Душа в час отчаяния

«А что, если ты увидишь тёмную сторону моей жизни?» animal i have become, three days grace

      Иногда людям кажется, что жизнь просто невозможна. То налоги слишком большие, то правительство не устраивает, то попадаются мошенники, то начинается пожар на работе, которую люди после теряют. Столько непредвиденных ситуаций, что и столетий не хватит, чтобы это всё сосчитать. Всем кажется, что жизнь с ними абсолютно несправедлива. И денег недостаточно, и нужного человека рядом нет, и друзья предают, и родители не понимают.       Всё всегда плохо, а люди — слишком хорошие, чтобы это заслужить.       Из-за всемирной депрессии, настигшей нынешнее поколение, люди стали забывать, что не только мир так плох. Еджин теперь уже уверена в том, что во всём виновата она сама. Ни Бог, ни Сатана, ни Джехён, ни кто-либо другой. Она — простая девчонка, которая любит себя жалеть и искать во всех виноватых. Ким бросалась из крайности в крайность и не видела, как сама лично топит себя в тех проблемах. Она преувеличивала их масштабы и заставляла себя попусту страдать, даже не представляя на самом деле, что с ней может случиться вещь, куда хуже произошедшего.       Девушке начало казаться, что она уже переехала жить в больницы. Из одной в другую, потом снова в первую, дальше домой — и так по кругу уже которую неделю. Еджин стоит напротив двери и не может осмелиться вновь туда зайти. Ей уже не страшно, уже не больно — девушка понимает, что чертовски сильно устала притворяться любящей сестрой, которой в удовольствие помогать с уходом за младшей сестрой и старшим братом. Ким корит и ненавидит себя за те мысли, которые появляются в её голове чаще с каждым днём. Ей страшно оставаться наедине со своими мыслями.       Доён идёт на поправку быстрее, чем того ожидали врачи, и это определённо облегчает сестре жизнь. Она приходит к нему и помогает с книгами, показывает сохранившиеся фотографии, рассказывает интересные истории из его жизни, стараясь избегать всего, что может напомнить ему о Хеджон и о работе, на которую он больше не попадёт. С ним Еджин становится легче и комфортнее. Компания брата намного лучше всех остальных, но и расслабиться она себе не может позволить. Не может показать слабость рядом с ним, ведь тогда есть риск того, что он обо всём догадается. Узнает, как себя на самом деле отвратительно чувствует его сестра; узнает, что на неё свалилась непосильная ноша; узнает, что Еджин не чувствует внутри жизни; узнает о тайне своего рождения. Обо всём догадается, и у девушки от этого кровь стынет в жилах.       Ей просто хочется укрыться от всего за огромным валуном где-нибудь на берегу моря, но и это у неё не получится. Как быть тогда, как всё правильно объяснить брату, который сейчас очень вспыльчивый и подавленный? Еджин предпочитает молча улыбаться ему и сидеть рядом, чтобы он не чувствовал себя одиноким.       Но приходить к Еджа — целое испытание.       Прошло три недели, но для Ким остаётся невозможным то, что случилось. Сестра, находящаяся в вегетативном состоянии, была жива, но какой в этом теперь смысл? Это должно разбивать сердце старшей сестре без мыслей о том, что это она сделала её такой. Будто это Еджин избила свою младшую сестру, отвезла в больницу и навсегда приковала её к больничной койке.       — Функции головного мозга сильно пострадали, мы можем поддерживать жизнь, но… Даже если она очнётся, с ней не случится такого же чуда, как с Вашим братом, госпожа Чон. Она будет страдать от ужасных физических болей, зависеть от системы жизнеобеспечения. Я не могу Вам ничего советовать. Искренне соболезную Вам, но как специалист… Хорошо подумайте перед тем, как принимать опрометчивые решения.       