Душа в час отчаяния

«Я не знаю, кто есть кто, но моё сердце продолжает верить. Почему все как лёд? Может, вместе подождём пока солнце не взойдёт?». mooz, ninety one

«01.01.201- когда что-то разбивается на крупные осколки, их можно склеить. к сожалению, иногда вещи не просто разбиваются, а разлетаются вдребезги. но, бросив на них луч света, ты увидишь, как они будут сверкать. и в такие моменты, когда осколки будут переливаться на свету, я вспомню как прекрасно всё было между нами. и как прекрасно это будет и впредь, ведь это были мы. и мы были волшебны. кён сонми».       Скоро этому письму исполнится год.       Тэхён даже не удивился наличию незначительных ошибок, как орфографических, так и грамматических. И это словно ещё одно напоминание о том, что её не было в Корее очень долго. Десять лет до получения этого письма тянулись странно — то мучительно медленно, то невыносимо быстро. И ни один день Ким не знал, чего ему ждать вновь. Он полагался на судьбу, сняв с себя всю ответственность, чтобы лишний раз не беспокоиться о том, куда жизнь его заведёт.       Сонми была другой.       У неё всегда был план на всю её жизнь. В восемнадцать закончить школу, ещё четыре года потратить на университет, год или два поработать, а потом выйти замуж в двадцать пять и родить троих детей. Желательно, двух мальчиков и одну девочку. Девушка мечтала о двухэтажном доме с большой кухней (это очень важно). Она хотела жизнь как в голливудских мелодрамах.       Кён знала, что Тэхён ей этой жизни не даст, но всё равно влюбилась, встречалась, сорвала своё поступление в Испанию ради него, потому что верила, что любит его. Ей ничего в её плане не казалось важным, а в какой-то момент она была готова всё порвать и выбросить, но Ким так вовремя заметил неправильные перемены в ней.       Когда-то целеустремлённая и упрямая девчонка, мечтающая улететь за границу и навсегда забыть о родине, вдруг бросает свои мечты и живёт одним только парнем — корейцем, который никогда и не думал покидать страну навсегда.       Тэхён не был мечтателем в двадцать, а спустя десять лет только мечты у него и остались.       Когда им пришли письма из калифорнийского университета — Ким вдруг задумался о Сонми, которая явно плохо скрывала разочарование в самой себе. Убить мечту ради парня — ей такое и в страшном сне не приснилось бы, но вот она уже в Америке, держит Тэхёна за руку и улыбается ему, пытаясь уверить в том, что её всё устраивает. Что отвернуться от родителей ради него — правильно.       Тэхёну из-за этого ещё больнее.       Ким после окончания первого семестра предложил остаться в Калифорнии на зимние каникулы, чтобы побыть вдвоём и отдохнуть от всего мира. Сонми была ослеплена своей любовью и с радостью согласилась, даже не предупредив об этом никого, кто ждал бы её. Например, их общий друг — Лукас, который надеялся на то, что они отпразднуют вместе с ним хотя бы китайский новый год.       — Счастлива ли ты на самом деле? — однажды спросил Ким, когда они прогуливались по улице и искали кафе, в котором могли бы перекусить.       — Какие глупости ты спрашиваешь, Тэ! Твоё счастье — моё счастье! — не задумываясь ответила Сонми в ответ.       И Тэхён ответ посчитал оскорбительно неправильным.       Ким так её любил, что не мог допустить того, чтобы жизнь Сонми была разрушена из-за него одного. Он прекрасно знает себя — он не станет исполнять её желания из списка целей. Ему не хочется жить где-нибудь в большом загородном доме, воспитывать троих детей и после состариться где-то в чужой стране, чтобы дети разъехались по лучшим местам и приезжали только на праздники, если повезёт. Этот фильм — не для него. А какой всё-таки для него — он ещё не определился.       К концу каникул, когда до начала второго семестра оставалось две недели, Ким вновь решил серьёзно поговорить.       Стоило ли тогда её будущее счастье слёз в прошлом?       