«Мне нужно укрытие, но я не могу найти ни одного. Хочу ощутить себя живой, я смогу побороть свой страх». billie eilish, khalid, lovely.
Джехён приходил поздно ночью и уходил рано утром, заходя в комнату Еджин тогда, когда она безмятежно спала. Ким будто сама высасывала из себе всю жизнь, а потом просто падала без сил на существование, проваливаясь в глубокий сон. После того случая с удушением они не разговаривали: Джехён давал указания горничной, а Еджин перестала сопротивляться. Прошло больше двух месяцев, заканчивается уже третий, и на дворе главенствует жаркий, душный, особенно влажный июль, в разгар которого у Ким начинается аллергия. Экзамены были успешно сданы — силы учиться придавали ей только последние слова отца. Она не могла ослушаться его предсмертному желанию и бросить всё так просто, оставляя их компанию в руках неизвестных людей. Девушка чётко осознавала, что ей нужен пусть и простой диплом бакалавра, но он поможет ей. Ей нужно только потерпеть и держать себя в руках. Скрывать правду от Миюн с Чонгуком было до ужасного просто. Подруга верила в ложь Ким о том, что Чон и вправду очень помог ей и её семьё, а вот друг всегда сопровождал девушку на английском глазами, которые могли разглядеть фальшь её улыбки. Однако вмешаться в её жизнь не удалось — Еджин отказалась хоть как-то это комментировать, и из-за этого их дружеские отношения с Чонгуком немного испортились. Окна в комнате девушки всегда закрыты, а сама девушка раз в день проходится мокрой тряпкой по всем поверхностям, чтобы избежать любого раздражения. В уборке она находила какое-то странное, безмятежное спокойствие. Будто весь тот бесконечно копившийся негатив убегал вместе с водой в водосточные трубы, оттуда в канализацию и дальше в огромные просторы океанов, где исчезали навсегда. Но боль, как и любая грязь, имеет свойство накапливаться вновь и оседать на стенках груди. Сколько ни оттирай и не смывай — она появляется снова. Так и с комнатой, и с сердцем. Оно постепенно покрывается новой корочкой, и сдирать её с каждым разом уже не так противно, как было раньше, но колит и шипит словно в первый раз, напоминая о том, что было бы хорошо забыть. Госпожа Хан, которая каждый день «любезно» предлагала помощь, перестала пытаться и вовсе не появлялась на пороге комнаты, дверь в которую всегда открыта. Ким считала это абсурдом — ей даже в комнате не дают той свободы, которая должна быть у неё по праву. Джехён запер её в квартире, позволяя оставить замок только на двери ванной комнаты. Сам очень редко появлялся у неё на глазах, горничная молчала о его дальнейших действиях, а Еджа только радовалась новой подаренной квартире, в которой она живёт и в которую иногда приходит Тэхён, чтобы навестить младшую. Ким сам вызвался, пообещав и Джехёну, и самой девушке, что приглядит за младшей. Как Чон позволил этому случиться всё ещё непонятно, но факт остаётся фактом — Еджа довольна той жизнью, которая у неё вновь наладилась. При встречах со старшей сестрой они никогда не затрагивали тему семьи, родителей, Доёна и вовсе не вспоминали, потому что знали, что им обеим это не нужно. Это будет больно — ворошить то, что уже случилось и что они не в силах изменить. Хоть и есть где-то внутри осознание того, что ничего уже не поменять, Еджин продолжает съедать себя мыслями, что во всём виновата только она. Младшая была права. Это Ким позволила Доёну уехать и попасть в аварию. Это она не удержала. Это она связалась с Джехёном и оскорбила его, даже не думая о последствиях. Еджин осознавала свою вину, чувствовала тот ужасно тяжёлый груз на плечах, который давил на неё. Это нельзя забыть или как-то ещё избавиться, потому что всё сидит в голове. Настолько глубоко поселилось, что ничем не выведешь