***
Пеннивайз достал небольшую стеклянную фигурку маленькой девочки. Она была одета в шубку и меховую шапку. Снизу платформы, к которой была прикреплена фигурка явно чем-то острым было вырезано: «М. Х.», Мюрел Харис. Имя старушки. Она вырезала его. На этой игрушке. По виду вещицы, ей было лет пятьдесят, не меньше. Клоун очень осторожно надел её на веточку ёлки, так, чтобы она не упала. Все неудачники, включая Марш, сидели на полу гостиной, разбирая коробку и украшая дерево. Билл с Ричи даже принесли немного своих игрушек, от чего елка смотрелась ещё более разнообразно. Старое вперемешку с новым. Но никого это не смущало. Дети только поражались, насколько хорошо сохранились игрушки Миссис Харис, и сколько раз они уже висели на самых разных елках. Десять, двадцать, тридцать? — Приспичило же вам наряжать за несколько часов до праздника, — буркнул Урис, вешая стеклянный шарик. — Ой, стой, стой! — Пеннивайз быстро выхватил у мальчика украшение. — Что? Что не так? — испугался еврей. — Не вешайте слишком низко. Дети в недоумении переглянулись, не видя сути проблемы. — П-п-почему это? — иронично протянул Денбро. Монстр кинул взор в угол комнаты. Неудачники последовали его примеру и увидели сидящего там Морти. Кот пристально смотрел в их сторону и явно был заинтересован разноцветными шариками, которые ребята вешали на ёлку. — Он ждёт момента, чтобы скинуть их. Я знаю, — прищурился клоун. Заика лишь закатил глаза, продолжая наряжать дерево. Что-то в этом процессе было неловкое. То ли потому, что делали они это с Пеннивайзом, то ли потому, что никто не решался толком спросить клоуна, что же он будет делать теперь, когда силы у него более чем достаточно. Марш уже видела его телепортацию и волновалась, что на этом дело не закончится. А вдруг он уснёт? Теперь он сможет это проконтролировать без труда и спокойно доживет до следующего пробуждения. Плюс, он может с легкостью манипулировать разумом, а значит, имеет власть даже над ними. — Я не впаду в спячку, — тихо сказал монстр, заставляя всех повернуться к нему с глазами по пять рублей. — Как ты... — Прочёл ваши мысли, — ответил он на незаконченный вопрос Каспбрака. — Не переживайте, я больше не буду так делать. Вхожу в экономный режим. — Иии... что ты ещё умеешь? — не смог сдержаться Бен. — Всякое. Много чего. Вы уже сталкивались с моими иллюзиями. Ещё могу перемещаться в пространстве, читать мысли, изменять свою материальную оболочку, воздействовать на подсознание... — Ладно, хватит, — оборвала его Беверли. — Тебе это сейчас не нужно. Я же говорила, будешь расточительным — будешь голодать. Устами Марш глаголила истина. Тем более, клоуну не очень-то и хотелось открывать все свои способности детям. Не их это забота. Да и ему самому пора бы уже повзрослеть и начать учиться на ошибках. В прошлый раз он постоянно тратил силы на незначительные глупости и в итоге чуть не откинул копыта. — Когда приедет Шарлота с родителями? — подал голос Майк, вешая очередную стекляшку. — Через пару часов. И я даже не знаю, чем их кормить, — пожал плечами клоун. — Сходи в магазин и купи продуктов, — резонно предложил Эдди. — Чего? Это далекоооо... — начал нытьё Пеннивайз, заваливаясь на бок. — Можно заказать еду на дом, и её принесут прямо сюда. К вашему порогу. — Да я в смысле до двери далеко, — конкретизировал тот, заставляя детей издать ироничный вздох. — Забудь. Я приготовлю. Только помогите мне, — решила взять на себя ответственность Марш. — Бев... мне скоро домой, — неуверенно промямлил Каспбрак. — Рождество ведь. Надо маме помочь. — И мне. Я об-б-бещал Джорджи сходить с ним за п-п-печением. — А я — дедушке разделать индейку. — Мне нужно с сестрой в торговый центр. — А мне с мамой за продуктами. Все повернулись к Урису в ожидании его предлога уйти, но мальчик спокойно продолжал украшать ёлку. — Эм, Стен. А тебе никуда не надо? — поинтересовалась Бев. — Пффф, я еврей. Мы не празднуем Рождество, — отмахнулся тот. — Вот и порешили, — кивнула головой Марш, хватая Уриса и притягивая к себе и Пеннивайзу, который моментально и непонятно зачем подхватил Стена подмышки и усадил между своих ног, зажав коленями. — Ты будешь нам готовить, — в своей клоунской манере пропел монстр. Еврей нервно сглотнул, понимая, что сам навлёк на себя эту беду. Он уже собирался начать искать предлог поскорее свалить, ведь Пеннивайз не давал ему сдвинуться с места. Но тут раздался стук в дверь. Ребята даже не сразу услышали его, но когда тот повторился, игнорировать его стало невозможно. Сначала они подумали, что это Рождественские колядки со стихами и хоровым пением. И, зная, как монстр относится к надоедливым чужакам, сначала решили вообще не открывать, но звуки становились всё настойчивее. В конце концов, сам клоун не выдержал и, высвободив из своей хватки Уриса, направился в коридор, провожаемый взорами неудачников. — Помягче там с ними! — выкрикнул ему вслед Тойзер. Пеннивайз повернул защелку и распахнул дверь, уже готовый отправить незваных гостей в глубокий тыл человека, но захлопнул рот, как только увидел на пороге Шарлоту. Девушка держала в руках два массивных пакета и, улыбаясь, смотрела на него. Такая живая, такая счастливая. Счастливая от того, что забыла о том кошмаре, который видела под землёй в тёмных катакомбах коллектора. — Роберт? — голос журналистки вывел его из минутного ступора. — А? Ой, эм, Шарлота, ты... ты здесь? Мы же... мы договаривались в восемь. Где твои родители? — запинался Пеннивайз, сам не понимая почему. — В отеле. Я оставила им машину, так что они приедут к восьми. — То есть ты шла сюда с пакетами по заснеженным дорогам? Одна? Несколько миль? — в каждом вопросе удивление лишь нарастало. — Нет, нет. Я вызвала такси. Хах, даже не знала, что в Дерри они есть. — Кто т-т-там?! — раздался голос Билла из гостиной. — О, дети тоже здесь. Фостер прошла в дом под офигевшим взглядом клоуна. В нос ему ударил запах еды, явно исходивший из пакетов, которые девушка принесла с собой. Она быстро отряхнулась от снега, который успел запорошить её, пока та дошла до крыльца дома и, поставив пакеты на пол, начала снимать обувь и куртку. Пеннивайз же, наученный горьким опытом, быстро взял верхнюю одежду девушки и, повесив её на крючок, поднял пакеты и понёс их на кухню. Шарлота, тем временем, прошла в гостиную и была встречена