Всё, больше никаких вопросов. Делай, как я сказала, и… — голос матери дрожит, что было редкостью. Ким понимает, что мама плачет, и из-за этого у самой слёзы наворачиваются на глаза, — мы с папой любим тебя, солнышко, — звонок обрывается, а Еджин всё ещё стоит в ступоре.       Тревога накрывает её с головой, когда она слышит громкий хлопок двери. Через несколько минут забегает и потрёпанный Ким.       — Мама уже звонила? — спрашивает Доён и стоит у двери, готовый в любой момент вновь убежать. Еджин кивает и надевает поверх футболки первую попавшуюся толстовку. — Тогда давай быстрее, — брат выбегает из комнаты, оставляя девушку в таком же недоумении, но она решает оставить раздумья на потом.       Еджин берёт рюкзак и кладёт туда свои документы, необходимые вещи и бежит в родительскую спальню, чтобы взять всё то, что ей сказала мать. Как только всё оказалось внутри, то она выходит и замечает Доёна, который выбегает из комнаты Еджа с сумкой вещей и хватает сестру за руку. Они выходят из дома, а брат даже не закрывает дверь, просто хлопнув ею.       — Что происходит, Доён? — он разворачивается на машине и едет в ту сторону, с которой приехал. Угрюмо молчит и иногда слишком давит на педаль газа, превышая скорость. Старший брат никогда не нарушал правила дорожного движения, будучи в этом плане слишком принципиальным. Особенно когда в машине сидел кто-то из семьи.       — Почему ты молчишь? Что случилось? Почему мы бежим из собственного дома? — как только брат резко останавливается на красном сигнале светофора, замечая в последний момент смену цвета, Еджин давится холодным воздухом и сжимает рюкзак в руках.       — У родителей сейчас проблема с компанией. Мама не хотела, чтобы вы с Еджа всё это видели, поэтому Намджун решил помочь. Вы поживёте у него некоторое время, там безопаснее всего, пока я не найду другое место. Еджин, тебе не о чем волноваться. Я сейчас оставлю тебя у них и уеду за родителями. Они попросили меня помочь, — Доён говорил быстро, иногда даже запинался, тяжело дышал и сильно сжимал руль в ладонях.       Еджин от этого легче не стало, но и сказать ей было нечего. Кроме странной тревоги и беспокойства внутри не было ничего. Столько вопросов, что голова кругом идёт, поэтому девушка отворачивается от брата и смотрит на собственный телефон в какой-то глубокой надежде на то, что происходящее — розыгрыш. Такая предпраздничная шутка, чтобы сюрприз сделать перед рождеством. Мама любила устраивать перед рождеством с Еджин походы в SPA или сходить на шоппинг, чтобы укрепить семейные узы. Еджа была ещё маленькой, чтобы поговорить с ней, поэтому, когда у кого-то из двоих было плохое настроение, они устраивали что-то подобное. После утомительных прогулок заходили в какое-нибудь кафе и разговаривали, как говорится, по душам.       Но когда на крыльце Ким увидела встревоженного Чону, то все её надежды разбились о камни.       — Не переживай, Еджин. Всё будет хорошо, увидимся вечером, — Доён наклоняется ближе к сестре и аккуратно целует её в лоб. — Я люблю тебя, ты же знаешь. Ты можешь мне доверять, я никому не дам тебя в обиду.       Девушка берёт брата за руку и касается губами тыльной стороны, жмуря глаза. У неё в голове без конца крутится мысль, что вечер не наступит никогда. Он кажется совершенно далёким и даже нереальным, будто и не существует вовсе.       Ким нехотя отстраняется и выходит из машины, доставая из заднего сидения вещи. Доён стоит ещё минуту, смотря на сестру, которая поднялась на крыльцо к Чону. Еджин оборачивается и машет ему рукой, одними губами прошептав: «Люблю тебя», и брат уезжает. Девушка ещё некоторое время смотрит ему вслед и отворачивается с абсолютно пустым сердцем.       Она заходит внутрь дома и видит сестру, которая стояла у лестницы и ждала её приезда.       — Еджа, милая моя, — Еджин подбегает к сестре, бросает сумки и обнимает младшую, ощущая то, как слёзы обжигают побледневшие щёки.       Доён уже подъезжает к головному офису, когда ему звонит Хеджон. Он берёт трубку и ставит на громкую связь. У него совершенно нет желания сейчас говорить с ней, но бросить трубку тоже не в состоянии. Загружать девушку своей проблемой было последним делом, вот только Хан всегда звонила тогда, когда ему было плохо. Она будто чувствовала его настроение, и это даже нравилось парню.       Он мог в ней не сомневаться.       — Да, милая? — Хеджон радостно восклицает и приветствует его, спрашивая, как у того дела. — Извини, я занят сегодня у родителей.       — У родителей? Давай я подъеду и помогу, чем смогу? — интересуется Хан, на что Ким недовольно вздыхает, но называет адрес, чтобы потом, после того как привезёт родителей к Намджуну, поговорить наедине с девушкой. Доён бросает трубку и паркуется возле главного входа, замечая несколько полицейских машин.