FLASH BACK
Тьма окружала его так долго, что Оно уже привыкло к ней. Просыпаться было нелегко. После столь длительной спячки голод не давал покоя, заставляя вселенское зло отчаянно выбираться на поверхность, откуда доносились странные звуки. Оно высунулось наружу, пытаясь понять, как именно нужно воспринимать этот мир. В нем был свет. Отражающийся свет. Он дезориентировал, ведь, находившись так долго во тьме, организм выработал к ней иммунитет, чего нельзя было сказать о свете. На поверхности помимо света было очень много всего. Воздух, трава, деревья, камни, вода, насекомые. Естественно, названия всему этому изобилию с человеческой точки зрения Оно не знало. Зато прекрасно осознавало, что данная биосфера подразумевает жизнь. Много жизни. Запахи энергии, то бишь эмоций, которые окружали его, были просто неописуемы. От одних хотелось вывернуться наизнанку, настолько они были отвратными. Другие же, наоборот, дарили блаженство и экстаз. Древнее зло не спешило отходить далеко от своего укрытия. Оно ещё не знало, что именно ожидает его в этом месте. Нужно было привыкнуть к свету, запахам, новым ощущениям. Но проблема была в том, что нынешняя форма совсем не годилась для этого. То, что сияло ярче солнца и одновременно было тусклым, подобно лунному затмению, никак не вписывалось в эту обстановку. Казалось, Оно было лишним элементом в этом природном цикле. Нужно было стать чем-то другим. Чем-то более подходящим под весь этот коллапс. Непонятные звуки позади раздались так же внезапно, как и смолкли. Оно лишь успело уловить запах чего-то непонятно приятного. Вкусного. Неподалёку от места его вылазки находилась тропа. И по этой самой тропе двигалось что-то, что Оно не знало, как описать. Человек, девушка — термины, о которых Оно не слышало, да и откуда. Пока барышня продвигалась всё ближе, древнее зло поражалось уродству этого существа. Внешний вид был крайне непропорционален, да и материя была для него в новинку. Лишь запах, который она источала, был прекрасен настолько, что Оно едва не засияло ещё ярче прежнего. Девушка же была обычной жительницей ближайшей деревни, рядом с которой древнему злу посчастливилось приземлиться. Она шла обратно домой, оскорбленная и униженная никем иным, как собственным мужем. Супруг, надругавшийся над ней при всех, отправил в лес, наказав до вечера не возвращаться, дабы та поняла свою ошибку. А всё, в чем была виновата эта юная особа — неповиновение мужу, когда тот сказал принести ему ещё выпить. Что поделать, другие времена. Другие нравы. Но откуда Оно было об этом знать. Зло лишь чувствовало, как от девушки исходит приятный запах, который являлся её страхом. Страхом возвращаться в деревню. Для него это стало чем-то, ради чего можно было акцентировать внимание на этом существе, называющим себя человеком. Оно решило для себя, что если уж и оказалось здесь, то нужно как-то подстроиться под обстановку. И кто мог подойти лучше, чем юная особа, гуляющая одна по лесу? Люди способны мыслить. Мысли — это не слова. Древнему злу не нужно было знать человеческий язык, чтобы прочитать их. Оно лишь на пару минут забралось в голову девушки, и уже многое стало понятнее. Она — человек. Люди населяют этот мир. Они чувствительны, способны вырабатывать энергию, которая трансформируется и видоизменяется. Живет она с другими себе подобными в ближайшем поселении. И конечно, самое важное — она боялась. Ей было страшно возвращаться, и именно этот страх и привлёк Оно. Недолго думая, древнее зло приняло облик девушки. Такие же руки, ноги, волосы, шея, пальцы, грудь. Лишь глаза вместо темно-болотных, как у оригинала, стали желтыми, подобно двум огням. Копия вышла на дорогу, остановившись перед своим оригиналом. В теле человека было сложно. Плюс Оно