громкими возгласами неудачников, которые никак не ожидали увидеть её в такое время. После расспросов почему она пришла так рано и одна, дети выяснили, что журналистка решила элементарно помочь монстру с Рождественским ужином, раз уж она с родителями проведут его в их с Беверли доме. Пеннивайз тем временем разбирал сумки с продуктами на кухне. Индейка, зелень, картошка, бутылка вина, масло, хлеб и овощи. Шарлота купила буквально всё, что им было нужно. Клоун даже почувствовал себя несколько неудобно. Зная, как тяжело зарабатывать деньги, он прикинул, сколько стоит вся эта еда и вошёл в положение девушки, которая и так была обделена работой. После того как в газете узнали о её сокрушительном провале, главный редактор попросту уволил девушку. Так что эта ночь была её последней в Дерри. Нужно возвращаться в Нью-Йорк за новой работой и возможностями. Не вечно же ей торчать в этом городишке. Монстр вышел из кухни немного поникшим и застал ребят и журналистку, когда они уже заканчивали наряжать ёлку. Они смеялись, рассматривая разноцветные шарики, и о чём-то непринуждённо разговаривали. Тогда клоун первый раз задумался, в чём именно суть Рождества? Столь знаменательный праздник, едва не крупнейший за весь год. Так откуда столько шума? Явно не из-за толстого бородатого диабетика, разносящего подарки послушным детям. У него даже возник вопрос, а можно ли считать неудачников послушными? Точно не Ричи. Этот мальчик просто кладезь пошлого юмора и ругательств, которые в приличном обществе озвучивать нельзя. Хотя, никто не идеален, и если бы Санта-Клаус действительно существовал, он бы не принёс подарков никому. Вообще, Пеннивайза привлекал другой рождественский персонаж из южно-немецкого фольклора — Крампус. Он приходит и забирает с собой непослушных детей, чтобы потом съесть их в своём логове. Да, это определённо было ему куда больше по душе. — Так, осталась верхушка, — Фостер взяла в руки звезду и устремила взор к потолку, видя, что макушка ёлки нещадно согнулась, чтобы подстроится под высоту потолка. — Эм... думаю, и так сойдёт, — отмахнулась она. — Шарлота, когда ты завтра уезжаешь? — тихо, словно нехотя, спросил Бен. — В полдень, милый. Не переживайте, вы все меня проводите. Я дала расписание поезда Роберту, он вам ещё не говорил? Все повернулись к клоуну, который стоял в дверном проёме. Тот начал судорожно шарить по карманам, доставая скомканную бумажку. Он тщательно расправил её, прищуриваясь, дабы разобрать почерк. — Вокзал Дерри; 12:00; третья платформа, — зачитал он. — Вот так бы сразу, — фыркнул Эдди. — Вечно всё забываешь. — К сожалению, нам уже пора, — вздохнул Майк. — Да, много дел, а времени в обрез, — добавил Тойзер. Девушка мягко улыбнулась, погладив мальчишек по головам. — Я всё понимаю. Рождество, как-никак. Идите, помогите своим близким подготовиться. Она вместе с Марш и клоуном проводили ребят до прихожей, в которой Пеннивайз вовремя перехватил Уриса, который тоже собирался под шумок улизнуть. — А ты это куда? Раз делать нечего, будешь помогать. — О, да ладно! Я даже не отмечаю Рождество! — воскликнул еврей, но монстр был непоколебим и даже не думал отпускать его с остальными. — Счастливого Рождества! — показал большой палец Майк, натягивая шапку и смотря с остальными то на Беверли, то на Фостер. — И вам, — вместе улыбнулись те. Пеннивайз же только презрительно фыркнул и, скрестив руки на груди, уже хотел вернуться на кухню, но что-то схватило его за свитер, не давая этого сделать. — Эй, и т-т-тебя с Рождеством, — Денбро отпустил монстра, удостоверившись, что тот сконцентрировал на них своё внимание. — Да, да. И вам того же, — отмахнулся клоун, делая вид, что в этом событии нет совершенно ничего особенного. Дети вновь закатили глаза, а Шарлота усмехнулась, смотря на то, как отчаянно монстр притворяется черствым. Все вышли, махая руками и оставляя Беверли, Стена, Пеннивайза и Форстер одних. Дел было много, а времени в обрез. Так что, не теряя ни минуты, журналистка завела всех на кухню. Тяжелее всего пришлось Урису, который остался с большой неохотой. Рождество для него значило не больше, чем для клоуна, который готовился к празднику только ради Фостер и Марш. Был бы он один, забил бы на всё это уже давно. Роли распределились быстро. Шарлота принялась готовить смесь приправ для того,чтобы обмазать индейку перед тем, как засунуть её в духовку. Беверли доверили чистить и варить картошку для будущего пюре. Стенли взял на себя обязанность мыть и резать овощи и зелень на закуску. Пеннивайзу досталась не кулинарное, но немаловажное дело — сервировка стола. Шарлота доверила ему это, даже не подозревая, что клоун понятия не имеет с какой стороны класть нож, а с какой — вилку. Он вообще ими не пользовался. А ещё нужно было расставить тарелки и бокалы, разложить салфетки, приборы и другое. Естественно, фортуна не стала улыбаться ему, как, впрочем, и всегда, так что он периодически спрашивал всё у бедной Марш, которой помимо картошки пришлось ещё и заниматься сервировкой стола на пару с монстром. — Зачем бокалы? У нас их нет, — возмущался он. — Под вино, глупый, — развёл руками Урис, нарезая огурец. — Стен прав, Роберт, — согласилась Фостер, запихивая половинку айвы в место, которое некогда было горлом индейки. — Но если их нет, думаю, прозрачные чашки подойдут. Пеннивайз вздохнул и полез на верхнюю полку шкафа с посудой. Благо, рост позволял ему дотянуться до любой из них, так что он без труда достал все, что было нужно. Но этого ему было мало. Ведь идти второй раз к кухонной стойке ему не хотелось. Так что и в без того переполненные руки он взял бутылку красного вина, принесённого Фостер, и, сделав пару шагов, не удержал его, и бутылка рухнула на пол. Клоун из последних сил удержался, дабы силой не заставить её остановиться, но являть Шарлоте восьмое чудо света не хотелось, поэтому, он только бессильно наблюдал, как осколки разлетаются по кафелю, вперемешку с содержимым бутылки. Дети только и успели, что отскочить. А сама журналистка, стоявшая дальше всех, запоздало ахнула, не сразу осознав, что произошло. — Вот блин! — вскрикнул Стен, взбираясь на стул. — Я... я, это вышло случайно! Я не хотел! — начал оправдываться Пеннивайз, не зная, что ему делать. — Так, так, спокойно. Без паники, — Шарлота подошла к эпицентру, внимательно