Душа в час отчаяния

«Как приятно впадать в безнадёжное отчаяние. Это даёт право дуться на весь мир». — Жан-Поль Сартр

      Ким лежит на кровати и даже не предпринимает попытки встать. Её тело адски болит, а синяки горят будто ошпаренные пламенем. Она уже и не помнит, когда в последний раз видела своё отражение, потому что главной целью было — доковылять до ванной и смыть с себя всё. Пусть и мысленно она стирала с себя слои грязи, но внутрь ни одно лекарство не залезет. Ни одна техника не будет способна уничтожить в ней то, что пожирает уже который день.       Джехён никогда не трогал лицо девушки, оставляя его девственно чистым, ведь на нём будет тяжело что-то скрыть даже тональным кремом. А стоило статусу их отношений изменится на «женаты», как Чон совершенно перестал контролировать свою злость и не пренебрегал лишний раз вылить её на девушку, которая, в свою очередь, могла огрызнуться или дерзить ему.       Но иногда бывали другие дни.       Когда он приходил к ней в комнату, то брал её руки в свои и гладил большими пальцами тыльные стороны ладоней; смотрел будто сквозь них, погружаясь в свои мысли. Парень делал это не для Еджин, а для самого себя, или для того, о ком он думал в те моменты, когда позволял себе подобное проявление нежности. Джехён всегда вспоминал Ёнджи, а когда он держал руки Еджин, то мог слышать её голос вновь.       — Ты словно и не вырос с тех пор, милый, — Чон прикрывал глаза, совсем забыв о Ким, и словно чувствовал, когда тень девушки аккуратно касалась его плеча. — Жестокие люди пытались сломать тебя. Ты позволил себе умереть, Джехён… — её шёпот стихал, и Чон вновь оставался с самим собой. Один.       Он держал ладони Ким в своих и угрюмо молчал, нарушая тишину только тяжёлыми вздохами. Еджин боялась издать даже писк в такие секунды, потому что за этим никогда не следовало ничего хорошего для неё. Стоило Джехёну прийти в себя и брезгливо откинуть девичьи ладони, как всё тело покрывалось кошмарными синяками, ссадинами и пачкалось кровью.       Еджин никогда за всю жизнь не сталкивалась с насилием. Для неё было дикостью, даже когда она видела это в фильмах, ведь — это неправильно и так не должно быть. Родители растили девушку в любви, носили её на руках и оберегали от плохого влияния так сильно, как могли. И Чон разрушил всё.       Ким прячет тело под одеялом и теряется во времени, однако всё встаёт на места, когда в комнату заходит госпожа Хан. Она всегда приходит в одно и тоже время, как по расписанию. На завтрак в девять утра, обед в два часа и ужин в семь. Женщина ставит поднос на столик возле кровати, который пододвинула к кровати. Она стоит, склонившись над едой, и ждёт, пока девушка всё съест.       — Если ты не будешь есть, то я доложу об этом Джехёну.       Ким привстаёт на кровати и одеяло, ранее натянутое до подбородка, упало к коленям вниз. Девушка сидела в одной только футболке, приподнимая одеяло и заглядывая вниз, потому что только сейчас ощутила дискомфорт. Простыня пропитана кровью, и пятно продолжает расползаться по ткани. Госпожа Хан заметила страх в глазах девушки и, отодвинув столик на колёсах с едой, пододвинулась к кровати, чтобы сдёрнуть с Ким одеяло.       Еджин закрывает глаза и громко сглатывает, когда сжимает колени вместе и прижимает к своей груди, и тело отзывается колючей болью повсюду.       — Я поменяю Ваше постельное бельё, госпожа Чон. Примите душ и возвращайтесь, но не задерживайтесь. Джехён будет рано сегодня, — будто робот отчеканила женщина и с силой вытолкнула слабую девушку из кровати, из-за чего ноги путаются, и Ким падает на пол, отталкивая столик.       Тарелка с супом и стакан с водой падают на пол и разбиваются на крупные осколки. Мелкие попадают под ладони Еджин, когда она пытается опереться на них и не упасть окончательно. Мысли вихрем пронеслись в её голове на секунду, и она, не думая долго, схватилась ладонями за горячий фарфор. Ким со злобой взглянула на женщину.       — Давай посмотрим, кто пострадает больше: я или ты, что не уследила за мной. Не смей смотреть на меня свысока! — Ким плачет и вспоминает каждый раз, когда госпожа Хан позволяла себе ударить девушку.       — Госпожа Чон, оставьте осколки!       