Таким был окончательный диагноз врача. Еджин в тот день просто кивнула и закрыла дверь палаты. Она сидела в углу комнаты и не могла заставить себя взглянуть на сестру, чьё лицо было изуродовано, на чьём теле не осталось живого места. С того дня прошло достаточно времени, чтобы осмелиться взглянуть на сестру и держать её за руку, холод которой возвращает все кошмары Еджин. Но недостаточно для того, чтобы свыкнуться с этим и продолжать жить, как ни в чём не бывало.       Еджин так любит младшую сестру, что готова хоть спрыгнуть с обрыва и умереть ради неё. Хотелось забрать всю её боль и исчезнуть самой. Отдать ей самое дорогое и любимое, что только у неё есть. Еджин знает, что Доён будет в состоянии её защитить, а она — нет.       Еджин слаба, и она ничего не переживёт. Она уже сейчас хочет опустить руки и сдаться, наплевав на всё. Доён ведь лучше, сильнее и умнее.       Когда наступил восьмой час вечера, Ким аккуратно поцеловала ладонь Еджа и вышла из больницы с ощущением того, что вся пропиталась запахом медикаментов. Машина подъехала в течение десяти минут, и это был Джехён. Он нервно постукивал по рулю пальцами и ждал, пока девушка сядет на пассажирское сидение. Опасаясь репортёров, которые могут следить за ним, чтобы подловить его хоть на чём-то, Еджин мило улыбается и целует мужчину в губы.       — Вряд ли репортёры сегодня где-то поблизости, — сказал Джехён и выехал с территории больницы, недовольно сомкнув губы.       Привкус её помады остался лёгким следом у него на нижней губе.       — Ты говорил: всегда будь начеку, — спокойно ответила Еджин, понимая, что Чон приехал не просто так.       Есть причина тому, что он уехал с работы. Значит, их ждёт какой-то серьёзный и, возможно, очень неприятный разговор. Но Джехён сохранял гробовую тишину до самого конца, пока они не заехали на паркинг. Заглушив машину, Чон ослабил хватку галстука на своей шее и тихо произнёс:       — Это не я. Я не делал этого с Еджа, — несмотря на то, что злость заслоняла Еджин все чувства, она могла чётко услышать, как ему было тяжело говорить.       Он буквально выдавливал эти слова из себя, перешагивая через что-то важное внутри. Гордость это или его огромная ненависть к нынешней ситуации — не так уж это и важно.       — Кроме тебя некому. Только вот не пойму… Зачем? Я делала всё, что ты хотел. Я не могу не обвинять тебя, не могу иначе, — прошептала Ким, из-за чего сразу же пожалела об этом.       Джехён отчаянно надеялся, что Еджин ему поверит. Он так хотел услышать хоть что-то кроме пустых обвинений. От страха за сказанное Еджин вжала голову в плечи и замолчала, мечтая слиться с кожаным сидением машины. Чон непроизвольно отвесил Ким тяжёлую пощёчину. Он тряхнул головой и грубо схватил девушку за руку, притянув к себе.       — Если сказал, что это не я, значит — не я.       Чон жадно впился в девичьи губы, ощущая с её стороны сопротивление. Джехён будто вновь провалился в бездну, которую сам создал несколько лет назад. Словно тот капризный мальчишка вновь проснулся, желая доказать хотя бы себе самому, что Еджин — его личная собственность, и он может распоряжаться ею так, как сам того пожелает.       Он целовал Еджин до одури, до боли в губах, до ноющей тоски в груди. Сжимал девичьи плечи в своих руках так сильно, что у самого кончики пальцев неприятно тянуло. Чон упивался этим чувством обладания её жизнью. Ему хотелось навечно остаться в этой машине, чтобы иметь возможность вот так целовать Еджин беспрерывно. Чтобы она кричала от возмущения, боли и обиды. Чтобы навсегда запомнила это чувство — унижение от рук мужчины.       Стоило Джехёну оторваться от девушки и отвлечься на телефонный звонок, Еджин, собрав всю волю в кулак, вышла из машины и мигом понеслась из паркинга прочь на дорогу, поймав на ходу такси. В состоянии апатии, отвратительного липкого страха Ким произнесла адрес, который первый пришёл на ум. Она понимала, что Джехён это так просто не оставит, но хотелось выбраться из его рук хотя бы на пару мгновений.       — Оставь её, — Чон прислушался к словам Ли.       Слёзы подступили к глазам, как только она оказалась на пороге знакомой квартиры. Даже если ей никто сейчас не откроет, она посидит на холодном полу, дожидаясь Джехёна или кого-то из водителей, которых он любил отправлять к Еджин. Но входная дверь отворилась — девушку встретил Тэхён. Будто находясь в пьяном состоянии, Ким крепко обнимает его. Она пришла к нему, забывая обо всём — её вело сердце той девушки, которая в последний миг, когда всякая её надежда рушилась, находила покой в его руках.       К Тэхёну её привели те тонкие нити, которые не могли порваться даже под натиском ненависти — это и была память, обязующая её помнить всё, что он сделал для неё. Эти же нити однажды и убьют их дружбу, но вот так, стоя на пороге его квартиры, Еджин не могла противиться воле своего сердца. Его руки были тёплые, но сам он весь дрожал, будто боялся прикоснуться к девушке.       Он не верил, что Ким когда-нибудь вновь окажется перед ним и крепко обнимет, доверчиво бросаясь ему на шею. Когда за ними закрылась дверь, Тэхён легонько оттолкнул девушку и виновато опустил взгляд вниз.       — Что тогда случилось? — спросила Ким, опираясь спиной о стену.       Её эмоциональный срыв сошёл на нет, и ей резко захотелось стряхнуть с себя всё тепло, которым её обдало тело парня. Тэхён сначала молчал, а потом, не выдержав тишины и слезливого взгляда Еджин, начал рассказывать то, с чего начался его четверг. И что именно послужило причиной ссоры между сёстрами. ~       — Есть разговор. Приезжай по адресу, который я скину тебе.       — Я занят, Джехён, давай потом.       — Лучше взгляни на адрес, Юкхэй.       Джехён сидел напротив Ахён, которая накрыла на стол и разогревала чайник. Пока Чон рассказывала о каком-то концерте, который спонсируется компанией Джехёна, парню на телефон приходит сообщение от Лукаса. Долго ждать он себя, конечно, не заставил.       «Ты слишком умный, чтобы так рисковать. Я ведь приеду с полицией» — видимо, Вон и вправду поверил словам друга.       «Это пока ещё предупреждение» — коротко ответил Чон и убрал телефон, когда прочитал ещё одно сообщение от своего помощника, что Ким сейчас у Тэхёна в квартире.       — Я скажу, чтобы такие концерты устраивали чаще. Для Вас.       — Большое спасибо, господин Чон. Угощайтесь, этот торт мне подруга принесла сегодня днём.       Чон кивнул и оглянулся вокруг. Старая квартира, площадью не больше двадцати квадратных метров. Внутри пахнет сыростью и плесенью, посуда побитая по краям, но Ахён будто и виду не подаёт.       — Вы на выступлениях зарабатываете достаточно, чтобы позволить себе большее, — заметил Чон, крутя меж пальцами чайную ложку.       — Все деньги уходят на лечение моей матери. Отец умер, когда мне было десять, а старший брат пропал спустя год. Около года назад самочувствие моей матери ухудшилось, пришлось положить её в больницу, поэтому я экономлю на всём. Извините, если это Вам доставляет дискомфорт, я не ждала сегодня гостей, — пианистка вздохнула и уткнулась взглядом в свою кружку чая. — Я так обрадовалась, когда Вы сказали, что концертов будет больше! Когда меня выгнали из академии, то отобрали все права подавать заявки на участие в международных и внутренних конкурсах. Про стипендию стоило забыть совсем, и эти выступления — моя последняя надежда.       — Вы можете подать заявку на обеспечение от нашей компании. Мы берём на себя расходы по лечению Вашей матери, а Вы подписываете контракт, условия и требования которого мы обсудим позже, когда Вам будет удобнее, — предложил Чон.       