осматривая его. — Ладно, всё хорошо. Ребята, отойдите от осколков и обойдите с другой стороны стола. Дети послушно обогнули кухню, выходя за её пределы. Клоун последовал их примеру, пока журналистка брала в руки веник, стоящий в углу. — Иди за новой бутылкой, — потребовал еврей. — Винный магазин есть на центральной и закрывается он в восемь. Так что, поторопись. — Ладно... Удрученно вздохнув, Пеннивайз направился к выходу, пока дети принялись помогать Форстер с осколками. Натянув свою шапку и куртку, он вышел из дома, хлопнув дверью так сильно, что с карниза на него упала приличная куча снега. Но к театру абсурда он уже привык, так что без промедления направился к пункту назначения по уже темной Джексон стрит. Но тут он резко затормозил, едва выйдя за калитку. Зачем куда-то идти? Можно просто телепортироваться в магазин. Потому что идти по снегу в вечернее время так лень, а перемещение могло очень сильно сократить путь. Клоун уже собирался воплотить задуманное в реальность, как вдруг вспомнил, что с утра ему говорила Беверли. Ему даже стало противно от самого себя. Никакой выдержки. Раз он решил жить по-человечески, значит, нужно и справляться с проблемами, как люди. Так что, он зашагал на своих двоих к автобусной остановке.***
— Вроде, всё убрали, — довольно уперлась руками в бока журналистка, осматривая гладкий кафель кухни. — И что дальше? — поинтересовался Урис, который всё ещё был далёк от праздничного настроения. — Поставим индейку в духовку и накроем закуски с зеленью. — А мы будем играть пьесу, как Иисус родился в хлеву? — на полном серьезе спросил мальчик. Марш с Фостер окинули его вопросительными взглядами, которые мальчик не так понял. О Рождественских традициях он знал немного. В основном только то, что крутилось телевизору, и в ряду таких передач была одна, где люди разыгрывали рождение сына божьего. — Стенли, ты что, никогда не праздновал... — Он еврей, — ответила за друга неудачница, — так что, многого от него ждать не стоит. — Бев права. Но, признаться, я люблю получать подарки, так что праздник удался. — Подарки? Стен, дело ведь не только в подарках, — развела руками девушка. Дети переглянулись. Теперь и Марш, кажется, утратила нить разговора. — Да ладно, в чем ещё? — усмехнулась девочка. — Ну, то есть, все любят Рождество за подарки. — Верно, — подтвердил Урис. — За что ещё его любить? — За что любить Рождество? — Шарлота не верила своим ушам. — Вы только представьте: украшения, которые люди развешивают, чтобы ощутить атмосферу; вкусная еда, приготовленная от всего сердца; настроение, словно сердце вот-вот выпрыгнет из груди! — Нууу, да. Мы поняли, что ты любишь Рождество, — попыталась умерить пыл журналистки Беверли. — Но в чем именно суть данного праздника? У других тоже есть еда, атмосфера и украшения. Хэллоуин например. В голову невольно пришло воспоминание о последнем дне всех святых, от чего Стен нервно сглотнул, механически хватаясь за когда-то пораненную руку. Порез давно зажил, но вот мозг до сих пор помнил боль, причиненную ржавым лезвием ножа. — Ладно, ладно. Я покажу вам, за что нужно любить Рождество. И поверьте мне, после этого это станет вашим любимым праздником, независимо от религиозных убеждений и прочего! Девушка сказала это с таким энтузиазмом, что дети невольно переглянулись, словно говоря друг другу: «Это не к добру».***
Снег валил крупными хлопьями, когда Пеннивайз подошёл к автобусной остановке. Транспорт как раз подъехал, и монстр запрыгнул внутрь, стряхивая снег с плеч и головы. Но пропускная система в автобусе заставила его остановиться. Монстр судорожно полез в карман за проездным под взоры пассажиров и водителя, которым явно не терпелось продолжить свой путь. Вот только карманы клоуна были пусты, и карточки, дающей возможность пройти в салон, там не оказалось. Как только он это понял, на лбу выступили капли пота, несмотря на холодную погоду. — Сэр, вы проходите? — лениво спросил водитель, поправляя фуражку. — Я... эм, а можно пройти в долг? Такая уловка, естественно, не увенчалась успехом, и Пеннивайз, под возгласы обозлённых пассажиров, покинул транспорт, спрыгнув в сугроб рядом с остановкой. Автобус уехал, оставляя клоуна на остановке в компании только с холодным ветром, кидающим ледяные снежинки прямо ему в лицо. Мысль использовать силу всё ещё крутилась в голове, но гордый монстр игнорировал её, зашагав дальше по улице. Всего каких-то шесть кварталов, и он на месте. По пути ему не встретился практически ни один человек. Все уже сидели дома, готовясь праздновать Рождество, и только он один бродил по заснеженным дорогам. А ведь он всего лишь дочапал до школы, которая тоже была закрыта. Какой учитель захочет в такой день сидеть в классе, проверяя тетради? Тут Пеннивайз увидел невысокую фигуру, стоящую у ворот. Неизвестный что-то тащил, но, судя по всему, не очень успешно. Перед монстром встал выбор: пойти посмотреть или идти дальше. Конечно, логичнее было бы проигнорировать это, но в нос ударил знакомый запах. Словно он встречал этого человека раньше, но не так часто. Переборов лень, он направился к школьной калитке. Чутьё его не обмануло. Там стоял уборщик, уже знакомый монстру. Мужчина судорожно дергал головой, которая, как оказалось, застряла между железных прутьев забора. Зрелище, мягко говоря, необычное. Монстра это не рассмешило, скорее, озадачило. Человек очень старательно кряхтел, пытаясь вытащить черепушку, упершись руками в железяки и скользя ногами по заледенелому тротуару. — Эм... вам помочь? — осторожно спросил Пеннивайз. Мужчина вздрогнул, судорожно пытаясь повернуть головой. — А? Что? Кто это? — голос звучал так, словно его не спасти хотели, а нагло отвлекали от дела. — З-здравствуйте. Помните меня? Клоун встал под таким углом, чтобы уборщик смог краем глаза увидеть его. На лице мужчины сразу появилось раздражение и негодование. Впрочем, для него это было обычное выражение. — Ты? Что тебе нужно в такое время здесь? — Я шёл мимо, а тут вы, и я... Взгляд, с которым на монстра смотрел уборщик, вводил его в ступор. Захотелось просто развернуться и уйти. Казалось, мужчина тоже этого хотел. Но настойчивый Пеннивайз и не думал разворачиваться. — Как вы сюда попали? — озадачился он. — Калитка не открывалась. Я решил пролезть через неё, — стыдливо и одновременно