ещё не знало, что внутри их тела есть кровь, органы, мясо или кости. Оно было похоже на куклу, которую сшили по образу и подобию этой девушки. — Э-эй! Здравствуйте, — поселенка неуверенно махнула ему рукой. Она ещё не разглядела той пугающей схожести между ней и стоящим впереди Оно. То лишь издало что-то наподобие хрипа, не имея голосовых связок. — Вы не местная? Я не видела вас в нашей деревне. Девушка направилась к нему, пока Оно внимательно смотрело по сторонам. Цветов Оно ещё не различало, лишь свет, которого при таком солнечном дне было с избытком. А юная особа приближалась и с каждым шагом всё медленнее. Чем ближе она подходила, чем отчетливее видела пугающую схожесть между собой и незнакомкой, чьи пустые глаза пялились на всё, что можно, и один зрачок немного заплывал в бок. — В-вам помочь? Я иду в город... Она остановилась в пяти-шести метрах. Страх начал прокрадываться в каждую клеточку мозга, заставляя руки предательски трястись. Оно тем временем стояло неподвижно, стараясь повторять движения девушки. Древнее зло изучало её. Внюхивалось в этот страх, который пока что был ему неведом. Кукольная нога сделала шаг вперёд. Он получился неуклюжим и кривым, но корпус выдержал. Селянка в свою очередь неуверенно отступила назад, не понимая, что не так с этой встречной. — Кто вы? Что вам нужно?! — в ответ лишь хриплое сопение. — Уходите с моего пути! Ведьма! Почему ты так двигаешься?! Люди того времени были суеверны. Впрочем, любой бы, кто увидел копию себя в лесу, явно заподозрил бы неладное. Страх уже буквально был повсюду. Оно чуяло его, не в силах больше терпеть. Ноги, в которых даже не было костей, двинулись вперёд, и тело неестественно изгибалось в быстром беге. Девушка закричала, поворачиваясь, чтобы убежать, но чужие руки впились в спину и повалили её на землю. Крик разнесся на весь лес. Оно чувствовало страх, и ему хотелось больше. Больше этого чувства. Хотелось поглотить эту девушку полностью, не оставив ни кусочка. Зубы впились в плоть, но они были слишком маленькие и тупые. Тогда Оно решило, а почему бы не увеличить их количество? Вместо двух рядов стало шесть, и каждый зуб, подобно клыку, заострился на конце. Оно пожирало кричащую поселенку, бьющуюся в конвульсиях. Наслаждалось каждой её частичкой, попутно подмечая себе, как человек выглядит изнутри. Первая плоть. Первый страх. Это было незабываемо. Казалось, что это может длиться вечно.Конец FLASH BACK
— Пеннивайз? Ты меня слушаешь? — Матурин щёлкнул пальцами перед лицом клоуна, и тот пришел в себя, уходя из воспоминаний. — А? Что? — Ты завис. Несколько минут так сидел, я уже испугался, что ты в свои огни ушёл, — Черепаха улыбнулся, пытаясь перевести всё в шутку, но клоуну было не смешно. — С чего вдруг тебе забирать меня? От меня же одни проблемы. Я же неуравновешенный, кровожадный разрушитель. — Да брось, я давно это сказал. Хватит обижаться. И на человеческом языке это звучит хуже. — Хуже звучит твоя болтовня не по теме. Выкладывай, зачем тебе меня забирать? Пеннивайз перевалился через стол так сильно, что уткнулся носом в нос своей противоположности, скалясь и щуря глаза. Тот, в свою очередь, продолжал сохранять нейтральный вид, приподняв уголки рта и спокойно смотря на клоуна. Не выдержав такого натиска, монстр отстранился и вновь облокотился на спинку стула, а Черепаха сделал ещё глоток кофе и принял нехарактерный для него серьезный вид. — Здесь пахнет кровью. Во всем городе разит разлагающейся плотью. Тебе повезло, что люди не имеют столь чувствительного обоняния, как мы. Иначе все бы давно поняли, что весь ужас творится в катакомбах под их собственными ногами. — Что это значит? — процедил монстр. — Скольких ты убил? Сколько огней померкло за твоё пребывание на Земле? — Матурин