оттуда. Ким смотрит на своё отражение в зеркале и не может поверить, что когда-то два года назад у неё была жизнь, достойная своего названия. Сейчас это не похоже на неё. Это больше как странный спектакль, в котором девушка даже не согласилась играть. Это как маленькая красивая клетка, в которую её посадили, словно птицу для развлечения. Ей осталось потерпеть ещё немного до того момента, когда Намджун поможет ей и отправит Еджа в Канаду к тёте. Осталось ещё совсем чуть-чуть, чтобы вновь выйти спокойно на улицу без страха за свою жизнь. Ещё немного, когда Доён очнётся, и она снова обнимет его. Еджин отсчитывает минуты до того момента, когда же Ким появится на пороге и скажет, что всё хорошо; когда Тэхён покажет ей билеты из Сеула и обнимет как в последний раз. Когда её жизнь наладится и вернётся в прежнее русло. Вот только Еджин сомневается, что у неё когда-нибудь будет так же, как и было. Девушка знает, что это всё только её фантазии. Ей никто не станет помогать. Ким погружается в наполненную горячей водой ванну и хмурится от того, как кожа щиплет. Вода приводит её в чувства. Она ощущает смену температуры, ощущает, как вода обжигает тело. Девушка облегчённо вздыхает и кладёт ладони на живот, опираясь головой о высокий бортик ванной. Волосы неприятно прилипают к шее и плечам, развеваясь будто на ветру в воде. Еджин касается кончиков пальцами и сжимает их руками, дотянувшись другой рукой до тупых ножниц, которые ей удалось найти на кухне. Джехён знает, что Ким ничего с собой не сделает, но всё равно убрал большинство острых предметов из её комнаты. Все принадлежности были под строгим присмотром госпожи Хан, но здесь она проглядела. Девушка крутит предмет в руке и направляет остриём на голый впалый живот, опускает в воду и касается им выпирающих рёбер. Еджин сама знает, что не способна на самоубийство, но всё равно с какой-то опаской прослеживает за этой цепочкой своих действий. Холодный металл, прогревшийся в горячей воде, проходит по ложбинке меж грудей и поднимается к торчащим ключицам, достигая шеи. Здесь кожа ощущается совершенно тонкой, словно бумага. Девушка не знает, откуда такое чувство. Просто каждый раз, когда она смотрела на себя в зеркало, то воспринимала свою кожу как старую испорченную бумагу. Кожа побледнела, из-за чего чётко выделялись голубые ветки вен, пульсирующие от высокой температуры. Всё тело осунулось, и прежних форм почти даже не видно. Еджин всегда каким-то скептическим взглядом оглядывала в отражении скелет, неуклюже обтянутый кожей, что будто вот-вот порвётся. На спине торчали позвонки, и Ким думала, что одно лишнее движение — и всё разойдётся по швам. Металл в её руках остывал быстро, когда девушка доставала его из воды и водила по коже. Резать или нет. Еджин отбросила ножницы в сторону и убрала волосы назад, из-за чего те щекотали заднюю сторону шеи. Еджа наверняка сейчас сидит дома и делает уроки, или гуляет с друзьями и обедает в каком-нибудь кафе. Младшая сестра смогла найти в себе силы отпустить всё и позволить своему сердцу биться дальше, а у старшей до сих пор не хватает на это сил. Она не знает, как ей быть, а жить от этого хочется ещё меньше. Она поворачивает кран и слышит, как журчит вода. Слегка касаясь пальцами струи, она чувствует обжигающий холод. Еджин обнимает себя руками и наблюдает за течением воды — как она поднимается до краёв и потихоньку выливается наружу, как её тело начинает дрожать из-за быстро сменившейся температуры, упавшей определённо ниже нуля, как сердце замедляется и стучит очень громко, словно молот по голове. Как этот холод накрывает её. Глаза девушки слипаются из-за того, что она не спала нормально несколько дней. Еджин думает, что может оно и к лучшему — просто заснуть