Душа в час отчаяния

«Я слышала, что даже немного любви намного лучше, чем ничего». ariana grande, just a little bit of your heart

      Тишина в одиночестве — это сплетение самых громких и страшных оглушающих звуков. Человеческий слух им неподвластен, слишком глухо, слишком сухо для того, чтобы услышать то, что в ней скрыто. Эти крики слышит только сердце, неумолимо сильно желая спеть вместе с тишиной, чтобы разделить отчаяние, насквозь пропитавшее её. Тишина кричит без остановки, а люди слышат её только тогда, когда их мир разбит.       Почему же так? Боль в их сердце ищет собеседника, чтобы вместе выть от горя и тонуть в этой печали.       Человеческая жизнь уходит под звуки тишины, человеческие слёзы проливаются в минуты, когда вокруг тихо. Вся боль оказывается в эпицентре пустоты — и почему?       Стоило Еджин справиться со своим страхом и позволить Джехёну прикасаться к себе вновь, в её голове что-то щёлкнуло. Она обдумывала свой план сотни раз, находила в нём несостыковки и исправляла их, возвращалась к началу и всё повторяла заново, чтобы довести финал истории до идеала, но что-то всё время ей мешало. Девушка устала думать, и, стоило тесту оказаться положительным, всё резко испарилось из её головы. Не было больше ни одной мысли о том, как отомстить и забрать всё себе; как смириться со своей жизнью и найти способ жить в таких условиях; как сбежать в Америку и не помогать Джехёну. Только одно волновало Ким — её ребёнок, формирующийся внутри. Это казалось таким нереальным, что у неё кровь стынет в жилах только от одного воспоминания о первенце.       Ким всё ещё не может поверить в то, что ей потребовалось полгода, чтобы расслабиться рядом с тем, кто несколько лет позволял себе издеваться над ней, кто унижал её, избивал и оскорблял. Ей не хватало слов, чтобы описать всю свою ненависть, когда она вспоминала первый год жизни рядом с мужем. Но вот уже три года, как они официально женаты — вот и лето вновь пролетает. Однако всё позади — Джехён ещё ни разу после того разговора не позволил себе лишнего.       Еджин смотрит в зеркало и не узнаёт себя. Внешне ничего не изменилось, и только взгляд мог выдать её — отчужденный, отрешенный. В нём будто нет жизни, нет того огня, который всегда горел внутри неё. Ким касается плоского живота и плачет, сжимая свободной рукой край раковины. Ей всё кажется отвратительным. В ней. Она противна самой себе, и потому хватает тюбик с кремом и бросает в зеркало, не разбив его, но выпустив хоть долю своей злости. Ким кажется, что она обрела надежду, когда вдохнула в собственный брак другую жизнь. Жизнь, удобную ей, которая не станет причинять ей боль и унижать. Новый шанс и новые условия подарят ей покой и мир, которого она хотела.       Девушка надеется, что будет довольна и этим, но внутренние амбиции уже ждут своего часа, чтобы выбраться наружу и разрушить вокруг Еджин всё, что она любит. Надежда. Такое страшное чувство — оно вселяет в людей веру, обманывает их и заставляет наивно полагать, что жизнь обойдётся с ними лучше, чем с другими. У Еджин надежды ни на что больше нет. Есть только план, которому надо строго следовать. У неё больше ничего не осталось, так что ей стоит просто закрыть глаза и следовать алгоритму, выстроенному в голове. Ей осталось совсем ничего до выполнения последних пунктов, чтобы зажить так, как ей того хочется.       И сердце замолчало. Молчит с того момента, как она добровольно позволила своему мужу себя целовать.       Джехён улетел в командировку, когда узнал, что Еджин, наконец, беременна. Обязав Тэиля присматривать за ней, он покинул страну на неопределённый срок, стараясь наладить дела в Китае, где не появлялся приличный срок.       Девушка одевается и собирается уже выйти на улицу, как ей путь преграждает Тэён, появившийся словно из ниоткуда. Он заводит Ким обратно в квартиру и хлопает дверью, закрывая проход собою.       — Куда направляешься? — со злобной ухмылкой на губах спрашивает Ли и делает шаг к растерянной девушке.       — Снова Вы. Вас с того времени не научили манерам? — взяв себя в руки, возмущённо отвечает вопросом на вопрос Ким. — Мои дела не должны касаться Вас, господин Ли. Вам лучше уйти с моей дороги, — Ким деловито поправила свой тренч и сильнее сжала ремень сумки.       Тэён недовольно фыркает на это и после гадко смеётся, что напрягает Еджин ещё сильнее. Они с девушкой виделись около трёх месяцев назад, когда Ли решил всё-таки попробовать для начала подружиться с девушкой. Однако его план быстро провалился — Еджин заочно узнала о нём всю информацию и горделиво отвергала любые его предложения о встречах. В последнюю из них она прямым текстом заявила, что не хочет иметь с ним ничего общего — она его искренне ненавидит.       — Твои дела напрямую касаются меня. Женщина не имеет права на влияние в бизнесе! Ты не имеешь права отбирать у меня то, что мне принадлежит!       Тэён повышает голос и начинает злостную тираду о том, как несправедливо с ним обошлись. Еджин, понимая, к чему эта ситуация сейчас приведёт, незаметно для парня нажимает на кнопку на своём браслете, который ей дал Джехён на экстренный случай. Теперь, когда его положение и работа в Америке зависят полностью от Еджин, ему нельзя допустить того, чтобы с ней что-то случилось. Он подарил ей браслет от «BVLGARI» из белого золота с бриллиантами, на обратную сторону которого поместил датчик вызова телохранителей, находящихся на первом этаже, и полиции. Им незамедлительно поступает сигнал.       — Вы всё ещё во главе «KSt». Что Вас может не устраивать? — аккуратно спрашивает Еджин и отходит дальше к стене, чтобы сохранять между ними безопасное расстояние.       — Всего лишь безвольная кукла в чужих руках, а высокомерия столько, что на весь Сеул хватит! — восклицает Ли и сжимает руки в кулаки. Его взгляд меняется.       У Ким подкашиваются ноги, и она хватается рукой за угол стены, сохраняя равновесие. Ли подходит ближе и хватает девушку за шею, сильно сдавливая её — так, что у Еджин постепенно темнеет в глазах. Если бы не ворвавшиеся в квартиру два телохранителя, то Ким потеряла бы сознание, проваливаясь в темноту. Это повлекло бы за собой плачевные последствия, так как врач категорически запретил волнения и стресс. Ей приходится шесть дней в неделю посещать его и отчитываться, соблюдать правила и диету, чтобы внезапный срыв не нарушил здоровое формирование ребёнка.       Тэёна уводят, а Еджин остаётся в квартире до того, пока к ней не вернулся один из телохранителей.       — Мне нужно к врачу, а после я думаю прогуляться по городу. Будете сопровождать меня, — беспокойно произносит Ким и, получив кивок от мужчины, покидает квартиру. Прогулка затянулась до раннего вечера, и Еджин, сказав остановить машину у одного из многочисленных кафе, принимает звонок от Джехёна. Видимо, случившееся несколько часов назад, наконец, решил обсудить.       — Что произошло? — бесцеремонно, грубо и холодно.       Ким кажется, что она начинает к этому привыкать. У Джехёна нет времени на лишние разговоры, а в связи с тем, что работы стало в три раза больше — у него и на себя минуты нет.       — Я хочу, чтобы ты его уволил. Или я сама решу эту проблему, — уверенно начала Еджин и, услышав тяжёлый вздох в ответ, продолжила рассказ с самого начала, заканчивая простым: — Тэён пытался меня изнасиловать. Если бы не помощь, пострадала бы не только я, но и ребёнок, а он нужен нам — тебе особенно — для бизнеса. Не так ли?       