раздраженно пояснил человек. — Так и будешь стоять здесь, как вкопанный, или поможешь мне? — А? Да, я сейчас. Пеннивайз перемахнул через забор, заставляя мужчину разинуть рот от удивления. Голова застряла крепко, как бы сильно монстр ни тянул за неё. У уборщика даже уши покраснели, так старательно клоун пытался вытащить его. Тот лишь кряхтел, пытаясь помочь ему, но казалось, чем больше они тащили, тем крепче голова застревала. В конечном итоге, Пеннивайз сполз на заснеженную землю, глубоко дыша и вспотев от натуги. — Пользы от тебя никакой! — ворчал мужчина, продолжая попытки высвободиться. — Ты мне чуть уши не оторвал. — А зачем они вам, кого вы слушаете? — рассердился монстр. — Это же ещё додуматься надо было. Башку между прутьями засунуть! Он встал и схватился руками за балки, просовывая свою голову между ними. Уборщик с офигевшим видом наблюдал за этим, не понимая, каким местом думает его оппонент. Но, тем не менее, голова Пеннивайза отлично вошла между железяками. — Короче, повторяйте за мной. Вбок и вверх. Вбок и вверх, — клоун начал повторять эти движения, которые, по сути, должны были помочь им выбраться, но это не сработало. — Ты застрял, да? — иронично спросил уборщик. — Что? Пф, нееееет... Пеннивайз начал выдирать голову, но та и правда намертво встала промеж балок, не давая клоуну высвободиться. Теперь они вдвоём стояли у забора. Уборщик лицом к школе, а монстр к дороге. Даже не ясно, кому повезло больше, если учесть, что холодный ветер дул первому в лицо, а второму прямо по пятой точке. И если приплюсовать к этому мокрый снег, нещадно липнущий ко всему, чему только можно, то смело можно было бы снимать картину «Тупой и ещё тупее». — Эй, как тебя звать? — подал голос мужчина после неловкой паузы. — Р-Роберт. — Ты идиот, Роберт.***
Марш с Урисом сидели на диване. Перед ними стояла большая доска, вся исписанная маркером, который стоящая рядом Фостер держала в руках. На самой доске были изображены ёлка, украшения, еда, веселящиеся люди, подарки, и всё это перемежалось записями кривым почерком, который, на удивление, был читабельным. Таким незамысловатым способом девушка пыталась донести до детей смысл Рождества, но по их лицам было видно лишь то, что они устали от долгой болтовни журналистки. Вот уж так Стен точно не рассчитывал проводить сочельник. — И, таким образом, можно сделать вывод, отвечая на вопрос, что особенного в Рождестве, — закончила девушка, наконец-то закрывая маркер. — Шарлота... — устало вздохнула девочка. — Всё это есть и в других праздниках. — Да, по сути, Рождество — это просто обдираловка, чтобы скупить как можно больше барахла, — развёл руками еврей. Девушка удрученно вздохнула, усаживаясь между ними и выкидывая маркер неизвестно куда. — Вы не улавливаете сути! Когда я была вашего возраста, то ждала этого праздника больше всего на свете! Помню, как мне подарили фотоаппарат... — Видишь. Подарки — это главное, — подловила журналистку Беверли. — Что? Нет, я... это... не так, — начала запинаться девушка, понимая, что проигрывает аргументам детей. Тут до них донёсся запах гари. Первым его заметил Урис и начал принюхиваться, словно Пеннивайз, втягивая носом воздух. Зловоние исходило из кухни. Мальчик, недолго думая, повернулся в её направлении и увидел струйку дыма, которая плавно летела в гостиную. — Вот блин! — Стен вскочил и ринулся на кухню. Марш с Форстер не сразу поняли, в чём дело, но увидев дым, ринулись за Урисом. — Что это? Где горит? — не поняла Беверли. Очагом возгорания оказалась духовка, в которой готовилась индейка. Хотя она больше стала напоминать обугленную картофелину. Шарлота схватила прихватку и открыла дверцу. Кухню тут же заволокло чёрным дымом, и все принялись кашлять и закрывать рот руками. Стенли побежал открывать окно, а девочки вытащили несчастную птичку на стол. Всё мясо сгорело, а кожица стала чёрной и рассыпалась при малейшем касании. Заболтавшись, Фостер совсем о ней забыла, хотя прошло почти два часа с момента, как она поставила птицу в духовку. — О нет, — расстроено протянула она. — Родители скоро приедут. — Вот вам и Рождественское чудо, — усмехнулся Урис. — По крайней мере, закуски и пюре есть. — Эх, как же я так облажалась? — продолжала корить себя девушка. — Да ладно, Шарлота, — попыталась сгладить ситуацию Марш. — Роберт принесёт вино, сядем, поболтаем, вы выпьете, никто и не заметит. А индейку выбросим. — Кстати, а где Роберт? — вспомнил о клоуне Стен.***
Пеннивайз кряхтел, дёргаясь и пытаясь вытащить голову из ловушки, в которую сам себя загнал. Теперь силы использовать было нельзя, ведь рядом был свидетель. А тратить их ещё и на то, чтобы уборщик всё забыл, клоун не решался. Тем не менее, он отчаянно старался высвободить голову из тисков балок, которые, казалось стали ещё крепче сжимать череп. Мужчина, в отличии от него, уже не пытался выбраться и мирно стоял, доставая что-то из заднего кармана. Почему он такой спокойный, Пеннивайз не понимал. Сам он уже долго торчал в таком положении и боялся, что родители Шарлоты уже приехали, а ни вина, ни его самого нет. Не самое лучшее впечатление, которое он мог бы произвести на незнакомых ему людей, которые пришли в его же дом. Уборщик вытащил из кармана зажигалку и пачку сигарет и, вытащив одну, просто закурил. Кончик ярко горел в вечерней темноте, словно костёр. По крайней мере, так показалось Пеннивайзу. «Волосы твои, как угли в январском костре», — вспомнил он открытку, которую Бен подарил Марш ещё летом. Жаль только, клоун выбросил её, когда завладел чемоданом девочки после того, как удочерил её. А ведь Беверли искала эту открытку и даже не призналась другу, что потеряла его подарок. Если бы Пеннивайз мог вернуться в тот момент, то сохранил бы эту памятку для неё, потому что выбросил он открытку лишь из личной неприязни к людским чувствам, которые тогда были ему совсем чужды. — Будешь? — уборщик протянул ему пачку «Marlboro», которые когда-то курила и Марш. — Эм, нет. Не курю, — отмахнулся клоун, не оставляя попыток выбраться. — Да успокойся уже, ничего не выйдет, — мужчина сделал ещё затяжку. — Ладно, тогда у меня нет выбора, — Пеннивайз набрал полные лёгкие воздуха. — ЭЭЭЭЭЙ! ПОМОГИТЕ! МЫ ЗАСТРЯЛИ! КТО-НИБУДЬ! ВЫТАЩИТЕ НАС ОТСЮДА! — Никто тебя не услышит, — выдохнул товарищ по несчастью. — Все сидят по домам и