сейчас, захлебнуться, не проснуться и больше ничего, абсолютно ничего не чувствовать. Как только её голова погружается в воду, а тело понемногу расслабляется, позволяя сну взять контроль над разумом, Еджин неосознанно вбирает воздух, но глотает только ледяную воду, обжигая горло холодом. Она быстро поднимается и хватается руками за бортик, пытаясь перевалиться на пол. Вода выходит из тела, и девушка продолжает раздирать свои лёгкие, заставляя себя кашлять, чтобы ни капли внутри не осталось. Обессиленное тело падает на холодный кафель с характерным хлюпающим звуком из-за воды. Еджин даже не заметила того, как в дверь стучала госпожа Хан, безуспешно пытаясь открыть дверь, так как девушка подпёрла ручку спинкой стула. Ким хватается за горло и хрипит, тяжело дышит и почти не двигается, лёжа на боку. Если Ким сдастся из-за своей отвратительной слабости, то погибнет Еджа, а смерть всей семьи так и останется для Джехёна безнаказанной. Еджин поднимается со скользкого пола, держась за тот же бортик, и выключает кран. Она спускает воду и садится на край, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Тело бросало то в дрожь, то в озноб, то в жар. Это сбивало девушку с толка, но вместо обычной привычной для неё истерики Ким просто встаёт и медленно подходит к раковине. Поднимает ножницы с пола и решительно отрезает клочок волос, из-за чего длина не достигала даже плеча. Неаккуратно отрезанные кончики волосы щекотали ей подбородок и скулы. Ближе к свадьбе Чон наверняка заставит сделать что-то с этими короткими волосами. Джехён не выйдет сухим из воды, и Еджин обещает самой себе, что не позволит себе проиграть. Когда Ким вышла из ванной и прошла по комнате к шкафу в одном полотенце, внутри её комнаты были госпожа Хан и Джехён. На удивление Чон сейчас был абсолютно спокойным. Когда горничная звонила ему и вызывала домой, потому что Ким делала что-то подозрительное, он возвращался злым и нервным, но с девушкой ни разговаривал, ни бил, ни кричал. Просто смотрел на неё с порога и громко хлопал дверью. Однако сейчас он просто молча наблюдает за тем, как Еджин вытаскивает летнюю пижаму и бросает её на кровать. — Выйдите, госпожа Хан. Уберете всё позже. Мне нужно поговорить с Еджин наедине. Женщина кивает и послушно выходит, прикрывая дверь. Джехён шумно вздыхает и встаёт с кровати, расхаживая из стороны в сторону, а Ким, не убирая полотенца, надевает нижнее бельё и пижамные шорты. Пока Чон думал о чём-то своём, девушка убрала полотенце, и оно упало к её ногам, обнажая вверх. Она натянула на себя хлопковую футболку и сразу забралась под бамбуковое одеяло, которое хоть и было тонким, но очень тёплым. Торчащие кончики волос щекотали щёки, с них всё ещё капала вода. Подушка из-за этого очень быстро промокла, но Еджин упрямо закрывает глаза и затихает, чтобы слышать малейшее движение парня. Джехён остаётся неподвижным. Он стоит и смотрит в закрытое окно. В комнате ужасно душно и абсолютно нечем дышать, но из ванны идёт прохлада, а кожа девушки была покрыта мурашками. Несложно было догадаться, почему девушка забралась под одеяло в жаркий июльский день. — Скоро церемония. Выгляди отлично, там будут журналисты. Давай без твоих выходок, у меня заканчивается терпение на это, — Чон сдерживает себя из последних сил и устало выдыхает. Собираясь уходить, внезапный голос девушки остановил его на пороге комнаты. — Джехён, можно вопрос? — девушка лежит к нему спиной на боку, по подбородок натягивая одеяло, но парень её отлично слышит. Чон отвечает, что можно, но за этим следует тяжёлая тишина. — Тебе больно? — и тихая девичья усмешка в стиле: «Я знаю, что нет». Джехён удивлённо выпучивает глаза, но молчит, будто рыба раскрывая и смыкая губы. Еджин медленно поворачивается