вздохнул, вплетая пальцы в голубые пряди, торчащие вверх. — Как ты не понимаешь... Всё в этой вселенной связано, и люди, хоть и маленькая, но неотъемлемая её часть. Энергия не может возникнуть из ничего и не может в никуда исчезнуть, она может только переходить из одной формы в другую. И ты — единственный, кто нарушает этот закон. Ты поглощаешь энергию, и она больше не может взмывать вверх к космосу. Каждая убитая тобой душа это не возобновившаяся энергия. Я тысячу раз тебе это твердил. Пеннивайз еле сдерживал себя. Нотации от Черепахи выворачивали его наизнанку. Кто он вообще такой, чтобы отчитывать? Это клоун может отчитывать, например Марш. А его самого никто не смеет в чём-либо упрекать. По крайней мере, монстр придерживался этой точки зрения. Но полностью игнорировать собеседника он всё-таки не решался. — Тебе не понять! Никому не понять! Это моя природа. Я не могу иначе. Я не могу не есть. — Но ведь сейчас ты не ешь. Клоун уже открыл рот, чтобы дать достойный ответ, но вдруг запнулся и сомкнул челюсти, потупив глаза. Воспоминания вновь нахлынули, погружая его в то время, когда он, будучи ненасытным монстром, только начинал понимать, как именно устроены люди и как отличать хорошую еду от плохой.FLASH BACK
После съедения его первой жертвы многое изменилось. Шли недели, месяцы, годы, за которые Оно изучало обстановку и людей. На его счастье, они оказались податливы. В их головы можно было легко забраться, дабы контролировать каждую примитивную мысль, что там возникала. И конечно, больше всего древнее зло интересовал страх. Люди того времени были очень пугливы. Они боялись всего, начиная от диких зверей и заканчивая демонами из местных легенд. И конечно, Оно не могло остаться в стороне. Поначалу было сложно. Ловить людей поодиночке в лесу удавалось редко, а идти в поселение в человеческом обличии было опасно. Зато Оно неплохо изучило строение их тел, и трансформация стала подразумевать и внутреннее строение тела. Сердце, почки, легкие. Всё это работало внутри, и древнее зло могло дышать, как человек, ходить, как человек и даже понемногу говорить. С речью вообще были проблемы. Оно не могло удержать одну тональность голоса, а посему постоянно меняло её то на высокую и писклявую, то на басистую и грубую. И это при том, что человеческий язык был в новинку. Со зрением тоже всё стало лучше. Понадобилось время, чтобы понять в каком именно цветовом спектре видят люди, и через какое-то время Оно уже знало, что небо — голубое, трава — зелёная, снег — белый. Так же очень важным был тот факт, что Оно начало понимать половое разделение. Есть мужчины, а есть женщины. Первые — доминанты, по крайней мере, они так считают. Но самым удивительным для него были дети. Эти маленькие существа просто взорвали ему мозг. Оно долго не могло понять, почему сначала человек маленький и глупый, а потом его тело начинает расти, пока не достигнет определенных параметров. Взросление — вещь незнакомая ему. Для Оно это неестественно. Непонятно. Ушла уйма времени, чтобы понять, как именно появляются дети и как вообще они устроены. Как вообще протекает жизненный цикл живых существ. По сути, они оказались даже лучше взрослых. Ограниченные в возможностях, они так же были слабее и более подвержены влиянию. Так же детский страх было вызвать куда легче, чем у взрослого человека. Из-за маленького количества жизненного опыта, дети боялись очень многого, и чаще всего это было что-то примитивное и материальное. Если взрослый человек очень часто страшился безответной любви, смерти ближнего или социального неравенства, то страхи детей останавливались на монстрах из сказок, страшных диких зверях, насекомых, темноте и многом другом. Их страхи были чище, и Оно было легче понять их, дабы