Его возмущала необразованность, проскакивающая в некоторых фразах девушки, но он только игнорировал это. Впечатление она создавала, конечно же, другое, но одна только беседа с ней утомляла его. Глаза девушки загорелись благодарностью. Она соскочила со стула и упала на колени перед ним, кланяясь и благодаря его.       Джехён остановил её и, сжав её подбородок пальцами и подняв голову к нему, произнёс:       — Одно я скажу сейчас: откажитесь от Лукаса раз и навсегда. Выбор за Вами.       «Какое пустое унижение!» — пронеслось в голове у Джехёна, когда он рассматривал девушку. Чон пожал плечами и встал, уходя из квартиры.       Ахён осталась стоять на коленях перед уже пустым стулом. Она всю жизнь говорила себе, что, найдя любимого человека, пожертвует ради него всем, но она не брала в расчёт то, что окажется на таком распутье. Как рассказать Лукасу правду о своей семье, испытывая ужасное унижение? Перед ним ни за что и никогда.       С одной стороны стояла родная мать, которая до последнего старалась сделать жизнь своей дочери лучше. А с другой — Лукас, который был по отношению к пианистке очень заботливым и аккуратным. Вон уважал её время и личное пространство, помогал с работой. А если бы Лукас узнал про её ситуацию в семье, то помог бы, как Джехён?       Только Чон подумала об этом, как её телефон стал разрываться от входящего звонка. Подойдя к столешнице, она увидела имя того, в ком нуждалась сейчас больше всего. Лукас.       — Открой мне дверь, — быстро произнёс парень и бросил трубку, для достоверности постучав громко в дверь.       Пианистка не заставила его долго ждать, и, стоило отворить дверь, ей в нос ударил запах алкоголя. Выглядел и вёл себя парень, конечно же, адекватно. Ахён сама до сих пор не знает, какой у него лимит. Вон зашёл внутрь, огляделся и принюхался. Вся квартира пропахла дорогим парфюмом Джехёна, там на столе стояла вторая чашка и недоеденный кусок торта. Чон терпеть не может сладкое, а тут заставил себя съесть хотя бы половину — похвально.       — Долго он был здесь? — спросил Лукас, убирая грязную посуду в раковину.       — Нет, недолго. Господин Чон оказался очень великодушным! Он предложил мне помощь от его компании, представляешь?       — И ты её примешь так просто? От моих предложений ты отказываешься, почему? — Чон всё же заметила, что алкоголь сегодня изменил парня. Он стал с ней более разговорчив, хотя обычно, когда приезжал, мог подолгу молчать и уезжать.       — Не безвозмездно, Лукас. Я буду работать на их компанию и выступать от их лица. Да и все условия будут обговариваться позже. А твоя помощь… Я не хочу висеть на твоей шее, ты ведь знаешь. Ты и жениться на мне не сможешь из-за своей семьи и моего статуса, так что я вообще не хочу тебя обременять заботой обо мне и, тем более, бесполезными тратами.       — Бесполезными? Если тебя это будет делать счастливее, то они будут очень важны для меня.       После слов Лукаса девушке не стало лучше. Её грызла совесть за то, что она закрывается от него каждый раз, когда он хочет помочь. Она знала, что Вон не станет обещать того, чего не сделает. Он с самого начала напрямую сказал, чтобы она и не думала о замужестве с ним. Лукас просто будет рядом, будет любить и нуждаться в ней, но придёт время — и ему придётся жениться на другой. Парень всё это время был таким эгоистом: он причинит ей ужасную боль своей женитьбой, но никак не может уйти добровольно.       Ахён подсознательно хотела услышать совсем другое, но потом корит себя за такие мысли. Ей нужно быть благодарной хотя бы за то, что Лукас старается ради неё. Она подходит к нему, собираясь положить торт, но он кладёт свои руки ей на талию и прижимает к себе, крепко обнимая.       — Лукас, ты всегда был предельно честен со мной, поэтому я тоже буду. Давай закончим всё это? — руки Юкхэя предательски задрожали, и девушка, воспользовавшись его замешательством, легонько оттолкнула парня от себя. — Господин Чон озвучил одно из условий сегодня.       Вон усмехнулся и плюхнулся на стул. Он боялся, что Джехён решится её убить, но совсем упустил из виду, что он может просто забрать её себе. Ему эта новость ещё отвратительнее. Вон морально готовился к тому, что однажды Ахён станет его слабым местом. И её убьют. Но подчинить пианистку себе — Чон легко понял, что этим он заденет друга в разы больше, чем её смертью.       — И ты сделала свой выбор.       — Лукас, мне жаль… Извини. Ты не сможешь мне помочь, ведь так? Ты не знаешь всего, — Ахён не хотелось отпускать парня.       «Не смогу» — проскочила мысль в голове Лукаса. Все его попытки будут пресечены Джехёном. Если он не отпустит Ахён на таких условиях, то его друг придумает что-нибудь другое.       Она боялась, что если Вон уйдёт, больше никогда не встретит парня лучше, чем он. Лукас был одним из тех, кто мог просто сказать: «Я решу все твои проблемы. Просто дай мне время, ни о чём не волнуйся». И он бы всё решил. Как же этого не хватало Ахён… Никто не будет о ней заботиться, любить и нуждаться. Никто не предложит ей купить квартиру с видом на реку Хан. Никто не станет ничего делать для неё, а Лукас сделал бы. Она боялась остаться одной без него и больше не иметь возможности увидеть его. Чон всегда была одна, сейчас всё висит на её плечах, на ней такая ответственность с детства. У неё нет времени на слабости, но как же она нуждалась хотя бы на время сбросить с себя весь груз.       Почему бы не рассказать Лукасу обо всём? Почему Джехёну она смогла поведать без утайки, а перед Лукасом не может и слова вымолвить?       — Могу тебя понять. Я мало что о тебе знаю, мало интересуюсь твоей настоящей жизнью. Возможно, тебя вынудили обстоятельства. Но, чтобы нам обоим было легче, сделаем вид, что между нами ничего не было, хорошо? Как бы сильно я не хотел… Здесь я предпочту проиграть Джехёну.       Лукас притянул Ахён к себе и поцеловал, стараясь удержаться, чтобы не схватить её и не сбежать из страны. Ему потребовалось столько сил, чтобы оторваться от пианистки и уйти, оставляя её мёрзнуть в одиночестве.       Джехён выиграл. Оценивая по ощущениям, это было — 10:1.       Он не то чтобы сравнял счёт, отомстив за ту боль, что Вон причинил Еджин через младшую сестру — он уничтожил Лукаса подчистую. Сравнял с землёй все его старания. Как ужасно, что на него повлияла какая-то девушка, которую он встретил случайно. Но отрицать это глупо — Вон проиграл на этот раз из-за Чон Ахён, которую теперь он не сможет даже обнять.       Как по-детски обидно. Вон чувствует внутри себя ужасную дилемму. Зачем он затеял всё это? Только потому, что пошёл на поводу у чувств и проникся жалостью к Еджин? Только ради неё он теряет друга, теряет Ахён, Тэхёна и уважение к самому себе? Только ради помощи Еджин он лишает её родной сестры? Нет, не ради Еджин. Да и разве ради своей родной сестры? Стоило ли заходить так далеко ради неё, когда раньше смысла жить не было, а сейчас этот смысл остался в квартире совсем один?       Лукас вновь пришёл к мосту: к месту, где была обнаружена её машина; к месту, где мужчина видел её в последний раз; к месту, к которому Вон не успел. Ведь это разбило его. Из-за этого он хотел отказаться от своей семьи и броситься за сестрой вслед. Но Джехён… Это он спас его. Это Чон выплатил все его долги, заключил сделку с семьёй Мин, освободил его от шантажа, решил его проблемы, договорился с отцом Лукаса, закончил их непрекращающийся кошмар. Он даже помог с организацией похорон и разобрался со СМИ.       