и ложится на спину, ледяным взглядом уставившись на белоснежный потолок. Чон видит одинокие слёзы, упавшие с краёв глаз вниз, скрываясь в волосах. Они блестят от яркого света лампы, но Ким их даже не замечает. Не чувствует этой боли, что заставляет её каждый раз плакать. Еджин даже не знает, почему именно этот вопрос. Он терзал её ещё с самой первой их встречи, но задать его не хватало сил. Или чего-то особенного в душе. Может, именно боли и не хватало. А сейчас её так много, что Ким в ней задыхается. — Никогда не было, — Еджин не различает в его голосе лжи и злобно усмехается, оправдывая свои догадки — Чон определённо не человек, а Джехён уходит и закрывает дверь, тут же опираясь спиной о стену. Рубашка мгновенно пропиталась холодным потом, пробирающим до дрожи. Чон краем глаза замечает госпожу Хан, которая стоит у дверей кухни и смотрит на парня. Джехён жмурится изо всех сил так, что глаза болят, а в темноте впереди пляшут разноцветные пятна. Он сжимает ручку двери до белых костяшек на ладони. В нём всё резко загорелось, а сердце стучало глухо и тускло, будто останавливаясь. — Всю жизнь. ~ Еджин поправляет длинную фату и перебирает в руках свежий букет пионов, боясь уронить его. Не хотелось бы, чтобы букет рассыпался — Джехён разозлится, придётся ждать нового, церемония продлится дольше. Девушка продолжала думать о том, что она, возможно, в детстве мечтала об этом дне, как любая другая девушка. Она всегда представляла свою свадьбу, как что-то сказочное и необычное, что навсегда ей запомнится, что она будет с улыбкой вспоминать этот день, что будет пересматривать видео и фото, что будет рассказывать о чудесном празднике подругам. Её свадьба была тем днём, которого Ким с нетерпением ждала, когда была маленькой. Девушка хотела заняться самостоятельно некоторыми организационными вопросами, взять с собой маму и выбрать шикарное платье, расплакаться у алтаря от счастья, переполняющего её. А не от того, что ей чертовски плохо. Когда Еджин уже собиралась вставать и отпускать фотографа в общий зал, к ней впопыхах забегает младшая сестра. Она в простом платье персикового цвета, по длине чуть выше колена, на спине широкая лента завязанная в бант. Старшая бы никогда в жизни такое платье не надела и уж точно не одобрила на своей свадьбе, но сегодня не хотелось говорить что-то вообще. Еджа счастлива — разве это не главное? Ким измученно улыбается и устало вздыхает, вновь садясь на мягкий диван. Было наплевать — помнётся платье или нет, поэтому даже поправлять его не хотелось. Младшая подходит и садится рядом, ярко улыбаясь на камеру. Щёлкнув затвором несколько раз, фотограф по просьбе Еджин покидает комнату и закрывает за собой дверь, оставляя сестёр наедине. — Как же здесь не хватает родителей с Доёном… Ты самая красивая невеста, которую я когда-либо видела! — восклицает Еджа и крепко обнимает сестру. Еджин только обнимает в ответ и чувствует, как щиплет нос. На глаза вновь наворачиваются слёзы, и от этого ощущения становится тошно. Девушка плачет, не волнуясь о макияже. Ей просто хочется упасть в объятия Доёна и заснуть, чтобы он отнёс её на кровать и заботливо укрыл одеялом. Рядом с братом всегда было ощущение безопасности. Хотелось проснуться утром выходного дня и увидеть всю семью вместе за столом. Хотелось сесть рядом с мамой и вновь шутить обо всём с папой. Хотелось домой. Еджа, отстранившись от сестры, думает, что Еджин плачет от счастья. И улыбается ещё шире, аккуратно подбирая влагу салфеткой, что лежала на журнальном столике. — Пойдём, нам уже пора, — сдержанно отвечает Еджин и встаёт с дивана, взяв младшую за руку. Осознание того, что сестра жива и сейчас рядом с ней — необыкновенно. Это чувство ответственности дарит маленькую