Чон молчал, не перебивал, после чего коротко сказал: «Я разберусь с этим» — и бросил трубку. Ким и не ждала другого. Она знала, что натравить собственного мужа на этого выскочку будет правильным решением. Ким приняла два решения в тот день, когда Ли навестил её впервые: либо она выгонит его из компании самостоятельно, либо это сделает Джехён. Девушка решила выбрать более простой вариант, ведь совершенно ясно, что её муж никогда не допустит того, чтобы его планам что-то мешало. Даже его огромная ненависть к детям останется позади, если в конце намеченного пути будет стоять репутация компании и крупная сделка, оборвать которую равно тому, чтобы перерезать себе глотку.       Тэёну конец — и Еджин как-то криво улыбается от этой мысли.       В связи с тем, что их брак с Джехёном вышел на совершенно другой уровень, Еджин уже забыла о том, чего она хотела в детстве от замужества. Это ни деньги, ни дети, ни совместная старость, как в мелодрамах. Ей хватило бы и нескольких мгновений заботы и поддержки, немного любви и каких-то весомых поступков, совершенных ради её блага. Всё, чего она хотела, не было.       Сегодня Ким уверена в том, что не заслуживает больше любви. Нет ничего из этого, что она бы заслужила. И потому Еджин никогда не сможет понять, почему он, тот, про которого она позволила себе забыть, взглянул на неё в этом кафе иначе и позволил девичьему сердцу всколыхнутся так, будто оно всегда ждало только его. Душа сжалась то ли от стыда, то ли от ребяческого волнения — Ким не видела его так давно, что с трудом узнаёт в тусклом освещении.       В кафе народу было мало, что казалось удивительным. Несмотря на это, Еджин села за дальний столик в тени, рассматривая сначала интерьер, после единственного официанта, а потом и сцену, на которой выступал парень, абсолютно точно знакомый ей. Губы девушки трогает улыбка, когда он перебирает пальцами по клавишам и поёт строки о безответной любви. Если память Ким не изменяет, то он был именно таким в университете — безнадёжным романтиком и мечтателем, живущим своими личными принципами и отказывающийся от чьей-то помощи.       Еджин отправляет телохранителя обратно в машину. Сначала она думала отдать выступающему чемодан с приличной суммой хотя бы за то, что он смог отвлечь её от плохих мыслей и позволить погрузиться в ностальгию по приятным временам, но заранее знала, что он откажется, поэтому сказала телохранителю сидеть в машине, пока она не вернётся.       Выступление закончилось. Пока парень собирался, Еджин громко захлопала, чтобы он обратил на неё внимание — и это получилось. Остальные гости начали расходиться, кто-то сел за барную стойку, а на сцену вышел другой парень, попутно настраивая свою гитару.       — Вам понравилось в этом кафе? Оно особенное, верно? Эта атмосфера мне очень по душе, — на слова парня девушка улыбнулась. Он сел напротив неё и поправил скрипичный футляр, который разместил на соседнем стуле. На них никто не обращал внимания, стёкол в данном помещении не было, ведь оно считалось подвальным.       — Хорошо платят?       Еджин скрестила руки на груди и прищурила хитро глаза, стараясь понять, притворяется ли парень или и вправду не узнал. Вопрос был совершенно некорректен, но парень отрицательно мотает головой, что заставило девушку удивлённо раскрыть губы и шумно вздохнуть.       — Чуть больше, чем раньше, — он подмигивает и опирается руками о стол, позвав официанта к столу. Еджин понимает, что он вспомнил.       Прошло ведь не так много времени, чтобы забыть университетское время, пусть и виделись они лишь два раза в неделю на единственной общей паре. Пусть и все четыре года, пусть и виделись чаще, чем с бывшим парнем Еджин, но вдруг кто-то бы забыл. Парень заказывает им обоим капучино и что-то сладкое — девушка не разбирается в названиях пирожных, только в своих любимых.       — Но прошло достаточно много времени, Чонгук.       — Меня кормят в дни выступления, разрешают петь то, что я хочу сам. В других заведениях меня выгоняли и находили этому много причин, а здесь я занимаюсь тем, что люблю. Разве это время будет дороже денег? — Чонгук засмеялся и повернулся к сцене, чтобы взглянуть на выступающего.       