Тэхён убедился в правильности своего поступка, когда она спустя десять лет прислала ему это глупое письмо и одинокую фотографию своей семьи, а родители Сонми, при случайных встречах, не смотрели на него, словно на врага народа.       Она так счастлива, а Ким бесится даже не зная от чего. Он не знает, то ли она прислала это, чтобы позлорадствовать, то ли чтобы напомнить ему о том, что его первая любовь обратилась в прах. Однако Тэхён помнит тот последний разговор даже слишком хорошо.       — Давай расстанемся. Я так устал от отношений, что уже тошнит от всего, — Ким кривит лицо в недовольной гримасе и вздыхает для пущей правдоподобности.       — Какие глупости ты говоришь, Тэ! — только начала говорить Сонми слова, будто заранее выдранные из какого-то сборника и заученные на зубок.       — Глупости, но это правда, Сонми. Ты не устала? Каждый день одно и тоже, не могу я так! Поэтому давай расстанемся, — Ким не церемонится больше и отворачивается, а из головы всё никак не выходит сообщение на его почту от родителей Кён. Как им удалось раздобыть её — непонятно, но у них получилось достучаться до парня. Они попросили его оставить их дочь в покое, и Тэхён решил прислушаться к этой просьбе.       Сонми тогда ничего ему не ответила. Вылила на него гранатовый сок и поспешно выбежала из кафе, в котором они проводили каждый день каникул.       Вернувшись в университет спустя две недели, Тэхён в администрации узнаёт, что Кён забрала документы и улетела обратно в Корею.       Вернувшись в Сеул после окончания первого курса, Ким узнаёт от Лукаса, что родители отправили её во Францию.       В свои тридцать лет Ким видит разницу между собой сегодня и собой много лет назад. Он бы пожалел о своём выборе сейчас, если бы не это короткое, но болезненное напоминание о прошлом. К чему она вдруг вспомнила о своей первой любви, когда у неё сбылось то, чего она так хотела?       Первая любовь — всеразрушающая и ядовитая, а помнить о ней — медленно отравлять себя, чтобы в итоге просто умереть жалкой и одинокой смертью. Но почему-то Ким до сих пор хранит это письмо, как что-то ценное и по-родному старое, от которого веет прошлыми воспоминаниями, первой выкуренной сигаретой, первым походом в клуб и разбившемся сердце.       Сонми была мечтательницей; и Тэхён так сильно любил её, что сейчас не в силах порадоваться за неё искренне и от всего сердца. Ответа он ей так и не отправил, и даже не подумает об этом спустя несколько лет, иначе станет зависимым от этого, и захочет жить прошлым, а не тем, что у него сейчас.       Клин клином вышибают, как говорится, и потому сердце Тэхёна, пустующее всё это время, вдруг резко заполнилось и расцвело. Ему казалось, что он больше не сможет полюбить кого-то так, как в первый раз.       Ким слышит звонок в дверь и убирает конверт обратно в свой кошелёк. Когда он открывает дверь, то видит Еджин в платье с длинным подолом и рукавами по локоть, которые, он уверен, скрывали намного больше, чем он думает. В руках она держала своё тёплое пальто. Она коротко улыбается и проходит внутрь, не спрашивая разрешения. Тэхён в любом случае впустит её, никогда не отказывал ни в чём.         — Еджа сейчас в университете, на курсах. Она вернётся только через два часа, ты рано, — пробормотал Ким, когда следил за тем, как девушка снимает свои сапоги на каблуках и ставит их в угол, подбирая подол платья и сжимая аккуратно пальцами.       — Собрание, как я поняла, завершилось в пользу моего драгоценного мужа, — когда она оказывалась в этих стенах и когда Ким был рядом, она чувствовала себя увереннее.       Ей думалось, что здесь она в безопасности, и никто на свете не сможет добраться до неё. Она часто приходила раньше возвращения сестры, чтобы поговорить с Тэхёном, съесть что-нибудь вкусное, чего не позволяла в квартире Джехёна, и настроиться на очередное времяпровождение с сестрой, ради которой она отказалась от собственного счастья.       