Еджин сжимает его двумя ладонями и шипит от режущей боли, но терпит, и хватка её рук крепчает, стоит женщине бросить прежнее дело и кинуться к ней. Госпожа Хан вскрикивает от неожиданной боли в коленях, когда она падает к Ким с вытянутыми руками. Если Чон узнает, то они обе обречены, и если жизнь Еджин будет сохранена, женщины — нет.       Нет никакой гарантии, что Джехён сжалится и просто отпустит. Она знает, что парень не позволит причинить девушке вред кому-то кроме него самого.       — Не трогайте меня. Не трогай! — в сердцах кричит Ким и отползает назад, пытаясь ногой оттолкнуть женщину. — Ещё один шаг и я обо всём расскажу ему. Я не стану молчать, понятно?       Хан падает на спину и мычит от судороги в ноге. Ей на глаза попадается кровь на полу, что капает из рук девушки. Кровь, кровь, кровь — и в голове одна только смерть, маячащая у женщины перед глазами. Она не должна была позволить госпоже Еджин дотронуться до колких предметов и навредить себе. Не должна была допустить того, чтобы кровь Ким пролилась на пол, которую будет очень тяжело вывести и смыть.       Когда страх и инстинкт самосохранения овладевают её разумом, то женщина соскакивает и выбегает из квартиры, не утруждаясь её закрыть. До прихода господина ещё есть время, чтобы скрыться из Сеула, но хватит ли ей сил? Будет ли удача на её стороне в этот раз?       Ким не знает, как ей поступить сейчас, не знает, как убежать и куда; не знает, а стоит ли побег того? Но сколько бы она не думала об этом, Еджин хватается за живот и болезненно стонет, потому что живот прихватило вновь и отдаётся отвратительными импульсами по всей нижней части тела. Кровотечение остановилось, но девушка без понятия надолго ли. Хватит ли ей сил дойти до больницы и увидеть Доёна, о котором она не слышала ещё с самой свадьбы? Прошло больше месяца, а она остаётся жить в неведении только потому, что противилась Джехёну и перечила.       Еджин оставалось только бестолково смотреть в окно и надеяться, что брат ещё жив и ждёт её где-то там, в той самой палате. Еджин знает, что он не умрёт. Он дождётся её, он всегда ждал и будет. Доён никогда её не бросит, и она не может больше оставлять его одного. Ким хочет к нему всей душой — увидеть его и обнять, взять за руку и поцеловать в тёплую щёку. Побыть с ним рядом тогда, когда он в этом нуждается больше всего.        « — Я всегда буду на твоей стороне, сестрёнка. Что бы ты ни сделала, ни сказала — я твой. И ты должна обещать мне то же самое».       Девушка не плачет — ощущение, будто слёз больше не осталось. Её мутит и тошнит, а перед глазами всё медленно расплывается. Хочется лечь обратно на кровать и проспать весь следующий день, пока Джехёну это не надоест и он не решит её разбудить, чтобы вновь на молодом теле расцвели гематомы, а внизу всё горело адским пламенем.       Она хочет закричать от досады, которая съедает её. Хочет броситься в бега из этой жуткой квартиры, каждый угол которой напоминает ей о самом худшем её кошмаре. Уже даже смотря на своё тело, изуродованное и исхудавшее, в её голове стоит один только его образ.       Еджин клянётся, что выбьет эти мысли из своей головы, не оставляя ни единого воспоминания о нём. Ничего не должно напоминать о Джехёне. Ничего — и она подносит осколок к шее.       — Еджин, постой, — голос, что вернул её в реальность, будто окутал её тёплым одеялом. Она поднимает голову, моргает несколько раз чаще и видит Тэхёна. — Отпусти это, — парень говорит тихо, двигается медленно и сидит перед девушкой на корточках. Его собственные ладони дрожали, и он боялся сделать одно неправильное движение.       Парень аккуратно забирает из раненых рук Еджин окровавленный осколок и бросает его подальше к кровати. Он шарит глазами по комнате и замечает полотенца для рук, которыми и перевязывает после ладони девушки, чтобы немного остановить кровотечение. Джехён приходит минутами позже, когда Ким сидела на кровати, а Тэхён опирался спиной о шкаф и прожигал в девушке дыру взглядом.       — Госпожа Хан решила доложить на тебя, Юкхэй так сказал. Она направляется в полицейский участок возле её дома, — сообщает Ким, даже не пытаясь скрыть эту информацию от посторонних ушей девушки.       Еджин на это никак внешне не реагирует, а внутри взрывается страхом. Неожиданно ей в голову пришла мысль о том, что Чон может её убить или отослать из Сеула так далеко, в такую дыру, что она никогда не увидит больше ни единой живой души. Решившись поднять голову, она видит этот его взгляд — животный, дикий и горящий.       