Джехён был в состоянии самостоятельно вести дела, пока Лукас и Тэхён просиживали штаны в клубах, бездельничали, не думали ни о чём. Почему Чон смог взять себя в руки после такой страшной травмы, а Лукас продолжает строить из себя жертву и разыгрывать драму на ровном месте? Может, Чон не убил Ахён ради самого Лукаса? Хотя… Быть того не может. Вон перешёл границы дозволенного, а Джехён отвечает ему тем же.       Лукас обдумывает всё ещё раз и решает, что это дело с Еджа он должен довести до самого конца. А потом… Потом как карта ляжет. Может, и умереть будет не жалко к этому времени. ~       Еджин опустила руки, понимая, что Тэхёну совершенно плевать на её удары. Да и у самой руки так сильно болели, что хотелось их просто оторвать. Всё тело ныло, отдавая неприятными импульсами в голову. Ким стоял неподвижно, не поднимая головы.       — Я так хотела услышать, что это не ты! Как ты посмел? — с презрением прошипела сквозь зубы Ким. Отчаяние пронзило её насквозь.       Ей не верилось, как быстро в её душе переменилось к этому парню. В её голове перед глазами проносились все моменты жизни, связанные с ним. Раньше она получала от них необъяснимое тепло и поддержку, эти воспоминания несли в себе солнечный свет и надежду на то, что Еджин под защитой. Она верила Тэхёну больше, чем самой себе, и ей хотелось, чтобы он был рядом с ней до самого конца. А сейчас от этой памяти веет предательским холодом, которое только кормит растущую ненависть.       За короткий срок парень стал совершенно чужим и ненавистным человеком, хотя Еджин до последнего верила, что Тэхён никогда не причинит ей боль.       — Это всё для твоего блага! Ты даже не представляешь, как было тяжело, когда Еджа наслаждалась жизнью, нажитой на твоих страданиях. Я ведь забочусь о тебе! Хочу освободить тебя и сделать твою жизнь лучше!       Тэхён сделал шаг ближе к девушке и взял её за руки, пока она вновь зажмурилась и хотела расплакаться, как ребёнок. Что-то внутри скрипнуло и сломалось, и Ким не могла выдавить из себя ни слезинки. Она открыла глаза и взглянула на парня, который смотрел на неё с надеждой, глазами полными слёз. Ей хотелось оттолкнуть парня и возненавидеть, но она продолжала смотреть на него и не ощущать ровным счётом ничего.       Она не могла ненавидеть сейчас Тэхёна по одной простой причине — раньше он был для неё райским уголком, в котором она находила спокойствие. Рядом с ним девушка могла чувствовать себя, как в бункере, защищающим её от апокалипсиса — от Джехёна. От того монстра, который лишил её жизни. Но сейчас… Нормально ли, что сейчас Еджин не может чувствовать к Тэхёну ни единой эмоции?       Ким вырвала свои руки из слабой хватки парня и стукнула его с таким же рвением и силой, как это сделал Джехён час назад с ней. Она ударила один раз, потом ещё раз и под конец просто пнула парня так, что тот сгорбился и схватился за колено. Девушка никогда не обращала внимание на то, как она била всю жизнь — хаотично, не используя своей силы правильно. Она растрачивала энергию попусту. И только сейчас она сделала всё правильно — чёткие, точные, сильные движение, которые причиняют боль, в первую очередь, Тэхёну.       — Для моего блага? Убить мою сестру, чтобы освободить меня? Ты в своём уме? — прошипела Еджин, слегка наклоняясь к парню.       Ким не может объяснить того, что творится внутри. Она будто находится в бреду, в агонии, в сумасшествии, которое туманит разум. Еджин теряет связь со своим подсознанием и рвёт все нити, которые отвечали за её терпение и адекватность. Ей хочется думать, что всё наладится, но, однажды ощутив силу — никогда не вернёшься к жертвоприношению.       — Ты не можешь защитить даже саму себя. Собираешься и дальше так жить? Однажды Джехён устанет от твоей драмы, заберёт компанию окончательно и выбросит тебя. Что будешь делать тогда? — Тэхён выпрямляется и пыхтит от злости. Ким кажется такой глупой в этих вопросах.       — Не оправдывай свой поступок! — Ким вновь пинает парня в колено и, когда он наклоняется, хватает его за волосы, толкая к стене. — Не оправдывайся! — прежде, чем Ким начал сопротивляться, Еджин успела раза два стукнуть его голову о крепкую стену. Парень даже не думал сопротивляться.       — Ты злишься… Потому что я прав, Еджин. Ты очень беспомощна и бесполезна, и не сможешь защитить никого, кого любишь, — Ким держался за голову, отходя подальше от взбешённой девушки. — Кто ты без Джехёна? Капризная принцесса, у которой украли её диадему. Без денег, без статуса и авторитета. Никто, Еджин. А если ты сейчас сделаешь, как я скажу, то у тебя за спиной будет хоть что-то. Понимаешь? На этом поле боя тебе не избежать потерь, без этого не обойтись. Но зато в конце пути ты будешь в безопасности, в состоянии помочь Доёну и себе. Послушай меня, Еджин, прошу тебя. Я сам ничего этого не хотел. И мне страшно! Я люблю Еджа, но твоего счастья хочу больше. Хочу, чтобы однажды ты вдохнула спокойно и без никаких страхов. Всё, что от тебя требуется, немного мужества, терпения и жёсткости. Ты попала в наш мир, в мир Джехёна. И иначе не получится… Ты либо владеешь всем, либо умираешь.       Еджин опускает руки и садится на диван, глядя пустыми глазами на парня. Тэхён подходит и аккуратно садится на колени перед ней, взяв девичьи ладони в свои.       — Доверься мне в последний раз, Еджин. А дальше ты сама поймёшь, что делать. Главное — забудь ту слабую девчонку, которой ты была. Будь безумной, злой и ненасытной!       Ким её такой видеть не хотел. Он мечтал видеть её радостной и наивной, которая бы сейчас на своих выходных весело проводила время с семьёй. Если Тэхён сделает Ким частью их мира и превратит девушку в одну из них — он лишится последнего лучика света в их тёмном, мрачном мире. Парень до конца хотел верить, что Еджин не будет видеть в нём предателя, но понимал, как эта мысль безнадёжна.       «Довериться? Снова? Кому-то вновь?» — эти мысли привели Ким в безумие.       В этот момент раздаётся стук в дверь. Ким открывает и даже не удивляется, когда видит перед собой Джехёна. Но не успевает он ничего сказать, как Чон размахивается и бьёт Киму точно в челюсть так, что тот падает на пол.       — Если я увижу тебя рядом с моей женой ещё хоть раз, то даже Намджун меня не остановит.       Джехён хватает Еджин за руку и уводит её из квартиры. Ким успела только взглянуть на Тэхёна, который уже встал и вновь держался рукой за лицо. Еджин подумала о том, что все сегодняшние побои он заслужил. Тэхён проводил девушку взглядом, полным печали и тоски — всё закончилось. Еджин к нему больше никогда не вернётся.       — Ты проехал… Куда мы едем?       — Родительский дом. Мой отец умер. Нам придётся задержаться там на какое-то время, вещи нам привезут потом. Я собрал только необходимое.       — Не хочу видеть твою мать, — почему-то Еджин знала, что Джехён не нуждается в соболезновании.       — Я тоже не в восторге от этой поездки. Но нельзя игнорировать это событие, иначе СМИ нас сожрут, а проблем сейчас мне итак хватает.       — Не думаю, что смогу ударить её в ответ, если она вдруг накинется на меня. Ты ведь будешь на работе, думаю, она почувствует власть, — от страха проговорилась Еджин, на что Чон только устало и тяжело вздохнул.       — Я возьму отпуск на время, буду работать из дома, если что-то срочное. И ещё… — Джехён заехал на территорию родительского дома и припарковался. Чон повернулся к девушке и, оглядев её лицо, аккуратно заправил волосы за ухо, отмечая про себя то, что краснота с щеки уже прошла.       — Прости, я не хотела этого говорить… Я не буду тебя беспокоить лишними проблемами! — пролепетала Ким, не в состоянии сдвинуться с места.       — Если она ударит тебя, я ударю её в ответ.