Ким кивнул и забрал у неё накидку, чтобы повесить в шкаф. В квартире было и без этого тепло. Парень проводил девушку на кухню и зашторил плотно окна.       Еджин огляделась вокруг и остановила взгляд на парне, который стоял у окон и поправлял шторы. В нём не было ни единой похожей черты с Намджуном, и уж тем более с Чону, а старшего девушка не запомнила с фотографий.       Ким села за стол и облокотилась о спинку стула, пронося в голове вчерашний день, когда Джехён вернулся домой и был то ли выпивший, то ли не в себе — он подошёл к Еджин и протянул ей пакет из кондитерской, в которую любила ходить девушка во время университета с однокурсницами. Внутри оказались разные пирожные.       Ким не успела ничего сказать, как Джехён ушёл к себе в кабинет.       — Джехён был в хорошем настроении? — спросил Тэхён, хотя сам прекрасно знал ответ. Еджин ему ответила только: «Вроде того». — У Еджа скоро экзамены в университете, поэтому она так занята, — пока Ким заваривал чай и доставал из холодильника сладости и какую-нибудь оставшуюся еду, Еджин кивнула на его слова и подпёрла подбородок ладонью.       — Я не беспокоюсь за неё. Она умная девочка, справится с любыми экзаменами. За это я и люблю её — не нужно беспокоиться о хорошем образовании или постоянных взятках, — Ким улыбнулась, когда увидела на столе жареную курицу.       Если раньше она была совершенно против коррупции, то сейчас её это не волнует вообще. Ей общим счётом на это вообще плевать, лишь бы сестра хорошо закончила университет.       — Утром заказывал. Давай ещё закажу, а то она уже не такая на вкус, — Ким взял в руки телефон, а Еджин вновь кивнула.       — Я беременна, — прошептала девушка, когда парень бросил трубку. Тэхён удивился и еле удержал телефон в руках, из-за чего тот соскользнул и стукнулся о столешницу. — Если Джехён узнает, то… — голос дрогнул, а слёзы вновь навернулись на глаза, — даже не знаю, чего ждать от него. Я обещала себе рассказать ему после собрания, но вот наступил момент, а я струсила.       — Джехён… Бестолочь, — Ким плюхается на стул и зарывается пальцами в волосы, растрепав их в разные стороны.       Ему хочется выть от своих мыслей о том, что Еджин этого не заслужила. Да и заслужил ли кто-нибудь этого?       Тэхён увидел Ким на том мероприятии, несколько лет назад, когда Джехён вернулся. Он видел девушек красивее, умнее, богаче — одним словом лучше, но обратил внимание только на неё. Может, потому что раньше не замечал её; может, потому что она красиво улыбалась и мало говорила; может, потому что часто видел Еджа с Чону или Доёна; а может, просто потому что.       Ким не находит этому объяснения, и от того, что она замужем за таким, как Чон, злит его всё больше.       Каждый её приход сюда, в квартиру Еджа, сопровождается неимоверной мукой — смотреть на её лицо, корчащееся от боли. Слышать приглушенно их разговор с сестрой.       Это отвратительно настолько, что у него не хватает сил.       — Я даже не заметила, как быстро выросла Еджа. У неё появился парень, когда мы разговаривали с ней в последний раз три месяца назад, — Тэхён на это кивнул.       Он понял, что Ким говорить об этом больше не хочет. Просто поставила его в известность.       — Я редко тут бываю. Когда она просит меня помочь или прийти, я прихожу. Или когда знаю, что ты придёшь, то тут же мчусь сюда! — Ким тихо и коротко смеётся, замечая расслабленную улыбку на лице Еджин.       — В больнице сказали, что состояние Доёна улучшается с каждым днём.       Тэхён коротко улыбается и внутри радуется тому, что, наконец, рядом с ней появится тот, кто хоть немного поможет Еджин. Но вместе с этими мыслями приходит одна единственная — Доён превратится в лёгкую мишень, как только встанет на ноги. Он не защитит свою сестру от Джехёна, и, предугадывая закалённый характер парня, будет винить во всём себя. И в смерти родителей, и в смерти Хеджон, и в браке Еджин. Тэхён не уверен на все сто процентов, что Доён окажется глупцом, поверив в счастливый брак своей младшей сестры, но ожидать можно чего угодно.       