надежду, что Еджин собрала по крупицам. Девушка смотрит на свою сестру, на её счастливую улыбку, слышит её смех и видит, что ей хорошо. Её раны затянулись — ей больше не больно. Смерть родителей для неё в прошлом, и она смотрит прямиком в будущее, чтобы радоваться каждый день ещё больше. Еджин не может позволить себе отобрать это у сестры. Еджа живёт и хочет, чтобы старшая сестра тоже была счастлива. У Ким не хватает сил сравнивать свою никчёмную жизнь с той, которая может быть у её младшей сестры. У неё она вся впереди, она может не совершать тех же ошибок, что и Еджин. Она проживёт свою хорошо — без тревог и обид, без боли и страха. И если Еджин придётся ради этого страдать всю жизнь и, может, даже больше, она стиснет зубы, сожмёт руки в кулаки, разобьёт их в кровь, но вытерпит. Её боль по сравнению с разбитым сердцем Еджа — ничего не стоит. И Еджин сильная, она с этим обязательно справится, как бы плохо и страшно не было. Всё ради светлого будущего Еджа и Доёна. Сёстры всё ещё надеются, что он очнётся, и они вновь будут друг у друга, как раньше. Они вновь станут семьёй. — Ты выглядишь чудесно, — знакомый мужской голос, который пробирает Еджин до мурашек. Тэхён. Официальная часть осталась позади, улыбка отлично сфабрикована на фотографиях, несмотря на то, что Джехён стоял совсем рядом, обнимая «любимую» жену за талию. Во время банкета всё проходило слишком спокойно, что не могло Ким не напрячь. Ей всё время казалось, что в любой момент может случиться что-то непоправимое, но этот страх мгновенно испарился, стоило девушке увидеть смеющуюся Еджа рядом с Лукасом. По его лицу никогда нельзя сказать ничего точного и дельного, если только не вселенскую скуку, которую он часто оправдывает тем, что не высыпается из-за работы. Лукас, конечно же, искусно врёт, но никто об этом даже не догадывается. Джехён отвлёкся по поводу работы и отсутствует в торжественном зале, поэтому Еджин, подбирая длинный подол платья и поправляя ненавистную длинную фату, решила подойти к неуверенному и робкому Тэхёну, который здесь оказался от лица всей семьи. — Ты тоже. Ещё никогда не видела тебя в костюме, — скупо отвечает Еджин. Тэхён в благодарностях не нуждается, как и не нуждается в излишней притворности и её игре на публику. Рядом с парнем маска будто тает, и она может позволить себе усталые вздохи и грустные взгляды на потолок, где ярко светят хрустальные огромные люстры, развешен по периметру тюль кремового оттенка, виднеются прозрачные крупные гелевые шары, внутрь которых поместили, неизвестным девушке образом, настоящие живые бутоны различных белых цветов. — Еджа много говорила про твою свадьбу. Пожалуй, это было единственным, что смогло отвлечь её от внезапного исчезновения Чону, — парень издаёт смешок, эмоции которого девушке совсем непонятны. Думать о них желания, как оказалось, тоже нет. — Надеюсь, она не узнает о его смерти, — Тэхён дёргает плечами и смотрит на младшую сестру Ким, которая обнимает Лукаса за руку и что-то увлеченно рассказывает. — Я надеюсь, что она ничего не узнает и останется в своём безопасном маленьком мире настолько долго, насколько… — Еджин запинается и отворачивается от сестры, тяжело вздыхая. — Насколько тебя хватит, — Тэхён заканчивает предложение за девушкой и неосознанно кивает. — Как её успехи в английском? Она скоро должна будет сдавать важные экзамены, я хочу, чтобы она поступила заграницу, — Еджин говорит о своей мечте насчёт сестры, хотя прекрасно осознаёт их невозможность сбыться. — Ты же не хочешь говорить об её школьных достижениях, зачем притворяешься? — Тэхён засовывает руки в карманы брюк и с поддельным интересом разглядывает юбку её свадебного платья. Платье было не чистого белого цвета, но это было последним, на что