празднуют. Ты сам-то что забыл на улице в такое время? — Шёл в магазин... Но не дошёл. — Не нужно было останавливаться, чтобы помочь какому-то встречному-поперечному, — как-то уж слишком безэмоционально заметил человек. Пеннивайз чуть не усмехнулся. Уборщик, можно сказать, был ему неплохим знакомым, учитывая, что круг общения монстра был ничтожно мал, и сосчитать всех его «друзей» можно по пальцам. И это, если считать и тех, кто уже мертв. Но для самого клоуна это было завались и больше, учитывая, что большую часть своего существования он знал лишь одного, да и тот был не особо разговорчив. — А что... вы тут делаете? В это время суток? — задал он встречный вопрос. Мужчина не спешил отвечать. Он сделал очередную затяжку, выдыхая густой дым в небо, с которого падали снежинки, ложась ровным слоем и создавая белую пустыню. — Пришёл убрать коридоры. Тут Пеннивайз совсем запутался. Почему он пришёл их убирать в праздник? Все люди в городе наоборот, спешили поскорее распрощаться с работой и провести сочельник с родными и близкими, а этот пришёл в школу, чтобы мыть полы, когда даже уроков нет. Но уборщик быстро уловил непонимающий взгляд клоуна. — Что? Думаешь, почему я не с семьёй? Монстр положительно кивнул головой, пялясь на оппонента в ожидании разъяснений. — Не твоё это дело, парень. Я не стану тут перед тобой распинаться. До клоуна донесся запах скорби и грусти. Такой густой и вязкий, словно он очень медленно поглощал мужчину, затягивая в свои пучины. Тут уж Пеннивайз не сдержался. Читать мысли — одна из вещей, в которых он профи, так что прочесть их у собеседника не составило труда. Вот только легче клоуну не стало. Наоборот, что-то внутри сжалось, не давая продохнуть, и балки тут были не при чём. А снег всё падал, постепенно превращая их обоих в два сугроба. — Мне... мне жаль вашу жену, — тихо сказал Пеннивайз, опустив глаза. — Ч-что? — заикнулся уборщик, поворачиваясь к нему. — Откуда ты... — Знаете, думаю, она бы не хотела, чтобы вы провели Рождество между двух железных перекладин. Как считаете? Тот лишь разинул рот, не в силах выдавить ни слова. В горле встрял ком. Он просто не понимал, откуда монстр взял эту информацию. В городе было совсем немного людей, кто знал о его горе, произошедшем в прошлом году, буквально накануне праздника. Жена скончалась от рака. Печально. А самое обидное, до этого события он был вполне себе весёлым мужичком. Но жизнь повернула не туда, и Пеннивайз знал его, только как угрюмого взрослого, лет шестидесяти, который вечно моет полы и ворчит. — Хотите, можете отпраздновать с нами. Думаю, все, кроме меня уже собрались. Клоун вцепился в балки и в один миг раздвинул их, вытащив голову. То же самое он проделал с балками, удерживавшими уборщика, который, пребывая в полном шоке, всё ещё тупо пялился на монстра. Удивительно, но пока он проделывал всё это, глаза Пеннивайза даже не пожелтели. Силы было действительно много. Даже больше, чем он ожидал. Но монстр не собирался больше тратить её. То есть, собирался, но поставил себе ультиматум: тратить силу в случаях крайних, не только для себя. Беверли бы это оценила. Все неудачники оценили бы. — Что за фокусы, парень? — ошарашено спросил уборщик. — К-как ты это сделал?! Ты циркач или типа того? — Ну, можно и так сказать, — усмехнулся Пеннивайз. — Кстати, а как вас зовут? Мужчина опешил от такого спокойствия монстра и даже не сразу понял вопрос. — Юджин. Юджин Джонс. — Роберт Грей, — клоун протянул руку, как обычно это делают люди, и, не дождавшись ответа от Юджина, пожал его ладонь. — Будем знакомы. Повисла минутная пауза. — Два часа назад не мог так сделать? Идиот, — фыркнул уборщик.***
Огни на ёлке зажглись. Стен сидел практически во главе стола, между родителями Фостер. Чувствовал себя мальчик крайне неловко, учитывая тот факт, что Шарлота даже позвонила его отцу, сказав, что он останется у них на Рождество, чему раввин был крайне удивлён, так что еврей уже смирился с тем, что застрял в гостях надолго. По крайней мере, с ним была Беверли, с которой ему приходилось общаться через мистера Фостера. Старички, кстати, оказались довольно милыми. Как выяснилось, мама Шарлоты держит свой небольшой ресторанчик в Бостоне, а её муж играет там на пианино. Этакий семейный бизнес. Сама же журналистка была полной противоположностью своих умиротворённых и спокойных родителей. Пару раз те даже шутили на эту тему, говоря, что Нью-Йорк создан именно для таких активных и пробивных, как их дочь. С главным блюдом троица выкрутилась очень эффектно, благодаря курице, которая вообще-то предназначалась в суп для Беверли. Конечно, родители догадались, что это вовсе не индейка, но им было всё равно. Совсем недавно они думали, что их дочь умрет. И вот она сидит вместе с ними, празднуя Рождество. Их даже не волновало присутствие незнакомых детей и сам факт того, что они в доме некого Роберта Грея, которого самого даже нет на месте. Просто всё было уж слишком хорошо. Все просто болтали, Мистер и Миссис Фостер рассказывали истории из жизни Шарлоты, пока та краснела, как помидор; Морти мирно сидел на полу, поедая консервы; дети смеялись, не обращая внимания на сидевшего между ними мужчину. Со временем Стену даже начало это нравится. Он даже подумал, что было бы неплохо отметить этот праздник с отцом в следующем году. Не как что-то религиозное, а как повод собраться вместе, что они делали не так часто. — А потом Шарлота отрезала себе чёлку! Но она ей не понравилась, и она продолжила её кромсать, пока на голове не остался чубчик, — смеялась Миссис Фостер. — Ей тогда было, кажется, девять лет. — Мааам, — смущенно протянула девушка. Дети захихикали, представляя себе эту картину. Всем было хорошо. Настолько хорошо, что они даже не придали особого значения отсутствию Пеннивайза. Всё равно бежать и искать его не имело смысла, плюс клоун постоянно во что-то влипал, и это никого кого не удивляло. — Индейка просто восхитительна, милая, — улыбнулся Мистер Фостер. Шарлота с Марш и Урисом переглянулись, мысленно хваля друг друга за такую аферу. Тут дверь в коридоре с грохотом отворилась. Все обернулись, вслушиваясь в возню в прихожей. Конечно, все решили, что монстр вернулся с обещанной бутылкой вина, и каково же было удивление собравшихся, когда тот вместо алкоголя привёл Юджина. Мужчина явно выглядел