Еджин отвела от него глаза и улыбнулась тому, как это было похоже на сон. Миюн мечтала открыть свою маленькую кофейню, которая станет ей, в первую очередь, домом. Пусть она не будет популярной, пусть не будет у всех на слуху, пусть в ней не будет отменной кухни — в ней будет душа. А это, по словам подруги, драгоценное сокровище, которое утеряли большинство заведений. Страсть Чонгука в его словах, огонь в глазах — Ким будто взглянула на Доёна, который с таким же рвением готов был оставаться голодным, но заниматься тем, что ему по душе. На её глаза навернулись слёзы от одного только воспоминания о брате.       — И откуда в тебе столько самоотверженности? — от внезапного вопроса Чон замер.       — Богатые не могут понять нас, вынужденных бороться за лишнюю вону. В их головах совсем другие заботы и проблемы, которые будут непонятны нам. Самоотверженность, страсть, мечты, любовь к своему хобби — это наша учесть. Это всё, за что мы можем уцепиться, чтобы не утонуть. Я не смогу понять Вашу жизнь, а Вы — мою. Так устроен мир: когда человек делает выводы о другом, ничего более не изменить.       — Красиво говоришь, когда избегаешь оскорблений. Хорошо, опустим эту тему, она мне неприятна. Я рада видеть тебя, Чонгук, спустя столько лет, — Ким протягивает руку и замечает в глазах напротив смятение. Парень немного погодя пожимает её в ответ. — Давай на ты, обращайся ко мне по имени. Еджин. Как раньше.       — Я помню только — госпожа Чон.       — Я же ясно сказала — Еджин, — взбесилась Ким и не заметила свой резкий ответ. Вовремя опомнившись, девушка шумно выдохнула и прикрыла веки. — Я хочу поговорить с тобой, как раньше, и вновь начать дружить, а ты сохраняешь такую огромную дистанцию между нами.       — С Вами опасно дружить, Вы знаете об этом? Я всё ещё помню последствия той старой встречи с Вашим мужем, — парень усмехнулся и облокотился локтями о стол, наблюдая за тем, как Еджин расслабляется и берёт себя в руки.       — Удивлена тому, что ты следишь за светскими сплетнями, будучи таким занятым бедным человеком, по твоим словам, — Ким недовольно фыркает и вздыхает, прикрывая глаза.       Официант приносит им заказ, и Чон начинает есть десерт, разглядывая раздражённую девушку. Конечно же, как можно было забыть Еджин, когда она входила в элиту всего университета. Только единицы не хотели встречаться с такой, как она. А когда вышла статья о том, что Ким рассталась с Джехёном, а после и со своим бывшим — девушке от поклонников было не отбиться. Но она предпочитала всегда оставаться рядом с подругой и сразу уезжать домой по окончанию лекций.       С Чонгуком они пересекались вроде как редко, но однажды как сели рядом на паре, так и сидели до самого выпуска. Как они стали друзьями так быстро и резко было непонятно, да и тяжело, наверное, было назвать их отношения дружбой. Просто в какой-то момент они стали чаще переписываться, обмениваться фотографиями странных мест, где гуляли. Еджин воспринимала его, как друга, а Чонгук не знал, как реагировать на всё происходящее.       Это был английский язык. Чон записался на эти курсы ради мечты однажды улететь в Америку и исполнить свою мечту — увидеть Гранд-Каньон в Аризоне и найти работу. Пусть и в сфере обслуживания простым барменом, или как сейчас — петь и выступать в барах, но жить совершенно другой жизнью. Это так и осталось мечтой. У Чонгука хоть и осталась надежда на то, что он сможет её осуществить, но совершенно маленькая, неуловимая. Работа в офисе угнетала его, но другого выбора не было.       — Я не против дружбы, госпожа Чон. Если Вы пообещаете мне одну вещь, — Еджин нетерпеливо кивнула головой и махнула рукой, чтобы он продолжил говорить. — Не будьте со мной светской принцессой. Я хочу видеть перед собой человека, а не выдрессированную собаку.       