Взглянув на Еджин, её взгляд только и говорил о том, как сильно она ждёт выздоровления своего брата, а значит — разочаровывать его она не собирается.       Ким пообещала себе, что даже если Доён будет выпытывать из неё информацию, она никогда — даже под прицелом пистолета — не расскажет ему всей правды, оставляя в неведении как Еджа. Никто из них не должен знать о том, что приходится переживать ей каждый день, и как Джехён умудрился с помощью сотрудничества компаний и акций девушки заполучить полный контроль.       Еджин клянётся унести эти тайны с собой в могилу, только чтобы не видеть в глазах родных жалость, боль и осознание своей беспомощности в ситуации. Никто из них понятия не имеет, как справиться с подобной ситуацией, а у Ким голова болит от лишней мысли о том, как выбраться из этого грязного порочного болота.       На восстановление здоровья Доёна как физического, так и ментального уйдёт как минимум год, а про максимум и думать страшно. Вряд ли он сможет вновь вернуться на свою прежнюю работу, учитывая то, какая отличная физическая, психологическая формы должны быть у детективов. Парень всегда относился к своей работе со всей серьезностью и ненормальной любовью, можно даже сказать — одержимостью, ведь вторым домом считал именно свой уголок, любимым занятием — расследования и даже бумажную волокиту, второй семьёй — коллег и напарников, которые могли не меняться годами, а иногда уже спустя месяц уходить после стажировки.       Доён видел в своей работе смысл жизни, а теперь ему вынужденно придётся отказаться от всего из-за чужого эгоизма. Уж кто точно видел всю мрачную стороны жизни, так это он — закалённый каждодневными трупами, путаницами в деле, бессонными ночами, сумасшедшими убийцами. Каким же человеком упрямым и глупым надо быть, чтобы продолжать любить эту землю и людей, живущих на ней и воспринимающих свои жизни, как должное.       Когда Еджин попрощалась с Тэхёном, быстро коснувшись губами его щеки, то что-то хотело её остановить. Чувство безопасности в этих стенах или рядом с парнем — Ким не могла до конца разобрать, но остаться хотелось до боли в сердце. Сидеть с парнем на кухне и обсуждать что-то помимо её трагичной судьбы, которую вынудили выбрать. Встретить любимую сестру с университета и поговорить с ней о чём-то «секретном», что могут обсудить только девушки между собой. Например, новых красивых актёров.       Еджин, по пути в больницу, впервые задумалась о том, как вернуть компанию отца своей семье обратно.       На должности исполнительного директора сейчас господин Ли, который тесно общается с Джехёном; место генерального директора занял один из главных акционеров, а до того времени, пока будет переизбрание, все эти люди на верхушке в руках мужа, но акции Еджин по-прежнему принадлежат ей. Ким проворачивает в голове всевозможные варианты, и единственная преграда на её пути — чувства.       Она не может пойти против всего мира, пока позади неё, за её спиной прячется беззащитная Еджа. Если Еджин начнёт своеобразный бунт, то пустит на это все силы, а младшая сестра останется ни с чем. Ни Тэхён, ни Доён, ни Намджун её не уберегут, а за границу Джехён её ни за что не отпустит — иначе так он потеряет контроль, ведь кто его знает — сменит паспорт, уедет в другой город или деревню и пропадёт, а влияния в западных странах нет.       Девушка выходит из машины и, наткнувшись взглядом на двух репортёров, тут же надевает солнечные очки и стремится быстрее зайти внутрь здания, но на каблуках она бегать не особо умеет, да и невежливо это — открыто игнорировать журналистов, выжидающих её здесь с самого раннего утра. Как они вообще догадываются о том, что она едет к Доёну? Еджин думает о том, что это её водитель, который хоть и получает достойную зарплату, но недостаточно хорошую, чтобы содержать жену и маленького ребёнка.       