Джехён привычно молчит и смотрит вперёд себя.       — Я вызвал доктора Мун, он скоро приедет, — Ким останавливается, когда Чон перебивает его жестом руки, желая, чтобы тот замолчал.       Джехён не сомневается в том, что Тэхён поступает правильно, но и злиться на него Чон считает тоже правильным. В его голове вся эта ситуация до тошноты ему отвратна, ведь кровь на полу, на простынях, на одежде девушки, на руках — везде, где только можно увидеть. А добивает Джехёна взгляд его друга, полный беспокойства и нежности, когда тот смотрит на Еджин.       Парень как знал, что стоило отложить встречу с Тэхёном на другой день, но ничего уже не поделаешь. Он помог ей, успокоил и заставил верить хотя бы на некоторое время, что Чон её сегодня не тронет. Джехён не может ни крикнуть, ни ударить девушку в его присутствии, да и врач потом подъедет — какие уж тут разборки с женой. Парень переводит взгляд на Еджин и довольно скалится, когда она вздрагивает и опускает голову. Её руки дёргаются от страха, когда она слышит вздохи Джехёна, и из-за этого жмурится — руки болят и колются раны.       — С тобой я потом поговорю. Сейчас мне нужно уладить одно срочное дело, Тэхён останется здесь, — быстро проговаривает Джехён и удаляется из комнаты, хлопая входной дверью.       Когда Джехёна и след простыл, то Еджин медленно выдыхает и её голос ломается, когда она зовёт Тэхёна по имени. Ким не заставил ждать и сразу же появился рядом с девушкой, заглядывая ей в лицо. Она хотела его прогнать и остаться наедине с этой болью, которая поглощает каждую клеточку её тела, но была слишком привязана к парню — видеть его было лучшим спасением этого кошмарного вечера.       — Скажи мне, как состояние Доёна.       Старые синяки, не тревожащие её несколько дней, вдруг проснулись и заявили о себе с новой силой.       Голова кружилась, глаза слипались, сердце будто заглохло — Еджин теряет сознание и падает на кровать, а перед глазами только он — Джехён, собственноручно заносящий над её головой меч.       Чон стоит внутри заброшенного сарая, находящегося недалеко от границы столицы. На машине в такой час добраться без пробок можно за жалкие полчаса, так что парень даже не удивлён, что женщина уже сидела на коленях перед ним, моля о прощении. Джехён это ненавидел. Он никогда не допускал мысли, что именно госпожа Хан окажется настолько трусливой и напуганной им, что сбежит, заочно обрекая себя на смерть тем звонком.       Чон устало вздыхает и смотрит на часы, понимая, что и сегодня несколько часов его сна канули в лету.       — Вам не стоило звонить в полицию. Я Вами разочарован, госпожа Хан, — Джехён качает головой и расстёгивает пуговицы на пиджаке.       Он деловито поправляет манжеты рубашки, разглаживает невидимые складки на рубашке — и улыбается, будто охотник, застреливший какую-нибудь животную тварь. Женщина из-за страха и слёз не улавливает на дне его глаз — искреннее сожаление.       Чон кивает головой парню справа от себя и давит в себе желание отвернуться.       Через несколько дней, когда с ладоней девушки можно было снять бинты, Чон решает навестить родителей — не из-за того, что скучал, а потому что нужно было сообщить им одну важную новость.       Возвращение в тот дом, где всё началось, вызывало в Еджин много чувств, и ни одно из них ей не нравилось. Она молча следовала за Джехёном, который сказал ей взять его за локоть, потому что за руки держаться он не любит, а родители не нуждаются в показухе. Им не нужно видеть что-то между супругами, чтобы убедиться во лжи их чувств.       Отец прекрасно знает, что Джехён любить не станет — не умеет.       Стоило им расположиться в гостиной на диванах, пока приготовят обед, Ким смогла ощутить себя настолько некомфортно, насколько это только было возможно. Под пристальным взглядом жены господина Чон — Еджин будто сгорела. Она время от времени ёрзала на диване и отводила глаза, цепляясь взглядом то за журнальный столик, то за свои руки на коленях. Мать Джехёна была, бесспорно, красивой женщиной.       И единственное, что отталкивало Еджин — это презрительный взгляд, которым она прожигала в девушке дыру.       