Ким обратил внимание. Он заметил на нём неаккуратные складки, по которым хотелось провести рукой, чтобы выпрямить, выгладить, исправить небрежный вид. На внешний вид девушки все уже давно наплевали, напиваясь и наедаясь вдоволь, пока банкет не объявили законченным. Ким неосознанно проводит параллель между складками на, казалось бы, идеальном дорогом платье, чья ткань мягче бархата, и с Еджин, так отчаянно искавшей спасения среди толпы незнакомцев. — Я пытаюсь делать вид, что всё нормально, — шепчет Еджин и слегка улыбается, продолжая наблюдать за младшей сестрой. Лукас ловит взгляд Еджин на них и кивает головой в знак повторного приветствия, так как им не удалось поговорить лицом к лицу. Рядом с парнем стоит секретарша Джехёна в облегающем провокационном красном платье. Отвлекает всех присутствующих в зале от своих дел только объявление ведущего о музыкальном подарке от одного гостя, который решил остаться анонимом. — Представляю вашему вниманию Чон Ахён и её выступление для новобрачных. «Adagio». Основной свет приглушили, один из прожекторов направили в угол зала, где стояло фортепиано белоснежного цвета, будто первый снег. За ним сидела девушка — молчаливая, серьёзная, с прикрытыми веками и медленными, изящными движениями, будто танцующий лебедь на водной глади. Её одеяние было чёрного цвета, словно окрашенное в уголь, блестящая и будто струящаяся ткань. Волосы собраны в высокий строгий хвост с выпрямленными кончиками, что делало её тонкую шею ещё длиннее. Бледная кожа была идеальным контрастом одежде. По всему залу разлились первые аккорды, которые моментально вонзились тонкими острыми иглами Еджин аккурат в сердце. Ким не уверена, что слышала когда-либо голос более глубокий и проникновенный, чем у неё. Девушка когда-то от матери слышала, что одновременно играть и петь — ужасно тяжело, но, глядя на Ахён, это не кажется таковым. Она будто создана для места рядом с музыкальным инструментом, в этом элегантном наряде и с голосом, пропитавшим каждую секунду песни хлипким отчаянием.Я закрываю глаза и ищу путь. Нет необходимости молить.
— Я знаю, чей это подарок, — Тэхён помогает Еджин сесть на своё место, а сам стоит рядом, кивнув в сторону Лукаса, который заворожёнными глазами смотрит в сторону исполнительницы. — Любимая композиция Лукаса и новый приобретённый друг в сфере искусства. Определённо он.Я ушла так далеко. Я так сильно боролась, что не стоит объяснять.
— Должна сказать, что выбор песни не разочаровывает, но… Он довольно ироничен на такой церемонии, как свадьба, — произносит монотонно Еджин и смотрит на Кима, чтобы увидеть слабую улыбку на его губах. Настолько лёгкая и будто неосязаемая — она становится невидимым отпечатком на душе у Ким и слегка расслабляет её в этот самый момент, когда человеческие души плачут вместе с мелодией.Не позволь этому свету исчезнуть, не позволяй мне потерять веру.
— Не ведись на это, Лукас это для собственного развлечения задумал. Тэхён уходит к своему столику, за который уже успел вернуться явно довольный Лукас и скучающий Мун Бин. В это время возвращается Джехён и садится рядом, раздражённо бросая свой телефон на стол, чем привлекает внимание Еджин. Девушка проводит глазами от его гаджета до его лица, на котором кроме злобы и неприязни к чему-то не было ничего. Чон косится на поющую девушку и недовольно фыркает, после чего переводит взгляд на свою уже жену и ухмыляется. Такая предсказуемая реакция. Лукас отлично знает, как впечатлить опечаленных девушек. Сестра была бы им довольна. Лукасу всё же удалось запомнить то, что нравится ей больше всего — спокойствие. Её личное «adagio», которое навсегда осталось эхом в разбитой душе младшего брата.Заставь меня поверить, в то, что ты не позволишь уйти.