Судить и думать о сложности его жизни — нет желания. Проблемы у людей итак прибавляются каждый день, а выслушивать их трудности — удел психологов.       — Госпожа Чон! Госпожа Чон, как Вы прокомментируете победу Вашего мужа на собрании акционеров? Были ли какие-то разногласия в семье с родителями господина Чон?       Голос у журналиста хриплый, прокуренный, запах изо рта неприятный, чувствуется даже на расстоянии протянутой руки, ведь ближе никто из них подойти к Ким не решается; одежда хоть и, видно, из хорошего материала, не из рынков — поношенная, с катышками на пиджаке, давно не стиранная. Еджин кривит губы и слегка хмурится, но взгляд, который выражает полнейшее отвращение, скрывают очки.       — Извините, что, по-видимому, заставила вас долго ждать. У вас наверняка был тяжёлый день снаружи, и вы устали, поэтому буду коротка. Я искренне рада за то, что мой муж добился того, чего хотел. Это не было вынужденной мерой из-за разногласий в нашей семье, это всё — правила компании, формальность. При передачи прав на управление и владение компанией проводится собрание акционеров. Надеюсь, вопросов у вас больше нет. Прошу простить мою спешку, но меня ждут.       Несмотря на то, что журналисты продолжали задавать вопросы ей вслед, Еджин ни разу не обернулась больше. Видеть их лица и слышать их голоса было чем-то неимоверно тяжёлым, потому что голова совсем отказывалась работать прямо сейчас.       Волнение заполнило её всю — она увидит, наконец, брата.       Не с болезненной бледнотой и ледяными руками, а Доёна — настоящего и живого. И пусть вероятность того, что он очнётся, всё ещё не так высока, он идёт на поправку. Её Доён скоро будет рядом, держать её за руку и улыбаться так, как раньше.       Она поможет ему всем, закроет глаза на ту правду, которую ей рассказал Намджун, поддержит во время лечения и будет надевать маску счастливой жены. Еджин будет забывать обо всём плохом, оставаясь в больничной палате вместе со своей настоящей семьёй.       Рядом с Доёном и Еджа она найдёт призрачный покой, которого никогда не достигнет по-настоящему.       Джехён разрешил перевести Доёна в отдельную одиночную палату, поэтому подниматься нужно было на девятый этаж, где они все находились. Закрыв за собою дверь и раскрыв окно, чтобы впустить свежий воздух, Еджин набирается сил и садится возле кровати на стул, который уже считала своей собственностью. Когда она уходила, то ставила его в угол, чтобы никто не трогал и не садился.       Из посетителей приходила только Еджин и иногда Еджа, когда учебный график ей это позволял. Старшей Ким становилось совестно, когда несколько дней подряд никого не было рядом. Она была готова сидеть рядом с ним хоть целый день, но это было запрещено, так как врач выгонял её, стоило времени посещения истечь. Родственник ты или просто знакомый — правила для всех одинаковы.       Рука Доёна лежала неподвижно, как и в самый первый его день в этой больнице без сознания. Недавно вымытые волосы отросли за прошедший год, и кончики лежат беспорядком на белоснежной подушке. Еджин аккуратно гладит его макушку и лоб, любуясь тем лёгким здоровым румянцем на его щеках. Коснувшись ладони, Ким вздрогнула и прежняя радость испарилась в мгновение.       Ледяная, как и всё это время.       Сердце Еджин глухо билось несколько раз, а потом она совсем его не слышала.       Неужели, жизнь жестока к тем, кто искренне любил её?       Или это наказание Доёна за то, что в его жилах течёт кровь семьи Мин? Почему же он должен страдать из-за этого, если официально считался членом семьи Ким? Еджин считает его родным братом; она старается понять своих родителей, которые скрывали это от неё. Может, по этой причине они перестали общаться с тётей Хван? Потому что она хотела рассказать всем правду?       Еджин мотает головой, отгоняя от себя эти ужасные мысли.       Доён ей не чужой, и ей всё равно на то, какая у него кровь. Он — Ким. И навсегда останется частью их семьи.