Еджин удивлённо смотрит на него, но после облегчённо выдыхает. Чонгук такой добрый и наивный, в его взгляде нет ничего тёмного и загадочного. Он весь, как открытая книга. Бери, читай — хочешь и влюбись ненароком, ведь он — романтик и мечтатель. А такие нередко возносят любимых на небеса и заставляют их парить в облаках.       — Раз теперь мы вновь друзья… Как насчёт того, чтобы я показал тебе интересное место? — Чон встаёт с места и воодушевлённо разводит руками в стороны.       — В Сеуле нет места, которое бы меня удивило, — скептически тянет Еджин и встаёт следом за парнем, поправляя свою одежду.       — Давай поспорим! Если я удивлю тебя, то… Ай, потом придумаю, пойдём быстрее! — парень хватает девушку за руку и ведёт к лестнице, которая приведёт их к главному входу. — Я так долго мечтал об этом.       Ким резко останавливается, спотыкается и машинально касается живота, боясь падения, но Чон быстро реагирует и обнимает девушку за плечи. Это было такое естественное движение, словно выученное, выработанное специально для неё. Никакой грубости. В руках Чонгука одна только нежность, которая требуется для игры на музыкальных инструментах. Он будто коснулся струн её души и начал в голове додумывать мелодию.       — Толкаешь меня на побег? — усмехается Ким, а у самой внутри разгорается нешуточная война.       Как поступить? Что из этого будет правильным? Её разговор с Чонгуком в принципе не должен был случиться, но девушка пошла наперекор самой себе и заговорила с ним. Неужели, она теперь отступит, когда Чон согласился побыть с ней рядом? Еджин на это мгновение забыла обо всём. В будущем она однозначно пожалеет об этом, но сейчас, когда руки Чонгука впервые согрели её кожу, она забылась в мыслях и фантазиях о том, какие же места вдохновляют этого романтика, так нежно смотрящего на неё.       — Тогда воспользуемся чёрным выходом. Не волнуйся, Еджин.       Он взял её за руку и вывел из темноты. Хоть это и было кафе, походило оно больше на бар, но кого это волнует? Точно не Ким. Ведь руки Чонгука такие мягкие, тёплые — что же в них было такого особенного и интересного, такого манящего и дурманящего разум, ведь Еджин забыла даже о самой себе.       Назвать место, в которое Чонгук привёз девушку, Сеулом было тяжело. Больше часа езды от столицы, а длительные поездки всегда плохо сказывались на настроении Ким. Несмотря на то, что она успела устать, её ноги затекли, голова разболелась, девушка вышла из машины, взяла парня за руку, и ещё долгие десять минут они куда-то шли. В кромешной тьме. Единственный путеводитель для Еджин — Чонгук, который был уверен в своём маршруте. Вскоре стал виден приятный тёплый свет от фонарей и подсветки, а после девушка смогла разглядеть и то, что и вправду смогло её удивить.       — Хоть это и не Сеул, но я согласна проиграть, — устало вздохнула девушка, когда они остановились напротив огромной статуи головы Будды. Она была настолько большой, что Еджин пришлось задрать голову, чтобы осмотреть её всю.       — Я не говорил, что это будет Сеул, — прошептал Чонгук, накрывая плечи девушки своей джинсовой курткой, так как своё пальто девушка удачно оставила в машине, которая носилась по всему Сеулу в поисках пропавшей жены председателя. Какой же наверняка хаос начался там — в мире, частью которого она стала насильно. — Это не единственная статуя, их тут ещё много. По всей территории есть фонари и подсветка, а я столько раз гулял здесь, что, уверяю, мы не заблудимся. Главное — держись меня.       Ким поправила мужскую куртку на своих плечах, которая пропиталась странным ароматом — это не был дорогой парфюм Джехёна или Тэхёна, это не был родной естественный запах Доёна, это не был даже алкоголь, которым пропитался весь воздух в баре. Это было смешение разных запахов — и приятных, и не совсем. И почему-то то, что раньше Еджин не могла представить вместе, вдруг стало дурманить разум. Может, это всё потому, что она находила в каждой нотке какую-то часть себя? Словно Чонгук собрал то, что могло пробудить её прежнюю — когда она ещё не была одурманена деньгами и властью.       