воплотить в реальность. Оно изучало животный мир, начиная от домашнего скота и заканчивая дикими волками и пауками. Есть их не было смысла, ибо страха перед ним животные особо не испытывали, а вот для трансформации они подходили отлично. Долгое время Оно жило под землёй в теле паука, используя его навык плетения паутины для обустройства своего жилья. Так же какое-то время древнее зло было кошкой, что давало возможность приближаться к деревне и приманивать к себе детей. Но главной целью было найти тот облик, который бы закрепился за ним. Стал постоянным, дабы не тратить силы на перевоплощения. Это должен был быть идеальный сосуд, который бы охарактеризовал Оно, как что-то материальное. Фишка. То, чего боится каждый. Некий собирательный образ, при виде которого любому стало бы не по себе. В особенности детям. А пока приходилось обходиться другими методами. — Смотрите! Котик! — мальчик лет семи потянул двух друзей за собой. У маленького Аве недавно скончался его питомец, которого отец завёл, чтобы избавиться от грызунов, которые вечно таскали зерно. Но животное обленилось, и вскоре мужчина его порешил. К сожалению, в средневековье обитающие на территории будущего Дерри племена были весьма скупы на чувства по отношению к домашним животным. Те служили им лишь для защиты и пищи. Но дети... Они любили их, играли с ними. А когда те умирали, то плакали и закапывали в земле, прямо как людей. — Он похож на твоего кота, — заметил второй друг, смотря вслед убегающему животному. — А нам разве можно так далеко? — третий был самым старшим и, в отличие от двух других, понимал, что уходить от деревни небезопасно. Кот остановился на подступе к лесу, повернувшись к детям и сверкнув янтарными глазами. Аве тут же потянул ребят за собой, желая погладить зверя, который быстро устремился в глубь сосен. Троица побежала следом, всё глубже продвигаясь в дебри, не замечая, как прямые деревья начали искривляться в жутких формах, заслоняя собой лучи солнца. Это длилось около десяти минут, пока мальчишки, которые, казалось, наизусть знают всю местность, осознали, что заплутали. Лес казался незнакомым, а кот исчез, скрывшись из виду. — Кто помнит, откуда мы пришли? — начал волноваться средний. Дети начали оглядываться по сторонам, но тропа пропала, а все деревья были незнакомыми и пугающими. — Ребята... что это? — Аве отошёл от остальных, подходя к старому пню. — Стой, мелкий! — хотел одернуть его старший, но тот уже приблизился к старому обрубку. Детский крик раздался так неожиданно, что друзья вздрогнули, помчавшись на помощь. За пнем валялся труп кота маленького Аве. Полуразложившийся, именно в том состоянии, в котором его обнаружил мальчик, когда нашёл погибшего от рук отца любимца пару недель назад. Словно животное вылезло из могилы, о чем говорила грязная шерсть и черви, сочащиеся из проплешин. — А...Аве... — протянул зверь чем-то наподобие человеческого голоса. — Клочок...? — сорвалось имя питомца с уст мальчика. — Отец же тебя прирезал... — Что это за дрянь?! — выпалил старший, пока среднего начало рвать. Но тут тело кота начало корчиться, извиваясь с характерным хрустом костей. Из гнилой спины прорезались паукообразные клешни, на которые и встало мертвое тело. Глаза загорелись огнями, а пасть раскрылась, подобно лепесткам, выпячивая по несколько рядов острых зубов. Дети в ужасе закричали и начали было бежать обратно, но, обернувшись, увидели, что все деревья покрыты слоем паутины, преграждающей им путь. Монстр тем временем начал ловко карабкаться по ней, словно загоняя мальчишек в угол и наслаждаясь сладким запахом. Такой пищи хватит надолго.Конец FLASH BACK