Ким винит себя за то, что на секунду сравнила её со своей матерью. В ней не было ничего такого, на что девушка хотела бы равняться. Может, только её стойкость, потому что Ким достаточно наслышана об отце Джехёна. Хотя, вполне возможно, что и сама женщина не так уж проста, как кажется на первый взгляд.       — Ты разочаровал нас с отцом, — женщина гордо вскидывает подбородок и скрещивает руки на груди, кивая головой в сторону Ким.       Еджин слышит усмешку. Она решается повернуть голову и взглянуть на Джехёна, но улыбки на его лице больше не видит. Он недовольно поджал губы и напрягся всем телом, ожидая реакции отца. Джехён знал, что визит домой ни к чему хорошему его не приведёт, но и не мог просто промолчать и остаться сидеть дома, будто испуганный пёс.       — Через месяц состоится собрание акционеров, — произносит Джехён первый, когда понимает, что отец продолжит молчать. Чон знал, что они не одобрят этот брак, ведь для них Суа всё ещё лучший кандидат на роль его жены, а объяснить им причины, почему его выбор пал на Еджин, он не сможет. — Они собираются отстранить тебя и поставить на твоё место меня, если ты откажешься добровольно отдать компанию мне, — Ким выпучивает глаза от удивления и вновь смотрит на своего мужа.       Девушка никогда не интересовалась его работой и положением компании, ведь именно Джехён разрушил весь труд её отца. Он уничтожил репутацию компании, убил родителей, а потом поставил руководить ею какого-то Тэёна, о котором Еджин слышит в первый раз вообще. И разве можно доверить ему то, на что её отец положил всю свою жизнь? Разве можно так просто отдавать Ли то, что по праву принадлежит Ким?       Отец Джехёна хмурится и напрягается, но продолжает молчать так же, как его сын. Только пока парень сидит с победной улыбкой на лице, мужчина подбирает в голове варианты исхода событий. Мать в стороне не осталась, на все её вопросы Чон ответил одно лишь:       — Это всё благодаря Еджин.       — Что? — возмущённо кричит женщина, но её тут же затыкает жестом руки мужчина, сидевший рядом с ней.       Она пыхтит от недовольства, но послушно замолкает, выговаривая всё, что хотела, через глаза. Её взгляд уничтожает Еджин, но поддаваться страху девушка себе не позволяет. Если мать Джехёна поймёт, что выиграла, то игре придёт конец. Ким не может позволить себя унижать хотя бы его родителям. Ей так хочется вылить ей в лицо воду и уйти, но всё, чем она может ей ответить, — взгляд.       Такой же высокомерный и уничтожающий, на которой Ким только способна.       — Отец, Вы же наверняка всё понимаете и без меня, — Джехён вздыхает и поднимается с места, тут же взглянув на девушку.       Еджин встала следом и отвела от его матери взгляд. Внутри всё леденеет, когда мужчина начинает говорить.       — Ты привёл в наш дом жалкую сироту, а теперь собираешься избавиться от меня? — Джехён кивает и внимательно следит за тем, как его мать встаёт и с размаху отвешивает Ким пощёчину.       Никто из присутствующих не удивился, кроме самой Еджин. Она пошатнулась на месте и думала, что упадёт, но только руки Джехёна, которые схватили её за плечи, предотвратили падение.       — Иди обратно в машину, — Джехён разворачивает Еджин и толкает в сторону, чтобы она быстрее ушла.       Ким еле передвигает ногами, потому что колени подкашиваются и дрожат. Ещё немного, и девушка точно упадёт. Она даже не знает, что подбивает её идти дальше из дома. То ли это чувство чужих взглядов на её спине, то ли слова мужа, которые были сказаны тихо, но строго. От его тона побежали мурашки по коже, и даже сидя в закрытой машине, ей не казалось это безопасным. Ведь никто не был хуже самого Джехёна, и ничьи удары Еджин не считает болезненными. Её волнует только то, что сделает Джехён. Ударит ли он её сегодня или оставит в покое, закрываясь в своей комнате? Заставит ли он её раздеваться вновь, чтобы всю ночь истязать девичье тело, или просто будет сидеть у неё на кровати и молча смотреть на неё?       Еджин никогда не могла предсказать его следующее движение, и самым неожиданным для неё остаются поцелуи. Ким не знает причин этих поступков. Она старается молчать и не двигаться, чтобы не отвлекать Джехёна. Её пугает в такие моменты всё — его мягкие губы, касающиеся кожи рук; его сбитое дыхание; его шёпот, который Ким не в силах разобрать; его слова, которые навсегда останутся загадкой для неё; и его глаза — пустота, прожигающая в её руках дыры, бездонна. Они словно два чёрных океана, которые никогда не тревожат ветра.       