Это был горький аромат «Marlboro», которые она впервые попробовала в семнадцать лет с одноклассницами; запах раннего рейса в Японию, когда мать испекла ей ореховые кексы; цветочно-фруктовый аромат её любимых духов, которые отец подарил на её восемнадцатый день рождения; запах первой грозы весной и словно бы шум ливня; запах пота с резкой отдачей. Это был Чонгук, который шёл впереди девушки и увлечённо рассказывал про создание статуй и их историю.       Здесь было так тихо и спокойно. В такой поздний час ни единой души, которая могла бы их потревожить. Фонари горели приглушённо, а где-то и вовсе потухли. Подсветка у статуй придавала атмосфере в храме какую-то мистику, которая вскружила голову Ким. Она почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, которая впервые сходила на свидание с крутым парнем из школы. Куртка у Чонгука была хоть и старая, но тёплая. Его чёрные джинсы где-то растянуты, что говорило об их изношенности, на футболке у парня была светлая шерсть собаки или кота, который наверняка соскучился по своему хозяину. Его волосы успели растрепаться, и от прежней укладки ничего не осталось. На его пальцах были мозоли от игры на гитаре, его руки были грубые и сухие, но всё ещё приятные на ощупь — Чонгук был словно сказка.       Он был такой оживлённый и жизнерадостный, что это показалось Ким заразным. Она улыбалась, смеялась вместе с ним и с удовольствием слушала даже его глупые шутки, которые вовсе не были забавными, но они нравились. Было в них что-то особенное и необъяснимое, что Ким хотелось понять, но она решила оставить эту тайну неразгаданной. Что-то должно сохранить секрет в этом вечере — и пусть это неудачные шутки Чонгука, но вспоминать о них после будет приятно. До невозможности приятно.       — Твоя взяла, ты правда показал мне удивительное и необычное место. Даже не знаю, что ещё можно сказать, когда вокруг меня такая красота! — радостно воскликнула Ким и заведённо хлопнула в ладоши, будто маленькая. Чонгук усмехнулся, опустил голову и повернулся к ней лицом. В слабом свете фонарей и свечей она казалась всё той же Еджин, которая сидела вместе с ним на паре и рисовала на чистых листах полевые цветы. — Как ты узнал о нём?       — Отец показал около года назад. Я был в полном восторге! — голос Чонгука на мгновение задрожал, выдавая его волнение. Он не мог скрыть ту боль, которая не проходила. Раны не заживали и не затягивались — и это всё ныло, но парень решил на несколько минут замолчать, чтобы сдержать эмоции внутри. — Нет больше восторга, как год назад, — тихо проговорил парень, словно для себя. Не было ни восторга, ни отца.       Еджин не хотела перебивать даже ту тишину, которую Чонгук создавал между своими словами. Тишина рядом с ним — удивительные мгновения умиротворения, когда весь мир словно замирал в своей красивой оболочке. В ней было всё, чтобы Еджин ощутила комфорт. Ей не хотелось нарушать эти минуты покоя, не чувствовалась неловкость или страх за свои лишние действия, слова. Всё было словно на своих местах — и такой вид тишины был очень редким. Наступал он в моменты полного спокойствия души, рядом с людьми, с которыми чувствуешь себя в безопасности. И пусть Еджин не видела Чонгука много лет, а сам парень не имел миллионов на своём счету, рядом с ним она ощущала себя, как в бункере.       Это будет ошибкой — вновь довериться очередному мужчине, который показал ей необыкновенное место, но в глубине души Ким знала, что, несмотря на свой страх и предубеждения, Чон открыл для неё не какое-то место на карте, а своё сердце — таким, какое оно есть. Со всеми страшными шрамами и рубцами, глубокими и рваными ранами, кровоточащим и разбитым. Ведь таким он был.       