— Я больше не ем, — Пеннивайз стиснул зубы, выгоняя из головы старые воспоминания и возвращаясь к реальности. — Многое изменилось. — Что, совсем? Хочешь сказать, ты больше не будешь есть? Что произойдёт через год? Два? Пять? Ты сходишь с ума, когда ты голоден. — Я справляюсь, ясно? Не твоего это ума дело, Матурин. — То есть за всё время житья человеческой жизнью ты ни разу не ел человека? Черепаха вопросительно изогнул бровь. Клоун уже было хотел уверенно возразить, но в памяти всплыло тело мертвой Милори Роз, которое он обглодал в пустоши ещё осенью, изнемогая от голода. И если это было самоубийство, в котором Пеннивайз исполнил роль падальщика, то в случае со Штольцем оправдания не существовало. Да, он бы психом и чуть не убил Лану с Урисом, но монстр, по сути, мог просто оставить его полиции. Вместо этого клоун держал его под землёй, медленно пожирая и получая от этого удовольствие. А то, как он набросился на Шарлоту на Нейбол-стрит, когда та раскрыла его секрет вообще выходило за рамки. Монстру до сих пор было сложно вспоминать тот день. — Всё сложно. Тебя не было, ты не знаешь, через что я прошёл! — Все мы через что-то проходим, мой друг. Это жизнь. Я лишь хочу убедиться, что планета больше не будет гибнуть. — Ха! И где же ты был раньше? Или соизволил прийти только тогда, когда я не пользуюсь силой? Значит, великий и могучий Матурин на самом деле — ленивый эгоист, которому, по сути, плевать на собственное мироздание? И только не надо мне заливать, что не знал, где меня искать! Сам сказал, я виноват в смерти этих динозавров и свалился под землю. — Земля большая. Ты спрятался. Сидел под землёй тысячи и тысячи лет. Я потерял тебя. И не мог вечно искать. У меня были и другие обязанности, — его голос стал тверже, а улыбка исчезла с лица. — Я и ты. Добро и зло. Инь и Ян. Созидание и разрушение. Называй как хочешь, но раньше это было сугубо наше дело. А ты впутал в это целую планету. — Всего один город. — Не важно! Это не шутки, как ты не понимаешь? Всё взаимосвязано. Я... я понимаю, ты долго пробыл на земле, и все твои проблемы и заботы свелись к чему-то приземлённому, но попробуй мыслить шире. Земля — песчинка в космосе. Но ведь он и состоит из бесчисленного количества таких песчинок. Что, например, будет, если начать гасить по одному из твоих огней? Ведь тогда, рано или поздно, они все потухнут. Пеннивайз невольно дёрнулся, сжимая руку на груди. Это не была угроза со стороны Черепахи, но слышать такое было жутко. Даже для монстра. На минуту он пожалел, что вообще стал дальше долбить эту тему с отправкой его в космос, понимая, к чему ведёт оппонент. Матурин просто хочет забрать его с Земли, дабы исключить риск возобновления «охоты» на людские души. Клоун уже сам начал сомневаться в своей сдержанности. Сейчас, может, он ничего не хочет, но рано или поздно голод настигнет его. И не факт, что животных будет хватать. — Я... я не хочу уходить. Я не пойду с тобой. — Пеннивайз, брось. Ты делаешь только хуже. Если ты правда дорожишь этим местом и этими людьми... — Я сказал, что остаюсь! — рявкнул монстр, ударив кулаком по столу. Дерево не выдержало натиска, и гигантская трещина прорезалась через всю столешницу, едва не разламывая её пополам. Монстр быстро отдернул ладонь, и встал со стула, словно боясь вновь нанести удар. Из пальцев просочилась кровь, капая на белый кафель. Пеннивайз, не ожидая от себя такого, в полном шоке стоял и смотрел, на алые капли. Матурин вздохнул и, выйдя из-за стола, подошёл к своей противоположности, доставая из кармана непонятно откуда взявшийся платок. Он аккуратно взял раненую ладонь монстра, который всё ещё неподвижно стоял, озираясь глазами по пять копеек на него. Черепаха начал вытирать подтеки, промокая ранки, останавливая кровотечение, которое, в принципе, благодаря быстрой регенерации и так уже почти прекратилось. — Он