Когда Джехён возвращается, то Еджин сжимается всем телом и ближе жмётся к двери. Чон хватает девушку за локоть и тянет с силой на себя, из-за чего Ким приходится повернуться к нему корпусом. Парень грубо хватает её за подбородок и сильно сжимает его пальцами, отчего девушка шипит и жмурится от боли. Парень рассматривает щёку, в вечерних сумерках замечая то, что кожа покраснела.       — Если ты позволишь моей матери ударить тебя ещё раз, то я не стану с этим мириться. И за каждое обидное слово или удар с её стороны, на которые ты не ответишь, я сделаю с тобой ещё хуже.       Джехён толкает Еджин обратно и говорит водителю езжать, а сам отворачивается и переписывается с кем-то по телефону.       Ким касается ладонью своей горящей щеки и давит в себе слёзы, которые просятся наружу. Она чувствует только опустошение, но слёзы продолжают катиться по её лицу, смазывая перед глазами мир. Всё вокруг превращается в размытую картинку, а внутри ломаться уже, казалось бы, нечему. Всё разбито и уничтожено, и посреди этого хаоса стоит только Еджин. Совсем одна.       Лукас заходит к Джехёну в квартиру ближе к одиннадцати ночи. Проходя мимо комнаты Еджин, он предполагает, что она спит, потому что свет выключен и не слышно даже шороха. Чон сидит в гостиной на кресле и смотрит пустым взглядом на стену. Вон садится на диван рядом и наливает в бокал красное вино, бутылка которого уже наполовину пуста. Оба сначала молча смотрят кто куда, и только Чон решается прервать их молчаливую беседу. Терпеть тишину больше не было сил.       — Отец отказался подавать в отставку. Несмотря на факт того, что я одержу победу на собрании, всё равно упрямится, — Джехён делится своими мыслями, которые отравляют его разум минуту за минутой.       Чон никогда не думал, что победа над родителем будет так близка. Она настолько реальная и настоящая в его руках, что он хочет быстрее увидеть реакцию отца. Ему не терпится взглянуть ему в глаза и гадко улыбнуться, как когда-то сделал сам мужчина, когда рассказывал про смерть Ёнджи и Джеха. Джехён до сих пор помнит, как отец позвал его к себе в кабинет и посадил напротив на стул. Со странной улыбкой он сказал ему о том, что Джеха погиб в авиакатастрофе, когда частный самолёт только поднялся в воздухе, что-то случилось, и он разбился. Погибли все.       Джехён, закрыв за собой дверь в кабинет отца, вышел на задний двор и просидел на холодных бетонных ступеньках всю ночь, только под утро возвращаясь в комнату, в которой о брате напоминал каждый уголок. И этот чёртов диван.       — Я помню ты как-то раз говорил, что отец принимает таблетки. Для сердца, вроде как, — произносит Лукас, на что Джехён кивает. — Я могу кое-что достать, и это будет очень медленно убивать твоего отца. Возможно, это займёт несколько месяцев, а может и ещё дольше. Но всё будет казаться обычным. Естественная смерть, — Вон говорит тихо, будто боится, что их услышат.       Чон сначала не понимает, о чём говорит его друг, а потом дёргает плечом. Он никогда не думал о чём-то подобном, когда дело касалось его семьи. Джехён мог легко лишить кого-то другого жизни чужими руками, но желать смерти родителям никогда не мог. Его останавливало что-то сильнее родства, а что именно — Чон не знал.       — Сердечный приступ, — Вон пожимает плечами и ставит пустой бокал на место.       Лукас любит вино, но давиться им, как сейчас делает Чон, не может. Парень вообще не любит пить много вина или того же виски, но у всех настроения бывают разными. Вот и Вон, смотря на Джехёна, хочет допить вторую половину бутылки за один раз и закрыть глаза.       — После собрания акционеров, — спустя несколько минут угрюмого молчания строго отрезает Джехён.       В какой-то момент слова Лукаса показались для него единственной правдой. Только это могло позволить ему одержать окончательную победу над тем, кто всю жизнь наступал на него.       Любил ли его когда-нибудь отец?       Или он знал, что однажды Джехён свергнет его с верхушки компании?       Сегодняшняя реакция родителя на заявление сына не выражали изумления или удивления. Тогда догадывается ли он, что однажды Чон попытается его убить?