У каких романтиков не было разбито сердце, а у мечтателей — мечты? Это была закономерность.       На следующий день они с Чонгуком увиделись вновь. На этот раз они остались сидеть за тем же столиком, только на этот раз Ким решила поговорить о другом — о том, что очень долго её волновало.       — Мне так стыдно, что я не связывалась с Миюн… Не знаешь, как она? — спросила Ким, и Чонгук на этот вопрос только улыбнулся.       Он достал ноутбук и открыл мессенджер, сразу найдя нужный диалог и совершая звонок. Долго ждать не пришлось — по ту сторону экрана Ким увидела сонную подругу, которую она последний раз видела чуть больше трёх лет назад. Она совсем не изменилась — даже длина волос казалась той же, она часто заплетала косу; в глазах те же детские искры, которые вдохновляли Еджин. Миюн словно никогда не исчезала из её жизни — и Ким ощутила, как горло схватило болью и нос зудел от подступающих слёз к глазам.       — Божечки! Глазам своим не верю — Ким Еджин! — радостно закричала подруга, из-за чего Чонгук зажмурился — в наушнике крик казался ещё громче. — Не могу поверить! Как ты?       — Я… Я отлично! А ты как? Где ты сейчас? Давай увидимся, когда ты будешь свободна, — с такой же радостью ответила Ким. На лице Миюн появилось лёгкое недоумение.       — Если ты сможешь прилететь в Америку, то вообще без проблем!       — Америку? Ты всё же смогла поступить в Калифорнийский университет? — спрашивает Еджин и на мгновение взглянула на друга, который подпёр подбородок ладонью и молча наблюдал на разговором двух подруг.       — Да! Как раз в этом году закончила магистратуру. Сейчас пока подрабатываю на радио редактором, потом думаю сменить место работы на телевизионную компанию. Есть несколько вариантов, а вот времени вообще не хватает ни на что. Так замоталась, в Америке время будто совсем иначе идёт! — по ту сторону экрана послышался громкий смех, и Еджин тихо посмеялась в ответ.       — Я безумно рада за тебя! Ладно, давай ещё завтра созвонимся, хорошо? Не будем отвлекать, иди дальше спать.       Миюн кивнула и, попрощавшись с друзьями, отключилась. Чонгук забрал наушники обратно и засунул в карман брюк. Он показал официанту знак, чтобы принёс им двоим что-нибудь выпить — мальчишка, невысокий, лет восемнадцати, кивнул и убежал на кухню вместе с другими заказами. Когда Чон вновь взглянул на девушку, то увидел её расплакавшуюся. Её слёзы скатывались по покрасневшим щекам, будто жемчужины, собранные с глубин морей.       Он тут же взял салфетки со стола и протянул Еджин, которые она приняла и промокнула ими края глаз. Ким задыхалась в этой памяти — только воспоминания нельзя убить. Увидеть подругу снова, услышать её голос и узнать, что у неё всё хорошо — всё так, как она и задумывала, — было лучшим утешением для Еджин в момент, когда она вспомнила о своей младшей сестре. У Еджа тоже были мечты, и Ким их все уничтожила. Поэтому увидеть счастливую подругу собственными глазами — лучшая награда за те страдания, на которые Еджин себя обрекла.       — Она такая молодец, — дрожащим голосом шепнула девушка, улыбаясь Чонгуку. — А я… Я совсем забыла о вас.       Чон вздохнул и с лёгкой улыбкой покачал головой, передвинув свой стул ближе к ней. Парень передал девушке новые салфетки и обнял её за плечи, касаясь губами её виска — этим жестом он хотел её успокоить. И у него вышло. Еджин перестала плакать и прижалась ближе к парню, касаясь свободной рукой своего живота — подсознательно.       — Не вини себя в том, что не общалась с нами всё это время. Это такие глупости, Еджин, мы же не маленькие дети, в конце-то концов. Перестань… Не накручивай себя так. Сильные девушки не плачут! — шуточно произносит Чонгук, на что получает лёгкий шлепок по ладони. — Сильные девушки заставляют плакать других.