немного растерянным, особенно, когда увидел за столом уже знакомые ему лица Беверли и Стена. Он часто видел их в школе, особенно когда тех толкали в столовой, и всю еду с пола приходилось убирать ему. Дети не меньше были удивлены появлением такой личности, как школьный уборщик. Неудачница даже чуть не уронила стакан на пол, но вовремя поймала его. — Вы?! — одновременно воскликнули ребята. — Оу, вы те неудачники, — вспомнил Джонс. Обидно было, что даже для мойщика полов была ясно их положение в обществе средней школы. — Здравствуйте. Меня зовут Роберт Грей. Мы с вами не успели познакомиться. Я... друг вашей дочери, — представился родителям клоун по всем правилам приличия. — А это Юджин Джонс, он работает в местной школе. Он сегодня отметит Рождество с нами. Повисло молчание. Все смотрели на запыхавшихся клоуна и уборщика, а те, в свою очередь, ждали реакции присутствующих. На секунду Пеннивайз даже испугался, что эта абсурдная идея с приглашением Юджина слишком глупа, и они оба выглядят, как идиоты. Немая сцена продлилась около полуминуты, прежде, чем Мистер Фостер подал голос. — Что же, приятно познакомиться! Так и будете стоять? Давайте к нам, праздновать Рождество нужно всем вместе. — Да! Именно! — вскочила с места Шарлота, заставляя всех повернуться к ней. — Вот в чём смысл Рождества! В том, чтобы быть всем вместе! Не важно, родственники вы или нет, главное, это разделить этот праздник с другими! Точно? Ха-ха! — Пф, это она так говорит, потому что подарков нет, — шепнул Стен подруге. Все уселись за стол. Никто даже не стал задавать вопросов, с чего вдруг Пеннивайз привёл постороннего в дом и почему так опоздал. Да и сам клоун не хотел отвечать на это. Ему просто нравилось сидеть в тепле, слушая рассказы и следя за общением людей. Даже Юджин раскрепостился и начал удивлять всех историями из жизни. Ко всеобщему удивлению, в Дерри он прожил всего пять лет. До этого он жил в Вегасе, работая в одном из самых известных казино, откуда его уволили, обвинив в мошенничестве. Так же он почти два года провёл в море, работая во флоте, и ходил вдоль побережья Карибских островов. И таких историй была куча. На некоторое время всем даже показалось, что они знали Джонса всю свою жизнь, особенно Мистеру Фостеру, который с удовольствием делился с новым знакомым своим жизненным опытом. Дети же только и делали, что пялились на уборщика. Ощущение было, что они снова сидят в школе, только еда лучше. В детском мозгу есть четкое разделение на места, в которых должны находиться люди, и место Юджина для них было на втором этаже в коридоре, рядом с классом рисования. Интерпретировать его, как простого гостя у них получалось с трудом, но зато отец Шарлоты отвлёкся и больше не мешал им общаться. Пеннивайз, тем временем, разговаривал с самой журналисткой, пытаясь аккуратно удостовериться, что она не помнит ни Огни, ни его в обличии клоуна, ни труп Штольца в канализации. — Так, каково это? Лежать в... коме? — Не знаю, — пожала плечами девушка. — Помню только, что мне было холодно. Очень холодно. А потом стало тепло. Знаешь, такое чувство, словно после долгой холодной прогулки вернулся домой. И я проснулась, а там родители, врачи, дети. Балаган в общем. — Понятно, — кивал Пеннивайз, стараясь казаться не при делах. — В любом случае, я рад... рад, что ты сегодня здесь. Ты и твои родители. Хорошо, что с тобой всё в порядке. — Я тоже рада, — улыбнулась Фостер. Вдруг из гостиной послышался треск, словно стекло медленно рассыпается на кусочки. Все прекратили разговоры и устремили взоры в сторону источника шума. — Шарлота, — тихо сказал Пеннивайз, — скажи, как именно ты развешивала шары на ёлку? — Не помню. А почему ты спрашиваешь? Звук стал усиливаться, и клоун резко вскочил с места и бросился в гостиную. Остальные тоже последовали его примеру и, добравшись до места, увидели крайне странную картину. Под ёлкой сидел Морти, сбивая лапами шары, которые Фостер повесила слишком низко, так как монстр не предупредил её о коте. Тот, в свою очередь, уничтожил порядка пяти шариков, а шестой уже висел на самом кончике ветки, которую кот безжалостно раскачивал. — Мортиииии! — взвыл Пеннивайз. — Вот вам и Рождественское чудо! — засмеялся Урис. Так и прошло первое рождество клоуна в доме Миссис Харис. Конечно, местами не идеальное и немного своеобразное, с новыми лицами и знакомствами, но всё-таки тёплое и запоминающиеся. По крайней мере, для Пеннивайза.***
В доме Денбро царила похожая атмосфера. Вся семья сидела за столом, уминая фирменную праздничную мясную запеканку Сары. Билл с Джорджи были одеты в красные колпаки Санты, а младший даже прикрепил себе бороду, которую мама заставила снять во время еды. Ёлка, стоявшая в гостиной, была не такой высокой, как в доме Миссис Харис, но зато полностью влезала в комнату, и потому яркая верхушка в виде ангелочка блестела в свете лампы. — Очень вкусно, мам! — улыбнулся Джорджи, не замечая разлитого в воздухе небольшого напряжения. В памяти родителей ещё крепко сидело прошлое Рождество, которое они отмечали без младшего сына, ведь тот числился без вести пропавшим. Даже Билл иной раз посматривал на брата и на его откушенную руку. Но злости на монстра не было. Она давно прошла, оставляя место для смятения. Иногда заика думал, правильно ли он поступает, что водится с тем, кто пытался убить его младшего брата? В этот праздник, тщательно пережёвывая ужин, он уделил этой мысли особенно много внимания. Но потом он вдруг подумал, если он больше не зол, а Джорджи жив, то какой смысл постоянно об этом думать? Ничего ведь не изменится. Разве не лучше просто отпустить? Душа больше не будет мучатся и наконец-то обретёт покой. Мальчик так и сделал. Он вновь посмотрел на брата, мысленно говоря себе: «Он здесь и больше никуда не исчезнет. Путь даже без руки». И ему действительно стало как-то легче. А ангел на верхушке ёлки всё так же ярко блестел. У Тойзеров тоже была своя, особая атмосфера. Правда, отмечали они не за обеденным столом, а перед телевизором, смотря Рождественский выпуск их любимого сериала. Отец сидел в центре, а очкарик с сестрой по бокам. Последняя держала на коленях большое ведёрко попкорна, которое все трое безжалостно опустошали. Сам мальчик всё думал, как же изменилась его жизнь за этот год? И речь шла вовсе не о Пеннивайзе. Нет. Как