стукнул кулаком об стол, крича, что призрак вновь пришёл, — вздохнул Мэт. — О... откуда ты... — Я смотрел, как ты спишь. Не знаю, в курсе ли твоя маленькая сожительница, но ты бормочешь эту фразу по несколько раз за ночь. Матурин прижал платок к кисти монстра и, взяв его вторую руку, зафиксировал их так, чтобы тот сам мог его держать. — Т-ты смотрел, как я сплю?! — Не обессудь. Мне нужно было посмотреть на тебя в спокойной обстановке. — Что за фетишизм такой? Ты что, маньяк какой-то? — клоун отстранился от собеседника, стараясь не акцентировать внимание на проявлении некой заботы с его стороны. — Я не вернусь. Я... не хочу этого... — Не думаешь, что житьё на Земле просто вошло в привычку? Люди не понимают тебя. Ты в буквальном смысле противоречишь их природе. Послушай. — Матурин положил руку на плечо Пеннивайза, от чего тот резко вздрогнул, смотря в зеленые глаза оппонента. — Мы с тобой такие одни. Если у тебя есть вопросы или ещё что-то... ты можешь спросить лишь у меня. И вернуть в космос тебя тоже могу лишь я. — Ты мне кто, старший брат?! — клоун резко смахнул его ладонь с плеча, едва не пачкая кровью. — Ты мне не нужен, ясно?? Я сам отлично справляюсь! Я смог ассимилироваться! У меня ребёнок, дом, бизнес, кот, в конце концов! Что может быть более убедительным? — То, как ты громко кричишь об этом. Обычные люди не считают это чем-то сверхъестественным. А вот ты — да. Всё равно, что ребенку хвастаться тем, что он учится в школе. Ты приводишь это в пример, потому что для тебя это ненормально. Ты не приспособлен к этому. Живешь с земной девочкой, которая только начала свой жизненный путь. Чему она научится у тебя? Посмотри на неё. Она становится черствее, язвительнее, тверже. А знаешь, от кого она всего этого набирается? Пеннивайз молчал. Он сам давно начал замечать, что Неудачники, а в частности Марш, стали вести себя не так, как в начале их знакомства. Беверли дерзит, смеётся над вещами, которые у других вызывают грусть. Её уже не пугали его замашки, начиная от простых насмешек и заканчивая клыкастой пастью. Один раз, когда она увидела во дворе мертвую птицу, то засмеялась и спросила, не хочет ли монстр поужинать. — Я знаю, её жизнь была не сахар. — продолжал Черепаха — Но смерть её отца не только на её совести. Это жизнь, и, думаю, что с её тетей ей было бы не лучше. Но подумай, кем вырастет ребёнок, которого воспитывает не человек? Кем она станет, Пеннивайз? Ты прививаешь ей своё мировоззрение, и для тебя оно нормально. Но для человека это больное мышление. Ты не прививаешь ей то, что так важно для людей и что другие родители в той или иной мере делают. Нет того, что люди зовут любовью. Даже тот мальчик, Генри, он тоже получает любовь от отца. Хоть и немного иначе. — Что ты хочешь этим сказать? — Ты не учишь её, как быть хорошим человеком. Это она тебя этому научила. Рассказала всё, что знала, и твоя личность сформировалась в того, кто ты есть сейчас. Но ей больше нечему тебя учить. А ты не можешь дальше учить её, ведь сам ничего об этом не знаешь. Опекун, наставник, отец, друг — это всё просто обозначения. И ни одно из них не относится к тебе. Сам подумай, если она будет перенимать от тебя всё, что ты ей рассказываешь и показываешь, станет ли она хорошим человеком? Впишется ли она в моральные рамки этого мира? Или она для тебя лишь отмазка? Скажи, Пеннивайз. Что ты можешь на это ответить? Мысли сбились в кучу. Монстр начал путаться во всём, что только можно. Он считал, что прекрасно со всем справляется, но слова Матурина сильно изменили его восприятие картины. Сначала из него был «никакой человек» со слов Марш. Затем «никакой родитель» как сказала Шарлота. И вот теперь, когда он наконец-то переступил эти две ступени, оказалось, что этого и вовсе не произошло. Или же Черепаха внушил ему эти мысли. Но одно Пеннивайз знал точно: Матурин понимает людей лучше. Они ему ближе, как бы это было ни прискорбно. Открывшаяся дверь заставила клоуна резко обернуться. На пороге стояли Бауэрс с Туччи. Учебный день кончился, и они на всех порах поспешили в кафе, дабы поскорее открыть его и заработать свои гроши. Прямо за ними внутрь прошли Беверли с Майком, которые, отделившись от друзей, решили проведать клоуна. — Хей, Мэт! Не ожидал тебя увидеть, — воскликнул Генри, одновременно кидая раздражительный взгляд на клоуна. Тот, в свою очередь, быстро спрятал окровавленный платок в карман, так как раны уже затянулись. — Что тут произошло? Почему стол сломан? — ахнула Лана. — Эээм, я неудачно упал, — быстро выкрутился монстр. — С луны ты неудачно упал, — засмеялся Бауэрс, проходя к стойке и натягивая фартук. — Похоже, вы наконец-то встретились, — подметил Майк. — О да, мы с Робертом чудно поболтали перед открытием, — улыбнулся Черепаха. Он начал вести беседу с Майком, а Пеннивайз, тем временем, не сводил взгляда с Марш, вспоминая слова сказанные Матурином. Та, в свою очередь, заметила это и почувствовала себя как-то неуютно. Словно в её личное пространство кто-то вторгается. — Хватит глазеть. Лучше иди, сломанный стол убери, — махнула она рукой. Клоун лишь вздохнул, понимая, что неудачница права. Следующие минут сорок все без исключения готовились к открытию кафе, и ровно в три часа дня двери были открыты. Правда, вместо шести столов осталось пять, но Пеннивайз решил, что обойдётся и так. Матурин тоже никуда не ушёл и помогал, даже несмотря на то, что монстр всем своим видом показывал, как сильно хочет, чтобы он свалил. Лана перевернула табличку с «Закрыто» на «Открыто» и направилась в подсобку за подносами, пока Генри встал за кассу, начиная пересчитывать деньги. — Значит, вы путешествовали по штату? — поинтересовался Майк. — Именно. Решил посмотреть Мен, как многие советовали. Между Матурином и Майком завязалась неплохая беседа. Беверли же, тем временем, стояла с веником в руке, которым подметала ошмётки сломанного стола и смотрела на них с неким интересом. Стоящий рядом Пеннивайваз тоже наблюдал за ними, подсознательно волнуясь о сказанном ранее Черепахой. Ладонь механически легла на макушку Беверли, гладя её, чему девочка немного удивилась, косясь на монстра, который словно находился в прострации. Но на самом деле, он просто вспоминал. Народ по тихонько собирался и вскоре кафе заполонил рабочий класс Дерри. Лана с Генри вошли в работу и во всю обслуживали клиентов, предварительно налив Матурину кружку латте, не зная, что тот уже выпил его вместе с клоуном. Черепаха уселся за свободный столик, ожидая, что Пеннивайз продолжит разговор, но монстр делал буквально что угодно, лишь бы сделать вид занятости, в надежде, что тот сам уйдёт. Марш с Майком тем временем отправились на склад по его приказу, дабы разобрать продукты. Нехотя, но дети всё-таки выполнили просьбу. И вот, вроде бы обычный рабочий день, не считая напряжённой между клоуном и Черепахой обстановки. Но, как говорится, беда не приходит одна. Дверь кафе распахнулась. Пеннивайз сначала даже не придал этому значения, но знакомый запах алкоголя смешанного с перегаром заставил его сморщиться и нервно сглотнуть. Матурин тоже встрепенулся, кинув взор на вход, понимая, что сейчас будет не сладко. В дверях стояла троица, состоящая из лысого парня, явно сидевшего на наркоте, толстяка в кожаной жилетке и самого на вид крепкого предводителя, щека которого была заклеена большим пластырем. Троица внимательно осматривала заведение с самым недружелюбным видом. — Кто здесь знает парня по имени Роберт Грей и голубоволосого туриста? — нахально спросил главарь.