ни странно, но не всё вращается вокруг этого клоуна. Ричи думал о том, как он вырос. Такие мысли были не характерны для его каждодневных размышлений, но он никак не мог выкинуть из головы слова тех девчонок с конкурса красоты. «Ты такой взрослый». Да, он действительно повзрослел. Но это не мешает ему всё так же шутить над мамашей Эдди, болтать без умолку и делать глупости. Отец всегда говорил, что мама мальчика тоже была такой. Юморной. Она заставляла его смеялся. И, похоже, яблоко от яблони недалеко падает. — Эй, лузер, куда столько берёшь? — возмутилась Сандра, видя, сколько попкорна загребает брат. — Да ладно, сестра. Не жадничай! — усмехнулся тот. — Блин, я свои деньги на этот попкорн трачу. Ты сейчас всё сожрешь. — Да ладно, у тебя куча денег, — махнул рукой Ричи. — Да и откуда интересно? — поинтересовалась сестра, уже практически закрывая собой лакомство. — Ну, на сигареты у тебя лежит... Тойзер не договорил, понимая, что сболтнул лишнего, учитывая, что отец не знал о том, что дочь курит. Глава семейства грозно повернулся к ней, а та злобно посмотрела на брата. — Хехе... эм, с Рождеством! — попытался разрядить обстановку очкарик. А вот в доме Майка было пусто. Они с дедушкой стояли на улице, ловя на себя крупные снежные хлопья. Как ни странно, погода успокоилась, и ветер перестал бушевать, несмотря на то, что ферма находилась на холме. Дедушка достал два бенгальских огня и старательно пытался зажечь их, пока внук наблюдал за падающим снегом. С момента, как он перешёл с домашнего обучения на обычное, прошло четыре месяца. Наверное, из всей команды неудачников он был тем, чья жизнь больше остальных перевернулась с ног на голову. Прошлое Рождество он тоже праздновал с дедом, но не наряжал ёлку с друзьями, и подарки готовить ему было некому. — Майк. Всё готово. Дедушка протянул ему бенгальский огонь, чьи искры разлетались во все стороны, иногда даже попадая на кожу руки. Мальчик начал размахивать им, создавая узоры, которые через секунды исчезали. «Может, так и выглядят Мертвые Огни?» — подумал он, всматриваясь в искрящийся огонёк, жить которому, осталось считанные минуты. Конечно, на Рождество не очень принято загадывать желания. Но неудачник загадал. И оно было не детское, вроде новой приставки или роликов, нет. Оно было обдуманное. Майк много раз желал его про себя и решил, что этот день будет самым подходящим, чтобы прошептать его в холмистой тиши фермы, где услышат его только звёзды. — Пусть я больше не буду одинок. А вот мама Эдди никогда бы не выпустила сына так поздно на холод только ради каких-то огней. Поэтому Рождество у астматика проходило в тёплом доме за кухонным столом и под Рождественскую передачу по ТВ, которую так обожала Миссис Кейт. Сын же тоже, в принципе. был доволен всем. За этот год, особенно за последние месяцы, он напрягался, падал, пачкался и подвергался атаке микробов больше, чем за всю свою жизнь. Ему нравилось просто сидеть в тепле, уминать салат и знать, что сейчас ничего плохого не случится. — Милый, бери ещё индейки, она завтра уже будет сухая. — Да мам, — чавкая, ответил мальчик, кладя себе ещё ножку. Пусть Ричи вечно смеялся над ним, называя маменькиным сынком, но только у Эдди в их компании было понимание того, что родителей нужно ценить. Нет, остальные тоже любили своих мам, пап, дедушек и остальных. Даже Беверли. Но, будучи детьми, они не могли в полной мере оценить заботу, которую те им дают. У Каспбрака действительно было плохое здоровье с рождения. Мама, быть может, чересчур волновалась за сына, но пару раз, ещё в раннем детстве, Эдс действительно чуть не умер от приступа астмы, когда болезнь только начинала проявляться, и если бы не Миссис Кейт, то, возможно, в клубе неудачников было бы на одного участника меньше. — Спасибо, мам. Вкусная индейка. Но самая вкусная птичка была в доме Бена. Как ранее заметила Шарлота, его мама действительно умела готовить. Они сидели в гостиной, где и был накрыт стол, поближе к фотографии отца. Мужчина со снимка, казалось, смотрел прямо на сына, пока тот лакомился ужином. Для Бена семья была и осталась чем-то большим, несмотря на то, что число её членов сократилось до двух. Мальчик даже толком не помнил Рождество, которое он праздновал с отцом. Но мама постоянно говорила, что эти праздники были самыми счастливыми. А рядом с фотографией стоял тот самый семейный портрет, который неудачник написал для урока рисования в школе. Он забрал его домой, когда работы учеников сняли со стенда, но, в отличие от друзей, не стал выбрасывать. Уж больно много всего было связано с этим рисунком. В других семьях тоже праздновали. Генри сидел за столом с отцом и тётей. Про случай с ложным копом, из-за которого подросток и сбежал из дома, уже все забыли. Они просто сидели и болтали, как самая нормальная семья. Парня было даже за что похвалить, ведь его оценки с появлением в его жизни отличницы Ланы стали гораздо лучше. В доме самой Туччи тоже не обошлось без торжества. Она праздновала с любимой бабушкой, которая готовила не хуже мамы Бена. Старушка с удовольствием слушала рассказы внучки обо всём на свете. Забавно, в отличии от Майка, Лана никогда не стеснялась того, что живет с бабушкой без родителей. Ей казалось это абсолютно нормальным. Да и общество никогда не говорило ничего на этот счёт. Может, потому что сама девушка не акцентировала на этом внимание, или потому, что её дорогая бабушка просто очень хороший человек. Даже Гретта хорошо проводила время с мамой и отцом, которые закатили на Рождество настоящий пир. Это было в их стиле. Одна из самых богатых семей города, как-никак. Но с родителями Боуи была словно другим человеком. Вежливая, милая девочка, которая никогда в жизни плохого слова ни о ком не скажет. Не поймёшь даже, какая из двух Гретт настоящая. Та, которую видят неудачники, или та, что празднует с мамой и папой. Наверное, она сама ещё не определилась и искала золотую середину. Так и проходил вечер Рождества в маленьком городке Дерри штата Мэн на востоке страны. Тихо, мирно, и как у всех. Ну, почти...***
— Поезд до Нью-Йорка отправляется через десять минут. Просим всех пассажиров рейса пройти и занять свои места, — голос кондуктора гнусаво повторял одну и ту же фразу. Рождество наступило. Вокзальные часы показывали без десяти двенадцать, когда Шарлота с чемоданами стояла на платформе в компании неудачников и Пеннивайза. Вид у всех был побитый, и это не только из-за вчерашнего празднования до поздней ночи. Родители девушки уже уехали на другом рейсе до Массачусетса и должны были позвонить по прибытии. Снег больше не падал, а лишь ровно лежал, переливаясь в лучах утреннего солнца. Это было одной из причин, по которой девушка не полетела самолётом. При выезде из Дерри всегда был очень красивый вид. Плюс, это почти на тридцать баксов дешевле. — Что ж, хех, думаю... это всё, — неуверенно улыбнулась журналистка, сжимая в руках ручку чемодана. — Да... так быстро время пролетело, — пожал плечами клоун. Странное ощущение. Он знал эту девушку относительно недолго, но она успела запасть ему в душу так сильно, что он даже, возможно, хотел бы, чтобы она осталась. Но она не могла. Что ей делать в этом городишке? Такая сельская жизнь не для неё, и монстр это понимал. — Обещай писать нам! — подал голос Стен. — И приезжай на лето. Поверь, в июле у нас гораздо красивее, чем осенью! — Ахах, я не сомневаюсь, — старалась не показывать своё расстройство девушка. — Спасибо вам за всё. — И... что теперь будешь делать? Тебя же уволили, — тихо спросил Бен. — Это даже к лучшему. Нужно мне это вшивое агентство. Я вот что подумала: открою собственную редакцию. Да, сначала будет тяжело, но я же пробивная! Буду выпускать свои журналы и писать то, что считаю нужным. Будет здорово. — Мы будем скучать. По лицу Марш было видно, что она чуть не плачет. Да и журналистка сама была готова разрыдаться. — Идите сюда. Все, кроме Пеннивайза, столпились вокруг Фостер, обнимая её. Голос кондуктора начал звучать громче, поторапливая опаздывающих пассажиров, в числе которых была и сама девушка. Но ей было плевать. Она не могла уехать, как следует не попрощавшись. Столько пережитых моментов, столько историй. Это была, словно отдельно прожитая жизнь, которую она провела в Дерри. Шарлота даже и подумать не могла, что найдёт себе столько маленьких друзей, а клоун был вообще отдельным экземпляром. Про это можно было даже книгу написать. Да и этого было бы мало. — У тебя всё впереди, — сказал Пеннивайз, подойдя ближе к девушке. Все расступились, давая монстру пройти, — Шарлота Фостер. Он положил ей руки на плечи и рывком притянул к себе. Девушка уткнулась в его грудь, пока монстр крепко сжимал её своими длинными руками, вдыхая запах светлых волос, который стал ему уже хорошо знаком, и который он почувствует очень нескоро. — Благодарю тебя, — ухмыльнулся он, отпуская девушку. Та улыбнулась в ответ, а на глазах выступили слезы. Она подняла руку и, приставив ладонь к губам Пеннивайза, прикоснулась к ней своими. Такой недопоцелуй крайне удивил всех, особенно монстра, который просто стоял, ошарашено пялясь косым взглядом на девушку. — У тебя тоже всё впереди, Роберт Грей, — подмигнула она ему. — Кстати о прекрасном. Она вытащила из кармана ключи от своей машины и кинула ему. Монстр ловко поймал их, не понимая, зачем девушка это сделала. — Дарю. — Ч-чего?! — вскричал Билл. — Ты д-даришь ему свою машину?! — Везунчик, — буркнул Эдди. — О нет, я, я не могу это принять. Это же машина, чёрт возьми, — начал отнекиваться клоун. — Она целое состояние стоит, плюс я даже водить не умею, и на чём ты будешь ездить? — У меня есть машина в Нью-Йорке. Эту мне выделил журнал, а я отсудила её в качестве моральной компенсации. У вас тут жуткая система общественного транспорта. Сдай на права и гоняй. Машина стоит на стоянке у полицейского участка. Документы оформишь у шерифа, я его предупредила. Кондуктор в последний раз делала объявление. Шарлота, недолго думая, прыгнула в поезд, чьи дверцы уже закрывались, оставляя шокированных друзей за стеклом и махая им рукой. Те быстро собрались и тоже начали махать ей вслед, а клоун всё стоял, как вкопанный, провожая взглядом уезжающий поезд. Состав уже покидал платформу, как вдруг Пеннивайз, убрав ключи в карман, резко сорвался с места и ринулся за ним. Он бежал, лавируя между людьми, догоняя вагон, в котором сидела Шарлота. Платформа уже кончалась, но монстр упорно догонял кабину, крича и размахивая руками. Девушка не сразу заметила его, но когда другие пассажиры начали смотреть в окно, удивляясь настырному преследователю, журналистка тоже посмотрела сквозь стекло. — Шарлота! Удачи тебе! Удачи! — кричал Пеннивайз, что есть мочи. Он редко вообще кому-либо чего-то желал, но в тот момент ему хотелось, чтобы у девушки всё было хорошо. Пусть она не сразу ему понравилась, но этот человек заслуженно остался в его памяти навсегда. — И тебе! Тебе тоже удачи! — закричала Фостер, невзирая на недовольство пассажиров. — Ты хороший родитель! Платформа закончилась, и монстр чуть не свалился на рельсы. Поезд уехал, а неудачники остались далеко позади. Пеннивайз глубоко дышал, упираясь руками в колени и переводя дух после долгой пробежки. «Нужно было бегать по утрам». А состав уже скрылся, оставляя лишь пыль после себя. Девушка уехала так же быстро, как и появилась. Но Дерри запомнит её. Как и неудачники, как и шериф Бауэрс, как и Пеннивайз. Он достал из кармана ключи от машины. Эта железка теперь принадлежит ему. «Родитель из тебя никакой», — слова Шарлоты, сказанные ему в баре Чикаго, всплыли в памяти. Что же, видимо, она изменила своё мнение о нём. И клоун гордился этим. Его ещё только формирующаяся новая личность получила похвалу, и он ценил это. Как и ценил проведённое с Фостер время. Всё ещё впереди. Клоун знал это, и стало как-то спокойнее. Казалось, теперь всё будет иначе. Он справится с чем угодно. Он сможет. Из мыслей его вывел странный человек, стоящий на противоположной платформе. На нём были обычные куртка и шапка, закрывающая пол лица, а глаза уставились точно на клоуна. Самым странным в незнакомце были торчащие из-под головного убора голубые пряди волос, что крайне удивило монстра. «Фрик». Внутри что-то ёкнуло, и странное чувство заставило клоуна всматриваться в этого человека. Но тут между ними проехал очередной состав, и, в один момент, в промежутках между вагонами Пеннивайз перестал видеть этого типа, а когда поезд проехал, тот просто исчез, а платформа опустела. Странное чувство прошло. Клоун даже не понял, что это было. — Эй, Пеннивайз! — голос Тойзера вывел его из мыслей, и он припустил к детям.